Х  Р О Н О Г Р А Ф Ъ
неизвестные страницы истории

XIX-ХХ столетие

Выпуск 141

Историческая рассылка в Интернет

Неизвестные страницы истории. Документы, события, версии...

Информационная поддержка сайта 
Хронографъ. Неизвестные страницы истории.

Веселые ребята

Виталий Шенталинский 

Осенью 1933 года в Гаграх, на теплом берегу Черного моря, шли съемки фильма "Веселые ребята" - первой и едва ли не самой популярной советской музыкальной кинокомедии. Работа собрала будущих звезд экрана: артистов Любовь Орлову и Леонида Утесова, режиссера Григория Александрова, композитора Дунаевского. Комедия пережила все режимы и пользуется неизменным успехом и сейчас, в постперестроечное время.

Но вот если спросить восторженную публику, кто написал сценарий этого киношедевра, на такой вопрос мало кто ответит. За историей "Веселых ребят" кроется совсем невеселая история. Авторы сценария не только были вычеркнуты из титров фильма, но и на долгие годы отлучены от нормальной жизни, объявлены преступниками. Это потрясающий образ двойной сути советского бытия, в котором при ослепительно бодром марше колонн энтузиастов, шествующих в светлое будущее, в том же времени и пространстве двигались под лязг винтовочных затворов, матюки и лай конвойных собак миллионные колонны заключенных - в гулаговский ад, навстречу смерти. И главный режиссер этой фантасмагории, подписав днем расстрельные списки на несколько тысяч человек, в тот же вечер с удовольствием хохотал над забавными приключениями "Веселых ребят".

Перед нами - следственное дело двух сценаристов этого фильма Николая Эрдмана и Владимира Масса и приложение к нему, ворох рукописей, изъятых при обыске. И в этом ворохе - кипа еще неизвестных, не услышанных никем...

"Как же слово не страшно? Слово не воробей, выпустишь - не поймаешь. Так вот, знаете, выпустишь - не поймаешь, а за это тебя поймают и не выпустят... Ну, была не была!..

Здравствуйте! Начнем аб ово, то есть с яйца. Карл Маркс был неизмеримо прав, когда он сказал... э... я не помню в точности, что он сказал, но я в точности помню, что что бы он ни сказал, он бывает всегда неизмеримо прав...

В чем у нас заключается идеология? В репертуаре. Репертуар бывает выдержанный и невыдержанный. Выдержанный репертуар уже нельзя выдержать, а невыдержанный репертуар уже нельзя удержать...

Советская общественность утверждает с присущей ей справедливостью, что на двенадцатом году революции развлекательные пьесы вредны пролетариату. Поэтому мы выбрали пьесу революционную, и мы твердо уверены, что на двенадцатом году революции она уже никого развлечь не сможет..." (Н. Эрдман. Из литературного приложения к следственному делу. Сцена к водевилю Д. Ленского "Лев Гурыч Синичкин").

А осенью 1933-го, на теплом берегу Черного моря, съемки "Веселых ребят" в самом разгаре. Работа идет дружно, с радостным подъемом. Режиссер Александров дает интервью журналистам:

- Наша комедия является попыткой создания первого веселого советского фильма, вызывающего положительный смех. Для осуществления фильма мы внедряем новую форму сценария (Н. Эрдман и Вл. Масс), в которой обозрение переплетается с сюжетом и интригой...

Николай Эрдман и Владимир Масс - два талантливых остроумца, уже известных в мире искусства. Оба - на творческом взлете. В театре Мейерхольда с триумфом прошла пьеса Эрдмана "Мандат", в другом театре - мастерской Фореггера, на Арбате, - буффонады Масса. С эстрад звучат песенки, скетчи и конферансы обоих авторов. Их остроты, слетая со сцен, разносятся по московским домам и улицам, становятся ходячими выражениями.

