Рассылка закрыта
При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Здоровье человека. Загадки, тайны и открытия." на которую и рекомендуем вам подписаться.
Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.
| ← Октябрь 2005 → | ||||||
|
1
|
2
|
|||||
|---|---|---|---|---|---|---|
|
3
|
4
|
5
|
6
|
8
|
9
|
|
|
10
|
11
|
12
|
14
|
15
|
16
|
|
|
17
|
18
|
20
|
21
|
22
|
23
|
|
|
24
|
25
|
26
|
28
|
29
|
30
|
|
|
31
|
||||||
Статистика
-29 за неделю
В выпуске №55:
| Информационный Канал Subscribe.Ru |
|
№55, 27 октября 2005 г. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Вместе познаем Истину! | |||
Новое в Истории: открытия, факты, тайное и явное | |||
|
Ведущий - Осинцев Михаил. Подробнее о ведущем: http://subscribe.ru/author/16245. Сайт ведущего: osinсev.com.ru. Электронная почта ведущего: kitlob@yandex.ru, osincev_mihail@mail.ru. | |||
Сегодня в выпуске:1. От ведущего. НУЖНА ПОМОЩЬ - пропал ребенок http://www.lost-sofia.narod.ru/. 2. Продолжение темы - Панфиленок - имя героическое! 3. Малоизвестные операции вермахта - Высадка десанта на Крит.
Здравствуйте, уважаемый читатель! Приветствуются публикации, связанные с тематикой рассылки. Также, если нет прямого запрета, будут публиковаться письма читателей рассылки, вопросы и ответы. Если у Вас, уважаемый читатель, есть какие-то предложения по поводу рассылки, ПИШИТЕ, буду очень рад. Присылайте ссылки на свои любимые рассылки. Они будут опубликованы вместе с кратними описаниями. Также ссылки на сайты исторической тематики будут, надеюсь, полезны читателям. Рассылка «Жизнь – это Игра. Как превратиться из Персонажа в Игрока» - http://subscribe.ru/catalog/comp.games.lifegame. ВНИМАНИЕ! Пропала маленькая девочка София. Кто хочет и может помочь найти ребенка, вот адрес сайта: http://www.lost-sofia.narod.ru/. Вся нужная информация и фотографии там есть.
Все встали О первых днях Великой Отечественной сегодня мы знаем, что тогда мало кто умел воевать, что многие сдавались в плен. Было, конечно, и такое. Сказались репрессии, реорганизация армии, растерянность от внезапности нападения, была и паника. Но если бы это составляло всю правду, то, спрашивается, почему же сорвался фашистский план «Барбаросса»? В день своего 22-летия, 25 июня 1941 года, сержант Ваня Панфилёнок совершил подвиг, который без всяких натяжек не имел себе равных в ходе Второй мировой. На третий день войны противотанковая батарея, в которой он служил командиром орудия, встретила танковый корпус вермахта у местечка Затурцы в районе г. Луцка. Четыре 45-мм пушки стали на пути двух танковых дивизий вермахта -13-й и 14-й.* Знающие толк в военном деле усмехнутся - четыре крошечных орудия высотой 120 см при длине ствола 172 см против 300 танков?! И каких танков! А с какими экипажами! За спинами немецких танкистов были вся Европа и Северная Африка, рассечённые танковыми клиньями их машин. И здесь, в России, реализовывалась проверенная тактика - концентрация танковой мощи на узких участках фронта и внезапный стремительный удар в глубину территории. Высшей организационной единицей германских танковых войск в июне 1941 года была танковая группа. Во всей германской армии было четыре такие группы. И вот на пути одной из них оказались 16 советских артиллеристов со своими сорокапятками. За подкреплением послали. Но на что можно было надеяться в те суматошные первые дни войны? Бой начался в 14.10. По-военному хладнокровно красноармейцы подпустили врагов на 300 метров и открыли огонь. Через 20 минут на поле боя полыхало 30 танков, но три из четырёх пушек были уничтожены вместе с расчётами. Оставалось только одно орудие - сержанта Панфилёнка. Наводчик был тяжело ранен, заряжающий погиб, подносчик, посланный за снарядами, не возвращался. Иван остался один против танковой группы! И он открыл свой личный боевой счёт. Сержант вёл бой ещё около часа! Поскальзываясь на стреляных гильзах, снова и снова он разворачивал пятисоткилограммовую пушку, наводил её на очередной танк и поджигал его. Осколком снаряда сорвало прицел - стал целиться через ствол орудия. В правый бок попал осколок снаряда длиной 28 сантиметров - вырвал пальцами с мясом, в горячке боя не почувствовав рану. Примерно в 15.20 танки развернулись и начали отход, выйдя из зоны поражения орудия. И тут в пяти метрах от себя Иван увидел яркую вспышку...
