• 2015-07-04 03:09 Мы и летом не скучаем, в игры умные играем!
• 2015-07-07 16:48 Бедная пчелка
• 2015-07-10 02:44 Разрушительная сила гиперопеки
• 2015-07-16 13:18 Глаза цвета аквамарин
• 2015-07-19 18:19 «Я люблю свою лошадку»: две идеи для творчества и игры
• 2015-07-22 18:26 О святых князьях, силе и «слабости»
• 2015-07-24 15:03 Спорные вопросы истории: есть ли на зубах у детей оскомина?
• 2015-07-31 22:36 Тактильные игрушки: слоник-сортер и шуршащие человечки

Кто сказал, что летом играют только в прыгалки, шумелки и догонялки? Есть немало увлекательных игр, в которых необходимы концентрация внимания и усидчивость. Некоторые из этих развлечений достались нам в наследство еще от прабабушек и прадедушек.

Прабабушкина забава

Бирюльки – еще одна когда-то знаменитая, а теперь совсем забытая старинная игра. Когда-то давно бирюльки были настолько популярны, что их даже делали из драгоценного сырья. В оригинальной игре бирюльки тащили специальным крючком, а сами бирюльки могли быть крошечными (хоть играй с лупой!) или громадными (такими играли на полу, а крючки напоминали клюшки для гольфа).

Эта старинная забава, которой «болел» и простой люд, и аристократы, очень полезна – любители бирюлек должны железно владеть собой, иметь точный глазомер, твердую руку и любить здоровый азарт.

Сыграть в бирюльки можно и без каких-то специальных принадлежностей, используя обычные спички. Потрясите их в ладонях и горкой высыпьте на поверхность стола.

Тянуть бирюльку можно двумя пальцами, для устойчивости уперев локоть в стол.

Суть игры такова. Необходимо взять спичку, не пошевелив (абсолютно не пошевелив!) соседние. То есть, ничто не должно шелохнуться, кроме детали, которую вы тащите. Это очень сложно, поверьте, и очень увлекательно! Игрок имеет право брать новую бирюльку, только если удачно возьмет предыдущую. Если другие бирюльки шелохнулись, ход переходит к другому игроку. Выигрывает тот, кто наберет большее число бирюлек.

«Попрыгучая» игра

«Блошки» – старинная русская народная игра и весьма, надо сказать, остроумная. Играть в нее увлекательно, а польза от игры огромна. Мелкие фасолинки, которые играют роль насекомых, здорово тренируют пальчики, а задания (которые не так уж и просты, как кажется) вырабатывают настойчивость и развивают глазомер. Игра подходит для детей от 4-5 лет.

Чтобы сделать игру вам понадобятся:
— коробка из-под конфет большого размера;
— цветная бумага;
— ножницы;
— карандаш;
— циркуль;
— клей ПВА;
— фасоль двух цветов;
— ворсистая ткань или бархатная бумага;
— пара спичечных коробков.

Размечаем поле на два сектора, каждую половину обклеиваем своим цветом так, чтобы края бумаги зашли под бортики коробки.

С помощью циркуля обводим и вырезаем круг из бумаги, это будет центр игрового поля, как на футбольном стадионе.

Наносим разметку. Разметка может быть сложной или наоборот простой. Обязательные элементы – площадки, покрытые ворсистой тканью или же бархатной бумагой. Такое покрытие не позволит фасолинам скользить и стрелять будет удобней.

Блошек-фасолин надо заготовить с запасом, так как во время игры они часто улетают неведомо куда. Если у вас в доме не нашлось фасолин разного цвета, то можно раскрасить их маркерами. А хранить блошек удобно в спичечных коробках, перед игрой отсчитывая необходимое количество.

Крышку коробки обклейте и разрисуйте. Вот и все, игровой набор готов.

Правила игры

Согласно старинным правилам для игры нужны монетки, чтобы нажимать на край фасолины и стрелять. Но многим нажимать пальцами может быть удобнее и интереснее.

Играть можно как на игровом поле, так и за его пределами. Если вы играете на поле, то можно забивать голы в «ворота» противника. Если же вне поля, то тут можно соревноваться в том, чья блошка дальше прыгнет или чей глаз точнее. В качестве мишени можно использовать блюдце, а когда придет время усложнить задачу, в середину блюдца можно поставить розетку или чашку – кто попадет в чашку, набирает большее количество очков, кто в блюдце – меньшее.

Повтори узор

Эта игра тренирует логику, счет, внимательность, восприятие цвета, моторику рук. С помощью этой игры легко учить цвета и геометрические формы.

Вам понадобятся:
— альбомные листы;
— цветная бумага 3-4 цветов;
— цветной картон таких же цветов, как и бумага;
— карандаш;
— линейка;
— циркуль;
— клей ПВА;
— ножницы;
— скрепки;
— фломастер;
— прозрачные файлы и папка для хранения.

Расчертите альбомный лист на прямоугольники или квадраты. Самый удобный размер сектора 4х4, это 7 секторов по длине и 5 секторов по ширине.

Чтобы не расчерчивать каждый лист заново, сколите скрепками несколько альбомных листов и перенесите разметку с помощью иглы циркуля – попросту наколите точки, которые потом будете соединять фломастером.

Точно также перенесите разметку на цветную бумагу.

Закрепите несколько листов бумаги и картона скрепками так, чтобы были зафиксированы все сектора. Теперь вы можете разрезать всю бумагу за один раз.

У вас получится смешанный набор разноцветной бумаги и картона.

Рассортируйте все это отдельно. Кстати, детям очень нравится сортировать. А, между тем, сортировка (или анализ) – это одна из основных логических операций. Разложите картонные фишки в конверты. Конверт сделать крайне просто – это лист, сложенный в три раза. Обратите внимание, как можно промаркировать конверты, чтобы было удобно!

Прикиньте, какой узор хотите выложить. Сначала потренируйтесь, чтобы труды не пропали даром. Помните и о том, что начинать надо с простого, поэтому заготовьте как простейшие узоры, состоящие из нескольких цветных фишек, так и сложные композиции из множества деталей. Чем младше ребенок, тем проще узор. Возможно, для малышей имеет смысл сделать игровое поле из 9 квадратов, а не из 35 секторов.

Чтобы листы не мялись, удобно упаковать каждый в отдельный файл, а все вместе сложить их в папку.

Теперь выдайте ребенку игровое поле и картонные фишки и предложите повторить подготовленные заранее узоры. Казалось бы, такое простое занятие, а как может увлечь ребенка!

У дедушки были ульи. Восемь домиков для пчел стояли в дальнем углу сада. Дедушка огородил их низеньким заборчиком с калиткой, чтобы заходить к пчелам лишь самому и чтобы никто случайный их не беспокоил. Мне туда ходить не разрешалось.

– Деда, ну, почему мне нельзя?

– Пчелы народ серьезный, – повторял всякий раз дедушка. – Покусают. Они чужого духа не любят.

– А как же ты?

– А я свой. Они меня давно знают. Вот погоди, сейчас пойду переоденусь и попробую в ульи заглянуть. Я их еще с весны не проверял. Может, уже медку и натаскали. Он скрылся в сарае и вышел вскоре оттуда в белом халате и в шляпе с сеткой, накрывающей плечи. В руке было ведро, из него торчала ручка длинного ножа, похожая на еловую шишку.

– Вот, подержи-ка, – дал он мне ведро, а сам опять нырнул в темноту сарая и появился снова уже с каким-то кофейником. – Дымарь это, а не кофейник, – засмеялся, – а зачем? Вот гляди, зачем.

photosight.ru. Фото: Drokos

Он взял из корзины большую гнилушку, поколотил ею об лавку, кроша труху на мелкие кусочки, потом наполнил ими дымарь и поджег зажигалкой. Он начал дуть, и вот затеплился огонек, гнилушки задымились, и тогда он закрыл крышку и стал нажимать на ручку, и из носика зафукала дымная струйка. Дедушка дал и мне пофукать. Потом он вынес из сарая две рамки, точь-в-точь, в какие вставляют картины. Мы забрали все это хозяйство и пошли к пасеке. Я нес дымарь и все нажимал на ручку, чтобы он лучше разгорелся.

