Итоги конкурса рассказов "История с няней"

Спонсор конкурса - издательство "Эксмо", "РИПОЛ"

Cроки проведения конкурса: февраль-май 2010 г.

Победители конкурса

• 1 место. Ирина Семидерская-Донская, рассказ "Как я была няней"
• 2 место. Anna Levina, рассказ "Следующая!"
• 3 место. Владислава, рассказ "Няня Валя и мои воспитанники"

Поощрительным призом награждается

• Светлана Воробьёва, рассказ "Бабушка"

Поздравляем победителей!

Как домработница меняет российскую семью

В последнее время в российских семьях произошли существенные изменения в том, что касается домашней работы и ухода за детьми. То, что раньше традиционно считалось бесплатной, но фактически обязательной женской работой, сейчас все больше выделяется в новую экономическую практику – наемный труд домработниц и нянь. Естественно, что такие изменения приводят к трансформации мужских и женских ролей в семье, изменению статусов, коммерциализации заботы. О трансформациях приватной сферы российских семей и связанных с этим экономических и эмоциональных изменениях мы побеседовали с профессором факультета политических наук и социологии ЕУСПб Еленой Здравомысловой. Интервью взяла слушательница гендерной программы ЕУ СПБ Алиса Жабенко. Текст подготовлен при помощи Фонда Генриха Белля.

Что происходит сейчас в приватной сфере семьи и домохозяйств, в которых есть няни, домработницы?

Я буду опираться на результаты исследования, которое мы проводили в рамках Гендерной программы ЕУСПб и опубликовали в книжке "Новый быт" (Новый быт / под ред. Е. Здравомысловой, А.Роткирх, А.Темкиной. СПб: ЕУСПб, 2009). Исследование было поддержано Финской Академией, в нем принимал участие также Центр Независимых социологических исследований. Мы опрашивали нянь, домработниц и нанимателей домашнего труда в Петербурге. В центре внимания были молодые семьи среднего класса с детьми дошкольного возраста. Всего было опрошено 67 человек: 44 нанимателя и 23 домашние работницы. За исключением одного случая все информанты в данном исследовании — женщины. Исследование дает основание обозначить несколько тенденций. В целом, мы можем говорить о коммерциализации домашних забот и, в частности, — ухода за детьми. Эта тенденция — показатель изменения гендерного контракта, обусловленного множественными структурными трансформациями, прежде всего, формированием рыночной экономики, социальной стратификацией и изменениями в социальной политике.

Чтобы понять, в чем заключается изменение гендерного контракта (это понятие используется в европейской социологии и гендерных исследованиях с 1970-х годов, в России — с 1990-х), надо определить, в чем заключалась его суть в позднесоветский период, чем он поддерживался практически и институционально. Один из основных аспектов гендерного контракта — вопрос о том, какие институты способствуют балансу оплачиваемой занятости и домашних забот; кто берет на себя ответственность за обустройство домашнего быта, важным составляющим которого являются уход за детьми, другими зависимыми членами семьи и уход за вещами. В позднесоветском обществе этот баланс осуществлялся за счет двойной роли женщины. Контракт "работающей матери" поддерживался за счет семейных ресурсов, в том числе за счет мобилизации межпоколенческих родственных связей — помощь бабушек и дедушек массово использовалась для воспитания детей и поддержания быта. Социальная политика с системой детских садов, яслями, комнатами продленного дня в общеобразовательных школах, бесплатными или бюджетными кружками вносила свой вклад в гендерный уклад общества. И, конечно, существовал институт нянь, хотя он был относительно неразвитым и теневым.

В советском обществе усиление спроса и предложения на услуги нянь было связано с волнами урбанизации и миграциями, соответственно эти процессы интенсифицировались в 1970-е годы. Личные документы и другие материалы исследований повседневности показывают, что использование труда нянь являлось устойчивой характеристикой семейного уклада среднего и высшего социальных слоев. Хотя систематических данных об этом институте не существует, сохранилась культурная память о нянях и домработницах (приходящих и проживающих в советских семьях).

