Учим английский язык, читая классическую литературу.

There was a shocking stillness for an instant in that room. It may be (so supernatural is the word death) that each of those idle men looked for a second at his soul, and saw it as a small dried pea. One of them--the duke, I think--even said with the idiotic kindness of wealth: "Is there anything we can do?"

На секунду в комнате воцарилась тягостная тишина. Быть может (так сверхъестественно слово "смерть"), каждый из этих праздных людей заглянул в это мгновение в свою душу и увидел, что она маленькая, как сморщенная горошина. Кто-то, кажется, герцог, сказал с идиотским состраданием богача: - Не можем ли мы быть чем-нибудь полезны?

"He has had a priest," said the Jew, not untouched.

- У него был священник, - ответил расстроенный хозяин.

Then, as to the clang of doom, they awoke to their own position. For a few weird seconds they had really felt as if the fifteenth waiter might be the ghost of the dead man upstairs. They had been dumb under that oppression, for ghosts were to them an embarrassment, like beggars. But the remembrance of the silver broke the spell of the miraculous; broke it abruptly and with a brutal reaction. The colonel flung over his chair and strode to the door. "If there was a fifteenth man here, friends," he said, "that fifteenth fellow was a thief. Down at once to the front and back doors and secure everything; then we'll talk. The twenty-four pearls of the club are worth recovering."

И - словно прозвучала труба Страшного суда - они подумали о таинственном посещении. Несколько весьма неприятных секунд присутствующим казалось, что пятнадцатым лакеем был призрак мертвеца. Неприятно им стало потому, что призраки были для них такой же помехой, как и нищие. Но мысль о серебре вывела их из оцепенения. Полковник отбросил ногою стул и направился к двери. - Если здесь был пятнадцатый лакей, друзья мои, - сказал он, - значит, этот пятнадцатый и был вором. Немедленно закрыть парадный и черный ходы. Тогда мы и поговорим. Двадцать четыре жемчужины клуба стоят того, чтобы из-за них похлопотать.

Mr. Audley seemed at first to hesitate about whether it was gentlemanly to be in such a hurry about anything; but, seeing the duke dash down the stairs with youthful energy, he followed with a more mature motion.

Мистер Одли снова как будто заколебался, пристойно ли джентльмену проявлять торопливость. Но, видя, как герцог кинулся вниз по лестнице с энтузиазмом молодости, он последовал за ним, хотя и с большей солидностью.

At the same instant a sixth waiter ran into the room, and declared that he had found the pile of fish plates on a sideboard, with no trace of the silver.

В эту минуту на веранду вбежал шестой лакей и заявил, что он нашел груду тарелок от рыбы без всяких следов серебра.

The crowd of diners and attendants that tumbled helter-skelter down the passages divided into two groups. Most of the Fishermen followed the proprietor to the front room to demand news of any exit. Colonel Pound, with the chairman, the vice-president, and one or two others darted down the corridor leading to the servants' quarters, as the more likely line of escape. As they did so they passed the dim alcove or cavern of the cloak room, and saw a short, black-coated figure, presumably an attendant, standing a little way back in the shadow of it.

Вся толпа гостей и прислуги гурьбой скатилась по лестнице и разделилась на два отряда. Большинство рыболовов последовало за хозяином в вестибюль. Полковник Паунд с президентом, вице-президентом и двумя- тремя членами клуба кинулись в коридор, который вел к лакейской, - вероятнее всего, вор бежал именно так. Проходя мимо полутемной гардеробной, они увидели в глубине ее низенькую черную фигурку, стоявшую в тени.

"Hallo, there!" called out the duke. "Have you seen anyone pass?"

- Эй, послушайте, - крикнул герцог, - здесь проходил кто-нибудь?

The short figure did not answer the question directly, but merely said: "Perhaps I have got what you are looking for, gentlemen."

Низенький человек не ответил прямо, но просто сказал: - Может быть, у меня есть то, что вы ищете, джентльмены?

They paused, wavering and wondering, while he quietly went to the back of the cloak room, and came back with both hands full of shining silver, which he laid out on the counter as calmly as a salesman. It took the form of a dozen quaintly shaped forks and knives.

