Новости Библиотеки диссертаций

Здравствуйте уважаемые подписчики!

В этом выпуске рассылки:
I. Анонсы новых поступлений в "Библиотеку диссертаций"

II. Научные конференции.

Книги, учебники и пособия по электротехнике

I. Анонсы новых поступлений в "Библиотеку диссертаций"

Букреева Анна Николаевна. Герменевтический подход к анализу смысла художественных образов

Содержание диссертации

Введение

Глава первая. Художественное творчество как источник познания и образец знания
1.1. Эпистемологические аспекты художественного образа
1.2. Художественные образы и реконструкция смысла мифологического и натурфилософского знания о мире, человеке и природе
1.3. Современная эпистемология о специфике типов мышления и познания, их эволюции

Глава вторая. Когнитивная герменевтика как методология истолкования художественных образов
2.1. Философские истоки герменевтики. Сущность герменевтического подхода
2.2. Методы интерпретации и способы передачи смысла художественных образов
2.3. Когнитивные особенности процесса художественного творчества, роль воображения
2.4. Художественный образ и его скрытые мировоззренческие смыслы: герменевтический подход

Заключение
Литература

Актуальность избранного направления исследования обусловлена и усиливается потребностями философского осмысления проблемы творчества в его концептуально-историческом, герменевтическом и когнитивном аспектах. Изучение специфики деятельности человека по созданию художественных образов изобразительного искусства как образцов культуры, делает актуальной задачу философской интерпретации их смысла. Интерпретируя художественные образы произведений, в особенности далеко отстоящих от нас эпох, выявляя их культурно-историческое значение, мы получаем определенные знания о конкретной исторической эпохе, о культурной традиции и культурных универсалиях, об образе мира.

Цель данного исследования состоит в том, чтобы показать эффективность герменевтического подхода в анализе мировоззренческого смысла художественных произведений. Это предполагает последовательное решение ряда конкретных задач, направленных на выявление специфики процесса понимания художественного творчества, рассматриваемого с позиции когнитивной герменевтики. На ее основе утверждается перспективность методов философской интерпретации, применяемых в сфере изобразительного искусства, что позволяет выявить эпистемологический контекст художественных образов изобразительного искусства, а также показать роль воображения как когнитивной способности в художественном творчестве.

Задачи диссертационного исследования:

∙ Показать, что художественное творчество является важным источником знания о конкретной эпохе, традиции, и этот род знания фиксируют художественные образы.

∙ Показать, что существует связь между типом знания и способом мышления, характерного для конкретной эпохи, специфику которой передают художественные образы изобразительного искусства.

∙ На основе когнитивной герменевтики и ее методологии продемонстрировать эффективность герменевтического подхода в понимании смысла художественных образов.

∙ Обосновать идею о том, что целостный образ произведения изобразительного искусства можно выявить на основе скрытого смысла и значения каждой конкретной детали (композициональность смысла). Выяснить роль условий создания художественного произведения, его исторического контекста (контекстуальность смысла).

∙ Выявить когнитивные особенности творческого процесса создания художественных образов.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В диссертации показано, что художественные произведения могут рассматриваться как специальный источник знания о конкретной эпохе, ее картине мира и культурно-исторической традиции, которая сохраняется и передается посредством артефактов культуры и художественных образов изобразительного искусства.

2. Интерпретация мировоззренческого смысла художественных образов изобразительного искусства позволила выявить существование связи между типом знания и способом мышления, характерных для конкретной эпохи.

3. Взгляд на произведение изобразительного искусства как на текст делает актуальным использование герменевтического подхода. На его основе раскрывается скрытый смысл символики художественного образа, при этом понимание каждой конкретной детали позволяет выявить тот эпистемологический смысл и исторический контекст, который этот образ передает.

4. Сущность герменевтического подхода состоит в том, чтобы использовать те правила и приемы, которые выработаны философской и культурно-исторической традицией интерпретации, и которые могут быть использованы для реконструкции мировоззренческого смысла невербальных текстов с целью их наиболее полного понимания.

5. Процесс создания художественного произведения связан с проявлением когнитивных способностей человека. Особую роль в этом сложном процессе играет творческое воображение, важное для реализации художественного замысла всего произведения.