– А зачем дым?

–Пчелы дыма боятся, улетают… Я сниму крышку с улья, там на сотах сидят пчелки, я на них подымлю – они улетят, тогда я ножиком разъединю рамки с сотами. Они от воска склеиваются между собой. Потом выну их и вместо них поставлю новые, и опять крышкой накрою: мне пчелки снова меду натаскают. Ну, вот и пришли.

Он забрал у меня дымарь.

–Я пойду к пчелам, а ты тут останься. За мной не ходи, – сказал дедушка, опуская сетку со шляпы на лицо, а калитку захлопнул перед моим носом.

Хуже всего ждать… Ну, я сначала посидел перед калиткой, потом полежал на травке, с муравьем поиграл. Он со своим яичком сунется налево, а я ему щепочкой – стоп, хода нет! Он вправо – я опять: стоп, нельзя! Он назад – я и тут его не пускаю. Потом мне это надоело, и я перестал его преследовать. Ух, как он обрадовался! Свобода! Надо же, такой крошечка малюсенький, а соображает! И мне дедушка калитку перед самым носом закрыл. Тоже нельзя. Как я муравьишку понимаю! Мы с ним похожи.

А за калиткой, совсем рядом, только руку протяни, малина! Ягоды большие, и почему-то здесь, у пчел, она такая крупная и спелая. Я подумал-подумал и решил чуточку открыть калитку. Я только один шажок сделаю, сорву ягодку и назад. Дедушка и не увидит, он там далеко, над ульем склонился. Я шагнул, потом еще, и вот она, ягодка-малинка: темно-красная, тяжелая! Сладко как! И тут меня в лоб как стукнет, как кольнет, как обожжет, как защиплет!!! И все это сразу. Я заорал. Дедушка бросился ко мне со всех ног:

– Ясно! Куснула! Куда!?

Я орал и только показывал, что, мол, в лоб.

Он схватил меня за плечи и смотрел, стараясь понять где укус.

–Стой! Вижу! Жало торчит. Эх, бедняга.

Я думал, что бедняга – это я, что он меня пожалел, а он пчелу жалел.

–Бедняжка, вместе с жалом и кишочки свои оставила.

Дедушка аккуратно ногтями выдрал из моего лба пчелиное жало и показал мне. На широком ногте был маленький черный крючочек с капелькой чего-то белого.

– Здорово всадила, глупенькая, из-за тебя, неслуха, пострадала. Пчела – не оса, та укусит – и полетела, а пчелка – в бою погибает… Ведь не велел заходить – не послушался. Вот и наказание получил.

Я плакал от боли и от обиды, что дедушка меня во всем обвиняет. Я не виноват, она сама на меня налетела, она сама и виновата, а я ничего ей не сделал. Бабушка положила мне на лоб раздавленную луковицу, крепко примотала её бинтиком, и я сидел на кухонном диванчике и ждал, когда перестанет болеть. А дедушка меня так и не пожалел:

–А как ты хотел?! Ты же непрошенный гость! Ты для нее кто? Чужой, пробрался тайком, через границу! А она защищала своих. Вот и жизнь отдала. А виноват кто? Ты виноват. И плакать не смей. Тебе наука: слушайся, когда говорят «нельзя», и помни эту пчелку.

И тут я увидел под потолком бабочку. Я раньше видел такую только на картинке. У нас в саду летали всё белые да жёлтые бабочки, а эта коричневая, бархатная, кружевная. Она летала по кухне и то и дело садилась мне на голову, не плечо, а в окно улетать не хотела.

– Она меня полюбила! – сразу понял я.

– Ишь ты! – смеялась бабушка. – И в правду, ты ей понравился.

Она перетирала полотенцем чисто вымытые банки для мёда и ставила их рядом на столе.

– Ах, какая красавица! Кажется, это махаон. Надо её выпустить.

И бабушка пошла к окну.

– Я первый её увидел! Она ко мне сама прилетела, я не хочу её выпускать! Она моя! Моя! Моя!

– Отпусти её, лучше будет, – настаивала бабушка и загораживала мне дорогу.

– Нет-нет-нет! Не отдам! Моя!

Бабочка перелетела на окно и стала биться о стекло. А я захотел её поймать и схватил со стола банку.

– Я домик ей сделаю! Положу конфетку, травки, цветов…

Но бабушка рассердилась:

– В банку нельзя, ей там душно будет!

Я стал оттаскивать бабушку от подоконника. А она уже не шутила, а очень даже сердилась на меня:

– Божья тварь. Живёт, летает сама по себе. Гляди – любуйся. А рукам воли не давай!

Она открыла створку окна пошире и стала легонько подхлёстывать полотенцем, стараясь выгнать пленницу на волю. И ругала уже не меня, а её:

– Вот ведь! Открыто же! Открыто! Свобода перед носом, а она в своё упёрлась – тычется в стеклао и ничегошеньки не видит!

Бабочка, будто упрямясь, сползла вниз по стеклу, и снова в который раз, трепеща крылышками, лезла вверх.

photosight.ru. Фото: Смирнова Мария

– Видишь! Видишь! Она сама не хочет от меня улетать, – кричал я.

И тут в кухню на наш крик вбежала Полинка. Всё поняла и поступила решительно. Она подкараулила бабочку, когда та сползла вниз, цепкими пальчиками ухватила её в горсточку и выбросила вон.

– Что ты наделала?!

– Ничего. Я просто спасла её, – испуганно смотрела она на меня огромными глазами. И, не дожидаясь, когда я опомнюсь, бросилась бежать. Я за ней:

– Ну, держись! Не удерёшь! Поймаю – получишь как следует!

– Не поймаешь – не догонишь, не поймаешь – не догонишь! – дразнила меня Полинка и быстро неслась по дорожке прямо к дедушкиному сараю.

– А! Прибежали! – обрадовался дед. – Вот кстати. А я уже хотел за вами идти: помощь мне нужна.

Он вытащил медогонку из сарая. Большая железная бочка едва пролезла в дверь. Сбоку у неё была ручка, как у колодца.

– Пчелки спать легли, – приговаривал дедушка, – они рано ложатся, наработаются за день, и чуть солнышко на закат наладится – они уже спят. А мы тут как тут!

Он установил медогонку у стенки сарая, где у него был столик, накрытый клеёнкой, взял таз и ушел на пасеку.

А я дал Полинке щелчка в лоб.

– Это тебе за бабочку!

– А мне и не больно – курочка довольна! – засмеялась Полинка и показала мне язык. – Зато бабочка жива! А ты – мучитель!

Но я уже не злился. Мы заглянули в бочку. Там, внутри, с боков были какие-то железяки.

– Э-э! Не баловать! – прикрикнул дедушка. Он уже вернулся с тазом, прикрытым простынёй. – Это пчелиный подарочек всем нам, – сказал он, ставя таз на стол, и снял с него простынку. Никакого мёда не было. В тазу лежали какие-то квадратные серые бугристые куски.

– Вто они, твои рамки, Коля. Помнишь, утром тебе показывал?

– Это что, уже мёду натаскали? – удивился я.

– Нет. Те в другом улье стоят. А эти такие же. Пчёлки с ранней весны работали. С первых жёлтеньких цветочков мёд собирали. Вот сейчас мы их распечатаем.

Дедушка взял длинный нож и провел им по серым буграм, срезая их и складывая в отдельную миску.

– А это чегой-то серое? – спросила Полинка.

– Это воск. Каждую капельку мёда пчёлка сверху воском закрывает, запечатывает, как бутылочку, чтобы мёд не пролился.

Очищенные от воска соты заблестели светлым чистым мёдом. Снимая прилипшие кусочки воска с ножа, дедушка аккуратно очищал его другим ножиком.

– Вот вам, ребята. Берёте из миски, кладёте в рот, жуёте, а что останется, кладёте вот сюда.

