Память

«Странная война» польских историков

«Польские самолеты бомбят Берлин», «Польские войска в наступлении!» — сообщала 17 сентября 1939 г. газета Ilustrowany Goniec Wieczorny. Реальность была несколько иной: немецкая армия еще 8 сентября прорвалась к Варшаве, и польские журналисты, мягко говоря, вводили своих читателей в заблуждение. Об этом эпизоде Второй мировой войны меня заставила вспомнить новая книга «It All Began in Poland... 1939— 1989».

В подготовке и издании этого сборника участвовали Институт национальной памяти Польши (ИНП) и другие авторитетные организации и учреждения этой страны — министерство культуры и национального наследия, Европейский центр солидарности, а также Национальный центр культуры. Книга переведена на английский, и ее распространением занимаются польские диппредставительства в разных странах. В частности, в редакцию «2000» эту книгу передало посольство Республики Польша в Киеве, за что мы выражаем его сотрудникам искреннюю благодарность.

«It All Began in Poland...» — издание юбилейное, приуроченное к 70-летию начала Второй мировой и 20-й годовщине падения социалистического режима в Польше. В книге, как нетрудно догадаться, речь идет о новейшей истории Речи Посполитой.

Завещание маршала Пилсудского

Для начала небольшая цитата из книги, посвященная внешней политике, которую проводила в предвоенные годы Варшава: «Приход Адольфа Гитлера к власти в 1933 г. стал настоящим потрясением для европейской общественности. Тем не менее Пилсудский не разделял этих опасений, полагая, что канцлер австрийского происхождения не станет проповедовать традиционные для Пруссии антипольские настроения. Такое отношение привело к нормализации немецко-польских отношений, но в то же время Пилсудский предупреждал своего соратника и министра иностранных дел Юзефа Бека о высокой вероятности начала войны в конце 30-х».

На первый взгляд, здесь все гладко. Однако кое-что авторы «It All Began in Poland...» рассказать, видимо, забыли. В первую очередь они не стали говорить о том, что внешняя политика Польши в 1930-е гг. оказалась по сути провальной. Юзеф Пилсудский действительно недооценил опасность, которая исходила от Гитлера, и посчитал, что наиболее вероятным противником Польши является Советский Союз. Однако в 1934 г. группа офицеров генштаба Войска Польского докладывала маршалу, что гораздо более реальной является как раз война с Германией, а не с СССР. Но выводы генштабистов Пилсудский проигнорировал. И во многом из-за этого оказалась нереализованной идея «Восточного пакта» — соглашения между СССР, Чехословакией, Польшей, Латвией, Эстонией, Литвой и Финляндией о взаимопомощи на случай германской агрессии. Проект активно продвигал министр иностранных дел Франции Луи Барту. Отказ Польши участвовать в соглашении и убийство Барту в 1934 г. стали концом «Восточного пакта».

12 мая 1935 г. Пилсудский умер, но руководители Польши продолжили его политический курс, в т. ч. и на международной арене. Фактически Юзеф Бек, руководя польским МИД, ни на йоту не отклонялся от рекомендаций, которые в свое время давал покойный маршал.

Продолжу цитирование: «...французы с помощью оппозиции в лице известного генерала Владислава Сикорского предприняли неудачную попытку смещения Юзефа Бека с поста, обвинив министра в франкофобии». Читатель, скорее всего, возмутится, узнав об этих интригах, и вознегодует на политиков Французской Республики. Однако не будем торопиться — они очень хорошо знали, что собой представляет польский министр иностранных дел.

В 1922 г. Юзеф Бек, тогда офицер II (разведывательного) отдела польского генштаба, был назначен военным атташе во Франции и Бельгии. В Париже были встревожены этим назначением: с Беком уже приходилось иметь дело, и он зарекомендовал себя как откровенный франкофоб. За время работы во Франции отношения нового военного атташе с властями этой страны не улучшились. В итоге через два года Бек покинул свой пост. После возвращения на родину его вообще уволили с военной службы, и будущий министр иностранных дел некоторое время работал бухгалтером в банке. Нетрудно догадаться, что все это не прибавило Юзефу Беку любви к Франции. Правда, бухгалтером он проработал недолго и вскоре снова надел офицерский мундир.