"Когда иностранец или провинциал попадает в Москву и видит, как постовые милиционеры, читая с листа гениальную партитуру городского движения, дирижируют своими красными палочками, он не подозревает, что в сорока минутах езды от центра Москва приседает так низко на корточки, что за ее спиной виден лес. В центре города высокие здания и широкие площади, в центре города пешеходы, наступая друг другу на ноги, все чаще и чаще думают о метрополитене. На окраине Москвы дети играют на немощеных дорогах, и гуси разгуливают по дворам как полноправные горожане. Там я родился и живу в продолжение двадцати пяти лет. Там же рождаются и живут герои моей комедии. Мать моя русская, отец немец. Учился я в Петропавловском реальном училище. С первого класса начал писать стихи. Кончив реальное училище, напечатал свое первое стихотворение и поступил в Археологический институт, но вскоре карандаш ученика и перо стихотворца сменил на винтовку красноармейца. 1919-й и 1920-й грозные и прекрасные годы провел на фронте. Во время стоянок придумывал песни, а во время походов распевал их вместе со своей ротой. Неповторимое время, когда каждому поющему казалось, что ему подпевает вся Россия. Вернувшись в Москву, присоединился к группе поэтов-имажинистов. В то время в Москве был бумажный кризис, и имажинисты писали свои стихи на стене Страстного монастыря. В ту пору голодные москвичи шли по нескольку верст в изодранных валенках, чтобы наполнить нетопленый зал Политехнического музея и послушать новые наши произведения. Никто никогда не умел так слушать поэзию, как эти голодные люди. Как звонко свистели они и как бешено аплодировали! Потом я начал работать в театрах, в маленьких театрах, рожденных революцией. В них я учился трудному и радостному искусству драматурга. В 1924 году я написал свою первую большую пьесу "Мандат". Пьесу о лишних людях, которые живут "за заставой". Блестящий режиссер Всеволод Эмильевич Мейерхольд поставил ее в своем замечательном театре, где она и идет до сих пор. После его постановки "Мандат" перевели на украинский и тюркский языки, и он прошел в 120 городах моей необъятной родины. Два года тому назад я совершил поездку по Германии и Италии, поездку, которой я обязан знакомству с прекрасными немецкими актерами, виденными мною в Берлине. Сейчас я кончаю новую пьесу, после чего сажусь за роман, для которого все это время собирал материалы и делал наброски..." (Н. Эрдман. Из литературного приложения к следственному делу).

Всегда всех поражал его почерк - каллиграфический, бисерный, мелкими печатными буквами, каждая сама по себе - под стать его творческому почерку - чеканному, афористичному, колкому.

Эрдман писал автобиографию в 1927 году, это было время его триумфа. Станиславский, Мейерхольд, Луначарский, Горький восхищались талантом двадцатисемилетнего сатирика, считали его продолжателем традиций Гоголя, Сухово-Кобылина и Щедрина. Первая же пьеса Эрдмана "Мандат" была признана вершиной советской драматургии. "Научите меня писать пьесы!" - говорил ему Маяковский.

За внешним блеском карнавала не все еще увидели глубинную суть: Эрдман разоблачал не частные недостатки людей, а саму репрессивно-бюрократическую систему. "Без бумаг коммунисты не бывают". И больше - уже и человека нет. А в новой комедии со зловещим названием "Самоубийца", которая уже пишется и будет потом скандально запрещена, главным героем станет страх.

"Сердце, тебе не хочется покоя, сердце, как хорошо на свете жить!" - распевает главный герой "Веселых ребят". В таком настрое живут и авторы фильма. Картина обречена на успех. Улыбки не сходят с лиц. Единственная неприятная нота, ворвавшаяся в эту безмятежную музыку, - письмо, полученное Массом из Москвы от его приятельницы, актрисы Сони Магарилл (сохранилось в следственном деле).

 "Милый Владимир Захарович!