Научная новизна состоит в расширении области применения методологического аппарата философской герменевтики, используемой для понимания специфики художественного творчества, определения его когнитивной составляющей. Взгляд на художественный образ как на текст (невербальный текст) делает актуальным использование герменевтического подхода, позволяет понять скрытый философский, мировоззренческий смысл образа и интерпретировать его содержание в определенном культурно-историческом контексте.

Показано, что контекст часто является определяющим для понимания онтологического содержания и эпистемологического смысла художественного произведения. Такой контекстуальный подход оказывается уместным в понимании смысла образов и его символики.

В диссертации обоснована когнитивная эффективность герменевтического подхода по отношению к реконструкции замысла и эпистемологического контекста рассматриваемого произведения искусства.

Обозначена роль воображения и впервые предложена типология воображения. Воображение художника характеризуется как главная когнитивная способность, которая раскрывает себя в процессе создания художественных произведений изобразительного искусства. При этом именно созданные художником образы отражают специфику проявления его мышления и воображения, наряду с мировоззрением и воссоздаваемой им картиной мира.

Впервые конкретизируются определенные типы творческого воображения: продуктивное воображение, как когнитивная способность интеллекта порождать новые образы (ментальные) в художественной форме; и репродуктивное воображение как умение наглядно воспроизводить идеальные объекты и образы объектов, сохраненные в памяти как элементы уже имеющейся картины мира. Основанием для выделенной типологии послужил анализ конкретных художественных произведений изобразительного искусства различных эпох.

В диссертации сделан вывод об эффективности герменевтического подхода в понимании скрытого смысла художественных образов, что, в конечном итоге, расширяет проблемное поле когнитивной герменевтики за счет включения образов изобразительного искусства в сферу ее проблематики.

Александрова Татьяна Львовна. Художественный мир М. Лохвицкой

Содержание диссертации

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ВЕХИ БИОГРАФИИ И ПЕРИОДИЗАЦИЯ ТВОРЧЕСТВА

ГЛАВА 2. ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР

I. СЕМАНТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ

I. 1 Мироощущение, убеждения, философские взгляды
1) Самосознание Женщины
2) Христианская религиозность
3) Нехристианский мистицизм
4) Соотношение этики и эстетики. Проблема зла
5) Болезненность
6) Преодоление мечты
7) Чувство юмора и ироничность

I. 2 Жанровое своеобразие творчества
1)Поэзия как лирический дневник
2) Романсы, песни и гимны
3) Баллады и сказки
4) Поэмы
5) Лирические драмы

I.3 Образы и мотивы

1) Лирические роли
а) Героиня
б) Герой
в) Андрогинные образы

2) Система поэтических мотивов
3) Использование символов
4) Специфика поэтического мира; пейзаж
5) Культурологические пристрастия
а) Античность
б) Русский фольклор
в) Восток – библейский, мусульманский, языческий.
г) Средневековье
6) Стихи о детях и для детей

II СТИЛИСТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ

1) Поэтический словарь

2) Эпитеты

3) Тропы
а) Метафора, парабола (развернутая метафора)
б) Сравнения
в) Металепсис
г) Метонимия
д) Перифраз и антономасия

4) Фигуры речи (Фигуры выделения .Добавления и повторы)
1. Случаи плеонастического повтора слов и корней, полиптот, парономасия
2. Синонимия и эксергазия
3. Аккумуляция
4. Градация
5. Восхождение (климакс)
6. Антитеза
7. Аллойосис
8. Анафора
9. Полисиндетон (Многосоюзие)
10. Асиндетон (Бессоюзие)

5) Некоторые особенности синтаксиса простого и сложного предложения
1. Преобладание глаголов
2. Трансформации и перестановки
а) Средства усиления глагола - Контактная инверсия
б) Гипербат (дистантная инверсия)
в) Прямой синтаксический параллелизм
г) Хиазм
д) Метабола, антиметабола прозаподосис

3. Особенности построения периодов

6) Синтаксические приемы мелодизации
1. Плеонастический повтор соседних слов в пределах одной строки
2. Повтор синтаксического фрагмента одной строки
3. Анадиплосис
4. Рефрен
6. Экспозиция, реприза, каданс
7. Интонация

III. ФОНИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ
1) Метрика
2) Ритмика
3) Рифма
4) Строфика
5) Звуковое оформление

