О московском крае БЫЛИ И ПРЕДАНИЯ О ПРОИСХОЖДЕНИИ МОСКВЫ. Продолжение

Здравствуйте, дорогие москвичи!!!

Мой сайт "Москва. Юго-Запад. Теплый Стан" принимает участие в интернет-конкурсе "Интернить 2005". Если Вам интересен этот ресурс, пожалуйста проголосуйте (нажмите на баннер).

Продолжаю серию выпусков, посвященную основанию Москвы, происхождению названия нашего славного города и истории первых дней его существования.

БЫЛИ И ПРЕДАНИЯ О ПРОИСХОЖДЕНИИ МОСКВЫ

Продолжение

Местонахождение древнейшей Москвы

3. Что же заставило исследователей выделить из других сказаний о начале Москвы именно эту легенду?

Дело в том, что летописи, повествуя об убийстве в 1174 году сына Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского, утверждают, что во главе заговора бояр против Андрея стояли Яким Кучкович и Петр, зять Кучков. В другом месте летописец называет Москву Кучковом - "до Кучкова, рекше (то есть) до Москвы". Летописи несколько раз называют в XIV - XV веках одно из московских урочищ (в районе современных Сретенских ворот, Чистых прудов и Лубянской площади) Кучковым полем, т.е. полем Кучки. Для русских людей в XII веке и еще на два-три столетия позже Кучка был вполне реальной личностью. Если письменные источники и не упоминают самого Кучку, то им известны его дети и его зять, его поле и даже его владение - Кучково, т.е. Москва. Прибавим, что во Владимирской области до начала нашего столетия сохранилось предание, будто в Плавучем озере под Владимиром в дубовых коробах плавают Кучковичи, убитые за вероломство Всеволодом Большое Гнездо (братом Андрея Боголюбского), занявшим вскоре после убийства Андрея владимирский великокняжеский престол.

Все эти факты, вместе взятые, устанавливают связь народных сказаний с реальной действительностью.

Где же на огромной территории современного города находится то древнее ядро, из которого возникла Москва? Куда именно приглашал Юрий Долгорукий своего родича на совет? Не перемещался ли центр города за время его многовекового существования?

Ответить на эти вопросы до сравнительно недавнего времени было не так-то просто. Летопись, упоминая в 1147 году в первый раз Москву, не указывает никаких точных географических ориентиров ее местонахождения. Но тверской летописец записал, что Юрий Долгорукий на 9 лет позже, в 1156 году, построил в Москве крепость "на устье Неглинной выше реки Яузы". Таким образом, по первому же летописному упоминанию Кремль стоял на том месте, где и сейчас. Однако построенная тогда крепость, по-видимому, не была древнейшим московским укреплением. Ведь должен же был быть хотя бы какой-то укрепленный двор и у боярина Кучки! Но в самом ли деле Кучково и Москва - это лишь два названия одного и того же поселения? Не следует ли искать остатков села Кучкова где-то вне древнего города? К этому мнению склонялись многие исследователи. Одни из них помещали древнее Кучково в районе улицы Никольской и станции метро "Лубянка", другие - еще выше по тому же берегу Неглинной - в районе Самотеки, позади современного здания кинотеатра "Форум". Но раскопки в этом последнем районе не дали положительных результатов. Слишком уж перекопана там почва в позднейшие времена.

Может быть, до Юрия Долгорукого и городок Москва был на каком-то другом месте?

Многие исследователи так и считали, что древнейший городок должен был находиться не там, где стоит современный Кремль, а на берегу судоходной реки Яузы, в устье которой возвышается удобный для укрепления крутой холм, с которым также связаны некоторые древние легенды о начале Москвы.

Поэтому первые систематические раскопки в Москве в 1946 - 1947 годах мы начали на крутом берегу в устье Яузы. Однако здесь не было найдено остатков древнего города, хотя какое-то поселение на первой террасе берега, значительно ниже вершины холма, очевидно, существовало. Находки обломков горшков того же типа, какие находят и в курганах, и пряслица из розового шифера, при отсутствии каких-либо следов ремесленного производства, свидетельствуют о том, что это было скорее одно из окружающих Москву сел. Разница между этим поселением и настоящим городом, центром ремесла и торговли, стала особенно ясна после археологических раскопок 1949 - 1951 годов в районе, расположенном ближе к Кремлю, - в Зарядье.

