Хронографъ

Добрый день!

Рады приветствовать Вас на страницах рассылки
Хронографъ.
Выпуск № 17

Тема сегодняшнего номера:

Послевоенный СССР:
история власти

(Окончание. Начало в №16)

Многочисленные проблемы, накапливавшиеся в послевоенный период, требовали решения. Страна больше не могла содержать армию по нормам военного времени, иметь 2,5 млн. заключенных, тратить деньги на "великие стройки", по-прежнему эксплуатировать крестьянство, нагнетать конфликты по всему миру, создавать даже из своих недавних союзников новых врагов, как это случилось с Югославией. Рисковали стать взрывоопасными отношения со "странами социалистического лагеря". Нестабильность правящего номенклатурного слоя, угрозы репрессий ухудшали управляемость государством.
Реформы становились неизбежными. Берия стал первым, кто сознательно решился на их осуществление. Неожиданно и сильно проявилось его вмешательство - как первого заместителя председателя Совмина - в те области государственной жизни, которые, казалось, не входили непосредственно в его компетенцию.
Позиция Берия в области международных отношений предполагала необходимость скорейшей нормализации отношений с Югославией, преодоления идеологического конфликта, унаследованного от Сталина. Берия, по словам Маленкова, "предлагал не поправить курс на форсированное строительство социализма, а отказаться от всякого курса на социализм в ГДР и держать курс на буржуазную Германию". В дальнейшем это станет одной из статей обвинения против бывшего министра МВД.
Хрущев обвинял Берия в том, что тот недооценивал руководящую роль партии. "Что ЦК? - цитировал он Берия. - Пусть Совмин всё решает, а ЦК пусть занимается кадрами и пропагандой."
"Меня удивило такое заявление, - говорил участникам пленума Хрущев. - Значит, Берия исключает руководящую роль партии, ограничивает ее роль работой с кадрами (и то, видимо, на первых порах) и пропагандой. Разве это марксистско-ленинский взгляд на партию? Разве так учили нас Ленин и Сталин относиться к партии? Взгляды Берия на партию ничем не отличаются от взглядов Гитлера".
Хрущеву вторил Молотов: "С марта месяца у нас создалось ненормальное положение... Почему-то все вопросы международной политики перешли в президиум Совета министров и, вопреки неизменной большевистской традиции, перестали обсуждаться на Президиуме ЦК... Всё это делалось под давлением Берия".
Необходимо обратить внимание и на то, что Берия был сторонником проведения более активной национальной политики в СССР, предлагая, в частности, замещение руководящих должностей в республиках преимущественно их уроженцами. Эта работа была спешно проведена в его МВД. Очевидно, что Берия замахивался на святая святых аппарата - номенклатуру, имевшую свои законы, позволявшие назначать Л.И.Брежнева первым секретарем в Молдавию, а П.К.Пономаренко - в Казахстан.
Однако позиции Берия были вовсе не такими прочными, как это пытались потом доказать. Прежде всего, у него не было поддержки в партийном аппарате страны. Руководитель карательных органов не был связан с собственно аппаратной деятельностью ЦК КПСС. В Совете министров СССР он отвечал за достаточно узкий круг дел. Создание ядерного оружия было весьма важной, но все-таки довольно специфической задачей.
Да и позиции Берия в новом Министерстве внутренних дел отнюдь не были неколебимыми. Напомним, что он перестал быть наркомом внутренних дел уже в декабре 1945 г. и только в марте 1953 г. вновь непосредственно возглавил карательные органы. Новое министерство было образовано из двух враждовавших между собой ведомств - Министерства государственной безопасности и Министерства внутренних дел - и поэтому не могло быть единым. Более того, массовое возвращение из тюрем арестованных в конце 1940-х - начале 1950-х гг. сотрудников МГБ, которых Берия назначал на ключевые посты в реорганизованном МВД, рождало противоречия и создавало конфликты в его аппарате.
Ведомство, собранное из двух министерств, унаследовавшее противоречия прошлого, выдрессированное многочисленными репрессиями и никогда не выходившее из-под политического руководства ЦК, недовольное, как показали последовавшие события, пересмотром "дела врачей", изменениями в карательной политике, отнюдь не было монолитом, на который Берия мог бы опереться.