Они остановились, колеблясь и удивляясь, а он скрылся во мраке гардеробной и появился снова, держа в обеих руках груду блестящего серебра, которое и выложил на прилавок спокойно, как приказчик, показывающий образцы. Серебро оказалось дюжиной ножей и вилок странной формы.

"You--you--" began the colonel, quite thrown off his balance at last. Then he peered into the dim little room and saw two things: first, that the short, black-clad man was dressed like a clergyman; and, second, that the window of the room behind him was burst, as if someone had passed violently through. "Valuable things to deposit in a cloak room, aren't they?" remarked the clergyman, with cheerful composure.

- Вы... Вы... - начал окончательно сбитый с толку полковник. Потом, освоившись с полумраком, он заметил две вещи: во-первых, низенький человек был в черной сутане и мало походил на слугу и, во-вторых, окно гардеробной было разбито, точно кто-то поспешно из него выскочил. - Слишком ценная вещь, чтобы хранить ее в гардеробной, - заметил священник.

"Did--did you steal those things?" stammered Mr. Audley, with staring eyes.

- Так вы... вы... значит, это вы украли серебро? - запинаясь, спросил мистер Одли, с недоумением глядя на священника.

"If I did," said the cleric pleasantly, "at least I am bringing them back again."

- Если я и украл, то, как видите, я его возвращаю, - вежливо ответил отец Браун.

"But you didn't," said Colonel Pound, still staring at the broken window.

- Но украли не вы? - заметил полковник, вглядываясь в разбитое окно.

"To make a clean breast of it, I didn't," said the other, with some humour. And he seated himself quite gravely on a stool. "But you know who did," said the, colonel.

- Но, по правде сказать, я не крал его, - сказал священник несколько юмористическим тоном и спокойно уселся на стул. - Но вы знаете, кто это сделал? - спросил полковник.

"I don't know his real name," said the priest placidly, "but I know something of his fighting weight, and a great deal about his spiritual difficulties. I formed the physical estimate when he was trying to throttle me, and the moral estimate when he repented."

- Настоящего его имени я не знаю, - невозмутимо ответил священник. - Но я знаю кое-что о его силе и очень много о его душевных сомнениях. Силу его я ощутил на себе, когда он пытался меня задушить, а об его моральных качествах я узнал, когда он раскаялся.

"Oh, I say--repented!" cried young Chester, with a sort of crow of laughter.

- Скажите пожалуйста, раскаялся! - с надменным смехом воскликнул герцог Честерский.

Father Brown got to his feet, putting his hands behind him. "Odd, isn't it," he said, "that a thief and a vagabond should repent, when so many who are rich and secure remain hard and frivolous, and without fruit for God or man? But there, if you will excuse me, you trespass a little upon my province. If you doubt the penitence as a practical fact, there are your knives and forks. You are The Twelve True Fishers, and there are all your silver fish. But He has made me a fisher of men."

Отец Браун поднялся и заложил руки за спину. - Не правда ли, странно, на ваш взгляд, - сказал он, - что вор и бродяга раскаялся, тогда как много богатых людей закоснели в мирской суете и никому от них нет прока? Если вы сомневаетесь в практической пользе раскаяния, вот вам ваши ножи и вилки. Вы "Двенадцать верных рыболовов", и вот ваши серебряные рыбы. Видите, вы все же выловили их. А я - ловец человеков.

"Did you catch this man?" asked the colonel, frowning.

- Так вы поймали вора? - хмурясь, спросил полковник.

Father Brown looked him full in his frowning face. "Yes," he said, "I caught him, with an unseen hook and an invisible line which is long enough to let him wander to the ends of the world, and still to bring him back with a twitch upon the thread."

Отец Браун в упор посмотрел на его недовольное суровое лицо. - Да, я поймал его, - сказал он, - поймал невидимым крючком на невидимой леске, такой длинной, что он может уйти на край света и все же вернется, как только я потяну.

There was a long silence. All the other men present drifted away to carry the recovered silver to their comrades, or to consult the proprietor about the queer condition of affairs. But the grim-faced colonel still sat sideways on the counter, swinging his long, lank legs and biting his dark moustache.