Итак, в современном российском обществе наблюдается масштабная коммерциализация домашней заботы, частичный выход ее из теневой сферы, активное обсуждение этого феномена в СМИ, Интернете. Этот труд, как и сама фигура няни, становятся символически означенными: про нянь снимаются художественные фильмы, распространяется различный фольклор. Возникают устойчивый спрос на оплачиваемый домашний труд и ответное предложение, хотя такие услуги доступны не всем гражданам. Наемный труд в сфере быта — это вопрос стратификации, воспроизводимого экономического или классового неравенства.

Спрос на оплачиваемый домашний труд формируется и как практическая необходимость, и как статусный признак. Рост потребности объясняется возросшей сложностью совмещения оплачиваемой занятости (в первую очередь женщины) с домашними заботами. С другой стороны, в семьях с буржуазным укладом, где муж обеспечивает семью, а жена выполняет функции домохозяйки, использование платных услуг домработниц и нянь стало частью образа жизни и фактором престижа.

Спрос на такую работу связан с гендерным устройством российского общества. До сих пор организация домашнего быта остается сферой преимущественно женской компетенции, а проблема баланса домашних забот и занятости является женской проблемой. Мужчины по-прежнему вовлечены в домашние заботы ограниченно — тенденции гендерного равенства в семье наталкиваются на культурные и структурные барьеры. Даже в тех семьях, которые придерживаются представлений о гендерном равенстве, они далеки от реализации. При этом остаются широко распространенными утверждения о природных непреодолимых различиях мужчин и женщин, мальчиков и девочек, которыми изобилуют СМИ. Довольно часто гендерный подход, например, в педагогике понимается не как стремление к гендерному равенству и преодолению сексизма, а как прямо противоположное — как установка на формирование нормативной мужественности и женственности и жестких границ между ними. Эти нормативные мифологии, которые смакуются современными российскими медиа, являются серьезным культурным барьером, препятствующим равному партнерскому участию мужчин и женщин в организации домашнего быта, в том числе и в воспитании детей. Таким образом в российском обществе сохраняется гендерный традиционализм.

В постсоветский период конкретной женщине стало гораздо труднее осуществлять баланс ролей "работающей матери" Этот эффект связан с растущими требованиями в сфере оплачиваемой занятости — офисный планктон изнемогает, порог профессионального выгорания становится ниже. Отчетливо виден также рост амбиций в отношении воспитания детей — еще одно структурное обстоятельство, формирующее спрос на оплачиваемый домашний труд.

Кроме того, претерпевает изменение институт "бабушек", далеко не всегда удается молодым (и не слишком молодым) родителям задействовать межпоколенческие родственные связи, формируется своего рода "дефицит бабушек и дедушек". Занятость "молодых пенсионеров" и состояние здоровья немолодых ограничивает доступ к данному ресурсу. Не только практическая, но и эмоциональная нуклеаризация семей приводит к трансформации и конфликтогенности ролевых ожиданий. Еще одно обстоятельство, способствующее росту спроса, — дефицит публичной заботы — т.е. внешкольных учреждений, удовлетворяющих требованиям молодых семей. Последнее обстоятельство связано с тем, что в настоящее время российское государство не справляется с провозглашенными функциями социального государства и поддержки родительства, несмотря на демографические программы, запущенными в 2006 году. Эти функции в большей (чем в советское время) степени делегируется семьям, при этом социальной политикой практически не учитывается разнообразие их форм и приоритеты потребностей. Во многих российских семьях по правилам экономии семейных ресурсов воспроизводится устойчивый гендерный традиционализм, даже если семьи ориентированы на равенство. Иначе говоря, домашние заботы остаются преимущественно в ведении женщины. В таком случае, как только женщина (семья) может себе позволить расходы, она начинает нанимать доашних работников разной квалификации.