И он поставил нам большую стеклянную банку.

Мы с Полинкой принялись за дело. Хорошая работа – мёд выжёвывать! Серые комочки воска уже наполнили банку до половины. Здорово! Вкуснее любой жвачки.

– Деда, а зачем воск?

– А свечи в церкви, как ты думаешь, из чего? Из воска. Ценная вещь! – отозвался дед.

Он ставил обрезанные соты наискосок внутрь бочки, располагая их по стеночкам, потом накрыл бочку крышкой.

– Ну? Кто будет первый крутить?

– Я! Я! – мы я Полинкой, оттирая друг дружку, бросились к ручке.

– Коля! Ты же мужчина! Когда научишься уступать Плинке? – застыдил он меня.

Полинка, сияя, начала крутить. В бочке зашуршало, задвигалось, поворачиваясь.

– Быстрее! – скомандовал дед. – Ещё быстрее! Тут скорость нужна!

И, перехватив ручку из слабых кулачков Полинки, крутанул как следует. И сразу же там, в бочке, заурчало, затарахтело. А дед ещё наддал.

– Коль, хватай! – крикнул он мне.

Я подскочил. Дед ухватил мою руку и быстро передал мне тёплую ручку медогонки. И я стал наяривать.

– Ого! Молодец! – радовался дедушка. – Сильный ты!

А Полинка тоже подначивала:

– Давай! Давай! Давай!

– Хватит! – наконец сказал дед.

Я отскочил, и ручка еще крутилась немножко, теряя скорость. Всё!

Дед снял крышку с бочки, вынул рамки с опустевшими сотами.

– Хорошо откачали, чисто!

И он бережно понёс их в опустевший таз и накрыл простынкой.

– Это вам, ребята, будет на завтра.

– А куда делся мёд из сот? – не понял я.

– А он на дне бочки.

Я заглянул. Там блестело от мёда круглое дно.

Потом мы смотрели, как он бережно очищал рамки от восковых трубочек, пропитанных мёдом. По краям остались соты, полные, мёд из них вышел не весь. Дедушка эти сочные куски сложил в миску.

photosight.ru. Фото: Darja Bassus-Kasperoviciene

– Это нам к чаю. Теперь пошли к бабушке. У неё уже и пончики готовы. С мёдом-то как хорошо! А спасибо – пчёлкам.

Чай мы пили долго. Дотемна. Мы с Полинкой так усердно добывали воск, что даже челюсти заболели. И дедушка нас похвалил, принимая полную банку.

– Это все назад пчёлкам отдадим. Они из этого воска новые соты слепят. Уж они знают, как.

И провожая Полинку домой, бабушка дала ей полную миску медовых сот, накрыв их салфеткой.

– Неси маме! Подарочек от нас.

И мы с дедушкой проводили её до самого дома.

Считается, что родительская гиперопека – прерогатива мам и бабушек. Действительно, женщины чаще оказываются склонными «беречь» детей от нормального развития, проявляя о них чрезмерную заботу. Но и мужчинам обольщаться не стоит: механизмы возникновения гиперопеки универсальны. Гиперопека способна исковеркать жизнь любому растущему человеку, но если у него есть физические или ментальные нарушения, опасность возрастает вместе со степенью зависимости от близких. Арт-психотерапевт Александр Колесин, работающий с инвалидами и их семьями более 20 лет, делится своими наблюдениями.

Неотработанное горе

Александр Колесин

— Гиперопека, сверхответственность, суперконтроль – это очень распространённые психологические явления одного порядка.

С первых дней работы в сфере творческой реабилитации особых детей я столкнулся с неизвестными для меня ранее случаями патологической внутрисемейной созависимости. По сути, это были так называемые «дефектные семьи», то есть родственные группы с нарушенными, искажёнными, гипертрофированными отношениями между их членами. Причины этих нарушений, по большей части, были связаны с гиперопекой особых детей, прежде всего, матерями (хотя и не только).

Часто, после рождения ребёнка с тяжёлыми нарушениями развития, наблюдается распад семьи. В большинстве случаев с особым ребёнком остаются матери, хотя есть и редкие примеры воспитания ребёнка-инвалида отцом-одиночкой. Такая усечённая семья уже сама по себе является зоной риска, ибо предполагает замещение и смешение семейных ролей. Самое очевидное – замещение матерью роли отсутствующего отца – со всеми вытекающими из этого негативными последствиями.

Но надо помнить о нарушениях других внутрисемейных, родовых и общинных отношений. С распадом семьи рвутся не только супружеские связи, но и деформируется социальная среда новорожденного особого ребёнка. Даже если распались супружеские отношения, семейный круг матери и ребёнка не исчезает полностью: сохраняются дедушки и бабушки, братья и сёстры отца и матери, двоюродные братья и сёстры особого ребёнка, другие родственники. Все они могут участвовать и нередко участвуют в жизни этого ребёнка. Но порой этот ближний круг родственников не помогает преодолевать жизненные трудности, а ещё более осложняет проблемы выживания малой семьи. Дело в том, что не количество родственников, участвующих в жизни особого ребёнка, определяет качество его жизни, а то, насколько эти родственники безоценочно принимают ситуацию рождения особого человека, насколько они вовлечены в общение с этим ребёнком. Проще говоря, принимают ли родственники нового члена семьи на равных основаниях, а не в качестве «бедного родственника», ущербного от рождения, которым можно манипулировать и использовать в различных, чаще всего корыстных, целях.

- Каковы могут быть конкретные причины распада семьи?

— Чаще всего, вследствие того, что родители не провели психологическую работу принятия особого ребёнка. Принятие ребёнка с отклонениями в физическом или психическом развитии в семье проходит постепенно. Психологический рисунок поведения членов семьи похож на «работу горя» при потере близкого человека, только в нашем случае родителям приходится расставаться с устойчивыми психическими конструктами вроде ожиданий или иллюзий. Сначала родители переживают шок, отторжение, гнев, вину и, только пройдя эти состояния, «отработав» горе и бессмысленность поиска виновных, принимают особое дитя. Семья распадается, если не проходит испытания на какой-либо из этих стадий «отработки». Если же родители ребёнка проходят их вместе, то семья сохраняется и начинает прокладывать свой неповторимый жизненный маршрут.

- Кто-то кому-то навязывает вину?

— Супруги друг другу. Муж винит жену в рождении ребёнка-инвалида, жена винит мужа. Все родственники начинают лихорадочно искать в генеалогическом древе противоположной стороны в чём-то похожие случаи.

Рождение особого ребёнка действительно не случайно. Наследственные заболевания, информационно-энергетический метаболизм (по Антону Кемпински) – всё это может повлиять на формирование плода. Но на уровне профанного сознания «поиски виноватого» являются увлекательным занятием, превращаются в азартную игру, в которой уже никто не считается с чувствами близких родственников. На стадии горя и отчаянья муж обвиняет род жены или жена – род мужа в появлении «нестандартного» ребёнка. Взаимные обвинения, подогреваемые с обеих сторон, часто перерастают в устойчивую неприязнь родственников друг к другу. Постепенно формируется родовая обида и, впоследствии, на уровне коллективного бессознательного закрепляется родовая травма (по Берту Хеллингеру).

Исследователи архаических культур фиксируют устойчивую закономерность: матриархально устроенное общество чаще винит мужчину в появлении особого ребёнка, патриархально ориентированное – женщину. На этой почве возникает много предрассудков и охранительных обрядов. В наше «время перемен», усложнённое общественно-политическими катаклизмами после крушения коммунистической идеологии, семья особого человека оказалась чрезвычайно уязвимой к внешней интервенции «общественного мнения». В нашем коллективном бессознательном доминирует патриархальная установка. Если бы это было не так, матерей и отцов, оставшихся с детьми в результате распада семей, было бы приблизительно поровну.

