Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Уроки изобразительного искусства он-лайн.

Подписаться Бесплатная «Золотая» новостная рассылка . Подписчиков 2.996 RSS
←   Декабрь 2010   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://drawmaster.ru
Открыта: 23-01-2005
Адрес автора: job.education.art-owner@subscribe.ru

Автор
DrawMaster

Статистика

2.996 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Уроки изобразительного искусства он-лайн.


kosarex - О шестидесятниках. Способных вон, а самим на трон.


Советская литература от "диссидентов" вроде Аксенова до официоза вроде  Царь-рыбы Астафьева очень напоминает шоколадку Аленка. Эта подстава была вполне сознательна и отражала сознательное желание ввести людей в заблуждение, принять чужое за своё, и радостно в сторонке потирать ручки и бабло делить. Для многих это стало спортом, где рядом шагали на парадах физкультурники и спортсмены. Спортсменам полагалось приличное содержание, а физкультурникам радость приобщения к спорту. Советская культура по сути была фейковой и держалась на незнание потребителем её качеств, целей и даже уровня плагиата. Свои имели право не только на коньячок и икорку, но и на некоторые вольности. Карикатуристы заимствовали идеи с иностранных плакатов, случайные карикатуристы обязаны были быть оригинальными, композиторы и песенники передирали чужие песни, литераторы заиствовали чужие мысли и имитировали наличе собственных. Художники передирали сюжеты. Переводчики вольничали с переводами и создавали некие литературные вариации пресловутых шоколадок Аленка. Причем, это могли сделать только свои, постороннего, например, за превращение мужского персонажа, леопарда Багира в женский персонаж Багиру поймали бы сходу на подтасовке и срочно объяснили бы, почему издеваться над Киплингом недопустимо. Однако, своим можно всё - они же знают, как массы воспитывать. Даёшь феминизацию, и Багир становится Багирой. Даёшь превращение отрицательного персонажа в положительный и раскол между поколениями, и Карлсон становиться очаровашкой. Изначальная идея Карлсона была другая - ребенку жить в выдуманном мире и отделенным стеной от родителей своими фантазиями плохо, лучше щенок в подарок от родителей и взаимопонимание, чем недоросток Карлсон. Но переводчица за нас решила иначе, и сделала Карлсона положительным героем, равно как и шатание по крышам, битые банки с вареньем и т.д.

Фейк процветал везде и держался на очень простой логике поведения - кто видит изнанку или понимает суть проблемы, тот может идти нах. Пипл схавает, кто мешает пиплу хавать за обе щеки, тому кислород перекроем. И перекрывали очень успешно. Часто даже сами до действий не опускались. Достаточно свистнуть - эй, физкультурники! Физкультурники срочно являлись и радовались возможности коллективом на одного набросится. Расчетик был прост - физкультурников нельзя остановить никакой драчкой, пока не разберешься со спортсменами. Это вам не кунфу с Брюсом Ли, с фильмов которого содрали идею компьютерных игр. Некий мастер побеждает учеников, как бы идя по ступеням всё возрастающей сложности задачи, пока не встречается с мастером и хозяином. Разберешься со спортсменами - физкультурники своих пристрастий не сменят. Они-с за идею, а не за хозяина. Вот так хорошо жили многие господа от искусства, пока пипл не устал хавать. Тиражи стали падать, зрители игнорировать фильмы, художники перестали продавать картины и вызывать восхищения, а запасы художественной или относительно художественной иностранной литературы исчерпались.

Сейчас мы действительно имеем кризис - кризис шоколадок Аленка. С этим кризисом стали бороться созданием имен у людей, которых по скромной надежде рекламщиков читать не будут. Приблизительно так в 60-е создавали имя Луначарскому или Тухачевскому. Все должны были знать, что Луначарский - гений, поскольку он толком не издавался. Кто читал Луначарского, тот должен был идти нах, поскольку читать Луначарского и считать его гением невозможно. Кто помнит, что Тухачевский бездарно проиграл войну с Польшей, тоже должен был идти нах, поскольку слишком много смыслил в военной стратегии. Сейчас мы видим нечто схожее. Создаются имена людям, которых когда-то читали, потом подзабыли, теперь же их хвалят в надежде, что серьезно их перечитывать не будут. Наткнуться на нечто примитивно, отложат книжку в сторонку и забудут вникнуть в качество произведений. У Беллы Ахмадулиной есть несколько хороших стихотворений, поскольку их красиво читали или пели на их слова песни в кино. Но, упаси вас Боже читать эти стихи внимательно вместе с остальными стихами. Сразу возникнет вопрос - как у этого человека с чувством прекрасного, если она столько дурных стихов не краснея поместила в свой сборник? Ответ-то прост - есть другие стихи, но они ещё хуже. Или возьмите Вознесенского и читайте. Ох, и писучь был товарищ! Действительно, о чем он думал, издавая многотомники? Наверно, о бабле, о хавающем пипле и о том, что несогласные могут идти нах.