 ...Несколько дней тому назад была запрещена... книга о Н. Н. Акимове (известном ленинградском художнике и режиссере. - В. Ш.), запрещена в тот момент, когда весь тираж был уже готов... Книга запрещена из-за того, что в ней имеются Ваш и Николая Робертовича портреты... По требованию московского Главлита из книги должны быть изъяты не только ваши портреты... но и даже страничка, где просто есть ваши фамилии.

Это настолько отвратительная история, что комментарии не требуются, а фельетон Михаила Кольцова был бы весьма уместен. Мне хотелось поставить Вас в известность об этом случае, так как, мне кажется, пройти мимо, не выяснив этого вонючего дела, не стоит... Мой дружеский совет: ни в коем случае не оставляйте этого дела, и если это просто переусердствовавший дурак, дайте ему по шее...

Если вы считаете нужным, сообщите эти приятные новости вместе с моими сердечными приветами Николаю Робертовичу...

Только не будьте интеллигентом и не оставьте это происшествие без выяснения..."

Почитали, обсудили, отмахнулись: глупость какая-то! Разберемся в Москве! Веселья, царившего в гагринской гостинице "Гульрипш", это не поколебало. Два остроумца по-прежнему в центре внимания, общие любимцы. По вечерам, в ресторане, за их столиком - тесная компания, взрывы смеха. Навещает гостиницу и местное начальство, вместе со всеми пирует симпатичный начальник ГПУ Геладзе - заказывает жареных куропаток, вино "Букет Абхазии", произносит тосты, катает актрис на своем роскошном автомобиле с открытым верхом...

Поздним вечером 11 октября эта самая машина подкатила к гостинице - и веселье разом оборвалось. Через несколько минут в ней сидел Владимир Масс, а по бокам - двое в черной коже, с пистолетами.

Случилось это у всех на виду.

- Владимир Захарович, куда же вы без плаща? - крикнул в окно Утесов и выбросил другу свой плащ.

Увезли Масса, а через час приехали за Эрдманом.

Если бы операторы сняли эту сцену на пленку, для фильма, то он получился бы не менее захватывающим, правда, перешел бы тогда совсем в другой жанр - политического детектива, да и название пришлось бы менять.

- А что я мог сделать? - оправдывался Геладзе, когда наутро его атаковали возмущенные артисты. - Мне ночью пришла телеграмма из Москвы - арестовать! Я же не мог не подчиниться!..

А Эрдман и Масс были уже далеко. В поезде, увозившем их в столицу, соавторов разделили: каждый сидел в отдельном купе, с вооруженным охранником у двери.

Гагры сменились Лубянкой, съемочная площадка и ресторан - тюремной камерой и кабинетом следователя, сценарий "Веселых ребят" - серенькой папкой с надписью "Дело № 2685".

Родные, друзья и знакомые Эрдмана и Масса в один голос говорят, что поводом к их аресту стал инцидент, происшедший на одной кремлевской вечеринке у Сталина. Знаменитый артист Качалов читал там своим чарующим бархатным голосом что-то из классики.

- Почитайте нам что-нибудь новенькое и интересное, - попросил Хозяин.

И захмелевший артист начал читать басни Эрдмана и Масса. Что именно, никто не помнит.

Может быть, Качалов читал вот это?

Однажды ГПУ явилося к Эзопу.

И хвать его за жопу!

Смысл басни сей предельно ясен:

Довольно этих самых басен.

Качалов читал, все смеялись, а потом вдруг притихли. Остановился и артист.

- Кто автор этих хулиганских стихов? - прорезал тишину отрезвляющий голос.

Советский царь шутов не любил и не держал.

Говорят, после ареста Эрдмана и Масса бедный Качалов чуть не покончил с собой, запил, приходил к родным пострадавших, предлагал денежную помощь.

На Лубянке баснописцам пришлось поработать в новом для себя жанре - жанре показаний. И здесь они получили в соавторы опытного мастера - оперуполномоченного Секретно-политического отдела Николая Христофоровича Шиварова, большого специалиста по литературным делам. Его соавторство в протоколах допросов легко определить по словарю, состоящему всего из трех слов: контрреволюционный, враждебный, антисоветский.