В условиях борьбы за власть, развернувшейся в кремлевских коридорах, Берия противостояли сильные соперники: Маленков (председатель Совета министров, в недавнем прошлом непосредственно связанный с деятельностью карательных ведомств, имевший прочные позиции в партийном аппарате, где его хорошо знали как многолетнего начальника Управления кадров ЦК КПСС) и Хрущев (секретарь ЦК КПСС, унаследовавший эту должность в партии у Сталина). Хрущева поддерживал министр Вооруженных сил Булганин, его сослуживец в 1930-х гг. (тогда один был первым секретарем столичного горкома партии, а другой - председателем Московского исполкома).
О том, что столкновение между Берия и его товарищами по партийному руководству назревало, свидетельствовали многие признаки. Например, пользуясь тем, что архивное ведомство входило в структуру МВД, Берия отдал указания начальнику Центрального архивного управления В.Д.Стырову собрать компрометирующие сведения о Маленкове.
Берия становился всё более опасной фигурой для разных людей и по разным причинам. Его боялись и ненавидели. Для некоторых это был опасный ревизионист, пытавшийся подвергнуть переоценке основы сталинской политики, человек, настоявший на принятии 9 мая 1953 г. постановления Президиума ЦК КПСС "Об оформлении колонн демонстрантов и зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных праздников", отменивший практику использования портретов ныне действующих вождей для украшения этих мероприятий. Такая десакрализация партийно-государственной власти в СССР вызвала резкое неприятие в партийном руководстве разных уровней.
Военной верхушке Берия казался опасным противником; генералитет ненавидел его за репрессии конца 1930-х - начала 1950-х гг., с его именем отождествлялись (и не без оснований) преследования высшего командного состава послевоенной поры; бериевские особисты были постоянной угрозой для любого командира.
Позволю себе высказать предположение, что личная причастность Берия к разработкам ракетно-ядерного оружия и неизбежно следовавшие за этим изменения в структуре и роли родов войск Советской армии также не вызывали энтузиазма у генералитета.
Важно и то, что аппарат МВД на местах являлся параллельной властью, хорошо оплачиваемой, во всё вмешивавшейся и ни за что не отвечавшей. Поэтому он был опасен и для партийных функционеров, и для советских чиновников, и для хозяйственных руководителей.
Кроме того, в глазах большинства жителей СССР Берия был символом постоянной угрозы превратиться в лагерную пыль.
Арест Берия 26 июня 1953 г. на заседании Президиума ЦК КПСС (или Президиума Совета министров СССР, что в данном случае одно и то же) произошел в результате договоренности между Маленковым и Хрущевым, которых связывали, кстати, тесные личные, почти дружеские отношения. К главным действующим лицам присоединились министр Вооруженных сил Булганин, маршал Жуков, ряд членов Президиума ЦК.
Заговор многократно описывался, существует большая мемуарная литература, которая сообщает подробности ареста Берия. Берия арестовывали вполне в духе партийно-карательных традиций - почти так же, как раньше секретаря ЦК ВКП(б) А.А.Кузнецова и его подельников. Кузнецова взяли после заседания Секретариата, при выходе из кабинета Маленкова, а Берия - на заседании Президиума ЦК. В роли технических исполнителей выступили представители генералитета, среди которых были командующий войсками Московского военного округа генерал Москаленко и маршал Жуков.
Арест Берия вынудил политическое руководство страны определить ряд важнейших направлений во внутренней политике. Ими стали официально прозвучавшие из уст Хрущева и Маленкова на июльском (1953 г.) пленуме ЦК критика культа личности Сталина, осуждение "необоснованных репрессий", ответственность за которые всецело возлагалась на Берия. Отметим большой общественный резонанс ареста Берия. Вне зависимости от характера предъявленных обвинений и целей, которые преследовали участники заговора, это событие приобретало символический смысл, обозначая разрыв со сталинским временем.
Итак, Берия был арестован. Не дожидаясь приговора суда, Президиум Верховного совета СССР уже 26 июня, в день ареста, издал подписанный К.Е.Ворошиловым указ, лишивший Берия депутатских полномочий. Арестованного сняли с должности первого заместителя Предсовмина СССР, лишили всех званий и наград, отдали под суд...
В тюрьме оказался первый заместитель председателя Совета министров СССР, член Политбюро, маршал. Еще четыре месяца назад, выступая на похоронах Сталина, именно Берия провозгласил его политического наследника, заявив, что среди самых важных решений, принятых после смерти Сталина и "направленных на обеспечение бесперебойного и правильного руководства всей жизнью страны", стало "назначение на пост председателя Совета министров СССР талантливого ученика Ленина и верного соратника Сталина, Георгия Максимилиановича Маленкова..."