Действительно, почему бы вам не освежить память, почитать Маяковского, а потом взяться за поэму Лонжюмо Вознесенского? Маяковский - гений. Трудно разделять его большевистские взгляды, но его работа со словом, обилие аллитераций, экспрессивность, ритмика, точность выражений поражают. Зато Лонжюмо Вознесенского после Маяковского воспринимается как убогий плагиат. Только не думайте, что я идейный враг плагиаторов. Шекспир взял весьма известную в его время байку про безумного датского принца и написал шедевр. Если бы Вознесенский внес что-то действительно стоящего в заимствования у Маяковского я бы тоже аплодировал. Увы, как раз это вы у Вознесенского не найдете - пипл схавает. Пипл был обязан схавать, поскольку пипл был вынужден это хавать ещё в школе на уроках литературы. Или возьмем отношения советской литературы и творчества Уолта Уитмена. Маяковский - гений, а как быть с почитателем Уолта Уитмена Эдуардасом Межелайтисом.

В шар земной упираясь ногами,
Солнца шар я держу на руках.
.....
Так стою:
Я, человек,
Я, коммунист.

В промежутке между этим позерством мы узнаем, что Межелайтис вырубает из своего мозга всё подряд - корабли, руду, поезда, ракеты и бросает на Землю улыбки Солнца. Впрочем, в минуту раскаяние у Межелайтиса есть совсем забавное стихотворение, которое проливает свет на прошлую культуру. Это о поэтах, там есть такие строчки:
Не верьте им,
Они лишат вас мигом
Машины вашей,
Виллы и банкнот ---
Ведь наслаждаться их убогим миром
Лишь неудачник может и банкрот...

Далее Межелайтис призывает строить такую жизнь, где поэзия была бы неуместна. Я не считаю, что только неудачник и банкрот может наслаждаться художественным миром Шекспира или Пушкина, но с советской литературой именно так. Подмена сути в пресловутой Аленке именно для того и предназначалась, чтобы запудрить мозги и сотворить как можно больше неудачников и банкротов. Если к православной культуре начала 20-го века вполне применим вопрос - чего в ней хорошего, если она не спасла страну от Октябрьской катастрофы - то к культуре советской 60-ых годов такой вопрос тоже уместен - какой от этой культуры толк, если народы, воспитанные в её рамках, дожили до перестройки и стали неудачниками и банкротами.

Вопрос о банкротстве культуры вполне уместен по отношению к большинству авторов и произведений. Возьмите Остров Крым Аксенова и прочитайте внимательно. Какой ясной зарей светятся у него межнациональные отношения, как он описывает крымских татар, как радужны картины женской эмансипации! Если почитать с карандашиком в руках, то вывод будет прост - провокация и надувательство. А противоположная сторона, писатели-деревенщики? Десятилетиями они впаривали городскому жителю комплекс неполноценности по отношению к деревне. Город - зло, деревня - нравственность и корни нравственности, церковь да кадило. Что ж, отправимся туда, где деревня ещё сохранилась, например, в станицу Кущевская. Там проблем с бандюками, безнравственностью и ненасытной жадностью навалом. С кого пример брать? С Цапков или с неспособных им сопротивляться? И в деревенской теме мы снова находим нечто схожее. Например, Виктор Астафьев с Царь-рыбой. Сравните его роман с исходником - роман Хемингуэя Старик и море. Где индивидуализм, свобода, сила духа, непокоренность? Понятно, сравнение некорректно, поскольку все задававшие себе этот вопрос вовремя, когда роман ещё толком читали, получили хороший совет идти нах. Вопросик весьма логичен, поскольку во время перестройки деревенщики лизали пятки КПСС и призывали спасти страну от перестройки, пока КПСС не рухнула. То есть, они стали независимы в силу событий, а не в силу собственного желания. И дальше произошло подлинное чудо - кончилась КПСС, кончились пресловутые деревенщики как писатели. Публицистику писали, Виктор Астафьев даже стал ярым ельцинистом, а к литературному творчеству оказались непригодны. Стали они неудачниками и банкротами.