15 октября Шиваров допрашивал Эрдмана, в протоколе читаем:

"Я автор ряда контрреволюционных литературных произведений, так называемых "басен", получивших широкое нелегальное распространение по Москве и другим городам Союза. Ответственность за сочинение и нелегальное распространение этих басен несу я и соавтор Владимир Масс. Мы их читали не только в кругу близких друзей, но подчас и в кругу случайных знакомых. Контрреволюционный характер многих из этих басен настолько отчетливо выражен, что они заведомо предназначались не к гласному, легальному опубликованию, а только к нелегальному распространению.

Я отчетливо сознавал политическую ответственность, которую возлагало на нас широкое распространение этих басен, и то враждебное политическое воздействие, которое они оказывали в определенных общественных кругах. Я сознавал и сознаю, что на меня ложится ответственность также и за распространение этих басен не только нами, но и другими лицами, слышавшими их от нас или получившими их от нас в списках. Оговариваюсь, что лично я давал в списках несколько басен только один раз артисту Качалову.

Наконец, сознавал и сознаю, что на меня ложится ответственность и за басни антисоветского характера, которые я сам (или вместе с Массом) не писал, но которые являлись подражанием того жанра, который мною, совместно с Массом, был создан.

К басням, которые я считал заведомо не подлежащими опубликованию в силу их контрреволюционного содержания, относятся: "Однажды наклонилась близко", "Гермафродит", "Самогонный аппарат", "Девушка и цветок".

К басням антисоветским по своему содержанию, но которые я полагал возможным опубликовать, относятся: "Мартышка и очки", "Полено и топор", "Верблюд", "О цитатах", "Бочар и липа", "Муки творчества", "Термометр"..."

Следователь наткнулся в бумагах арестованного на списки людей, известные фамилии которых были выстроены в столбцы, аккуратными шеренгами: что за организация? Долго не мог понять и не верил объяснениям...

Эрдман потом, спустя много лет, рассказывал друзьям:

- Когда-то я играл с собою в такую игру: кто придет на мои похороны. Вполне длинноватый получился список. Тогда я стал составлять более строгий список - кто придет на мои похороны в дождливый день. Получился много короче...

Я никак не мог объяснить следователю, что это за списки такие, мерзавец, вражина, вкручиваю ему, что взрослый идиот играет с собой в какие-то игры. Вызывали по списку почти всех. А тех, кто в дождливый день, - по нескольку раз...

Шутки Эрдмана приобретали на Лубянке опасную остроту.

Затем следователь допросил Масса.

Он, как и Эрдман, ничего не утаивал. Их ответы почти совпадают. Соавторы и здесь были едины, предпочли не сражаться со следствием, "разоружились" сразу.

"Я, совместно с Николаем Эрдманом, являюсь автором большого количества стихотворных сатирических произведений, так называемых басен... Широкое распространение этих басен, несомненно, оказывало враждебное, антисоветское воздействие на определенные общественные круги. Мало того, эти контрреволюционные басни вызвали подражание. Получили широкое нелегальное распространение контрреволюционного содержания басни, авторы которых оставались нам неизвестными, но авторство приписывалось нам...

Принимаю на себя ответственность за все здесь мною заявленное, а именно: за авторство контрреволюционных басен, за их нелегальное распространение как мною, так и другими лицами, а также за создание особого жанра антисоветской сатиры, являющегося действенным орудием для врагов диктатуры пролетариата".

Подумать только - создали целый жанр в литературе! Гордиться бы надо - и втайне наверняка гордились, - а тут приходится отрекаться и каяться.

На самом деле это была высокая оценка - если такая могучая, незыблемая власть считает их опасными врагами!