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ

Настоящая работа представляет собой монографическое исследование творчества Мирры Лохвицкой (1869 – 1905) – русской поэтессы, пользовавшейся широкой известностью на рубеже XIX – XX вв. и незаслуженно забытой впоследствии. «Женщина-комета», на сравнительно недолгий срок появившаяся на небосклоне русской литературы и быстро привлекшая к себе внимание, столь же быстро удалилась из поля зрения литературоведов, так и не став предметом серьезного изучения. При жизни Лохвицкой и непосредственно после ее смерти о ее поэзии высказывались самые разноречивые, полярные, нередко взаимоисключающие суждения. Истекший XX век почти ничего не прибавил к пониманию ее творчества. Собственно, вплоть до 90-х гг. трудно говорить о какой-то истории его изучения – по крайней мере, в отечественной науке, – это скорее история голословных манипуляций именем поэтессы в разного рода обзорных работах о поэзии рубежа XIX – XX веков. Подавляющее большинство позднейших литературоведческих высказываний о Мирре Лохвицкой представляют собой лишь парафраз современной ей критики, в лучшем случае – не искажающий сути. В худшем случае каждое последующее высказывание привносит нечто дополнительное, в результате чего создается эффект «испорченного телефона» и порой первоначальный смысл в корне меняется.

Настоящая работа представляет собой монографическое исследование творчества Мирры Лохвицкой (1869 – 1905) – русской поэтессы, пользовавшейся широкой известностью на рубеже XIX – XX вв. и незаслуженно забытой впоследствии. «Женщина-комета», на сравнительно недолгий срок появившаяся на небосклоне русской литературы и быстро привлекшая к себе внимание, столь же быстро удалилась из поля зрения литературоведов, так и не став предметом серьезного изучения. При жизни Лохвицкой и непосредственно после ее смерти о ее поэзии высказывались самые разноречивые, полярные, нередко взаимоисключающие суждения. Истекший XX век почти ничего не прибавил к пониманию ее творчества. Собственно, вплоть до 90-х гг. трудно говорить о какой-то истории его изучения – по крайней мере, в отечественной науке, – это скорее история голословных манипуляций именем поэтессы в разного рода обзорных работах о поэзии рубежа XIX – XX веков. Подавляющее большинство позднейших литературоведческих высказываний о Мирре Лохвицкой представляют собой лишь парафраз современной ей критики, в лучшем случае – не искажающий сути. В худшем случае каждое последующее высказывание привносит нечто дополнительное, в результате чего создается эффект «испорченного телефона» и порой первоначальный смысл в корне меняется. Нередко небрежность и невнимательность приводила к тому, что даже в текст справочных изданий вкрадывались грубые фактические ошибки. Многие такие ошибки со временем приобрели статус «общепринятого взгляда» и оказались отправной точкой для последующих обобщений. Было бы несправедливо умолчать о том, что некоторые исследователи высказывали все же достаточно тонкие и глубокие замечания об отдельных особенностях поэтической манеры Лохвицкой, но почему-то именно эти замечания в истории литературы остались маргинальными.

В целом же «среднестатистическое» литературоведческое представление о поэтессе может быть сведено к полушутливой справке М.Л. Гаспарова: «сестра известной юмористки Тэффи (Надежды Александровны Лохвицкой-Бучинской), остроумная и здравомысленная мать семейства (по словам И. Бунина), писала стихи о бурной страсти, снискавшие ей славу “вакханки” и “Русской Сапфо”. К. Бальмонт посвятил ей книгу, а И. Северянин чтил ее память с благоговейным восторгом». Несмотря на предельную сжатость изложения, здесь налицо приметы современного восприятия творчества поэтессы: разделение и противопоставление биографического облика ее самой и ее лирической героини, сведение смысла всего ее творчества к стихам о «бурной страсти», которые на самом деле составляют далеко не главную часть ее поэтического наследия. Впрочем, мы далеки оттого, чтобы критиковать во всех отношениях замечательную книгу М.Л. Гаспарова. Данная справка, как и другие в том же издании, хороша тем, что помогает мгновенно запомнить некие сведения о совершенно неизвестном поэте, но тот факт, что примерно то же пишется и в более академичных по стилю изданиях, и что этим набором сведений практически исчерпывается объем знаний нынешней науки об авторе, имя которого современники ставили в один ряд с именами Случевского, Фофанова, Брюсова, Бальмонта, Ахматовой, Цветаевой и др. – представляется весьма печальным.