Семья может распасться на том этапе, когда принимается решение о том, как будет преобразована жизнь её членов после появлением особого ребёнка. Отец ребёнка может предлагать один сценарий развития отношений в семье (в том числе и отношений с ребёнком), а мать — видеть иной сценарий, совсем не совпадающий с версией мужа. В этой «точке несовпадения» нежелание супругов слышать друг друга может привести к конфликту, который разорвёт семью. Дело не в том, кто прав – мужчина или женщина, дело в несовпадении бытийных парадигм (если хотите, ценностных установок). Если же муж и жена не только соглашаются оставить особого ребёнка в семье, но и договариваются о совместных действиях (даже после некоторых дискуссий), принимают общую концепцию и следуют ей, уже уверенные в обоюдном выборе жизненного сценария, то такая семья сохраняется. Получается, что всё зависит оттого, какой стиль отношений между супругами царит в семье. И есть ли там подлинная любовь…

Даже если в семье «завелась» гиперопека, то супруги не обязательно расходятся. Если родители и ближний круг родственников находят приемлемым такой алгоритмом жизни, то они могут попытаться так жить. Но в подобной семье неизбежно накапливаются разрушающие психопатогенные факторы – нарастает эмоциональная истощённость, повышается уровень цинизма. Позитивные человеческие качества и положительные эмоции постоянно подвергаются непосильным испытаниям, разрушаются и постепенно деградируют. Так и проявляется созависимость.

Если рядом с этой малой семьёй оказываются сильные личности – например, дедушки или бабушки, одинокие тётки – которые также вмешиваются в ситуацию, то семья с особым ребёнком попадает в замкнутый круг психологических капканов. Великолепным примером может служить повесть Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом», в которой бабушка ребёнка воюет с его матерью (своей дочерью) за право владеть её, дочери, жизнью, а мальчик (главный герой повести) – просто «разменная монета» во внутрисемейных «разборках», объект бесконечных манипуляций родственников. У каждого из героев повести (кроме ребёнка) есть свой жизненный сценарий, который они защищают от других, но все они, при этом, не слышат друг друга.

Кадр из кинофильма «Похороните меня за плинтусом»

«Муки кормления» и прочие мелочи повседневности

- Как возникает гиперопека?

— Ухаживающий родитель или опекун, повышая градус ответственности, сталкивается с тем, что у него самого не хватает ни эмоциональных, ни физических сил дожидаться ответа особого ребёнка на свои воспитательные действия. К примеру, вспомним, как долго приучают к самостоятельному питанию обычного ребёнка. Нам кажется, чего проще – взять ложку с едой и донести до рта. А это сложнейший психофизиологический процесс. Вспомним, как маленький ребёнок не может попасть ложкой в рот – он концентрирует внимание на своей руке, при этом не контролирует рот или вообще не доносит еду до рта. В результате малыш весь облит едой, что, вдобавок, его ещё и радует. Нормальные родители терпеливо проходят этот этап научения самостоятельному питанию. Ребёнок с нарушенной механикой тела (например, вследствие детского церебрального паралича) осваивает первичные навыки самообслуживания гораздо медленнее и позже обычного ребёнка. И в чём здесь может проявляться родительская гиперопека? Помогающий родитель не выдерживает этого медленного процесса научения, когда еда льётся мимо рта, пища пропадает, а ребёнок то и дело остаётся недокормленным. Раздражаясь на ребёнка, на его «упрямство и непонятливость», родной человек «срывается» на ребёнке и ближних родственниках. Чтобы предотвратить «муки кормления» родитель продолжает сам кормить особого ребёнка – «мне легче самому его накормить, чем смотреть на это свинство». В конце концов, ребёнок уже отказывается есть самостоятельно. Такого человека могут кормить с ложки до любого возраста, вплоть до преклонного, и он будет в дальнейшем требовать этого от всех окружающих.

Даже если у ребёнка серьёзно нарушены двигательные функции, всё равно в какой-то мере навыки первичного самообслуживания воспринять он может. Если, например, он не может донести ложку до рта, то пищу готовят так, чтобы он мог употреблять её через соломинку. Это один из вариантов технологического решения проблемы. Из таких мелочей складывается повседневность. То же самое с переменой одежды, хождением в туалет, личной гигиеной. При гиперопеке людям из ближнего круга легче самим ребёнка вымыть или переодеть. Потом, в начальной школе, когда ребёнок будет выводить первые каракули в ученической тетради, помогающему человеку будет легче самому за ребёнка что-то написать. И так далее. До бесконечности.

- Если говорить о сверхответственности, то ведь есть то, что от родителя никак не зависит: изначальные интеллектуальные способности ребёнка, изначальное состояние его здоровья, например. И если ребёнок не оправдывает каких-то ожиданий родителей, то это происходит не всегда по вине родителей. Но они могут и в этом случае винить себя…

— Нормальные родители не ждут от ребёнка исполнения своих ожиданий, не строят «воздушных замков». Прогнозы строят родители, которые не понимают своего ребёнка. У меня большая часть конфликтов с родителями детей-инвалидов возникала именно по этой причине. Я ведь не жалею этих детей. Жалость – это непродуктивная, разрушающая эмоция, это самое плохое, что может быть в работе с особыми людьми. Мне часто доводилось наблюдать, как родитель замещает собой своего ребёнка, не даёт ребёнку развиваться, делая всё за него из жалости. Перед ребёнком не ставится задача преодоления барьеров, не вырабатывается волевое усилие для удовлетворения насущных запросов, не прививается благородная привычка к труду. И не важно, сохранный у ребёнка интеллект или нет.

Мой первый негативный опыт в работе с особыми людьми был связан со слепым от рождения подростком, который подавал признаки музыкальной одарённости. Я услышал его музицирование, когда мальчику было около 12 лет, и это было очень интересно. Моё участие в жизни этого человека было очень активным. Тогда я был стопроцентно убеждён, что маленький музыкант станет феноменальным исполнителем, и не обратил внимания на некоторые тревожные знаки. Только спустя некоторое время я понял глубину своей ошибки. Оказалось, что все эти годы семья не приложила никаких усилий для того, чтобы этот ребёнок, посещавший специализированную школу-интернат, изучил нотную грамоту по системе Брайля и освоил навыки самообслуживания со всеми технологиями самостоятельного передвижения в пространстве. Когда мы с ним поехали на один международный форум, оказалось, что он не умеет элементарно за собой ухаживать. Он даже передвигаться самостоятельно не мог, хотя никаких проблем с опорно-двигательным аппаратом у него не было. Родители затормозили его развитие своей гиперопекой. Он отставал во многих аспектах от своих сверстников на годы, ведь нелегко осваивать в 14 лет то, чему надо было учиться в 5-6 лет. В результате сформировалась эксцентричная и эгоцентричная личность. Его исполнительский талант не развился, прежде всего, потому, что он не трудился над самым главным в жизни – над независимым существованием. Он остался зависимым от окружающих людей до такой степени, что это деформировало его психику. Теперь я понимаю, почему он не только не стал пианистом, но и вообще не сформировался, как позитивная личность. Утилитарный, эгоистический подход к другим людям сделал его жизненный сценарий крайне искажённым и неприемлемым для полноценного независимого существования.

- Как его родители поспособствовали этому?

— Они его жалели. Они его «не напрягали». Например, подростка сразу после окончания уроков в школе-интернате забирали домой вместо того, чтобы оставлять его в интернате и в классах музыкальной школы, где бы он набирался опыта выживания и обучался основам музицирования. А дома он просто развлекался – слушал какие-то аудиозаписи, воспроизводил их по слуху, а нанятая родителями преподавательница по классу фортепиано поддерживала эту методу. В результате его детская «изюминка» в фортепианной игре с возрастом исчезла, так как не была подкреплена базовой музыкальной подготовкой. Также родители полностью избавили его от бытовых забот. Что будет, когда уйдут в мир иной родители такого человека? Вероятно, он тяжким бременем повиснет на какой-нибудь несчастной женщине, к которой его заранее пристроят родители.