Само название Зарядье, обозначающее место за рядами, т.е. за Торговыми рядами, примыкавшими к Красной площади, довольно позднее. В древности здесь проходила улица, которая называлась Большой или Великой. М.Н. Тихомиров [известный русский историк, крупнейший специалист по древней Москве] еще до раскопок предположил, что когда-то она соединяла Кремль и пристань.

И вот лопаты археологов открыли значительно ниже деревянной мостовой Великой улицы красновато-коричневые, насыщенные щепой горизонты культурного слоя, в которых сохранились остатки домов и мастерских ремесленников различных профессий. Было найдено и множество вещей, часть из которых, несомненно, сделана тут же (некоторые даже были производственным браком), а часть привезена из ближних и дальних мест. Перед археологами открылась окраина древнего ремесленного и торгового поселка, центр которого находился где-то ближе к устью реки Неглинной. Это можно было предположить хотя бы уже потому, что нижние горизонты культурного слоя утолщались к западу. Однако это предположение разделяли не все, и только раскопки, проведенные в 1959 -1960 годах в самом Кремле, подтвердили высказанную еще в 1950 году догадку. В западной части Кремля, на древнем берегу реки Неглинной, неподалеку от современной Троицкой башни, удалось обнаружить такой же слой, как в Зарядье, только с еще более определенными остатками ремесленного производства. И это также была, видимо, окраина города, центр которого находился южнее, ближе к устью реки. Так постепенно определилось место, откуда началась Москва, - устье реки Неглинной.

Конечно, то первое укрепление Москвы давно исчезло с лица земли, и, может быть, мы никогда бы о нем ничего и не узнали. Но еще в первой половине прошлого века в Кремле вели земляные работы и неожиданно обнаружили значительное углубление в песке, заполненное культурным слоем. Где-то поблизости нашли и остатки вертикально врытых в землю бревен. Заметили все это не археологи; никаких чертежей не осталось, да и какой-либо записи очевидца тоже. И поэтому почти полтораста лет ученые, в руки которых все же попали эти весьма неопределенные сведения, ожесточенно спорили между собой.

Была ли эта крепость первой в Москве?

Кто и когда ее построил?

Что она собой представляла?

Какую охватывала территорию?

Более или менее удовлетворяющий всех ответ можно было дать лишь на последний вопрос. Внешний край углубления, которое, несомненно, было остатками древнего рва, не доходил до древней церкви Спаса на бору, что стояла когда-то там, где теперь внутренний двор Большого Кремлевского дворца. Значит, ров защищал лишь небольшую часть территории современного Кремля, юго-западную оконечность мыса в устье реки Неглинной. Если пройти через современные Боровицкие ворота вдоль здания Оружейной палаты, то всю территорию древней крепостцы мы пересечем за несколько минут. Ведь она кончалась у ближайшего угла Большого Кремлевского дворца.

Уже одно то, что укрепления охватывали такую маленькую территорию, как будто бы указывало на большую древность их. Поэтому большинство исследователей (И.Е. Забелин, С.П. Бартенев, М.Н. Тихомиров и другие) считали, что эта крепость древнее Юрия Долгорукого, и только Н.Н. Воронин связывал ее со строительством Юрия в 1156 году.

И.Е. Забелин, признавая крепость более древней, все же не считал ее первой московской крепостью. Он предполагал, что Москва возникла не на устье реки Неглинной, а ниже по течению Москвы-реки, на устье реки Яузы.

С.П. Бартенев думал иначе. Остатки рва он считал первой крепостью, огородившей село, из которого возникла Москва. Но к XII веку, когда в этих краях появился Долгорукий, крепость уже несколько перестроилась и ров был якобы укреплен надолбами.

Так спорить можно было бы и дольше. Ведь ничего определенного историкам не было известно.