На Лубянке Эрдман пережил еще одну - невероятную, классическую - сцену: свидание со своей тайной любовью - Ангелиной Степановой, актрисой МХАТа. Бесстрашная женщина добилась встречи с ним через одного из кремлевских воротил - Авеля Енукидзе.

- Что заставляет вас так неверно и необдуманно поступать? - спросил пораженный секретарь Президиума ЦИК.

- Любовь! - был ответ.

Облава на сатириков не ограничилась Эрдманом и Массом: в те же дни, что и они, были схвачены в Москве еще два представителя того же жанра - Михаил Вольпин и Эммануил Герман (Эмиль Кроткий).

Через полтора месяца после ареста "веселые ребята" - весь цех баснописцев - были уже далеко в Сибири, приговоренные к трехлетней ссылке: Эрдман в Енисейск, Масс - в Тобольск, Герман - в город Камень; Вольпин того хуже - заключен в концлагерь за какие-то старые счеты с ГПУ.

Под первой телеграммой, которую получила мать Эрдмана из Сибири, стояла подпись неистощимого остряка - "Мамин-Сибиряк". Масс отправился на Лубянку в утесовском плаще. Теперь Эрдман спасался от морозов в шубе, подаренной ему Мейерхольдом.

Дело баснописцев положило начало разгрому смеховой культуры советского времени. Жало у сатиры вырвали. Сатириков оставили в живых, но напугали до смерти, превратили в юмористов. Платой за жизнь было призвание, талант. Отныне они будут обречены вызывать у публики только "положительный смех".

"- Ну как?

- Не то! Не то! Типичное не то!

- Почему?

- Не чувствуется!

- Чего?

- Связи.

- Какой?

- Крепкой.

- С чем?

- С главным!

- Но нам бы хотелось по существу!..

- Вам бы хотелось по существу?

- Да.

- Плохо!

- Почему?

- Не заражает.

- Чем?

- Чем-то.

- То есть как?

- Не дает.

- Чего не дает?

- Ничего не дает.

- Кому?

- Им.

- Кому им?

- Массам.

- Каким?

- Отсутствующим.

- Что же нам делать?

- Нужно драться.

- Для чего?

- Чтобы покончить.

- С чем?

- С этим!

- С чем с этим?

- С тем, что было.

- Для чего?

- Чтобы не было. Нам надо драться за то, чтобы не было того, что было, и чтобы было то, чего не было" (Н. Эрдман. Из литературного приложения к следственному делу).

Дальнейшая биография Николая Эрдмана - это скитания по стране: ссылка - Енисейск, Томск, потом "Минус десять" - вольное поселение с запретом жить в десяти крупнейших городах страны. Короткие незаконные наезды в Москву.

В 1938 году друг Эрдмана Михаил Булгаков сделает попытку изменить его положение - отправит письмо Сталину.

Подлинник этого известного письма хранится в следственном деле № 2685. Штампы и резолюции пометили его путь - из Особого сектора ЦК ВКП(б) в НКВД, где оно и было похоронено.

Обращение Булгакова не помогло - вернуться в столицу Эрдману было отказано. Вышел на экраны еще один кинобестселлер по сценарию его М. Д. Вольпина и Александрова - "Волга-Волга", и снова без его имени.

- Не в той стране родился и не в то время попал, - говорили про него друзья.

Калинин - Вышний Волочек - Торжок - Рязань - Ставрополь... Такова его одиссея. Когда-то он вместе с Массом изобразил легендарного грека в обозрении для Ленинградского мюзик-холла. Смеха было много. Потому что Одиссей со товарищи по велению авторов сделались их современниками - "одесситами". А потом рукопись попала на Лубянку. Попала - и пропала...

Литературное приложение к следственному делу.