Они помолчали. Потом джентльмены удалились обратно на веранду, унося серебро и обсуждая с хозяином странное происшествие. Но суровый полковник по-прежнему сидел боком на барьере, раскачивая длинными ногами и покусывая кончики темных усов. Наконец он спокойно сказал священнику:

At last he said quietly to the priest: "He must have been a clever fellow, but I think I know a cleverer."

- Вор был не глупый малый, но, думается, я знаю человека поумнее.

"He was a clever fellow," answered the other, "but I am not quite sure of what other you mean."

- Он умный человек, - ответил отец Браун, - но я не знаю, кого вы считаете умнее.

"I mean you," said the colonel, with a short laugh. "I don't want to get the fellow jailed; make yourself easy about that. But I'd give a good many silver forks to know exactly how you fell into this affair, and how you got the stuff out of him. I reckon you're the most up-to-date devil of the present company."

- Вас, - сказал полковник и коротко рассмеялся. - Будьте спокойны, я не собираюсь сажать вора в тюрьму. Но я дал бы гору серебряных вилок за то, чтобы толком узнать, как вы-то замешались во всю эту кашу и как вам удалось отнять у него серебро. Думается мне, что вы большой хитрец и проведете любого.

Father Brown seemed rather to like the saturnine candour of the soldier. "Well," he said, smiling, "I mustn't tell you anything of the man's identity, or his own story, of course; but there's no particular reason why I shouldn't tell you of the mere outside facts which I found out for myself."

Священнику, по-видимому, понравилась грубоватая прямота военного. - Конечно, полковник, - сказал он, улыбаясь, - я ничего не могу сообщить вам об этом человеке и его частных делах. Но я не вижу причин скрывать от вас внешний ход дела, насколько я сам его понял.

He hopped over the barrier with unexpected activity, and sat beside Colonel Pound, kicking his short legs like a little boy on a gate. He began to tell the story as easily as if he were telling it to an old friend by a Christmas fire.

С неожиданной для него легкостью он перепрыгнул через барьер, сел рядом с полковником Паундом и, в свою очередь, заболтал короткими ножками, словно мальчишка на заборе. Рассказ свой он начал так непринужденно, как если бы беседовал со старым другом у рождественского камелька.

"You see, colonel," he said, "I was shut up in that small room there doing some writing, when I heard a pair of feet in this passage doing a dance that was as queer as the dance of death. First came quick, funny little steps, like a man walking on tiptoe for a wager; then came slow, careless, creaking steps, as of a big man walking about with a cigar. But they were both made by the same feet, I swear, and they came in rotation; first the run and then the walk, and then the run again. I wondered at first idly and then wildly why a man should act these two parts at once. One walk I knew; it was just like yours, colonel. It was the walk of a well-fed gentleman waiting for something, who strolls about rather because he is physically alert than because he is mentally impatient. I knew that I knew the other walk, too, but I could not remember what it was. What wild creature had I met on my travels that tore along on tiptoe in that extraordinary style? Then I heard a clink of plates somewhere; and the answer stood up as plain as St. Peter's. It was the walk of a waiter--that walk with the body slanted forward, the eyes looking down, the ball of the toe spurning away the ground, the coat tails and napkin flying. Then I thought for a minute and a half more. And I believe I saw the manner of the crime, as clearly as if I were going to commit it."

- Видите ли, полковник, - начал он, - меня заперли в той маленькой каморке, и я писал письмо, когда услышал, что пара ног отплясывает по этому коридору такой танец, какого не спляшешь и на виселице. Сперва слышались забавные мелкие шажки, словно кто-то ходил на цыпочках; за ними следовали шаги медленные, уверенные - словом, шаги солидного человека, разгуливающего с сигарой во рту. Но шагали одни и те же ноги, в этом я готов был поклясться: легко, потом тяжело, потом опять легко. Сперва я прислушивался от нечего делать, а потом чуть с ума не сошел, стараясь понять, для чего понадобилось одному человеку ходить двумя походками. Одну походку я знал, она была вроде вашей, полковник. Это была походка плотно пообедавшего человека, джентльмена, который расхаживает не потому, что взволнован, а, скорее, потому, что вообще подвижен. Другая походка тоже казалась мне знакомой, только я никак не мог припомнить, где я ее слышал и где раньше встречал странное существо, носящееся на цыпочках подобным образом. Скоро до меня донесся стук тарелок, и ответ представился до глупости очевидным: это была походка лакея, когда, склонившись вперед, опустив глаза, загребая носками сапог, он несется подавать к столу. Затем я поразмыслил с минуту. И мне показалось, что я понял замысел преступления так же ясно, как если бы сам собирался его совершить.