Но вот в 1959 - 1960 годах в Кремле в связи со строительством Дворца съездов снова развернулись большие земляные работы. И в одной из выработок, у самого угла Большого Кремлевского дворца, мы вдруг увидели тот древний ров. Он представлял собой в разрезе как бы опрокинутый вершиной вниз треугольник, углубленный в желтый песок и заполненный влажной, жирной темно-коричневой землей. Можно думать, что первоначально ров был глубиной метров в шесть или немного меньше, а шириной метров шестнадцать - восемнадцать. Дно его было чуть скруглено, но никаких следов надолб во рву обнаружить не удалось. Значит, если вертикально врытые бревна, о которых говорили очевидцы в прошлом столетии, и относятся к укреплениям, то скорее всего это не надолбы во Рву, а частокол на валу. За рвом в таких крепостях насыпался вал из той самой земли, что выбрасывали при рытье рва, а на валу ставился крепкий частокол. Частокол окружал, наверное, всю территорию крепостцы, а вал, как и ров, был только в наиболее угрожаемом месте, там, где к мысу примыкало ровное плато, по которому мог легко подойти неприятель. Крутые берега рек Москвы и Неглинной были надежной защитой сами по себе, и на круче ставился только частокол. Такого типа крепостцы (их называют "мысовыми") ставились на Руси в X - XII веках. Но уже в XI веке эта система обороны стала себя изживать.

Что еще можно сказать о первом Московском Кремле? Конечно, в нем были ворота, но где именно - неизвестно. Наверное, правы исследователи, которые думали, что крепостца должна была иметь даже двое ворот - одни в сторону плато, другие - к одной из рек, скорее всего, к Неглинной. Но, разумеется, все это пока лишь предположения, которыми мы вынуждены довольствоваться, пока Кремль не будет более полно изучен археологически.

Одно мы можем определенно утверждать уже сейчас - это то, что городок в XI - XII веках был больше своей крепостцы, что уже первый Кремль охватывал лишь центр Москвы, как бы мал этот центр ни был, а за пределами крепости уже тогда был посад, где жили ремесленники и торговцы.

Происхождение названия города

4. История Москвы, происхождение названия города вызывают непреходящий интерес как в нашей стране, так и за рубежом. На сегодняшний день выдвинуто множество различных гипотез, легенд и версий, которые с разной степенью убедительности и аргументированности объясняют происхождение топонима Москва. Сейчас бесспорным является лишь то, что в основе топонима лежит гидроним - название реки.

Финно-угорская версия

5. Объяснение названия Москва как слова, принадлежащего одному из языков финно-угорской языковой семьи, было одной из первых гипотез, имевшей много сторонников. Обращение к языкам финно-угорской языковой семьи вполне логично, так как в бассейне Москвы-реки и на территории современного города известны археологические памятники и гидронимы, свидетельствующие о пребывании здесь в первой половине I тыс. н.э. народов, говоривших на языке финно-угорской языковой семьи.

При объяснении названия Москва на финно-угорской основе обычно исходят из того, что оно членится на два компонента: Моск-ва, подобно северо-восточным гидронимам типа Куш-ва, Лысь-ва, Сось-ва и др. Элемент "ва" легко объясняется во многих финно-угорских языках как "вода", "река" или "мокрый" (например, в языках мерянском, марийском, коми). Выведение же основного компонента "моск" из финно-угорских языков вызывает большие трудности, потому что он не может быть объяснен убедительно фактами ни одного из этих языков, а приблизительно - из многих и в разных значениях. В коми языке "моск" можно соотнести со словами "моск", "моска", что значит "телка", "корова". И тогда Москва значит "коровья река" (река-кормилица). Это предположение горячо поддержал известный историк В.О. Ключевский, что и придало версии особую популярность. Однако очень скоро неубедительность объяснения названия Москва из коми языка стала явной, поскольку коми никогда не проживали на территории, близкой к Москве-реке. К тому же между северо-восточными гидронимами на "ва" и названием Москва на протяжении нескольких тысяч километров аналогичных не встречается. Ученые быстро отказались от этой гипотезы, как от несостоятельной.