Из ""Одиссеи", обозрения в трех актах Гомера, в обработке и под редакцией Н. Эрдмана и В. Масса":

"Вступительное слово помощника режиссера перед закрытым занавесом:

- Дорогие товарищи! Сейчас вы увидите "Одиссею", популярное обозрение слепца Гомера, автора нашумевшей "Илиады". Почему нам, товарищи, близок Гомер? Потому что он умер. Я считаю, что смерть - это самое незаменимое качество для каждого автора. Живого автора у нас хоронят после каждого представления, поэтому, если он хочет подольше жить, он должен немедленно умереть. Правда, товарищи, Гомер сделал непозволительную ошибку тем, что он умер за три тысячи лет до Октябрьской революции. Этого пролетариат ему не простит. Но я твердо уверен, что если бы он был жив, он был бы с нами и мог бы лучше других увидеть наши театральные достижения, потому что он был слепой. Я не вправе скрывать от вас, что некоторые ученые утверждают, что Гомера вообще не было... Итак, дорогие товарищи, Гомера не было. Спрашивается, почему? Потому что в жутких условиях капитализма никакого Гомера, само собой разумеется, быть не могло. Теперь же, товарищи, без сомнения, Гомер будет. Когда - не знаю, но будет обязательно. Но так как того Гомера, который будет, нету, нам поневоле пришлось поставить того Гомера, которого не было..."

"Вторая речь помощника режиссера перед закрытым занавесом:

- ...Кто такой, товарищи, Одиссей?.. Почему он у нас не герой? Потому что в нашу героическую эпоху героев быть не должно. Что такое герой? Герой - это оторванный от масс безответственный человек, который действует совершенно один и отвечает сам за себя. Мы решили укрупнить эту фигуру. У нас Одиссей не безответственный герой, а ответственный человек, а у всякого ответственного человека, как известно, есть секретарь, поэтому он действует не один и за него отвечает другой..."

Из речей Одиссея:

"- Сейчас мы приближаемся к неизвестной стране. Что мы можем в ней увидать? Что она цветет. Что мы можем о ней сказать? Что она прогнила. Помните, что все, что вам понравится в этой стране, должно вызывать у вас отвращение...

(Гром.)

Прошу запротоколировать гром под видом аплодисментов...

- Товарищи! Вот уже двадцать лет, как мы выходим сухие из воды и стремимся в родную Итаку, преследуемые Посейдоном. Мы прошли между Сциллою и Харибдой, мы отбились от злобных Киконов и надули Цирцею. Для чего же мы это сделали? Чтобы достигнуть Итаки. Что есть мы с точки зрения итакизма? С точки зрения итакизма мы творцы и создатели. Что мы, братцы, создали своими руками? Мы создали своими руками разрушение Трои.

(Молния, гром.)

Прошу запротоколировать гром под видом аплодисментов".

Представление заканчивается тем, что "корабль бюрократизма, попавший в бумажную бурю, гибнет в чернильном море. Порыв свежего ветра опрокидывает корабль".

И затем следует "общий танец физкультурного характера" - "Апофеоз".

1941-й. Фильму "Волга-Волга" присуждена Сталинская премия. А Эрдман - на войне, сапер, отступает со своей частью от немцев и, пройдя пешком около шестисот километров, сваливается в госпиталь в Саратове. И там вдруг неожиданный вызов - в Москву!

Друзья похлопотали - он зачислен на новую службу. И куда - в ансамбль песни и пляски НКВД! Лучшие силы искусства, весь советский бомонд: композитор Дмитрий Шостакович, режиссер Сергей Юткевич, актер Юрий Любимов, художники Вильямс и Рындин, балетмейстер Асаф Мессерер. Вот только либреттистов не хватало!

В клубе Лубянки Эрдман, худой, изможденный, вместе с так же всплывшим из небытия Михаилом Вольпиным примеряет перед зеркалом чекистскую новую шинель.

- У меня, Миша, - говорит Эрдман, - у меня такое впечатление, будто я привел под конвоем самого себя...

И поселяют их тут же, при клубе, на Лубянке.