Недавно вышедшие пособия по русской литературе показывают, что имя поэтессы, можно сказать, вычеркнуто из истории. В учебнике истории русской литературы 70 – 90-х гг. XIX в. (под редакцией В.Н. Аношкиной, Л.Д. Громовой и В.Б. Катаева) она не упоминается ни разу. В подготовленном авторским коллективом ИМЛИ двухтомнике «Русская литература рубежа веков» (1890-е – начало 1920-х гг.), общий объем которого более полутора тысяч страниц, она упомянута только два раза, причем один раз – просто как сестра Тэффи. Такую ситуацию нельзя считать нормальной. Игнорирование литературного феномена, пусть и забытого потомками, но широко известного в свою эпоху, может привести к тому, что общая картина окажется не только неполной, но и искаженной. Даже если признать справедливой эфемерность славы Лохвицкой (с чем категорически не согласен автор данной работы), она заслуживает внимания хотя бы как заметное явление текущего литературного процесса рубежа XIX – XX веков.

Таким образом цель предпринимаемого исследования – содействовать, по мере возможности, ликвидации одного из белых пятен в истории русской литературы.

Обратимся же к истории вопроса.

Для понимания последующих оценок поэзии Лохвицкой, прежде всего, важно уяснить отношение к ней современников. Оно, как мы уже сказали, было далеко не однозначным. Творческий путь поэтессы пришелся на время зарождения новых течений и тотальной переоценки ценностей. Необходимо особо подчеркнуть ( – этот момент, как правило, упускается из виду), что за 16 лет литературной жизни поэзия Лохвицкой претерпела значительную эволюцию. Заметных «тектонических сдвигов» в ее поэтике не было, изменения накапливались исподволь, но «переход количества в качество», несомненно, произошел. Во всяком случае, знакомясь с ее стихами начала 90-х гг., читатель не сомневается, что писал их поэт девятнадцатого века, читая стихи начала 900-х, он ясно чувствует, что перед ним – автор века двадцатого. Именно эти эволюционные изменения в самом творчестве поэтессы обусловили постепенную перемену отношения к ней критиков и в конечном итоге предопределили ее положение в литературе – вне господствующих течений.

Поэтическая карьера Мирры Лохвицкой началась в 1889 г. – и очень успешно. «Меня избаловали в Петербурге, где я выступила на литературном поприще совсем еще девочкой и где с первых шагов слышала о себе только лестные отзывы. Я была новинкой и, как всякая новинка, возбуждала интерес», – писала поэтесса в письме к А.Л. Волынскому. Между тем, одобрительные отзывы исходили лишь из определенного литературного лагеря – круга сторонников «чистого искусства», в отношении эстетики достаточно консервативных. Это одобрение наиболее авторитетно выражено в рецензии А.А. Голенищева-Кутузова, который отмечает «необыкновенное изящество и яркость образов, чуткое понимание красот природы, неподдельную искренность чувства и, наконец, за редким исключением, прекрасный по звучности и правильности стих». Но все же рецензент находит и заметный недостаток: «крайнее однообразие содержания стихотворений». Тем не менее уже за первый вышедший сборник стихотворений Лохвицкой была присуждена половинная Пушкинская премия.

Сочувствия от представителей идеологически еще доминирующего в те годы народнического лагеря поэтесса не ждала и не искала: «До того, что думают обо мне критики таких журналов, как «Русское богатство» или «Русская мысль», – мне нет никакого дела и даже было бы как-то не по себе, если бы им вздумалось (сохрани Бог!) похвалить меня». Действительно, «демократы» встретили ее неодобрительно, но это неодобрение касалось в основном идеологии и содержания, а не формы, – в эстетическом смысле старые принципы «чистого искусства» их вполне удовлетворяли. Примером двойственности такой оценки может служить мнение народнического поэта и критика П.Ф. Якубовича. С одной стороны: «Да, это – поэзия, неподдельная, полная чудного очарования». С другой: «Перед нами, точно будто, не образованная писательница, живущая в просвещенной стране на заре ХХ века, а какая-то “восточная роза”, для которой мир ограничен стенами гарема…»

Тогда же, в 90-е гг. начинает формироваться новый литературный лагерь – лагерь модернизма. Его будущий вождь, Валерий Брюсов следит за успехами Мирры Лохвицкой с большим вниманием и – неодобрением: «Не припомню сейчас, где (не то в “Труде”, не то в “Русском Обозрении”) видел я стихотворение Лохвицкой ”Сон”, – пишет он в письме П.П. Перцову от 14 июня 1895 г. – “Я была во сне бабочкой, а ты мотыльком. Мы обнялись и улетели”. При этом достоверно известно, что г-жа Лохвицкая в самом деле во сне этого не видала. Что же остается от всего стихотворения? Выражения: утро, бабочка, розы, “как греза юна”, мотылек и лазурь?