Отсутствие точного или хотя бы достаточно убедительного объяснения компонента "моск" толкало ученых на новые поиски. Географ С.К. Кузнецов, владевший многими финно-угорскими языками, предложил объяснить "моск" через мерянское слово "маска" (медведь), а элемент "ва" - как мерянское "ава", что значит "мать", "жена". Получалось, что Москва-река - это Медвежья река, или река Медведица. Историческая основа для такого предположения есть. "Повесть временных лет", самая древняя русская летопись, указывает, что в середине IX века народ меря проживал в восточной части Подмосковья. Основным же препятствием к принятию этой версии опять является отсутствие гидронимии на "ва" в непосредственной близости от Москвы в восточном направлении. Почему гидроним на "ва" (Москва) на данной территории оказался одиноким? Как правило, народ, живший на какой-то территории, оставляет после себя свою специфическую гидронимию.

Существует и третья версия о финно-угорском происхождении названия Москва. Она заключается в том, что компонент "моск" объясняется из прибалтийско-финских языков (суоми), а компонент "ва" - из коми языка: "моск" как musta - "черный", "темный", а "ва" - "вода", "река". Непоследовательность в данном случае состоит в том, что каждая часть гидронима объясняется из разных языков, удаленных друг от друга. Если бы это слово принадлежало финнам (суоми), то вторая его часть была бы не "ва", а "веси" - "вода" или joki -- "река". И тогда перевод названия как "черная, темная вода" был бы возможен. Москва-река значило бы "грязная река" или "мутная река", "темная река". Названия рек по темному цвету воды известны в бассейнах многих рек: реки Грязная, Грязнуха, Мутная, Мутенка, Темная (бассейн Оки); река Грязива, балка Грязна, реки Мутенка, Темна (бассейн Днепра) и др. Но перед нами название Москва, а не Москвесь или Москока (Москеки), и, следовательно, это не дает нам права объяснить его как "мутная река".

Таким образом, ни одна из этих гипотез не удовлетворяет взыскательного исследователя, поскольку не учитывает всех лингво-исторических обстоятельств. В настоящее время гипотеза о финно-угорском происхождении названия Москва практически не поддерживается никем из ученых.

Славянская версия

Более убедительной гипотезой по сравнению с изложенными выше в настоящее время является гипотеза о славянском происхождении названия Москва. В основе этой гипотезы лежит тщательный лингвистический анализ, проведенный известными учеными, и реальные исторические факты. Но славянских гипотез о происхождении слова Москва очень много, и они находятся на разных качественных уровнях теоретического исследования. Некоторые из них не выдерживают элементарной критики, так как по существу являются легендами или случайными предположениями.

Наиболее убедительные славянские этимологии были выдвинуты такими большими учеными, как С.П. Обнорский, Г.А. Ильинский, П.Я. Черных, польским славистом Т. Лер-Сплавинским и др. Суть их сводится к следующему.

Анализировать следует форму Москы, а не Москва, так как эта последняя стала названием города только примерно в XIV веке, а до этого времени существовало не двухкомпонентное слово Моск-ва, а слово Москы, склонявшееся по типу букы (буква), тыки (тыква), свекры (свекровь) и т.д. без элемента "ва". В корне "моск" элемент "ск" мог чередоваться с "зг", а сам корень в древнерусском языке имел значение "быть вязким, топким" или "болото, сырость, влага, жидкость". Ему родственно современное выражение "промозглая погода, мозглая погода" - мокрая, дождливая погода. Так считал Г.А. Ильинский. П.Я. Черных сделал предположение о диалектном характере слова "москы" еще на раннем этапе развития древнерусского языка. Это слово, по его мнению, было в языке вятичей, которые пришли в бассейн Москвы-реки с юга. В языке (диалекте) кривичей ему соответствовало в тех же значениях слово "вълга", от которого образовано название великой русской реки Волга. Кривичи пришли в бассейн Москвы-реки с запада и принесли с собой это слово. Исследователи установили, что слово "москы" по своей семантике связано со значением "влага" и имеет подтверждение в других славянских и даже балтийских языках. Это названия рек Mozgawa (или Moskawa) в Польше и [Германии], река Московица (или Московка) - приток реки Березины, ручей Московец, неоднократные балки Московки на Украине. В словацком языке есть даже нарицательное слово moskwa со значением "влажный хлеб в зерне" или "хлеб, собранный с полей (в дождливую погоду)". В литовском языке есть глагол mazgoti - "мыть, полоскать", а в латышском moskat- "мыть".