При этом оплачиваемая няня, домработница — это по-прежнему женская роль, как показывает анализ гендерно маркированного рынка занятости. "Усатые няни" — это медийные репрезентации, пока достаточно далекие от социальной реальности нашего общества. Таким образом, эмансипация и снижение нагрузки на женщин среднего и высшего классов происходит за счет мобилизации и использования труда женщин, которые находятся и по экономическому положению, и по шкале профессионального престижа на более низкой ступени социальной иерархии.

Однако по другим параметрам социальная дистанция между нянями и нанимательницами не обязательно значительна. В этом наше общество значительно отличается от ситуации в западноевропейских семьях, использующий домашний труд. Возможность социальной близости нянь и нанимательниц связана с неустойчивостью классовых границ, с относительной новизной этой новой массовой профессии и с особенностями социальной мобильности женщин в российском обществе. Эта ситуация характерна именно для наших 1990-х годов. Биографические исследования показывают, что, в 1990-е годы женщины, принадлежащие к одному слою, социальной среде по-разному справлялись с рыночными изменениями. Так, например, молодая мать могла нанять свою подругу в качестве няни для ребенка или даже маму своей подруги, старшего научного сотрудника, заслуженную учительницу или инженера по профессии, которые в этот момент теряли заработки, были сокращены или превратились в скрытых безработных. Эти каналы найма обеспечивали доверительное отношение к няне, потому что культурная и социальная дистанция агентов была небольшой и только различия в доходах разделяли их существенным образом. В няни шли учительницы, научные сотрудники, ассистенты кафедр, пенсионерки с высшим образованием, инженеры с высокой квалификацией, потерявшие работу в первый цикл безработицы.

А у вас были такие случаи?

Да, у нас в выборке есть такие случаи — и не один. Как раз на эту особенность обратили внимание наши западные коллеги, с которыми мы обсуждали эту проблематику на международных конференциях. Было выявлено две особенности российских нянь по сравнению с другими странами. Во-первых, подвижность социальной дистанции. Западным коллегам было трудно себе представить, например, как можно нанять няню, которая по образованию, по культурному уровню и по образу жизни находится в одной социальной группе с нанимательницей. Такая статусная неконсистентность, как мы говорим в социологии, характерна для этой позиции в 1990-е годы, а в ряде случаев сохраняется и сейчас.

Во-вторых, исследователи обратили внимание, что в России именно в 1990-е — 2000-ные годы нянями становятся женщины пенсионного или предпенсионного возраста, которые не могут обеспечить себе достойный по их представлениям уровень жизни на свои пенсионные средства. Для них такая занятость является дополнительным заработком — либо потому что они вытеснены с рынка труда раньше своего пенсионного возраста, либо потому что в ходе экономической трансформации им не удалось заняться ничем другим, что приносит доход, либо потому что пенсия мала. Кроме того, они ориентированы на автономию от детей и не хотят находиться на их иждивении и чувствовать себя психологически зависимыми. В нашем обществе в сфере оплачиваемого домашнего труда, особенно в сегменте ухода за детьми, пожилые женщины конкурируют с молодыми и с мигрантами, что связано с феноменом феминизации и старением российской бедности. В современных западных обществах нельзя себе представить, чтобы мама и бабушка из семей среднего класса работали нянями, если речь не идет о трудовых стратегиях мигрантов, конечно.

Может это быть связано с тем, что россияне привыкли к расширенной семье? Наниматели привыкли к тому, что воспитание проводится бабушками и дедушками.

Ну, я думаю, прежде всего к этому приводит экономическая ситуация. Но, конечно, и культурная подоплека спроса тоже оказывается значимой. В нашем обществе сохраняется этот культурный паттерн — женщина старшего возраста считается компетентной в воспитании детей и поддержании домашнего хозяйства. Эта модель, предположим, крестьянской кормилицы, символически значимой фигуры Арины Родионовны или просто старшей родственницы — бабушки.

А как складываются отношения членов семьи с няней?

Прежде всего, надо сказать, что эти отношения организуются женщиной.

Читать полностью