Я сталкивался с такими историями неоднократно. Некоторые родители, когда их дети становятся половозрелыми, по простоте душевной просят меня найти этим детям пары, даже готовы предложить деньги потенциальным мужьям или жёнам своих детей. Мой вопрос таким родителям «Что будет, когда вы умрёте?» вызывает у них жуткое раздражение. «Так нельзя говорить!» — восклицают они. Однако за всю мою практику реабилитационной работы я не встречал вечно живущих опекунов (улыбается). И для опекунов инвалида остаётся единственный вариант: сдать его в государственное учреждение социального обслуживания, где его ждёт если не быстрая деградация, то, наверняка, «гражданская смерть», так как он привык к семейной жизни и к режиму ПНИ не приучен.

Простая программа: выкормить, научить и отпустить

- Созависимый человек, опекающий инвалида, часто становится для остальных членов семьи диктатором, требующим, чтоб они следовали его жизненному сценарию. Это ведь и является причиной многих психологических тупиков. Существуют ли способы выходить из этих тупиков?

— Никаких универсальных советов не существует. Созависимость – это неспецифическое психическое расстройство, способное привести к гораздо более серьёзным расстройствам из-за невозможности регулировать собственную жизнь. Если родитель, осуществляющий гиперопеку, сам не понимает, что он в состоянии созависимости, то он разрушается, как личность. Вывести человека из состояния созависимости невозможно, если он сам того не захочет. А в массовом сознании, формируемом неумными средствами массовой информации, такой созависимый человек воспринимается как герой.

- А нормальное представление о родительской ответственности?

— По христианским представлениям родители рожают ребёнка не для себя. Ребёнок появляется не для удовлетворения родительских ожиданий или их нереализованных амбиций. Человек рождается по Божьему промыслу для самого себя, как образ и подобие Божие. В одно и то же время родительская программа определена житейски просто и экзистенциально сложно: выкормить, научить и отпустить. Это не только христианское отношение к процессу воспитания, это то, на чём основываются общечеловеческие представления о подготовке детей к взрослой жизни. Казалось бы, чего проще, а каким непреодолимым препятствием для многих людей является жизнь в браке и безусловная отдача своей жизненной энергии собственному ребёнку.

- Как можно отпустить человека, у которого, например, несохранный интеллект или серьёзные нарушения опорно-двигательного аппарата, если он едва двигается?

— Это только кажется, что нельзя отпустить. Например, в Швеции законом запрещено помещение инвалидов в специализированные учреждения (реформа Карла Грюневальда). Государство и общество готовит всех инвалидов к самостоятельному проживанию. В случае надобности к ним приходят социальные работники, помогающие выполнять некоторые функции. К примеру, у человека может быть парализовано всё тело и работают только мышцы, отвечающие за работу челюстей. В полость рта помещается джойстик, при помощи которого человек научается управлять своей коляской, печатать на компьютере, и тогда он может общаться с миром и работать, например, бухгалтером. Я могу до бесконечности приводить примеры наших соотечественников, преодолевающих свои ограниченные возможности здоровья: слепоглухой доктор психологических наук Александр Суворов, актёр с синдромом Дауна Сергей Макаров, олимпийская чемпионка Специальной Олимпиады Ксения Бодалёва, неслышащая учёная-биолог, художница и танцовщица Татьяна Петрова.

Несколько слов о сохранности интеллекта. Человек может и не заниматься интеллектуальным трудом. Я собственными глазами видел работников отдела технического контроля на финском предприятии, выпускающем мебель. Во всех цехах, на всех участках технологической цепочки работают люди с интеллектуальными нарушениями. Сотрудники ОТК на этом предприятии должны обладать двумя свойствами: быть весёлыми и толстыми. Их задача – прыгать на стулья и на столы. Если мебель выдерживает вес такого человека, он ставит свой личный штамп, подтверждающий, что мебель собрана качественно. Общество нашло способ встроить своих граждан в производственный процесс. Им гарантирован сокращённый рабочий день, они получают заработную плату. Они имеют возможность сделать свой шаг к независимому существованию.

Каждый человек в чём-то ограничен, но это не значит, что он не может быть встроен в какой-то процесс. Например, я по возрасту и состоянию здоровья не могу заниматься бегом на длинные дистанции и водить машину – значит, я и не бегаю и не стремлюсь работать курьером-перевозчиком.

- Можно ли сказать, что гиперопека – это непонимание родителями цели воспитания ребёнка, как таковой?

— Это непонимание того, что в каждом индивиде заложены скрытые резервы и возможности. По образу и подобию Создателя!

- Есть какая-то принципиальная разница в поведении склонных к гиперопеке мужчин и женщин?

— Женщина более агрессивна в защите своих прав на ребёнка – она его выносила, родила и поэтому она считает его своей собственностью – по закону симбиоза. Она бросается на защиту своего ребёнка от каждого человека, который кажется ей опасным, в том числе и от специалиста. У мужчины другая проблема: не имея симбиотической связи с ребёнком, он более требователен и категоричен. Если мужчина имел какой-либо опыт совместной жизни с особым ребёнком, то его очень трудно убедить в том, что могут быть и другие сценарии, другой опыт, другие пути взаимодействия с этим ребёнком. К сожалению, чаще всего мужчины, которые приходили ко мне, выслушивали меня, но ничего не делали, чтобы изменить свои отношения с особым ребёнком.

Самоизоляция и «второе дыхание»

- Гиперопека ребёнка – причина самоизоляции семьи от остального мира?

— Да, обязательно. Ибо в этом случае родитель не готов воспринимать любое влияние извне, считая своё влияние априори главным. В моей практике были ситуации, когда родители активно сотрудничали на первых этапах психотерапии, но выказывали агрессию и неприязнь, когда их ребёнок начинал тесно общаться со специалистами и демонстрировал позитивную динамику. Например, ранее не говоривший ребёнок начинал что-то и как-то говорить со специалистом, а не с родителями. И тогда в родителях поднималась жуткая ревность. Со всеми вытекающими последствиями…

Самоизоляция семьи возникает, в том числе, и потому, что родители бессознательно не верят, что специалисты разберутся в проблемах их ребёнка – ведь тогда у родителей может возникнуть вторичный комплекс неполноценности. Не веря в скрытые возможности своего ребёнка, родители взваливают на себя ношу вины и защищаются от окружающего мира по мере сил. Принятие особого ребёнка – это, прежде всего, снятие чувства вины: не виноваты ни люди, ни Бог. А когда чувство вины за рождение такого ребёнка не проходит, прорастает ревность: «я виновен и не смог, а пришёл чужой человек – и что-то стало изменяться». Это больно. Такое ощущение, будто специалист надавил на болевую точку. Хотя специалист здесь ни при чём. Поэтому мне трудно чем-то помочь родителям, которые не пережили стадию вины и «застряли» на ней.

- Но если у родителей годами не происходит принятия болезни ребёнка?

— Если не происходит принятия, значит, человек задержался на какой-то из стадий отработки горя. Принятие должно произойти через год-полтора после рождения ребёнка или обнаружения у него инвалидности. Иначе всю жизнь родители будут сгибаться под тяжестью креста, который сами на себя и взвалили. А Бог не по силам креста не даёт.

- Как к вам попадают родители, склонные к самоизоляции и неприятию специалистов?

— Происходит это приблизительно так: социальные службы требуют от родителей, чтобы ребёнок получил образование, родители ведут его в интегрированный детский сад, в коррекционный класс школы, в специализированное образовательное учреждение. Там родителям часто говорят: «Вы не подготовили ребёнка». Во многих случаях система образования права: родители не подготовили ребёнка к совместному обучению с другими детьми, не привили ему навыки самообслуживания и основы социально приемлемого поведения. После того, как обнаруживается эта неготовность, родители и их ребёнок вынуждены обратиться к специалистам учреждений, оказывающих профессиональную психиатрическую и психологическую помощь.

- Может ли быть какая-то профилактика гиперопеки?

