Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Журналы "Заметки по еврейской истории" и "Семь искусств"

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка Подписчиков 2.012 RSS
←   Сентябрь 2003   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней 3 выпусков (1-2 раза в месяц)


Сайт рассылки: http://www.berkovich-zametki.com
Открыта: 02-02-2002

Автор
Евгений Беркович

Статистика

2.012 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Сетевой журнал "Заметки по еврейской истории"


Информационный Канал Subscribe.Ru
Дорогие коллеги, высокие сетевые друзья!
Вышел в свет новый номер сетевого альманаха "Еврейская Старина".

ZIP-архив номера можно найти по адресу: htt p://www.berkovich-zametki.com/Ziparchiv/ziparchive_almanah.htm

Оглавление номера приведено ниже. Статьи, замечания и предложения принимаются по адресу: redaktor@berkovich-zametki.com

Ваш Евгений Беркович 

   
     <<Старина  --   категория не времени,  а качества:  
     все станет когда-нибудь  стариной, если не  умрет раньше>>
Номер 10             10 сентября 2003 года
Неизбежность поворота в христианской мысли очень точно выразил в 1979 году немецкий лютеранский теолог Фридрих-Вильгельм Марквардт: «Сегодня Освенцим надвигается на нас как суд над нашим христианством, над прошлым и нынешним образом нашего христианского бытия. Более того – если смотреть глазами жертв Освенцима – он надвигается на нас как суд над самим христианством. И еще: Освенцим надвигается на нас как призыв к покаянию-обращению. Должна измениться не только наша жизнь, но и сама наша вера. Освенцим зовет к тому, чтобы сегодня мы услышали Слово Божие совсем не так, как нам его передавали наши теологические учителя и проповедники старших поколений. Это покаяние-обращение затрагивает сущность христианства, как мы понимали ее до сих пор».
С.М Дубнов в "Книге жизни", касаясь 1914 – 1917 годов, писал: "Я получал копии сообщений, которые присылались в наше бюро уполномоченными Комитета помощи еврейским жертвам войны, ездившими легально в прифронтовую полосу" . В фонде "Еврейского историко-этнографического общества" сохранились два дела содержащие, по видимому, выписки из таких сообщений . Несмотря на отрывочный и черновой характер выписок они ценны тем, что не подвергались цензуре. Фактические сведения о мелких местечках и о простых евреях, содержащиеся в выписках, интересны историкам еврейских общин и семей, так как такие сведения публиковались достаточно редко.
Современная „гуманистическая цивилизация“ вытекает не из того, что есть общего в иудаизме и христианстве, а, скорее, из того, что их различает, что есть только в христианстве и подчеркнуто отсутствует в раввинистическом иудаизме. Речь идет не о столкновении интересов национальных и общечеловеческих, но лишь о том, что является высшей ценностью – общество или человек? И если современный „гуманистический универсализм“ отстаивает известные ему интересы общества (пускай включающего в себя „все человечество“), то „еврейский гуманизм“, напротив, остается по другую сторону все еще существующей баррикады – там, где Творец чеканит каждого человека чеканом первого Адама, и ни один из них не похож на другого, и каждый брошен зачем-то в этот созданный для него мир.
В грядущем мире, согласно мудрецам, будет иное соотношение между святым и будничным: то, что в нашем мире касается только субботы, евреев и страны Израиля, будет относиться к каждому дню, всему человечеству и всему миру. Соединяющий в себе остальные языки, язык Таргума связан с грядущим миром, где он будет занимать место, отводимое в нашем мире святому языку.
Автор Зохара - и это проявляется еще больше в сочинениях Моше де Леона на иврите - склоняется к пантеизму, но тщетно искали, бы мы у него исповедания веры, помимо некоторых туманных формул и намеков на фундаментальное единство всех вещей, стадий и миров. В целом его язык - это язык текста, и необходимы некоторые усилия, чтобы распознать сокрытую и переливающуюся разными красками пантеистическую сущность за этой теистической формой.
-- Моя статья была послана в ЖЭТФ, и одновременно пришла работа из Ленинграда на эту же тему, с теми же результатами, Берестецкого и Шмушкевича. И одновременно обе эти работы были опубликованы в ЖЭТФе. Вот так я стал теоретиком. А потом обстоятельства еще стимулировали эту деятельность, потому что в период “дела врачей” меня внезапно лишили допуска к секретным работам, поэтому я не имел права заходить в лабораторию.
-- Но автоматически это не вело к увольнению?
-- Вот тут меня и спас Скобельцын.
Я произнесла отличную речь. Я говорила, что не нужно (и невозможно) доказывать невиновность, а нужно доказызвать вину, что обвинитель мой, по словам следователя, "троцкистский бандит", а я ничем не опороченный человек, почему же верят ему, а не мне? Муратов показал, что он наедине предложил мне убить Кагановича и я дала на это согласие!... Я произнесла отличную речь, но она мне не помогла.
Мысль изречённая не есть ложь, как ребёнок родившийся и, тем более выросший, не может быть ошибкой. Ложью может быть цитата, подвергшаяся вольной или невольной цензуре. Мысль изречённая так же похожа на её исток, как отлитая подкова на изначальный расплав, — говорил Клеант.
     Опасность тут даже не в том, что перевод или пересказ могут исказить мысль, а в том, что не всегда легко уловить различие между службой и служением, между цензором и рупором. А себя обмануть оказывается, как правило, легче, чем других.
То, что он сделал для своего народа, сродни роли Пушкина и Шекспира. Относительно же других народов он сделал не менее великое: он пробудил сочувствие к евреям и потеснил презрение к ним. Нет, антисемитизм после него не умер, только возрос, может быть, даже благодаря ему возрос: я знал одного, вполне зрелого антисемита, который признался мне, что до Шолом-Алейхема просто ненавидел всех жидов, а, прочитав его шеститомник, теперь даже знает, почему и за что он их ненавидит. Честь и хвала писателю, объяснившему этому антисемиту его самого.
      Однажды Генералиссимус позвонил Живаго и спросил - настоящий ли Щегол поэт.
    - Конечно, настоящий, - искренне ответил Живаго, чем очень огорчил Генералиссимуса.
    Если бы Щегол оказался поэтом ненастоящим, то и стихи обидные о великом вожде тоже считались бы ненастоящими. На них, в таком случае, можно бы и внимания не обращать.
    Но, как уже выяснилось, Щегол был все-таки настоящим поэтом, что в корне меняло дело.
http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru 		Отписаться
Убрать рекламу
В избранное