Требовались объяснения.
27 июля 1953 г. состоялся пленум ЦК КПСС, на котором обсуждался вопрос "О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия". Хотелось бы обратить внимание читателей на то, что этот и подобные ему "кадровые" пленумы ЦК являлись своеобразной "фотографией общественного мнения" партийной верхушки в тот момент, когда официальная точка зрения на происходящие события еще не сложилась. В подобных ситуациях партийные вожди порой позволяли себе такие оценки, о которых им потом приходилось жалеть.
На июльском пленуме наметились три подхода к делу Берия. Прежде всего отметим точку зрения Маленкова; он был председателем Совета министров СССР, высшим должностным лицом в государстве. Хорошо зная партийный ритуал, все последующие выступающие ссылались на его мнение. Так, Н.А.Михайлов, первый секретарь Московского горкома КПСС, говорил: "В докладе товарища Маленкова ясно и остро изложена вся суть вопроса о подлой провокаторской антисоветской деятельности врага партии и советского народа Берия. В докладе товарища Маленкова изложены также и важнейшие задачи нашей партийной работы".
В чем же видел Маленков "суть вопроса"? "Подлая провокаторская антисоветская деятельность" Берия проявилась, в частности, в стремлении проанализировать национальный состав руководящих кадров в союзных республиках и заменить присланных из Москвы людей местными. Основные факты для обвинений Маленков заимствовал из сообщения с Украины, от начальника Управления МВД Львовской области.
Берия инкриминировалось нарушение директивы ЦК от 4 декабря 1952 г. "О положении в МГБ и о вредительстве в лечебном деле", содержащей требование "покончить с бесконтрольностью в деятельности МГБ и поставить работу в центре и на местах под систематический и постоянный контроль партии". Вопреки этому Берия осуществлял систематическую слежку за руководителями партии и правительства под видом их охраны.
Еще одно обвинение - вмешательство Берия в международную политику, стремление нормализовать отношения с Югославией и отказаться от планов строительства социализма в ГДР.
Критика амнистии, проведенной Берия, в изложении Маленкова звучала следующим образом: "Мы... считаем, что эта мера по амнистии является совершенно правильной. Но, раскрыв теперь подлинное лицо Берия, мы приходим к заключению, что он подходил к этому мероприятию со своих позиций, он имел свои планы на этот счет". Как видим, Маленков высказался не очень внятно (или очень осторожно); его коллеги говорили затем гораздо определеннее.
Наконец, Маленков обвинил Берия в том, что тот несет ответственность за негативные оценки, данные Сталиным Молотову и Микояну: это мнение Сталин сформировал "под влиянием клеветнических наветов со стороны вражеских элементов из Министерства внутренних дел".
Несколько иная точка зрения была представлена Хрущевым. Как и в будущих своих выступлениях, он более говорлив и "неаккуратен" в высказываниях и не слишком заботится о логической стройности своих построений.
Хрущев утверждал, что уже примерно за сутки до смерти Сталина он был встревожен известием о стремлении Берия стать министром МВД и "захватить такие позиции в государстве, чтобы иметь возможность установить шпионаж над членами Политбюро"; этими опасениями Хрущев, по его словам, поделился с Булганиным.
Хрущев обвинил Берия в создании "дутых дел" вроде "дела врачей", "менгрельского" и др. Одновременно прозвучало не совсем логичное обвинение в том, что Берия назначил несправедливо осужденных, но вышедших на свободу после смерти Сталина, на высокие должности.
Очень подробно Хрущев остановился на попытках Берия провести разграничение между партийной и государственной властью, ограничить влияние партийных органов только кадровыми вопросами: "Это исходило из его [Берия] сознания, что роль партии должна отойти на второй план". В связи с этим Хрущев высказывает предположение-утверждение, что Берия вообще хотел уничтожить партию.
Обратим внимание на то, что тема партийного руководства вообще отсутствовала в выступлении Маленкова.
Много и колоритно Хрущев рассказывал об угрозе, постоянно исходившей из МВД, для руководителей всех уровней, о фактической неподконтрольности представителей МВД партии и в центре, и на местах.