Colonel Pound looked at him keenly, but the speaker's mild grey eyes were fixed upon the ceiling with almost empty wistfulness.

Полковник внимательно посмотрел на священника, но кроткие серые глаза были безмятежно устремлены в потолок.

"A crime," he said slowly, "is like any other work of art. Don't look surprised; crimes are by no means the only works of art that come from an infernal workshop. But every work of art, divine or diabolic, has one indispensable mark--I mean, that the centre of it is simple, however much the fulfilment may be complicated. Thus, in Hamlet, let us say, the grotesqueness of the grave-digger, the flowers of the mad girl, the fantastic finery of Osric, the pallor of the ghost and the grin of the skull are all oddities in a sort of tangled wreath round one plain tragic figure of a man in black. Well, this also," he said, getting slowly down from his seat with a smile, "this also is the plain tragedy of a man in black. Yes," he went on, seeing the colonel look up in some wonder, "the whole of this tale turns on a black coat. In this, as in Hamlet, there are the rococo excrescences--yourselves, let us say. There is the dead waiter, who was there when he could not be there. There is the invisible hand that swept your table clear of silver and melted into air. But every clever crime is founded ultimately on some one quite simple fact--some fact that is not itself mysterious. The mystification comes in covering it up, in leading men's thoughts away from it. This large and subtle and (in the ordinary course) most profitable crime, was built on the plain fact that a gentleman's evening dress is the same as a waiter's. All the rest was acting, and thundering good acting, too."

- Преступление, - продолжал он медленно, - то же произведение искусства. Не удивляйтесь: преступление далеко не единственное произведение искусства, выходящее из мастерских преисподней. Но каждое подлинное произведение искусства, будь оно небесного или дьявольского происхождения, имеет одну непременную особенность: основа его всегда проста, как бы сложно ни было выполнение. Так, например, в "Гамлете" фигуры могильщиков, цветы сумасшедшей девушки, загробное обаяние Озрика, бледность духа и усмешка черепа - все сплетено венком для мрачного человека в черном. И то, что я вам рассказываю, - добавил он, улыбаясь и медленно слезая с барьера, - тоже незамысловатая трагедия человека в черном. - Да, - продолжал он, видя, что полковник смотрит на него с удивлением, - вся эта история сводится к черному костюму. В ней, как и в "Гамлете", немало всевозможных наслоений, вроде вашего клуба, например. Есть мертвый лакей, который был там, где быть не мог; есть невидимая рука, собравшая с вашего стола серебро и растаявшая в воздухе. Но каждое умно задуманное преступление основано в конце концов на чем-нибудь вполне заурядном, ничуть не загадочном. Таинственность появляется позже, чтобы увести нас в сторону по ложному следу. Сегодняшнее дело - крупное, тонко задуманное и (на взгляд заурядного вора) весьма выгодное. Оно было построено на том общеизвестном факте, что вечерний костюм джентльмена как две капли воды похож на костюм лакея, - оба носят черный фрак. Все остальное была игра, и притом удивительно тонкая.

"Still," said the colonel, getting up and frowning at his boots, "I am not sure that I understand."

- И все же, - заметил полковник, слезая с барьера и хмуро разглядывая свои ботинки, - все же я не вполне уверен, что понял вас.