В 1926 г., после майского переворота, устроенного Пилсудским, карьера Бека пошла в гору: в 1930 г. он уже вице-премьер польского правительства и вице-министр внешнеполитического ведомства, а со 2 ноября 1932 г. — руководитель МИДа. Назначение на этот пост такого одиозного с точки зрения Парижа политика, как Юзеф Бек, было демонстративным жестом Пилсудского, свидетельствовавшим о том, что Польша предпочитает сотрудничеству с Францией сближение с Германией.

Если Бек был только для Парижа неудобным партнером, то страна, чьи интересы он представлял на международной арене, являлась постоянным источником беспокойства для всех своих соседей. Например, в конце 1931 г. Варшава начала «таможенную войну» с Германией. А 15 июня 1932 г. на рейд вольного города Данцига вошел эсминец «Вихер», имевший приказ открыть огонь в случае нападения на него или оскорбления польского флага. Причина военной демонстрации была такой: сенат Данцига отказался продлевать конвенцию, по которой флот Польши мог пользоваться этим портом как своим собственным. Отмечу, что в 1934 г. Варшава урегулировала отношения с Берлином, заключив пакт о ненападении. Правда, другим соседям Польши от этого легче не стало.

Так, в марте 1938 г. на литовско-польской демаркационной линии был обнаружен труп польского солдата. Ответственность за это Варшава возложила на Каунас и потребовала от Литвы восстановить дипломатические отношения. Дело в том, что в октябре 1920 г. польские войска захватили Вильнюс (по-польски Вильно) и часть территории Литвы. Де-факто Виленский край стал частью Польши. Литва этого не признавала, Каунас, согласно конституции, был лишь временной столицей, а главным городом республики считался Вильнюс. Дипотношений обе страны не поддерживали, и их установление означало бы, что Литва согласилась с отторжением Виленщины.

Мартовский инцидент 1938-го едва не привел к вооруженному конфликту. Германия недвусмысленно дала понять, что дает Речи Посполитой свободу действий в Литве. Польские газеты требовали от своих властей организовать поход на Каунас, но СССР и Франция настойчиво просили Варшаву не доводить дело до войны, и это позволило избежать вооруженного конфликта.

Не менее напряженной была обстановка и на советско-польской границе. Приведу небольшой отрывок из воспоминаний русского офицера, оказавшегося после революции и гражданской войны в Западной Белоруссии и работавшего лесником под Белостоком. Очень интересные и познавательные мемуары этого офицера, подписанные инициалами Г. Р., были опубликованы в белоэмигрантском журнале «Часовой» в декабре 1939 г. (в интернете их можно найти по адресу http://hvylya.org /index.php? option= com_content&view =article&id=1268:—-1939—-&catid= 4:2009-04-12-12-01-18&Itemid=10).

Вот что писал Г. Р. о буднях советско-польской границы в 1919—1939 гг.: «Это была постоянная война между польским пограничным корпусом и чекистами, ведавшими охраной границы. Постоянные диверсии и поляков, и большевиков, отправка лазутчиков, выстрелы по ночам, сплошная колючая проволока по всей советской границе, капканы и тревожные сигналы в приграничных лесах, фальшивые тропинки для поимки «диверсантов», полицейские собаки и проч., проч., проч. Добавьте к этому то, что не проходило и месяца в течение этих двадцати лет, чтобы польская контрразведка не раскрывала новое большевицкое гнездо на «кресах»*.

Не будем забывать и о том, что после Мюнхенского соглашения 1938 г. Речь Посполитая ультимативно потребовала от Чехословакии передать ей Тешинскую Силезию. Сопротивляться Прага была не в состоянии, и Войско Польское вступило в эту область.

«Странная война» польских историков

Однако только Европой интересы Варшавы не ограничивались. В 1928 г. в Польше был создан Союз колониальных пионеров, который спустя два года переименовали в Морскую и колониальную лигу. Задачей этой организации было укрепление флота и борьба за обретение Польшей заморских колоний. Лига занималась сбором средств для постройки новых кораблей, а также пропагандой колониальной политики. В частности, в 1938 г. под лозунгом «Требуем колоний для Польши» лига провела массовые мероприятия, которые носили соответствующее название — «Колониальные дни».

Также замечу, что Морская и колониальная лига не была сборищем кучки мечтателей — к началу Второй мировой войны в ее рядах состоял почти миллион человек.