Все приведенное выше говорит о том, что значение названия Москва - "топкая, болотистая, мокрая". Именно такой ее Увидели наши предки-славяне, которые дали ей имя; признак топкости, болотистости имел для них важное значение. Исходя из этого можно предположить, что река получила название в самых верховьях, так как она вытекает из некогда топкого болота, получившего впоследствии название Москворецкая лужа. Об этом сказано в "Книге Большому Чертежу" (1627): "А Москва-река вытекала из болота по Вяземской дороге, за Можайском, верст тридцать и больши".

Ряд гипотез о славянском происхождении названия Москва по существу являются легендами, народными этимологиями, хотя и принадлежат ученым. Так, 3. Доленго-Ходаковский в начале XIX века высказал предположение о том, что название Москва происходит от слова "мостки", т.е. "мостковая река, река с большим количеством мостков". Но ведь люди дали название реке задолго до того, как обжили ее и построили на ней много мостков, причалов, сделали реку важной торговой артерией.

Народные этимологии и легенды о происхождении названия Москва часто пытаются осмыслить поэты и писатели и придают им форму различных поэтических жанров. А.Векслер в своей книге "Москва в Москве", посвященной новым археологическим находкам на территории Москвы, приводит своеобразное былинное объяснение названия Москва, являющееся народной этимологией, извлеченное из книги Дмитрия Еремина "Кремлевский холм". Постаревший и ослабевший Илья Муромец, некогда могучий богатырь и гроза всех ворогов земли Русской, возвращался из Киева домой. В пути его настигла смерть, и похоронили его под высоким курганом у большой реки. И вот из могилы послышались слова:

Будто вздох прошел: "Надо мощь ковать!" И второй дошел - только "мощь кова..." В третий раз дошел - только "Моc... кова". Так и стала зваться река: Москва.

Сторонники славянского происхождения названия Москва исходят из той посылки, что Москва-река не имела названия до прихода сюда славян, однако в действительности дело могло обстоять иначе.

Как показывают находки археологов, славянские племена пришли в бассейн Москвы-реки не раньше второй половины I тыс. н.э. Заселен же бассейн был уже в III - II тыс. до н.э. Племена, жившие здесь до прихода славян, говорили на языках финно-угорской и балтийской групп.

Трудно представить, что до прихода славян эта река, основная водная артерия района, не имела имени или славяне переименовали ее - дали ей свое название. Славянские племена, пришедшие сюда, усвоили то название, которое река уже имела, как усвоили они множество других в бассейне Москвы-реки и соседней с ней рек. Причем усвоили эти названия в устной передаче тех, кто жил здесь до их прихода. Как предполагают некоторые ученые, это были гидронимы балтоязычного характера, такие, как Руза, Истра, Горетва, или финноязычные: Икша, Воря, Колокша, Вожа.

Как уже было сказано выше, сторонники славянского происхождения названия Москва в качестве аргументов, подкрепляющих их гипотезу, привлекали факты балтийских языков - литовского и латышского. Сходство языковых фактов русского и других славянских языков с языками балтийскими заставило ученых анализировать эти факты в сопоставительном плане. Впервые это было сделано В.Н. Топоровым в статье ""Baltica" Подмосковья ".

Балто-славянская гипотеза

6. В.Н. Топоров выводит название Москвы из балтоязычных mazg-/mask/mast - славянских моск-/мозг (мож)-/мощ (мост) - нечто "жидкое", "топкое", "слякотное", "смрадное". Получается, что Москва - это "гнилая" или "болотистая" река. Однако невозможно представить, чтобы местным жителям могло прийти в голову назвать самую крупную реку своего края столь неблагозвучно. И уж совсем неубедительно стремление Топорова увязать старое народное название реки Москвы - Смородина с преобразованным балтским корнем smard - "смердящая река". В русских песнях и сказках "смородина", "смородинка", "ягодка", "золотко" - это символы всего красивого, светлого, чистого.

