Загадочный термин дарвалдай изобретён
Фёдором Михайловичем Достоевским. Дарвалдай — переосмысление неверно
разобранных слов песни, стихотворения, крылатого выражения или простого
текста.
Всё началось со стихотворения "Тройка" (1825 г.) русского поэта, публициста и прозаика Фёдора Николаевича Глинки.
Вот мчится тройка удалая
Вдоль по дороге столбовой,
И колокольчик, дар Валдая,
Гудит уныло под дугой.
Слова "дар Валдая" часто интерпретировались как деепричастие "дарвалдая" (что делая). Достоевский по этому поводу иронизировал:
"Дарвалдая.
Я предлагаю принять за новый глагол. Смешнее представить себе нельзя
чего-нибудь, как город Валдай, дарящий колокольчики. К тому же глагол
этот известен всей России, трем поколениям, ибо все знают тройку
удалую, она удержалась не только между культурными, но даже проникнула
и в стихийные слои России, говоря слогом Ростислава Фадеева. Но все, во
всех слоях, пели дар Валдая не как дар Валдая, а как дарвалдая, то есть
в виде глагола, изображающего что-то мотающееся и звенящее, можно
говорить про всех мотающихся и звенящих или стучащих — он дарвалдает.
Можно даже сделать существительное "дарвалдай" и приложить его ко всем
сочинителям брошюр "Быть или не быть". Что мы такое, чем мы будем. В
прошедшем времени будет странно: дарвалдаял, особенно в женском роде —
сидела-сидела у меня, дарвалдаяла-дарвалдаяла. Но почему же странно?
Ведь говорит же народ: сидела-сидела, стучала-стучала у меня или
настучала-настучала и ушла. Я изобрел или, лучше сказать, ввел одно
только слово в русский язык, и оно прижилось, все употребляют: глагол
"стушевался" (в "Голядкине". У Белинского, в восторге слишком известные
литераторы — мой главнейший подпольный тип (надеюсь, что мне простят
это хвастовство ввиду собственного сознания в художественной неудаче
типа)).
Сидела-сидела, надарвалдаяла такого вздору! (Ведь недурно, право.)
Можно
взять и фамилью Дарвалдаев, в роман или водевиль, для изображения
неосновательного молодого человека, с претензиями, человека
консервативного или либерального, всё равно.
Стушевать
— на нет; затушевать — другое. Вот пустил словечко, не знаю, что-то
будет. Я дарвалдаял, ты — , он — , мы дарвалдаяли, вы дарвалдаяли, они
дарвалдаяли." Читать далее...
Извольте-с уделить немного внимания словоерсу. Словое́рс (тж. словое́р,
словое́рик) — название частицы -с (написание по старой орфографии -съ),
прибавляемой к концу слов в определённых ситуациях. В XIX веке словоерс
использовался в знак почтения к собеседнику, то есть как адрессивное
окончание; в конце XIX века к адрессивному значению прибавилось
демонстративное самоунижение; с XX века словоерс используется для
выделения особо значимых высказываний, также для подчёркивания иронии. "Словоерc" – последний остаток от того вежливого
титула "сударь", которым в далекие времена сопровождалось каждое
обращение младшего по чину и сану к старшему, более важному человеку.
Например в романе Алексея Константиновича Толстого "Князь Серебряный"
во время сцены пира важные гости сидят за столами, а стольники и
гридничьи отроки разносят им вина и прочие снеди и, кланяясь в пояс,
вежливо говорят каждому: "Никита-ста! Царь-государь жалует тебя чашей
со своего стола!" Или: "Василий-су! Отведай сего царского брашнa!" Эти
приставки "су" и "ста" в те времена придавали обращению вежливость и
почтительность. Людей уважаемых, властных полагалось бы, собственно,
"чествовать", добавляя к имени каждого либо словечко "старый", либо
"сударь" (то есть "государь"). Постепенно "Государь" превратился в
"сударь", "сударь" – в "су", "су" – в "с". Люди настолько забыли его
происхождение, что к этой букве "с" (когда речь шла о письме) стали
добавлять совершенно нелепый на этом месте "ъ" – "ер", которому
полагалось, по тем понятиям, стоять на концах слов. А так как буква "с"
в старославянской азбуке носила наименование "слово" (как "а" – "аз",
"б" – "буки" и т. д.), то сочетание из нее и "ера" и получило в народе
имя "словоер". "Словоерс" буквально значит: "с да ер будет с". Ведь так
тогда и вообще "читали по складам": "аз-буки – аб; зело-аз – за;
слово-ер – с…"
Словоерсы встречаются во многих произведениях русских классиков. Так
выражаются, например, капитан Тушин у Льва Толстого, Максим Максимович
в "Герое нашего времени" Лермонтова, многие герои Тургенева. Читать далее...