Дурно то, что составился “поэтический словарь”; комбинируя его слова, получают нечто, что у нас называют стихотворением». «Слишком много новизны и слишком много в ней старого», – пишет он Перцову позднее. Новизну он, видимо, склонен объяснять исключительно посторонним влиянием. В письме Перцову от 19 июля 1896 г. Брюсов говорит, что в русской поэзии стала формироваться «школа Бальмонта», к которой причисляет и Лохвицкую. Около двух лет спустя (в январе 1898 г.) в письме Бальмонту он пишет: «Вот новый сборник Мирры Лохвицкой. Согласен, уступаю, — здесь многое недурно. Но вот я, который стихов не пишет, предлагаю написать на любую тему стихотворение ничем не отличное от этих, такое, что Вы его признаете не отличающимся, таким же “недурным, хорошим”. Все это трафарет, новые трафареты поэзии, все те же боги Олимпа, те же Амуры, Псиши, Иовиши, но в новой одежде. Нет, не этого нужно, не этого. Лучше не писать». Бальмонт в это время в полном восторге от поэзии Лохвицкой, его восхищение вполне разделяет и князь А.И. Урусов – знаток и любитель новых французских поэтов. Брюсов же признает достоинства Лохвицкой с большой неохотой. Примечательно, что в дневниках он дает ей несколько более высокую оценку, чем в письмах: «Однако ее последние стихи хороши», – записывает он в ноябре 1897 г. Чуть позже, давая шутливую характеристику современной поэзии в форме библейских пророческих причитаний («Горе тебе, словесность русская!…») он ставит Лохвицкую в ряд с декадентами – Бальмонтом, Гиппиус и др, противопоставляя «своих» «ничтожному стихотворцу Федорову и … Ратгаузу». Творчество ее он изучает довольно серьезно. В его архиве сохранились четыре тома стихотворений Лохвицкой (два – с дарственными надписями поэтессы). Отдельные стихи отмечены подчеркиванием. К стихотворению «В час полуденный» в III томе он даже приписывает строфу от себя. Прочитать ее, к сожалению, невозможно – Брюсов пользуется сокращениями, но известно, что это стихотворение он считал одним из наиболее сильных у Лохвицкой, и с этим, действительно, трудно поспорить. Судя по дневниковым записям, по-человечески Лохвицкая ему несимпатична: он излишне придирчив и к ее внешности, и к манере поведения. В печати при жизни Лохвицкой появился лишь один отзыв Брюсова – на ее IV том. «Нумерация трех сборников г-жи Лохвицкой может быть изменена без ощутимой разницы. В IV томе ее стихотворений те же темы, те же приемы, та же душа, что и в двух предыдущих. Неужели не скучно поэту повторять самого себя? И какой смысл в этом умножении одинаковых стихов, хотя бы и звучных?»

Отзыв довольно странный: в IV томе Лохвицкая как раз декларирует отход от прежних мотивов и обращается к религиозно-философской тематике. Естественно, что Брюсову это не близко, но если в чем-то и можно упрекать поэтессу, то уж никак не в самоповторении. Однако с легкой руки Брюсова этот тезис надолго утвердился в литературоведении. Стилистически в IV томе заметно усиление риторической тенденции, которая как раз близка самому Брюсову – но он почему-то не замечает этого. Ясно, что он хочет сказать: «Не стоит читать, это неинтересно». На смерть Лохвицкой Брюсов не откликнулся никак. В 9-м номере «Весов» за 1905 г. содержится лишь краткое сообщение о ее кончине (одна строка). Несомненно, это выглядело как знак «официального» непризнания. Однако нельзя сказать, что это событие прошло для Брюсова незамеченным. Большой интерес представляет хранящийся в его архиве черновик некролога Лохвицкой, озаглавленного «Памяти колдуньи». Судя по обилию правки и вариантов, Брюсов тщательно обдумывал эту статью. В первых ее строках он очень точно, и главное, очень нетипично для модернистской критики определяет основной смысл творчества поэтессы: «Творчество Лохвицкой – неизменная, неутолимая тоска по неземному, нездешнему». И именно поиском освобождения от «оков бытия» объясняет ее первоначальное обращение к любовной тематике: «Лохвицкая славила страсть за яркость ее мигов, освобождающих “среди тусклости” жизни… Но уже во II томе ее стихов… начинаются иные пути освобождения». Далее идет откровенная фальсификация. «Иные пути», по Брюсову, ведут на шабаш ведьм и далее в ад, к сатане. Заканчивается некролог жутковато: «С этого пути нет возврата. Кто перейдет эту черту, тот должен остаться навек в той стране (подчеркнуто автором – Т.А.).