Географ А.П. Афанасьев отмечает, что названия "болотистая", "гнилая" давали всегда только ручьям и небольшим речкам, но не рекам протяженностью в несколько сот километров. Причем Москва-река еще около тысячи лет назад вытекала не из болота, по которому она якобы получила свое название, а из большого озера ледникового происхождения. Почва в этих местах заболотилась намного позже того, как река Москва получила свое название.

И наконец, в Древней Руси города называли либо по именам основавших их князей (или их родственников), либо названия отражали историческую роль этих городов. Так, в IX - XII веках в Ростово-Суздальской земле было основано 10 крупных городов, из них 6 носят имена их основателей либо родственников. "Именными" городами являются Ярославль (1071 год, основан Ярославом Мудрым), Владимир (1108 год - Владимиром Мономахом), Юрьев (1151 год - Юрием Долгоруким), Боголюбов (1155 год - Андреем Боголюбским, сыном Юрия Долгорукого). Город Дмитров (1154) и, очевидно, Кснятин (1134) названы Юрием Долгоруким в честь своих сыновей. Переславль (1155), по-видимому, также является "именным" городом - по древнеславянскому имени Переслав, сравнительно рано вышедшему из употребления. Город получил свое название в противовес Переяславлю южному, который Юрий Долгорукий потерял в междоусобной борьбе. Названия двух других городов отражают их предназначение и историю возвышения Ростово-Суздальской земли. Ростов (IX век) - город "зачинатель" Ростовской земли (от слова "росток"); Суздаль (1024) - город "созидатель" Ростово-Суздальского княжества. Таким образом, расшифровка названия Москва как "гнилая", "болотистая" река совершенно неубедительна.

Балтская версия

Чтобы понять, почему реку назвали Москвой и почему ее название перенесли на город, надо разобраться в роли этой водной артерии в расселении и хозяйственной деятельности древнего населения края.

Река Москва на протяжении нескольких тысячелетий являлась центром древних культур. Волго-Окское междуречье и его сердцевина - бассейн реки Москвы (соединявшей Верхнюю Волгу с Окой) были как бы "островом" в безбрежном океане лесов севера Восточно-Европейской равнины. Начиная с эпохи неолита (VI - III тыс. до н.э.) на территорию этого "благословенного островка" с разных сторон время от времени накатывались переселенческие волны древних племен, разрушая старые и создавая новые материальные культуры.

На рубеже I тыс. н.э. в Волго-Окском междуречье господствовали финно-угры, оставившие на Московской земле археологические памятники - городища "дьякова" типа [от названия села Дьяково, ныне в черте г. Москвы]. К западу от финно-угров - от верховьев Днепра до южного побережья Балтийского моря - обитали балтские племена, которые, как и славяне, принадлежали к индоевропейской (арийской) языковой общности. В трудах греческого астронома и историка Пто-ломея (II век) и готского историка Иордана (VI век) балты известны под именем "галиндов". В источниках XIII века зафиксированы названия нескольких балтских племен - пруссы, ливы, ятвяги, латгалы.

На рубеже и в первых веках новой эры южные соседи балтов - славяне, спасаясь от набегов кочевников-сарматов, а затем от нашествия гуннов, двинулись на запад и север. В свою очередь, балты, "выдавленные" из верховьев Днепра пришедшими с юга славянами, вторглись в Волго-Окское междуречье, оттеснив живших здесь финно-угров на восток. К VI веку вся огромная территория от Балтийского моря до Волго-Клязьминского междуречья оказалась заселенной балтами.