"Colonel," said Father Brown, "I tell you that this archangel of impudence who stole your forks walked up and down this passage twenty times in the blaze of all the lamps, in the glare of all the eyes. He did not go and hide in dim corners where suspicion might have searched for him. He kept constantly on the move in the lighted corridors, and everywhere that he went he seemed to be there by right. Don't ask me what he was like; you have seen him yourself six or seven times tonight. You were waiting with all the other grand people in the reception room at the end of the passage there, with the terrace just beyond. Whenever he came among you gentlemen, he came in the lightning style of a waiter, with bent head, flapping napkin and flying feet. He shot out on to the terrace, did something to the table cloth, and shot back again towards the office and the waiters' quarters. By the time he had come under the eye of the office clerk and the waiters he had become another man in every inch of his body, in every instinctive gesture. He strolled among the servants with the absent-minded insolence which they have all seen in their patrons. It was no new thing to them that a swell from the dinner party should pace all parts of the house like an animal at the Zoo; they know that nothing marks the Smart Set more than a habit of walking where one chooses. When he was magnificently weary of walking down that particular passage he would wheel round and pace back past the office; in the shadow of the arch just beyond he was altered as by a blast of magic, and went hurrying forward again among the Twelve Fishermen, an obsequious attendant. Why should the gentlemen look at a chance waiter? Why should the waiters suspect a first-rate walking gentleman? Once or twice he played the coolest tricks. In the proprietor's private quarters he called out breezily for a syphon of soda water, saying he was thirsty. He said genially that he would carry it himself, and he did; he carried it quickly and correctly through the thick of you, a waiter with an obvious errand. Of course, it could not have been kept up long, but it only had to be kept up till the end of the fish course.

- Полковник, - сказал отец Браун, - вы еще больше удивитесь, когда я скажу вам, что демон наглости, укравший ваши вилки, все время разгуливал у вас на глазах. Он прошел по коридору раз двадцать взад и вперед - и это при полном, освещении и на виду у всех. Он не прятался по углам, где его могли бы заподозрить. Напротив, он беспрестанно двигался и, где бы он ни был, везде, казалось, находился по праву. Не спрашивайте меня, как он выглядел, потому что вы сами видели его сегодня шесть или семь раз. Вы вместе с другими высокородными господами дожидались обеда в гостиной, в конце прохода, возле самой веранды. И вот, когда он проходил среди вас, джентльменов, он был лакеем, с опущенной головой, болтающейся салфеткой и развевающимися фалдами. Он вылетал на веранду, поправлял скатерть, переставлял что-нибудь на столе и мчался обратно по направлению к конторе и лакейской. Но едва он попадал в поле зрения конторского клерка и прислуги, как - и видом и манерами, с головы до ног, - становился другим человеком. Он бродил среди слуг с той рассеянной небрежностью, которую они так привыкли видеть у своих патронов. Их не должно было удивлять, что гость разгуливает по всему дому, словно зверь, снующий по клетке в зоологическом саду. Они знали: ничто так не выделяет людей высшего круга, как именно привычка расхаживать всюду, где им вздумается. Когда он пресыщался прогулкой по коридору, он поворачивал и снова проходил мимо конторы. В тени гардеробной ниши он, как по мановению жезла, разом менял свой облик и снова услужливым лакеем мчался к "Двенадцати верным рыболовам". Не пристало джентльменам обращать внимание на какого-то лакея. Как может прислуга заподозрить прогуливающегося джентльмена?.. Раз он выкинул фокус еще почище. У конторы он величественно потребовал сифон содовой воды, сказав, что хочет пить. Он добавил непринужденно, что возьмет сифон с собой. Он так и сделал - быстро и ловко пронес его среди всех вас, джентльменов, лакеем, выполняющим обычное поручение. Конечно, это не могло длиться до бесконечности, но ему ведь нужно было дождаться лишь конца рыбной перемены.

"His worst moment was when the waiters stood in a row; but even then he contrived to lean against the wall just round the corner in such a way that for that important instant the waiters thought him a gentleman, while the gentlemen thought him a waiter. The rest went like winking. If any waiter caught him away from the table, that waiter caught a languid aristocrat. He had only to time himself two minutes before the fish was cleared, become a swift servant, and clear it himself. He put the plates down on a sideboard, stuffed the silver in his breast pocket, giving it a bulgy look, and ran like a hare (I heard him coming) till he came to the cloak room. There he had only to be a plutocrat again--a plutocrat called away suddenly on business. He had only to give his ticket to the cloak-room attendant, and go out again elegantly as he had come in. Only--only I happened to be the cloak-room attendant."