— Никаких универсальных советов и алгоритмов не существует. В каждом случае требуется индивидуальный подход. Многое зависит оттого, как и где воспитаны родители. Если родители особого ребёнка сами выросли в обычной традиционной семье, где были немощные бабушки и дедушки, тётки-приживалки, инвалиды из числа родственников, и все члены рода проявляли нормальное отношение к этим людям (заботу, участие, лёгкий юмор, включение в ближний родственный круг), тогда встреча с особым ребёнком воспринимается не так трагично. Если Господь посылает молодой семье ребёнка с инвалидностью, любящие люди принимают его как вестника промыслительного знамения. Конечно, они погорюют какое-то время над своими нарушенными планами и… продолжат жить. В полноценной семье чаще всего после рождения особого ребёнка появляется следующий ребёнок и не один. Бывает, что ребёнок с нарушением в развитии – не первый у родителей. Но главное, что особый ребёнок становится ещё одним звеном, укрепляющим внутрисемейные связи, и семья может обрести новые ресурсы, в ней открывается «второе дыхание». Такой жизненный сценарий, на мой взгляд, является самой лучшей профилактикой гиперопеки и сверхконтроля.

Дети должны отдыхать организованно – это аксиома. Иначе шишки и синяки изобильно «украсят» чадо. Активные игры на свежем воздухе – вот настоящий отдых. Сделать его красочным и увлекательным под силу каждому папе!

Белогривая лошадка

Чтобы сделать эту очаровательную лошадку, понадобятся:

- мужской носок;
— крепкие нитки;
— декоративные нитки (пряжа или что-то подобное);
— клеевой пистолет;
— пуговицы;
— красивые ленты;
— ровная палка длиной около метра;
— ножницы;
— игла;
— наполнитель (остатки ткани, синтепона или вата).

Наметьте место, где будут крепиться глаза. Глаз лошадки располагается ближе к пятке носка. Пуговицу (будущий глаз) можно пришить или приклеить. Проследите, чтобы пуговицы располагались симметрично.

Грива сделайте из нескольких пучков ниток. Намотайте нитки на коробку или картонку – получится очень хороший моток. Чем больше моток, тем краше грива.

Аккуратно снимите моток, перевяжите пучок посредине крепкой ниткой, нитку подберите в тон гривы. Разрежьте концы пучка.

Возможно, для челки придется прибавить еще один пучок ниток. Для этого понадобится намотать нитки не вдоль, а поперек коробки. Для надежности узелки на гриве можно скрепить клеем.

Наполните носок чем-то мягким – остатками ткани, синтепоном или ватой. Носок отлично тянется, поэтому можно придать лошадиной голове нужную форму: утолщенный нос, слегка зауженную морду и выдающийся затылок.

Конец палки можно оставить сучковатым, чтобы голова не прокручивалась. А чтобы аккуратно и быстро вставить палку в голову, просто обмотайте этот конец тканью до нужного диаметра и крепко насадите голову. Палка вставьте почти до макушки лошади.

Голову прочно примотайте крепкой ниткой. Узелки закрепите клеем, чтобы не разошлись.

Пучки гривы и челки просто посадите на горячий клей. Это очень удобно и прочно. Если вам помогает ребенок, будьте осторожны. Горячий пистолет и горячий клей могут обжечь.
Дальше украсьте лошадку: сделайте уздечку, задекорируйте нитку на шее нарядной лентой. Подровняйте гриву ножницами.

Когда ребенок познакомится со своим новым другом белогривой лошадкой Иго-го, в процессе игры при необходимости можно укоротить палку, чтобы она не цеплялась за асфальт и наездник не спотыкался.

Лошадка в народном стиле

Летние поделки лучше всего удаются, если их делать на улице. И заготовки к этой лошадке делаются на лугу, и мастерить ее можно тоже на свежем воздухе. Эта игрушка делается по образцу соломенных, только не из соломы, а из того, что под рукой – из травы.

Вам понадобятся:

- мягкая луговая трава, которую нужно высушить;
— крепкие нитки;
— ножницы;
— иголка;
— коричневая грубая пряжа;
— материалы для украшения (бусины, ткань для попонки).

Травяная лошадка состоит из жгутов разной толщины. Не обязательно делать очень уж аккуратно, потому как поделка – народная, для игры, а не для выставки.

Всего понадобится 5 жгутов: два не очень толстых одинаковой длины (ноги), один длинный и тонкий (шея), один толстый и короткий (туловище) и один средней длины с необрезанными концами (будущая морда).

Поскольку трава сильно топорщится, обмотайте жгуты нитками довольно плотно. Если взять темно-зеленые нитки, то они будут сливаться с травой и будут незаметны.

Чтобы закрепить голову, согните заготовку пополам и привяжите к середине того пучка, который будет служить шеей. Особенно хорошо нужно закрепить ту часть, которая будет изображать конец морды. После чего обрежьте с морды лишнюю траву ножницами.

Теперь согните пополам шею и тоже «забинтуйте» ее нитками. В итоге должен получиться некий «сцеп» – петля держится за петлю. После этого шею примотайте к туловищу. Концы шеи не имеют прямых срезов, поэтому их стоит закрепить внахлест: получится крепко и незаметно.

Согните пополам жгуты, которые будут ногами. Хорошенько примотайте их к туловищу. Кладите нитки восьмерками – это самая надежная в данном случае связка.

Подрежьте концы деталей ножницами. Нужно добиться, чтобы лошадка прочно стояла, при этом выглядела красиво и симметрично.

Гриву сделайте из пряжи. Намотайте пряжу на ладонь, чтобы сделать заготовки для гривы. Перевяжите каждый пучок крепкой ниткой. Всего понадобится около 7 пучков для гривы и 1 длинный для хвоста.

Пучки гривы пришейте нитками. Поскольку травяные жгуты толстые, подойдет длинная «цыганская» игла. Когда все пучки и хвост будут закреплены, подровняйте гриву и хвост ножницами.

Украсьте лошадку, как подскажет фантазия. Можно сделать декоративную уздечку, украсить хвост и гриву бусинами, накрыть спину лошадки попонкой с вышивкой.

Эта лошадка наверняка подружится с кукурузным бычком и травяным медвежонком!

Как рассказывать детям о святых? Кто это такие и что у них может быть общего с выдуманными героями, любимыми современными детьми? Какие бывают святые и чем отличается их образ жизни от нашего? Журнал «Батя» продолжает серию публикаций о Божьих угодниках.

Читайте также:

О святых, Карлсоне и стремлении к Богу

О мучениках, Золушке и успешности

О преподобных, усердных учениках и Спасении

О святых епископах и новогодних подарках

О юродивых, короле Дроздобороде и способности мыслить

Жил-был на свете храбрый принц, он совершил множество подвигов, освободил девушку из лап дракона, победил разбойников в окрестных лесах, а потом неожиданно отошел от дел и вместо того, чтоб жить-поживать да добра наживать, поселился в небольшом лесном домике, стал сажать капусту и читать книги. Такой сюжет вполне мог бы стать основой для сказки, но в жизни часто происходят совсем не сказочные события и люди, обремененные властью, могут ошибаться, а также бывают вынуждены поступать очень жестоко. Почему же они становятся святыми?

Сама по себе принадлежность к знатному роду не причина для прославления в лике святых. Тем не менее, еще на Руси появился особый тип святости для представителей княжеского рода, прославившихся как военными подвигами, так и особым отношением к Церкви. Их называли благоверными князьями. Самым известным из них стал Александр Невский.

Святой благоверный князь Александр Невский. Источник: heruvim.com.ua

Еще очень молодым человеком он помог новгородцам дважды победить западных рыцарей, налаживал отношения с Золотой Ордой, спас север Руси от монголо-татарских набегов и погиб в сравнительно молодом возрасте после очередной поездки в ставку великого хана. Перед смертью успел принять монашество.

Победитель проходившего несколько лет назад в стране конкурса «Имя России», покровитель Петербурга, один из символов Победы в Великой отечественной войне (здесь нужно сказать спасибо режиссеру Сергею Эйзенштейну и актеру Николаю Черкасову – создателям фильма «Александр Невский») – вот лишь малый список культурных кодов, связанных с именем этого святого. Сухие строчки биографии не объясняют такую популярность в народе, тем более что до сих пор некоторые историки упрекают великого князя в его покорной политике по отношению к Золотой Орде.

