Хронографъ

Добрый день!

Рады приветствовать Вас на страницах рассылки
Хронографъ.
Выпуск № 13

Тема сегодняшнего номера:

Три романа без продолжения:

День освобождения, праздник. Традиционные слова и воспоминания. Но у людей, вынесших войну на своей шкуре, сохранились и личные воспоминания. Нужно успеть выслушать этих, уже далеко не молодых, свидетелей, чтобы самим лучше понять картину мира. Ведь такие потрясения, как война, полностью искажают понятия добра, зла, справедливости и высвечивают весь, доселе скрытый, потенциал человеческих душ.
Молодость у всех одна. Такой еще не было, такой уже не будет. И пусть пришлась она на военное лихолетье, но всегда вспоминается с теплой и тихой грустью.
До июля 1942 года, когда германские армии двинулись на Сталинград, линия фронта проходила по Донцу. В Славянске - немцы, в Красном Лимане - русские. Наши ежедневно, после обеда, вели часовой беспокоящий артобстрел. Тогда-то Аня и возненавидела крючок. Он, державший дверь, первым вещал о снарядах. Еле слышное цок. Она замирала, уставясь на крюк ненавидящим взглядом.. Снова цок. Нет, не показалось. Значит, бегом в погреб или под стол. Потом становился слышен разрыв, будто огромную жабу разбивали о мостовую, и стаей всполошенных птиц проносились осколки. А только после всего доносился из-за реки далекий пушечный выстрел. Били по врагу, а попадали.
После обстрелов мимо ворот тянулись тележки, на которых в больницу везли раненых без рук, без ног.
В феврале 1943-го, накануне первого освобождения Славянска, в родной дом попал-таки родной снаряд Аня, 17-летняя девушка сидела у еще теплой печки, засунув ноги в духовку. Был поздний вечер, но Анина мама не возвращалась. Отца арестовали в 38-м. Только бабушка тихо причитала в соседней комнате. В городе канонада, на душе тревожно. Вдруг - яркая вспышка, грохот, что-то надавило на уши, щеки, глаза. Потом - тупой звон в голове и гарь вперемешку с пылью, от которой нечем дышать. Коптилка погасла.
Утром их вызволили соседи. Снаряд пробил крышу, потолок, стену, несколько дверей и взорвался, завалив досками веранды вход и обвалив всю штукатурку. Его бронебойный сердечник застрял в стене, успев на мелкие кусочки разнести станок швейной машинки. Почему-то завяла большая комнатная пальма в кадке - довоенный символ семейного счастья.
А мать Ани вернулась через 19 дней. Ее на окраине арестовали русские и держали при штабе "до выяснения". Только снова отступая, выпустили, чтобы не возиться. Спасибо, хоть не расстреляли.
"Вторые" немцы - обозленные и настороженные, были не похожи на "первых" - беспечных и доверчивых. В городе появились расклеенные объявления за подписью коменданта полковника Сандерса о принудительном вывозе на работу в Германию. Стерильный врач-офицер, председатель медкомиссии, бросил на Аню внимательный взгляд, иронически выслушал сказку о болезнях и молча написал "годна".
Ежедневно два товарных вагона с комплектом таких же девушек отправлялись на запад. Платформа была в районе нынешнего "хитрого" рынка. В апреле 1943-го пришла и Аннушкина очередь. Кто-то шепнул.
- Да не плачь ты! Зато мир увидишь.
Вагоны тронулись Познание мира началось.
***
Зине, Аниной ровеснице, повезло больше. Девушки жили на соседних улицах, были знакомы, но у Зины не забрали отца. А самое главное, - в нее влюбился молоденький солдатик-немец, ставший у них на постой. Хельмут был единственным ребенком у родителей, которые, узнав из письма о выборе сына, согласились с ним. Когда часть Хельмута выступила на Сталинград, Зиночка добровольно уехала в Германию и устроилась работать на фабрике в Берлине, откуда родом был ее жених. Его родители души не чаяли в избраннице сына, белокурой и похожей на немку. Каждое воскресенье Зина гостила у будущих родственников, где ее лелеяли и одаривали. Крылья счастья шелестели надо всеми.
***
Шура тоже приехала в Германию без принуждения. Ей было далеко за двадцать, а таких не угоняли. Сама харьковчанка, она уже вкусила семейной жизни - муж-летчик был на фронте. Детей Шурочке Бог пока не дал, характер имела разбитной - столичная, как-никак, языком овладела еще в школе, подшлифовала в оккупации - такой и очутилась в логове врага.
В Берлине она стала работать переводчицей на станкостроительном заводе, куда к тому времени судьба успела забросить Аню. Там землячки и познакомились.
Рядовая рабочая сила ютилась тут же - в пустом соседнем пролете стояли ряды трехэтажных нар. Переводчицы жили в отдельной комнате, спали на постелях, лучше одевались и питались. Обособленность ускорила появление ухажеров из администрации, а ответная взаимность девушки обеспечила им льготы и привилегии.
Конечно, неволя есть неволя, но особенных притеснений перемещенные лица не испытывали. Да, непривычная работа, да, колючая униформа из стеклоткани, да, еда впроголодь. Но все-таки - никто не бил, не издевался, по воскресеньям - свободно бродили до вечера по Берлину, на свои гроши даже фотографировались, переписывались с подругами, разбросанными по всей Германии. Вот только тосковали по дому, ну да там сейчас не лучше.
Шурочка не забывала младшую подругу, поддерживала ее советом и добрым словом. Аня старалась не падать духом, беря пример с тех, кто побойчее. А поучиться было чему. В недалеко расположенном берлинском районе Дабендорф были казармы власовцев, и самые смелые из девушек бегали к ним на свидания.
- Вы куда, барышни?
- К "продажникам".
Возвращались полные впечатлений, зачастую подкормленные солдатским пайком, и наплевать было всем на какую-то политику. Молодость брала свое - скорей бы война кончалась.
***
У Зины дело шло к свадьбе. Подготовили все документы, по которым невеста после брака приобретала статус "фольксдойче" и с полным правом входила в семью жениха. Его родители, прекрасные люди, уже давно считали Зину своей дочерью. Но вмешалась война: поезд, которым Хельмут ехал с фронта на свою свадьбу, был пущен под откос румынскими партизанами. Жених погиб. Зина осталась единственной радостью его безутешных родителей. Был уже 1944-й год, начались еженощные бомбежки Берлина. Фабрику, где трудилась девушка, эвакуировали на юг страны. Невеста-вдова отправилась следом. Там она встретила русского пленного летчика, родом из Краматорска, избежавшего расстрела благодаря тетке, еще с 1917 г., оказавшийся в Германии. Война требовала быстрых решений, и на немецкой земле родилась русская семья. Прости, Хельмут! Этот шаг уже не мог навредить тебе. Простите и вы, несостоявшиеся немецкие родственники. Жизнь диктует живое.