Кроме того, эта организация занималась созданием в Африке сети плантаций, принадлежащих полякам. В Анголе, например, эта деятельность была столь активной, что португальским властям даже пришлось ужесточить иммиграционные правила, чтобы спасти свою колонию от нашествия польских плантаторов. Также замечу, что существовали аналогичные планы по созданию плантаций в Латинской Америке. Например, в Боливии хотели поселить колонистов из числа жителей Галичины.

Кроме того, вопросы внешних приобретений обсуждались в польском сенате, а в 1937 г., во время визита министра иностранных дел Франции Ивона Дельбуа в Варшаву, был поднят вопрос о поддержке Парижем колониальных устремлений Польши. А когда весной 1939 г. Юзеф Бек собрался в Лондон, британцам был передан список тем, которые предлагалось обсудить во время визита. Пункт «колониальные вопросы» там тоже был. Великобритания разговаривать на эту тему отказалась, и Бек даже собирался перенести свой визит (Гаврилов И. «Речь Посполитая от океана до океана». Польские колониальные амбиции в 1930-е годы. — www.regnum.ru/news/1202970.html).

Думаю, что все вышеприведенные факты известны тем, кто трудился над «It All Began in Poland...». Однако авторы книги сосредоточились на создании образа миролюбивой Речи Посполитой, на которую вдруг обрушились два агрессора — Германия и Советский Союз.

Победные реляции и горечь поражения

Теперь давайте посмотрим, как польские историки описывают сентябрьские сражения 1939 г. Приведу две цитаты из книги: «В первые дни войны поляки добились нескольких тактических побед — у села Мокра Волынская кавалерийская бригада 24 часа сдерживала наступление 4-й немецкой танковой дивизии, а подразделения 20-го пехотного полка, находясь на отлично подготовленных позициях в районе Млавы, заблокировали продвижение войск 3-й армии противника». И еще: «...пожертвовав Познаньской и Померанской армиями, Польше удалось добиться улучшения ситуации на южном фланге фронта: активность немцев (особенно моторизованных частей) существенно ослабла. Позитивные результаты принесла и работа в тылах, где из разбитых подразделений формировались новые боеспособные группы. Боеспособность армии составляла около 50% начальной стадии, и, несмотря на большие потери, войска продолжали действовать эффективно, используя накопленный в боях опыт».

Именно эти бодрые строки заставили меня вспомнить о польских газетах, которые выходили в те драматические дни. Я уже говорил о том, что было написано в Ilustrowany Goniec Wieczorny 17 сентября 1939 г. А на следующий день на первой странице этой газеты аршинными буквами был набран заголовок «Марш в глубь Германии». Другое издание — Dziennik Polski — 19 сентября сообщало не менее сенсационную новость об антивоенных демонстрациях в Берлине и Гамбурге. Думаю, вы догадываетесь, что в реальности никаких демонстраций не было.

Не забыл о польской прессе того времени и уже упоминавшийся Г. Р.: «В газетах начались победные реляции и статьи. «Польская авиация над Берлином». «Британский флот у Данцига». «Десант англо-французских сил в Восточной Пруссии». «Польская кавалерия победно движется на Кенигсберг». «Линия Зигфрида прорвана. Дорога на Берлин открыта». (...) Однако уже через несколько дней начались ушаты холодной воды. Все-таки существовало радио, по которому, кроме неизбежного преувеличения с обеих сторон, можно было, слушая нейтральные станции, узнать истину; пришли рижские газеты. Действительность предъявляла свои права. Но до последних дней поляки не унывали. «Стратегический маневр. Немцы в ловушке». «Немцы будут сброшены в Вислу». «Немецкие танки вязнут на польских дорогах». «Висла — польская линия Мажино» Однако совершенно неожиданно германские войска подошли к Белостоку».

Дальше Г. Р. пишет, что среди поляков сначала воцарилась растерянность, а затем их охватила паника, что вполне объяснимо — их родину постигла ужасная катастрофа. О причинах этой трагедии за прошедшие 70 лет историки разных стран писали не раз. Они справедливо указывали на просчеты польского руководства в подготовке армии, критиковали его, мягко говоря, близорукую внешнюю политику и т. д. Однако в «It All Began in Poland...» все объясняется просто: во всех бедах Польши виноват Советский Союз, чьи войска 17 сентября 1939 г. перешли границу и нанесли польским войскам «удар в спину».