В 1257 году новгородцы перебили монгольских переписчиков. Эмоционально этот поступок можно оправдать. Уточненная статистика помогала ордынцам эффективно собирать дань, и людям казалось, что убийством чиновников можно облегчить свои страдания. Но стратегически это было грандиозной ошибкой – убийство посланцев хана означало немедленный завоевательный поход и разрушение города до основания. Спас ситуацию Александр Невский. Вместе с татарскими посланниками князь наказал и казнил зачинщиков заговора, а потом убедил новгородцев принять новых татарских чиновников и не мешать переписи. Невский был реалистом и понимал, что север Руси не может одновременно бороться с монголами и западными рыцарями. Победив одного противника, правитель сделал все, чтобы избежать войны с другим.

В конце концов, князь отдал свою жизнь ради спасения Родины. Он попытался отговорить нового ордынского хана забрать часть жителей Руси в солдаты. В те времена мужчины служили в армии очень долго. Если им удавалось выжить в многочисленных сражениях, то назад в семью они возвращались стариками. Для жителей Руси проблема была еще и в том, что служить пришлось бы, если говорить современным языком, в оккупационных войсках. Князь провел в орде сложные переговоры, ему удалось отговорить хана от желания рекрутировать русских, но во время пребывания в орде Александр Невский был отравлен. На Русь святой вернулся уже больным и вскоре умер. Тело князя похоронили во Владимире, а в 1724 году его мощи перенесли в Петербург.

Церковь прославила святого Александра Невского не потому, что он был идеальным правителем или миротворцем в буквальном понимании этого слова. Великий князь умел воевать, был хитроумным дипломатом и спасал не только страну, но и веру, жертвуя порой даже политическими интересами.

В каком-то смысле канонизация этого правителя превратила его в сказочного принца, и на месте реального человека в ХХ веке возник образ, сыгранный Николаем Черкасовым. Образ немногословного справедливого воина, говорящего почти евангельскими цитатами: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет». Впрочем, Церковь почти не участвовала в создании этого мифа.

Есть и другие истории святости русских князей. Первыми русскими святыми стали двое юношей, сыновей святого князя Владимира, Крестителя Руси. После смерти князя Владимира в 1015 году его сын Святополк захватил Киев и решил убить своего младшего брата Бориса. Теоретически Борис был опасным соперником в борьбе за власть. Его любил народ, с ним была верная дружина, но князь отказался проливать кровь и бороться за власть. На реке Альте, которая находится недалеко от Киева, Бориса в шатре смертельно ранят бояре, подосланные Святополком. Чуть позже еле живого князя добивают два варяга.

Два древнерусских памятника – «Сказание…» и «Чтение о Борисе и Глебе» – рассказывают, что перед смертью Борис просит убийц разрешить ему помолиться. Затем произносит очень длинный текст. Все это время посланцы Святополка терпеливо ждут. Дмитрий Сергеевич Лихачев называл эту психологически недостоверную ситуацию проявлением «литературного этикета». Герои ведут себя так, как нужно агиографу, и древнерусский автор описывает события не такими, какими они были на самом деле, а такими, какими они должны были быть.

Еще драматичнее убийство юного Глеба. Князь, почти мальчик, узнает о смерти отца и старшего брата. Святополк обманом приглашает брата в Киев, возле Смоленска Глеб со слезами молится об отце и брате и в это время убийцы настигают юношу. Древнерусские тексты донесли до нас страстный монолог страдальца, который просит убийц не губить его молодость и оставить в живых. Все бесполезно.

Почитание этих святых началось очень рано, в конце XI века появились первые церковные службы святым страстотерпцам Борису и Глебу.

Святые благоверные князья Борис и Глеб

Само это слово «страстотерпец» очень необычное. Это уникальный славянский тип святости. В основном так называли тех, кто добровольно выбрал страдания вместо защиты себя силой. Часто они – жертвы клеветы и политической ситуации.

Последними и самыми известными русскими страстотерпцами стали император Николай II и его семья. В 2000 году их прославление привело к множеству споров. Политическая деятельность последнего русского императора, отношения его семьи с Григорием Распутиным, отречение от власти – все это не давало людям считать его деятельность образцом святости, но комиссия по канонизации в своих документах подчеркнула, что семья Николая II — именно страстотерпцы. Они отказались применять силу или поднимать народ к восстанию, не захотели уехать из России (хотя им несколько раз предлагали это сделать) и умерли в мучениях в подвале дома Ипатьевых в Екатеринбурге.

Если Александр Невский и другие благоверные князья – это смельчаки и мастера действия, умевшие использовать все возможности для блага Церкви и государства, то Борис и Глеб, Николай II и другие князья-страстетрпцы – это люди, которые могли принести себя в жертву ради блага людей и единства Руси, люди, которые удержались от спасения своей жизни ценой чужой крови. И к тем, и к другим относятся евангельские слова: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».

Икона «Царственные страстотерпцы». Фото: photosight.ru, Nadezhda Podolskih

Недавние политические события толкают всё большее количество наших соотечественников на попытки осмысления настоящего сквозь призму прошлого. Но, к сожалению, часто мы можем поддаться манипуляциям. Сложная и полная катаклизмов история России касается практически каждой нашей семьи, потому споры перерастают в ссоры, а в борьбе за сомнительную истину мы, бывает, готовы потерять отношения с человеком. Как быть и как говорить на сложные темы? Пять советов, что НЕ надо делать, обсуждая историю и политику, дал читателям «Бати» настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на улице Шпалерной в Санкт-Петербурге и создатель двух исторических мини-музеев протоиерей Вячеслав Харинов.

Протоиерей Вячеслав Харинов

Не путать созидание с разрушением

- Сейчас многие считают реабилитацию советского периода проявлением любви к родине. То есть на подобные пропагандистские ходы откликаются многие…

— Мне кажется, что положительный отклик на попытки реабилитировать советскую власть — это следствие безыдейности. За толерантностью к подобным попыткам стоит индифферентизм — безразличие ко всему, отсутствие идеалов. Бездуховность современной общественной жизни рождает химер — свято место пусто не бывает.

И возникает тоска по идее, по чему-то высокому, объединяющему, по чему-то, символизирующему силу, могущество, защиту. Это вызывает ностальгию по советским временам. Люди забывают обо всём ужасающем, что было в те времена. У людей думающих, сознательных, грамотных не может быть этой ностальгии. Да, достаточно сложно отделить государственнические идеи той эпохи от идей коммунистических.

А ведь первые и привлекают многих сейчас. Невозможно отрицать, что сильнейшие советские деятели того времени были государственниками. Их мировоззрение я никогда не приму, их деяния порой становились позором нашего отечества. Но они понимали, что государство должно быть сильным. И вот это привлекает наших современников.
Забывают очень многое — социум того времени, информационное пространство того времени, но помнят вот этот государственнический вектор. Хотя государство — это мы.

Да, надо заботиться об изучении наших исторических корней, реабилитации лучших инициатив, о наших победах, поддерживать патриотические чувства в народе… Но это должно сочетаться с продуманной социальной политикой, с заботой о человеке. Вертикаль власти – это понятно, но мы-то живём на горизонтали своего общественного и культурного «этажа». Если будут выстроены нормальные отношения между разными уровнями, тогда и государственная система будет устойчивой.

Не слушать маргиналов

- На волне ностальгии по советскому периоду становятся популярными утверждения о том, что большевистских гонений на Церковь не было. Доходит и до полного отрицания сталинских репрессий.

— Это типичный маргинализм. И профанирование истории. А профан откликается на профанские заявления, маргинал узнаёт маргинала.

- Получается, что именно в наше сложное время профаны и маргиналы оказывают большое влияние на ситуацию.