Родственники простили Зину и благословили ее. Эвакуировали в Судеты, на границу с Чехословакией, и завод, и завод "Фриц Вернер" Здесь можно было забыть про бомбежки. Сказочные пейзажи, горный воздух с запахом хвои, чистейшие речушки, тишина и надо всем - бездонная небесная лазурь. Неужели где-то война? Не хотелось об этом думать, чтобы не спугнуть сказку.
***
Шура свое не упустит - опять устроилась на зависть всем. Сразу нашла себе офицера из власовцев - они и здесь стояли неподалеку, - и закружилась любовная карусель. Теперь ей нравилось делиться с Аней впечатлениями. Частенько, вернувшись со свидания, она восторженно описывала прелести лесной прогулки с милым, аромат цветов, шорох травы, дурман поцелуев.
Аннушка уши развешивала. А потом и у нее появился поклонник, да какой! Феликс был поляком, свободно приехавшим сюда мир посмотреть и на будущее заработать. Квалифицированный портной, он еще до войны шил костюмы, шедшие на экспорт в Америку, где у него, кстати, была родня. Всегда одетый с иголочки, лощеный кавалер, он каждое воскресенье приходил к Анюте на свидание за 14 километров, и неизменно с цветами приносил конфеты, либо пирожные, либо торт. Он был старше на 10 лет и к жизни относился серьезно. Предложение Ане было сделано на второй месяц знакомства. Хотя девушка для себя решила однозначно может быть, потом, но точно - не сейчас, на свидания она выходила пунктуально - подруги ждали ее возвращения с презентом, который дружно съедался. Что ж, Феликс был согласен подождать до конца войны. Он предупредительно подарил Анечке свою фотографию с польским адресом. Указанный город назывался Вадовице -тогда еще никому не известная родина будущего Папы Римского Яна Павла II. Да он и сам - в миру поляк Карел Войтыла - вряд ли допускал подобную перспективу.