Однако их господство здесь было недолгим. В VII - VIII веках в Верхнее Поднепровье с юго-запада переселяются племена славян-кривичей, отрезав восточную группировку балтских племен от западной. Так на территории западного Подмосковья образовался оторванный от основной массы соплеменников балтский "очаг": его население известно в древнерусских летописях под именем "голядь" (славянизированный вариант слова "галинды"). Археологами отмечено три переселенческих потока древних славян в Волго-Окское междуречье. С северо-запада и запада шли новгородские эвене и кривичи, с юга - вятичи. В результате к IX веку территория расселения балтов в Подмосковье значительно сократилась. Северная ее граница стала проходить по Рузе, а восточная - по правому берегу среднего и нижнего течения реки Москвы, переходя в некоторых местах на левый берег (например, в районе будущего города Москвы - Сходненское, Тушинское и Кремлевское городища).

Археологические памятники кривичей расположены по течениям рек: в верховьях Ламы, на левом берегу Рузы, на Озерне, Истре, а также в восточной и южной частях междуречья Клязьмы и Москвы вплоть до Оки. Непосредственно на территории будущего города Москвы кривичских памятников-курганов не выявлено (они дугой охватывают ее с востока, приближаясь на 15 - 20 км): здесь продолжали жить балты.

Несколько по-иному происходило переселение в Подмосковье с юга славян-вятичей. На Верхней Оке они появились уже на рубеже VIII - IX веков, но лишь во второй половине XII века им удалось проникнуть в южную и центральную части западного Подмосковья. Продвижению вятичей на север мешали компактно проживавшие здесь балты.

Балтоязычная "голядь" дважды попадает на страницы летописи в XI - XII веках (и еще раз в XIII веке как народ литва). Первый раз "голядь" упоминается под 1058 годом в связи с карательным походом против нее киевского князя Изяслава Ярославича. Вторично - в 1146 - 1147 годах. В это время ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий и его союзник новгород-северский князь Святослав Ольгович проводят ряд военных мероприятий на окраине Ростово-Суздальского княжества (в связи с встречей союзников и упоминается под 1147 годом впервые в летописи Москва). Цель этих экспедиций - подготовка плацдарма для будущей борьбы Юрия за киевский стол (великий князь киевский считался верховным правителем Руси). В частности, Святослав Ольгович организует поход на земли "голяди" по Протве и ее притоку Угре. Здесь шла "прямоезжая" дорога на Киев, и неусмиренное местное население могло сорвать далеко идущие планы честолюбивого князя Юрия. С этого времени "реликт" балтского населения - "голядь" исчезает со страниц летописи, а Юрий Долгорукий, как отмечал В.О. Ключевский, "водил уже прямой дорогой из Ростова к Киеву целые полки".

Исчезновение "голяди" со страниц летописей нельзя понимать как уничтожение балтского населения на западе Подмосковья. Это противоречило бы нравам и обычаям тогдашней Руси. По-видимому, после разгромного похода Святослава Ольговича на Протву (т.е. в верховья реки Москвы) "голядь" потеряла свою независимость, но вряд ли растворилась в славянском населении. Очевидно, не случайно сто лет спустя, в 1248 году, литовцы организуют поход именно сюда, на Протву (за 700 км от Прибалтики), во время которого был убит владимирский князь Михаил Хоробрит, брат Александра Невского.

Не стремились ли воинственные литовцы привлечь местное, родственное им население для набегов на южные земли Владимиро-Суздальского (ранее - Ростово-Суздальского) княжества? На то, что балтоязычное население не исчезло, а продолжало проживать на прежней территории и позже, указывает и большое число балтских названий в духовных и договорных грамотах московских князей XIV века.

После событий 1147 года вятичи "Лесной земли" (верховья Оки), не встречая больше сопротивления "голяди", стали постепенно продвигаться к северу, заселяя берега Нары, Пахры (и ее притоков), верхнего и среднего течения реки Москвы. В окрестностях уже существовавшего к тому времени города Москвы они встретились с кривичами. Для рязанских вятичей также создались благоприятные условия расселения на север. Они могли оказаться на территории Москвы несколько раньше верхнеокских вятичей, поскольку путь их был короче и проходил по нижнему течению реки Москвы. Итак, славянское население именно на московской земле (на территории города) появилось сравнительно поздно: где-то в середине XII века. До этого здесь несколько столетий жили балты.