— Всегда такое случалось. Человек, который до войны был заместителем начальника политотдела милиции Ленинграда и области, во время Великой Отечественной войны стал предателем. Работал на оккупантов, выдавая себя за священника, стал настоятелем храма Успения Пресвятой Богородицы в деревне Лезье (где я теперь служу). Иван Васильевич Амозов – настоящий маргинал и шарлатан. При этом даже то минимальное образование, которое у него было, он получил в Церкви. И ведь маргинализм всегда воинствует. Шариков – это не просто выдуманный Михаилом Булгаковым персонаж. Если не было гонений на Церковь, то куда же исчезли тысячи верующих соотечественников, откуда же взялись стенограммы допросов священников и мирян? И в этих стенограммах зафиксирована сама речь следователей – их вопросы и даже употребляемые ими падежные окончания выдают маргиналов.

Не порвать связь между поколениями

- Все эти разговоры сейчас ведутся в русле идеи, что и Россия до 1917-го года, и Советский Союз – это всё одна великая страна.

— С этим, конечно, нельзя согласиться потому, что эти государства различны по идеологии, политике, устройству, по своему отношению к духовности, к истории. Но единственное, что эти государства объединяет – один и тот же народ. И вот тут я скажу: есть что-то неуничтожимое в народе, что не прозревается нами до конца. Духовные корни, токи, уничтожить которые ни один режим не в силах. Пример тому – кресты и иконки, которые поисковики находят у убитых на Великой Отечественной войне красноармейцев, зашитые, спрятанные. Это то, что солдаты брали из дома, носили с собой во время войны, несмотря на запреты. Речь идёт о людях, которые родились в 20-е годы, то есть прежней России они не знали.

- Но ту Россию помнили их родители. А, например, в 70-е годы многие 18-летние уже не могли общаться с теми, кто сохранял живую память о разрушенной большевиками стране.

— Но у многих были и родственники, которые помнили. Мой дед не был церковным человеком, но он прекрасно знал Священное Писание и священную историю. Моя бабушка была просто-таки воплощением церковного благочестия, хотя храм могла посещать только по большим праздникам. Она называла меня почему-то батюшкой, когда я был мальчиком маленьким – «Батюшко, исти-то будеши?». А мама, совсем не церковная, отговаривая меня от поступления в семинарию, повторяла: «Христом-Богом молю, не делай этого!»

Трагедия начинается, когда разрывается связь между поколениями – то, что у нас происходило во многих семьях, в связи с большим террором и тому подобными событиями. Народ ведь искусственно оглупляли, замалчивали исторические факты, уничтожали документы. Большевики пытались подготовить невежественные и легко манипулируемые поколения людей. Но всё равно какие-то цепочки, какие-то связи между прошлыми поколениями и нынешними выстраиваются. И в этом смысле, да – мы говорим о территории одного и того же народа, который не прекращал своё существование и не уходил с этой территории. Из этого народа выходили люди с положительными и отрицательными качествами.

А если говорить об империи, то держалась она не на штыках. Да, были и есть в ней слабые звенья, иногда там начинают греметь пушки, но через какое-то время люди понимают, что на этом ничего не выстроить. И тогда возникает поиск других связей – ментальных, этических, духовных. Сибирь, Дальний Восток, Аляска присоединялись к России не военным путём. Я предпочитаю использовать термин «государственники» вместо термина «империалисты». И даже персонаж со знаком минус в отечественной истории может оказаться государственником, то есть человеком, для которого Алтай так же дорог, как Костромская область, для которого Дальний Восток – такая же Россия, как и Орловщина или Белгородчина. И как, уж извините, Киев и другие «окраины» великой страны – и ничего с этими людьми поделать нельзя.

Иллюстрация Игоря Медведева

Не уходить в крайности

- Из-за всего, что происходило в нашей стране в прошлом веке отношения между поколениями внутри одной семьи могут оказаться весьма болезненными. У любого человека, размышляющего об исторических событиях, возникает личное отношение к этим событиям. И оно может входить в противоречие с личным отношением к участникам этих событий. Например, человек ужасается, узнавая о большевистском терроре, при этом знает, что его родной дед был офицером КГБ. А некоторые оправдывают советский период только потому, что их старшие родственники, которых они любят, были воспитаны в той системе. Как сочетать заповедь о почитании родителей и критическое отношение к истории своей страны?

— Это напоминает церковный конфликт между сторонниками старого и нового обрядов. Ведь старообрядцы тоже движимы мыслью: «Так что же, наши отцы и деды не спасались, если они произносили два раза «Аллилуйя!» вместо трёх?!» «Да нет, — говорим мы, — точно так же спасались! Просто некоторые внешние формы мы привели в соответствие с принятыми в других поместных Православных Церквях. Ничего страшного в этом нет». И некоторые наши нынешние формы освещения истории тоже, может быть, несовершенны. Не надо быть триумфалистом. Не должно быть и диссидентского отношения к прошлому.

Попытка защитить всё советское прошлое может быть следствием невежества, профанства, а может быть и реакцией на нигилизм по отношению к прошлому и к настоящему. Ведь связывать эпохи и поколения может настоящий патриотизм – не сермяжный, не выдуманный, а тот, который заставлял кого-то из наших отцов и дедов (в том числе и моего отца) биться с врагами нашей страны и стоять насмерть. С диссидентом и невеждой трудно найти общий язык. Невежда может любить свою родину, но быть недалёким человеком, а диссидент может оказаться умным нигилистом. И если кто-то служил в НКВД, КГБ и тому подобных структурах, это не значит, что какой-то порок на их потомках.

В книге пророка Иезекииля сказано: «…зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: “отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина”?» и там же сказано, что Господь отменяет эту пословицу. Оскомины на зубах у детей нет, но другое дело, что надо знать о том, что отцы ели кислый виноград! Наоборот, если мы будем замалчивать неприятные для нас факты из жизни наших отцов, то будем точно страдать от этой оскомины.

В нашей семье один дед пошёл в лагеря, и от него отказалась родная дочь, которая счастливо пережила ленинградскую блокаду и даже утверждает, что ничего такого страшного в блокаду не было – потому, что работала при больнице, которая хорошо обеспечивалась. А другой дед работал в транспортной милиции, но позже, когда выпивал, то и дело говорил о «врагах народа» и прославлял Сталина. Но во время войны никто из них не стал предателем. И ведь у человека, с которым мы не соглашаемся в вопросах политики, мы можем видеть замечательные качества. Какая бы сложная история у нас ни была, надо внимательно и без нигилизма относиться к культуре, традициям, языку, народу… То же самое и в личных отношениях с людьми.

Не препарировать факты

- Как вы говорите об истории своей семьи со своими детьми?

— Моя семья, её прошлое говорит во мне и через меня без лишних слов, ведь я плоть от плоти и кровь от крови этих людей. И я могу говорить о них с кем угодно совершенно свободно. Если нет диссидентства, то любые воспоминания, рассказы о прошлом будут конструктивными. И они дадут багаж, который будет использован во благо – для построения личности. Если совсем нечего сказать, можно ограничиться просто фактами. Вот я очень мало могу сказать о моей бабушке Евдокии, которая скончалась в блокаду. Только то, немногое, что говорила моя мама – она рано потеряла мать и переживала по этому поводу. Завод имени Козицкого, коммуналка на Васильевском острове, работа и голод, Пискарёвское кладбище – вот и всё, что я знаю. Не нужно препарировать факты. Препарирует тот, кто чем-то ангажирован.

- Бывает ли, что вопросы детей – ваших или тех, что приходят на экскурсии в музеи при Скорбященском храме – ставят вас в тупик?

— Конечно, есть то, чего я не знаю, я же не ходячая энциклопедия. Есть вопросы, на которые надо готовить ответы. Я уже сказал о трёх наших врагах: нигилизме, невежестве и триумфализме. Триумфализм может особенно проявляться в отношениях с детьми: человек может быть невеждой, но вести себя так, будто он всё знает, всё умеет, всё понял. Вот это ужасающе. Триумфалист не может и сам развиваться. Так что признать себя в чём-то несведущим – это вполне нормально. Не учится и не может научить тот, кто думает, что уже и так знает достаточно…