***
Весна 1945 года Долгожданная развязка витала в воздухе. Зина с мужем - в американской зоне оккупации. Осторожный вопрос русскому офицеру в пересыльном пункте:
- Правда ли, что нас в России могут арестовать?
Спасибо вояке, рубанул с плеча:
- А вы что, думали, вас в Сочи направят?
Явственно потянуло магаданским холодком.
Через месяц выходцы с Донбасса ступили на землю далекой Венесуэлы. Еще раз спасибо матери Хельмута - отец к этому времени умер - дала обоим денег на дорогу, подарила жемчужное ожерелье с бриллиантами и просила не забывать. На это ожерелье переселенцы купили в Каракасе участок, своими руками воздвигли двухэтажный дом. Устроились на работу, вынянчили детей - словом, зажили как люди. Зина еще не раз посещала старушку - немку - та все просила вернуться в Германию.
Но украинку бередила одна мечта -связаться с домом. Четверть века попытки были тщетны - советские власти чеканили неизменное "место жительства запрашиваемых неизвестно".
В гостеприимном доме венесуэльских украинцев перебывали все заезжие советские артисты. После щедрых угощений и дорогих подарков каждый, прощаясь, божился:
- Обязательно разыщу ваших родных! - Ищут до сих пор.
Помог случай. В начале 70-х, путешествуя по США, Зина с мужем зашли в нью-йоркский супермаркет. Посетителей было мало, поэтому уши резанула русская речь за спиной. Оглянувшись, женщина обомлела, перед ней стоял бывший одноклассник, а теперь - русский американец среднего достатка. Дальнейшее было фантастическим сном. Американец увез гостей к себе на квартиру, где Зиночка встретила других земляков, а через три недели держала в руках славянский адрес своей родни. Советские власти бессильно щелкали зубами - очень скоро сестра Зины летела в Венесуэлу по билету, оплаченному заокеанской беглянкой.

***
Радовались концу войны все, радовалась со всеми и Аня. Два с лишним года разлуки - и вот он, долгожданный вокзал, как бы уменьшившийся в размерах. На путях теплушка - пропускной пункт, внутри - трое особистов. Работа у них серьезная - каждую встретить, обыскать, окинуть пронзительным оком. Подошла Анина очередь. Нараспашку фибровый чемодан, как граблями разгребается скромное девичье богатство.
- А это что? - и рвутся в клочья письма, адреса, фотографии. Ставшее вдруг таким милым изображение Феликса превращается в мусор под хромовыми сапогами. Даже адреса не запомнила. "Все вы немецкие " - и грязное ругательство знаменует конец приема. Офицер принимается за следующую из длинной очереди, а Аня с талоном для предстоящего учета НКВД непослушными ногами выходит к вокзалу. Из теплушки слышна очередная тирада. Значит, действительно, не кажется, и я вернулась домой.
Здравствуй, родина! Феликс с Аней так никогда и не встретились, даже письмами не обменялись. Зато, уже ставшая Анной Сергеевной, женщина, как родному, радовалась Карелу Войтыле из почти знакомых Вадовиц за избрание его папой римским.
А бывшего особиста из теплушки Анна Сергеевна часто потом встречала на улицах города. Всегда один, с пустой авоськой и синюшным лицом. Правда, уже лет пятнадцать его не видно. Наверное, укатали Сивку крутые горки. Работа ведь была - на износ.
***
Зато Шура встретила победу, как подобает - салютом. Пообещав укрытие своему милому - власовцу, она привела к тайнику советских солдат и при них, вытолкав на свет божий бывшего любимого, из его же пистолета свершила правосудие.
Даже прошедшие войну качали головами:
- Ай - да женщина... Ведьма! Значит, настоящая партизанка? Говоришь, убитый издевался над всеми? Правильно ты его, продажника. Отвезем тебя в штаб, так все расскажешь.
В штабе Шурочка понравилась всем особенно молодому генералу. Потому-то и стала очень скоро генеральшей. Все завидовали вояке: какую жену с фронта привез, вот это трофей, так трофей. А она сама чувствовала себе цену и понимала теперь многое. Нужно просто решиться - и одним пальчиком можно моментально захлопнуть ненужное прошлое и распахнуть заманчивое будущее.
Вот только впоследствии, когда случалось оказываться наедине с природой особенно в лесу, Шура испытывала непонятную робость.
Аромат цветов, шорох травы, бег облаков вызывали вдруг навязчивое ощущение кого-то, находящегося рядом, а дуновение ветерка у щеки мнилось поцелуем невидимых губ, страстно пытающихся что-то прошептать. В такие мгновенья она испуганно вздрагивала и спешила прочь.

А. Довбня, ТВ+ (1998)

Найти большее количество материала по истории можно на сайте "Хронографъ - неизвестные страницы истории" (http://www.tam.ru/sezik). Если у Вас есть сайт можете разместить текстовую ссылку на наш сайт: <a href="http://www.tam.ru/sezik"><font face="verdana">Хронографъ - неизвестные страницы истории</font></a>. Шрифт можно менять по своему усмотрению. Если у Вас есть интересные материалы можете прислать их на мой е-мейл. Заранее благодарен редактор сайта и рассылки Сезик (sezik2000@mail.ru).