Надо сказать, что к СССР авторы этой книги относятся чересчур пристрастно. Так, рассказывая об оккупации Польши, они подчеркивают, что «советский гнет» был гораздо более жестоким, нежели германский. Чтобы убедить в этом читателей, польские историки пишут, что с первых недель прихода Красной армии на землях Западной Украины и Западной Белоруссии воцарился террор, разжиганию которого способствовали власти.

Конечно, советскую власть есть за что критиковать: более 300 тыс. бывших польских граждан, депортированных из присоединенных к СССР областей в 1940— 941 гг., — это очень большая цифра.

Но ведь нужно помнить и другие факты. Например, если ознакомиться с документами военного трибунала Украинского фронта, датированными осенью 1939 г., то можно прочитать такие сообщения:

— 21 сентября курсант отдельного зенитного эскадрона армейской кавгруппы Харченко произвел обыск у учительницы села Добровляны и забрал у нее двое часов и велосипед, за что был приговорен к расстрелу;

— 2 октября политрук школы 131-го кавполка Бердников самочинно расстрелял семью помещика из шести человек, за что был осужден к расстрелу;

— 6 октября был осужден на 6 лет исправительно-трудовых лагерей младший политрук И. П. Загуральский (1914 года рождения) за убийство князя К. С. Любомирского в его доме, где князь оправлялся от ран.

Только с 15 сентября по 1 октября трибунал фронта осудил 16 военнослужащих за грабежи и насилие над населением (четверо приговорены к расстрелу), двух — за злоупотребление служебным положением, трех — за мародерство, одного — за нарушение правил караульной службы, сопровождавшееся грабежом.

Замечу, что эта информация уже давно не является секретной благодаря книге российского историка Михаила Мельтюхова «Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 гг.», впервые увидевшей свет в 2001 г., а затем переиздававшейся несколько раз.

Но, видимо, в Институте национальной памяти Польши эту книгу не читали. Более того, увлекаясь, создатели «It All Began in Poland...» никому не дают пощады, в т. ч. и своим соотечественникам. Например, Ванду Василевскую они аттестуют «второсортной писательницей». Можно как угодно относиться к творчеству Ванды Львовны, но зачем оскорблять ее память? Видимо, вся вина Василевской в том, что она была активной революционеркой и в 1941 г. даже вступила в ВКП (б).

Очень критично в «It All Began in Poland...» описана послевоенная Польша. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на названия глав: «Коммунизм в польском стиле 1944—1956», «От восстания к восстанию 1956—1980» и «Война с народом 1981—1989».

Напомню, что в декабре 1981 г. в Польше было введено военное положение, полноту власти в стране взял Военный совет национального спасения, а лидер «Солидарности» Лех Валенса был отправлен за решетку. Но все-таки Войцеху Ярузельскому хватило мудрости не доводить дело до гражданской войны. Поэтому, на мой взгляд, называть то, что происходило в Польше в 80-х, «войной с народом» не совсем точно — «политический кризис» куда более верное определение.

Однако несмотря на горячность, с которой авторы «It All Began in Poland...» пишут о собственной истории, создается впечатление, что они ведут непонятную и никому не нужную войну.

Непонятную — потому что руководство наследницы СССР — России недвусмысленно говорит о том, что Москва каяться перед Варшавой не будет. Ненужную — потому что в Польше достаточно влиятельны силы, которые настроены на конструктивное сотрудничество, а не на конфронтацию с РФ. И эти силы сегодня у власти. Я имею в виду Дональда Туска, премьер-министра Польши и лидера партии «Гражданская платформа», которая два года назад с очень убедительным результатом в 41,5% победила на парламентских выборах.

Правда, есть в Варшаве и другие политики. Например, президент Лех Качиньский, сторонников которого не так давно Gazeta Wyborcza назвала «антикоммунистами с большевистскими привычками». Для них, конечно, выход из печати «It All Began in Poland...» — праздник.

И на Украине наверняка обратят внимание на эту книгу. Ведь есть же в Киеве такое учреждение, как Украинский институт национальной памяти. Структура, аналогичная польскому ИНП, которая в основном занимается «исследованием» голода 1930-х гг. Поэтому не исключено, что сотрудники института, руководимого Игорем Юхновским, тоже возьмутся за перья и напишут книгу под названием «It All Began in Ukraine...».

Александр Мартыненко