Лохвицкая выполнила все, что…» – далее совсем неразборчиво. Стихи, которые он цитирует: «В час полуденный», «Мюргит», «Колдунья», – действительно относятся у Лохвицкой к числу лучших (хотя в отношении содержания его выбор очень тен денциозен). В контексте всего, что сам Брюсов писал в те годы о «жизнетворчестве» и при таком понимании окончания земного пути поэтессы, он должен был бы почтить ее память публично, поскольку выходило, что как раз она осуществила его заветные чаяния. Однако почему-то он этого не сделал. Только семь лет спустя в критическом сборнике «Далекие и близкие» он поместил другую заметку о Лохвицкой, названную «некрологом». Не исключено, что сделал он это под давлением Бальмонта, в письме писавшего ему: «Невозможно печатать обзор поэтов, в который ты включаешь всякую безымянную дрянь…, и не дать характеристики таких истинных ярких цветов, как Лохвицкая». Вероятно, в первоначальном варианте книги заметки о Лохвицкой не было.

Тем не менее, оценка, которую Брюсов дает в ней творчеству поэтессы, довольно высока. По художественности выше всего оцениваются ее «песни греха и страсти». Заканчивается статья словами: «Для будущей антологии русской поэзии можно будет выбрать у Лохвицкой стихотворений 10 – 15 истинно безупречных, но внимательного читателя всегда будет волновать и увлекать внутренняя драма души, запечатленная ею во всей ее поэзии». Собственно говоря, «10 – 15 истинно безупречных стихотворений» в антологии русской поэзии (без указания эпохи) – это то, на что может претендовать лишь первоклассный поэт.

II. Объявления о научных конференциях на сайте Научные конференции

4-ая Международная научная школа молодых ученых "Физическое и математическое моделирование процессов в геосредах". Прием материалов для участия осуществляется до 1 сентября 2018 г. Конференцию проводят 24 – 26 октября 2018 года в Москве Институт проблем механики им. А.Ю. Ишлинского Российской академии наук и Физический факультет Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

3-я Международная научная конференция "Междисциплинарность в cовременном социально-гуманитарном знании-2018 (Академический мир и проблемы становления цифрового общества)". Регистрация участников доступна на сайте конференции до 1 сентября 2018 г. Состоится 20-22 сентября 2018 года в Ростове-на-Дону.

Вторая Международная научно-практическая конференция "Нечеткие системы и мягкие вычисления. Промышленные применения - 2018". Статьи необходимо подать до 3 сентября 2018 г. Состоится 23-25 октября 2018 года в г. Ульяновске на базе Ульяновского государственного технического университета.

Международная научно-практическая конференция "Исторический опыт мировых цивилизаций и Россия". Заявки на участие в конференции принимаются до 10 сентября 2018 г. Будет проводиться 22-23 ноября 2018 года кафедрой всеобщей истории Владимирского государственного университета имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых.

Международная научно-практическая конференция "Дискурс современных масс-медиа в перспективе теории, социальной практики и образования". Просим прислать заявку и текст доклада до 11 сентября 2018 г. Конференция проводится 3-5 октября 2018 года Белгородским государственным национальным исследовательским университетом.

I Национальная научно-практическая конференция "Пищевые технологии: исследования, инновации, маркетинг". Прием заявок на участие в работе конференции и тезисов – до 15 сентября 2018 г. Будет проходить в г. Керчи 1 – 3 октября 2018 года на базе ФГБОУ ВО «Керченский государственный морской технологический университет».

Уважаемые подписчики!
Присылайте свои ДИССЕРТАЦИИ, авторефераты диссертации, монографии, статьи, тезисы докладов на адрес kulseg@mail.ru.
Все присланные материалы будут размещены на сайте "Библиотека диссертаций"
Заранее благодарим Вас за помощь в развитии проекта и науки России.

Всего Вам доброго!