Самым опасным для него было начало обеда, когда все лакеи выстраивались в ряд, но и тут ему удалось прислониться к стене как раз за углом, так что лакеи и тут приняли его за джентльмена, а джентльмены - за лакея. Дальше все шло как по маслу. Лакей принимал его за скучающего аристократа, и наоборот. За две минуты до того, как рыбная перемена была закончена, он снова обратился в проворного слугу и быстро собрал тарелки. Посуду он оставил на полке, серебро засунул в боковой карман, отчего тот оттопырился, и, как заяц, помчался по коридору, покуда не добрался до гардеробной. Тут он снова стал джентльменом, внезапно вызванным по делу. Ему оставалось лишь сдать свой номерок гардеробщику и выйти так же непринужденно, как пришел. Только случилось так, что гардеробщиком был я.

"What did you do to him?" cried the colonel, with unusual intensity. "What did he tell you?"

- Что вы сделали с ним? - воскликнул полковник с необычным для него жаром. - И что он вам сказал?

"I beg your pardon," said the priest immovably, "that is where the story ends."

- Простите, - невозмутимо ответил отец Браун, - тут мой рассказ кончается.

"And the interesting story begins," muttered Pound. "I think I understand his professional trick. But I don't seem to have got hold of yours."

- И начинается самое интересное, - пробормотал Паунд. - Его профессиональные приемы я еще понимаю. Но как-то не могу понять ваши.

"I must be going," said Father Brown.

- Мне пора уходить, - проговорил отец Браун.

They walked together along the passage to the entrance hall, where they saw the fresh, freckled face of the Duke of Chester, who was bounding buoyantly along towards them.

Вместе они дошли до передней, где увидели свежее веснушчатое лицо герцога Честерского, с веселым видом бежавшего искать их.

"Come along, Pound," he cried breathlessly. "I've been looking for you everywhere. The dinner's going again in spanking style, and old Audley has got to make a speech in honour of the forks being saved. We want to start some new ceremony, don't you know, to commemorate the occasion. I say, you really got the goods back, what do you suggest?"

- Скорее, скорее, Паунд! - запыхавшись, кричал он. - Скорее идите к нам! Я всюду искал вас. Обед продолжается как ни в чем не бывало, и старый Одли сейчас скажет спич в честь спасенных вилок. Видите ли, мы предполагаем создать новую церемонию, чтобы увековечить это событие. Серебро снова у нас. Можете вы что-нибудь предложить?

"Why," said the colonel, eyeing him with a certain sardonic approval, "I should suggest that henceforward we wear green coats, instead of black. One never knows what mistakes may arise when one looks so like a waiter."

- Ну что ж, - не без сарказма согласился полковник, оглядывая его. - Я предлагаю, чтобы отныне мы носили зеленые фраки вместо черных. Мало ли что может случиться, когда ты одет так же, как лакей.

"Oh, hang it all!" said the young man, "a gentleman never looks like a waiter."

- Глупости, - сказал герцог, - джентльмен никогда не выглядит лакеем.

"Nor a waiter like a gentleman, I suppose," said Colonel Pound, with the same lowering laughter on his face. "Reverend sir, your friend must have been very smart to act the gentleman."

- А лакей не может выглядеть джентльменом? - так же беззвучно смеясь, отозвался полковник Паунд. - В таком случае и ловок же ваш приятель, - сказал он, обращаясь к Брауну, - если он сумел сойти за джентльмена.

Father Brown buttoned up his commonplace overcoat to the neck, for the night was stormy, and took his commonplace umbrella from the stand.

Отец Браун наглухо застегнул свое скромное пальто - ночь была холодная и ветреная - и взял в руки свой скромный зонт.

"Yes," he said; "it must be very hard work to be a gentleman; but, do you know, I have sometimes thought that it may be almost as laborious to be a waiter."

- Да, - сказал он, - должно быть, очень трудно быть джентльменом. Но, знаете ли, я не раз думал, что почти так же трудно быть лакеем.

And saying "Good evening," he pushed open the heavy doors of that palace of pleasures. The golden gates closed behind him, and he went at a brisk walk through the damp, dark streets in search of a penny omnibus.

И, промолвив "добрый вечер", он толкнул тяжелую дверь дворца наслаждений. Золотые врата тотчас же захлопнулись за ним, и он быстро зашагал по мокрым темным улицам в поисках омнибуса.