Хрущев не скупился на ругань в адрес Берия ? прохвост, провокатор, агент империализма, умный, хитрый и вероломный. В изображении Хрущева Берия оказывался виноватым почти во всех проблемах СССР - от политических процессов конца 1940-х - начала 1950-х гг. и проблем внешней политики до запущенного состояния сельского хозяйства и недостатке картошки в городах.
Заметим, что Хрущев постарался заручиться поддержкой партийного аппарата, гарантируя ему в случае устранения Берия стабильность и покой. Довольно удачным тактическим ходом оказалась предпринятая Хрущевым попытка списать именно на Берия все репрессии, все преступления режима, сделать арестованного главным, если не единственным козлом отпущения.
Точка зрения Хрущева встретила поддержку Молотова. Тот напомнил, что предложение о назначении председателя Совмина СССР шло от Берия, а не от Хрущева, секретаря ЦК КПСС. Молотов подверг критике порядок, когда решения Президиума ЦК КПСС подписываются не секретарем ЦК КПСС (так подписывал Сталин), а глухо - Президиум ЦК КПСС. Высказывания Молотова следует, видимо, истолковать как предложение союза Хрущеву; такой союз мог оказаться направленным против Маленкова, тщательно обходившего тему разделения партийной и государственной власти.
Молотов обозначил роль Берия как интригана, подталкивавшего Сталина к репрессиям в 1930-1940-х гг. Это было очень предусмотрительно, так как ответственность за репрессии той поры снималась с тех, кто ко времени приезда Берия в Москву уже входил в ближайшее окружение Сталина, - самого Молотова, Ворошилова, Калинина...
Третья точка зрения была отражена в выступлениях давних членов сталинского Политбюро - Л.М.Кагановича и А.А.Андреева. Оба, говоря о Берия, использовали самые резкие выражения: "антигосударственный преступник", "фашистский заговорщик", "шпион", "враг, хотевший восстановить власть для реставрации капитализма".
Упоминания о бериевской амнистии сопровождались утверждением, что амнистированные должны были стать "ядром фашистской банды Берия". Ярость Кагановича и Андреева вызвало то, что Берия якобы "оскорблял, изображал Сталина самыми неприятными, оскорбительными словами. И всё это подносилось под видом того, что нам нужно жить теперь по-новому... Та торопливость, шипящая свистопляска, которую поднял Берия, показали, что этот карьерист, авантюрист, который хочет, дискредитируя Сталина, подорвать ту основу, на которой мы сидим, и очистить путь себе. Он хотел подорвать основу учения Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина... Берия враждебно относился к заявлениям о том, что Сталин - великий продолжатель дела Ленина, Маркса - Энгельса. Сегодня, ликвидировав [весьма характерная уверенность в том, что арест равнозначен приговору] этого предателя Берия, мы должны полностью восстановить законные права Сталина и именовать Великое коммунистическое учение учением Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина (аплодисменты)".
"Партия для нас превыше всего... - продолжал Каганович. - Для нас, старых большевиков, ЦК - это партийное, политическое и экономическое руководство всей жизнью партии, страны и государства".
Едва ли не важнейшим политическим итогом пленума стало подтверждение принципа партийного руководства, причем не в теоретическом, а в самом что ни на есть прикладном плане. Попытка разграничить полномочия партийных и государственных властей стала расцениваться как проявление "вредительской, антигосударственной и антипартийной деятельности Берия".
Хотя участники пленума, как уже отмечалось, подчеркивали особую роль Маленкова в партии, итогом обсуждения стало именно усиление роли секретаря ЦК КПСС. Поэтому вполне логичным было введение на следующем - сентябрьском 1953 г. - пленуме должности первого секретаря ЦК КПСС, которую и получил Н.С.Хрущев, закрепив свой особый статус в партии.
Маленков и Хрущев объединились в борьбе против Берия, но у каждого из них были свои интересы. В начинавшемся соперничестве между двумя недавними союзниками верх явно начал брать Хрущев.

Найти большее количество материала по истории можно на сайте "Хронографъ - неизвестные страницы истории" (http://www.tam.ru/sezik). Если у Вас есть сайт можете разместить текстовую ссылку на наш сайт: <a href="http://www.tam.ru/sezik"><font face="verdana">Хронографъ - неизвестные страницы истории</font></a>. Шрифт можно менять по своему усмотрению. Если у Вас есть интересные материалы можете прислать их на мой е-мейл. Заранее благодарен редактор сайта и рассылки Сезик (sezik2000@mail.ru).