Удачниками стали только те, кто прекратил писать и использовал связи. Например, Александр Розенбаум весьма талантливо описывал в песнях радости бандитизма и убийства женщин "Семэн, засунь ей под ребро... Смотри, не обломай перо!". Теперь он торгует водкой Вальс Бостон и делает иной бизнес. Он как напоминание о том, чем кончил бы Высоцкий в наши дни с его блатным циклом. Как один из вариантов, производил бы водку "Твой друг, Володя!". Всё-таки величина заметная, представить его в программе Смак неудобно - а теперь наш ведущий Володя покажет нам как сделать бифштекс с яйцами и майонезом. Вот Окуджава - личность цельная. Тихо хапнул деньги, занимаясь амнистией уголовников в комиссии Приставкина, и уехал доживать свои дни в Париже. Там комфортно и не до творчества.

Кризис жанра не только в творчестве. Остались песни Высоцкого, Солярис Тарковского, некоторые песни Окуджавы, а шестидесятников как течения не осталось. Хотя раньше можно было говорить о нескольких течениях, но это для искусствоведов, а зритель или читатель себя терзать не хочет. Кризис жанра несколько в ином. Личности "творцов" стали иначе восприниматься. Авторы не безгрешны. Есть авторы, чьё поведение воспринимается спокойно, ну, был Маяковский истериком, и не важно, Ну, пил Высоцкий и ширялся, да и ладно. Никого не волнует, что Блок приветствовал большевиков - бывает, зафантазировался. Зато Окуджава, прощавший грузинских уголовников в комиссии Приставкина, или Астафьев, привествовавший пальбу из танков в 1993 году, это нечто принципиально иное. Оторопь берет от Аксенова, который был вечно недоволен Россией, уехал в США, а на жирные, ельцинские хлеба явился и не запылился, от Кончаловского, который мог снимать фильмы в Голливуде, а предпочел вместе с Петей Листерманом создать "модельное" агенство в Москве и поставлять проституток олигархам. Даже внешне невинная Юнна Мориц недавно разразилась стихом "Красивый летчик Виктор Бут", где воспевает перевозчика оружия и наркотиков. Правильно, кто всю жизнь жировал за счет связей в издательствах и Главлите, хорошее от плохого и на старости не отличит. Уже двадцать лет нам демонстрируют, что скрывается за этим гордым ответом критикам и мало-мальски умным людям - можете идти нах, заткнитесь и не мешайте пиплу хавать.

Есть такое либерально-перестроечное понятие - западло. Господа в беде, их не читают, ими не интересуются. Когда их критикуют, они в старом духе кричат - эй, физкультурники, наших бьют. Помогает мало, оживить интерес к их фигурам могут только те, кого они в своё время посылали далеко и ещё дальше. Ну, можно заткнуться, только хвалить их западло. Все фокусы, которые они проделывают, давным давно объяснили. Некое агрессивное меньшинство, неважно из какого лагеря, хочет одного - расщепить общество на две части, некую массу и тех, кто может составить конкуренцию или их насквозь видит. Способных вон, а самим на трон. Потом они проваливаются и начинают взывать к тем, кого оттеснили, мол, мы вас сами не били, а мордовали руками физкультурников. Приходит новая поросль, начинает подражать шестидесятникам и тоже удивляется, почему её западло нахваливать. Нормальный человек не будет хвалить Сорокина или Акунина. Ну, дали им денежку, чтобы они могли писать и не отвлекаться на другие дела. Это мы всё проходили. Профессионализм как блат, блат как профессионализм. Аванс из расчета две-три тысячи баксов в месяц. Пять тысяч тиража официального, пятьдесят неофициального. Чужим с 50 000 ничего не дадут, своим обеспечат. Шестидесятничество умерло и возродилось. Идущие вместе сжигают книгу Сорокина, чтобы о его существовании узнали читатели. Кремлевский блат как источник скандалов, обеспечивающих писательское бытие. Ребята, вы слишком повторяетесь, идите сами нах.

Источник статьи: http://kosarex.livejournal.com/572763.html
В избранное