В результате всех этих переселений в названиях рек (гидронимах) Подмосковья наблюдается большая пестрота. Их оставили три народа: финно-угры, балты и славяне. Финно-угорские названия встречаются главным образом на востоке Подмосковья, балтские и славянские - на всей территории западной части междуречья Оки и Волги. Причем балтоязычные гидронимы закрепились за крупными и средними реками, славянские же - за самыми малыми ручьями и речками. Всего в Подмосковье насчитывается более 300 балтских названий поселений и рек, из них свыше 60 - наименования притоков реки Москвы. В нынешних границах города Москвы сохранилось более 10 таких гидронимов: Алчанка, Бубна, Голяденка, Ичка, Рачка, Сетунь, Филька, Химка, Чечера, Яуза и др.

Название реки Москвы связано с ее особым географическим положением в Волго-Окском междуречье. Река как бы соединяла (через волоки и сеть своих притоков) бассейны Оки и Волги (а также - Днепра и Дона), предоставляя наиболее удобный путь для древних переселенцев. Следует помнить, что водные артерии были в те далекие времена намного удобнее, грузоподъемнее и, наконец, безопаснее, чем дороги, прорубленные в труднопроходимых лесах с плохо или совсем не оборудованными переправами через реки.

Все вышеизложенное дает основание выводить название реки Москвы из балтских слов: литовских mazg - "узел", mezg//ioti - "вязать"; латышских mezg - "узел" и vandou - "вода" то есть "узловая" или "связующая" вода. Судя по данным археологических раскопок, река Москва служила для балтских племен главной (центральной) рекой расселения, освоения новых мест, формирования родо-племенных центров и поселений - "узловая" река; основной рекой родо-племенных связей, сборов и походов - "связующая" река и, наконец, река -"узел" промыслово-хозяйственной деятельности и товарообмена. И очевидно, Юрий Долгорукий далеко не случайно основал город в излучине среднего течения реки Москвы, а также присвоил ему непонятное для нас (но, очевидно, вполне понятное для современников) название. Новый "мал деревян град" связывал кратчайшим путем Северо-Восточную Русь с Черниговом и Киевом и прикрывал ее от возможных вторжений с юга.

Перенос гидронима Москва на укрепленный пункт, а затем и город-крепость содержал в себе для Юрия Долгорукого не только смысловую, но и политическую цель. Название Москва могло означать: применительно к территории - "узел рубежей, границ, поселений" или "узел (место скрещения, схождения) дорог, водных путей, маршрутов"; к укрепленному поселению - "узловой пункт, опорный узел", "связующий центр"; к городу - "узловой (главный, основной) город" на юго-западной окраине Ростово-Суздальского княжества.

Такое предположение не будет слишком преувеличенным, поскольку события последующих десятилетий показывают заметный рост военно-политического значения Москвы как города на юго-западных рубежах Ростово-Суздальского княжества. Историк С.Ф. Платонов, отмечая особое положение Москвы для Ростово-Суздальской земли во второй половине XII - начале XIII века, писал: "Москва - пункт, в котором встречают друзей и отражают врагов, идущих с юга. Москва - пункт, на который прежде всего нападают враги суздальско-владимирских князей. Москва, наконец, исходный пункт военных операций суздальско-владимирского князя, сборное место его войск в действиях против юга". В.О. Ключевский сказал об этом более кратко: "Москва - узловой пункт", вьшеся эту характеристику в заголовок раздела своего "Курса русской истории".

Таким образом, название "Москва - узловой город" вполне вписывается в смысловой ряд названий древних городов Ростово-Суздальской земли: "Ростов - росток нового княжества", "Суздаль - город созидатель". Можно ли после этого возражать старинному московскому преданию "О зачале царствующего великого града Москвы како исперва зачатся", указывающему на Юрия Долгорукого как на основателя города Москвы. В нем говорится, что великий князь Юрий "взыде на гору и обозрев с нее очима своими семо и овамо [туда и сюда] на обе стороны Москвы-реки и за Неглинною и возлюби села оные и повелевает на месте том вскоре соделати мал деревян град и прозва его званием реки тоя Москва град по имяни реки, текушя под ним".

Продолжение следует

Всех Вам благ! Ваша Россiянка

Сайт рассылки