Ансамбль песни и пляски НКВД гремит на всю страну, ездит по фронтам, театрализованные представления следуют одно за другим - "Отчизна", "Русская река" и, наконец, "Весна победная"... А нереабилитированный сценарист все это время продолжает незаконно жить в Москве под крышей НКВД, в самой пасти зверя.

- Ну кому бы пришло в голову организовать Ансамбль песни и пляски гестапо? - горько иронизировал потом Эрдман.

Однажды получают задание: создать песню о железном наркоме - Берии.

- Есть такой и тексток, и мотивчик, - шутит кто-то. - Цветок душистых прерий, Лаврентий Павлыч Берия...

- А ну-ка все отсюда - брысь! - крик Эрдмана. - Ты что, спятил?..

Право жить в Москве он получил только в 1949 году, уже после того, как Ансамбль песни и пляски был расформирован. А вскоре на экраны вышел фильм "Смелые люди" по сценарию Эрдмана и Вольпина и тоже получил Гос. премию СССР. На сей раз их имена в титрах появились - это была негласная реабилитация (официальная случится только еще через полвека - в 1989 году).

Что известно о последних годах жизни Николая Эрдмана? Писал многочисленные сценарии фильмов, мультфильмов, либретто оперетт, скетчи для эстрады и цирка, инсценировал классиков для театра Юрия Любимова на Таганке. После смерти первой жены женился второй раз, потом третий. Был по-прежнему душой общества, самым остроумным собеседником. Играл на бегах, где называл себя "долгопроигрывающей пластинкой". Много пил. Говорил, что пишет пьесу. Не написал. И ничего конгениального своей молодости уже не создал. "Тот" Эрдман превратился в легенду, "этот" - прикусил язык, похоронил свой талант заживо.

Уже умирая, с больничной койки сказал Любимову, подвел невеселый итог:

- В-видимо, Ю-юра, вы были п-правы, когда втягивали меня все время в игру! Ведь, ну уж, я же долго играл на бегах, но почему-то вышел из игры в искусстве, а уж, наверное, так суждено, надо уж до конца играть.

Пьесы Николая Эрдмана "Мандат" и "Самоубийца" были впервые опубликованы уже в годы перестройки, первая книга его вышла в свет в 1990 году, через двадцать лет после смерти автора. Точно по "Самоубийце": "В настоящее время то, что может подумать живой, может высказать только мертвый".

"Жили мы тихо, симметрично.

* * *

Нового поколения я не знаю. Старое поколение меня не знает.

* * *

Все попытки (а их было много) заработать на встречу с Тобой разбиваются в пух и прах. Красные карандаши Цензуры вычеркивают мою жизнь строчка за строчкой. Иногда мне кажется, что бумага может не выдержать и порвется.

* * *

Живем мы на этой земле, как стрелки на циферблате.

Кружимся на одном месте, а время уходит.

* * *

Кто есть Пушкин? Пушкин есть зарытый в землю талант?" (Н. Эрдман. Из литературного приложения к следственному делу).

Поэт Мариенгоф вспоминал о разговоре, происходившем в годы революции между Николаем Эрдманом и Сергеем Есениным.

- Поотстал ты, Николаша, в славе, - говорит Есенин. - Ты приколоти к памятнику "Свобода", что перед Моссоветом, здоровенную доску - "Имажинисту Николаю Эрдману"... Доска твоя все равно больше часа не провисит. А разговор будет лет на пять. Только бы в Чекушку тебя за это не посадили.

- Вот то-то и оно! - отвечает Эрдман. - Что-то не хочется мне в Чекушку. Уж лучше буду незнаменитым.

Эрдман все-таки стал знаменитым - и угодил в Чекушку. С тех пор он предпочел быть незнаменитым.

Охота в ревзаповеднике

Избранные страницы и сцены советской литературы

Здесь Вы можете оставить свое мнение по поводу прочитанного >>>

С уважением, ведущий рассылки Сергей Шрам (sezik2000@mail.ru).