Пришёл в себя через час - услышал русскую речь. Дотянулся до пистолета, выстрелил. Последнее что видел - к нему бежали советские солдаты. Позднее, Панфилёнок рассказывал: «Когда меня эвакуировали, в санбате пришёл в себя. Смотрю, стоит комбриг Москаленко. Увидел меня, подошёл». «Ну, давай поправляйся, герой, - говорит. - Танки не прошли!» Продвижение немецких дивизий было задержано на сутки, в течение которых вражеские бомбардировщики существенно изменили ландшафт местности, уничтожая «крупный узел сопротивления большевиков». В том бою орудие сержанта Ивана Михайловича Панфилёнка уничтожило 17 танков, 11 из них он подбил лично. Тогда фашисты потеряли 43 танка - без малого 15% своей боевой техники. Повторяю, это произошло на третий день войны! Об этом подвиге написала 9 июля 1941 года «Красная Звезда». Ни в Красной Армии, ни в войсках противников и союзников за всю войну ничего подобного достигнуто не было. Этот подвиг подробно описан в воспоминаниях того самого генерала К.С. Москаленко, позднее Маршала Советского Союза. Только ничего не пишет в своей книге маршал о том, как наградили героя. После памятного боя Иван Панфилёнок был представлен Военным советом 5-й армии к присвоению звания Героя Советского Союза. Наградная комиссия Юго-Западного фронта утвердила представление, однако Москва оставила его без ответа. А всех остальных наградили. Бригада, в которой служил Панфилёнок, была награждена орденом Боевого Красного Знамени и стала Краснознамённой. За успешную организацию борьбы с танками Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22.07.1941 г. орденом Ленина был награждён сам генерал Москаленко. В наградном листе как его личное достижение фигурирует бой Панфилёнка. Объективно генерал это заслужил - его же подчинённые сражались насмерть. Но сам сержант отмечен не был. По-человечески это было верхом глумления над солдатским подвигом. В 1942 году генерал Москаленко обратился за справедливостью к Л.З. Мехлису (был такой одиозный комиссар в Красной Армии), и тот распорядился наградить сержанта орденом. Это выглядело как пощёчина, как если бы Ю.А. Гагарина за первый полёт в космос наградили медалью за освоение новой техники. Обойти солдата наградами - дело нехитрое и традиционное. Это у нас умели и умеют: и в Отечественную, и в Афганскую, и в Чеченскую. Случай с Иваном Панфилёнком ещё не самый драматичный. Оставшиеся в живых герои Брестской крепости после войны, уже на рубеже 50-60-х годов, отыскались в лагерях, где они оказались по принципу «был в плену - вперёд, к параше!». До сих пор находятся в полном забвении советские лётчики А.Г. Егоров и И.Я. Единархов, героически погибшие на таганрогском аэродроме 17 апреля 1943 года (причём они сделали это так, что враги похоронили их с почестями). А тогда, в 43-м, после освобождения от фашистов Таганрога над их могилами надругались... До самой своей смерти Маршал Москаленко писал письма во всевозможные инстанции, обращался ко всем без исключения послевоенным министрам обороны, чтобы восстановить справедливость. Тщетно. По самым разным конъюнктурным причинам ему отказывали. Чаще всего говорили: за свой подвиг он награждён орденом, а за одно и то же дважды не награждают. В середине 80-х умер Москаленко, до последнего времени он переписывался и перезванивался со своим солдатом. В декабре 1998-го ушёл из жизни Иван Михайлович. В том числе в том, что умер он ещё совсем не старым, виноваты и ранения, полученные в том самом бою под Затурцами. Призван Иван Михайлович был из небольшого городка Идрицы, что находится в Себежском районе Псковской области. Из той самой Идрицы, где впервые был совершён люберецким пареньком подвиг, позднее названный «погвигом Гастелло». Из той самой Идрицы, название которой навеки вошло в название 150-й стрелковой Идрицко-Берлинской ордена Кутузова II степени дивизии, водрузившей Знамя Победы над Рейхстагом и в название 171-й Идрицко-Берлинской стрелковой дивизии.
Из военного билета: Прохождение службы в Вооружённых Силах СССР Курсант 20.10.1939-20.10.1940 Командир орудия 20.10.1940-25.06.1941 Зав.делами 25.06.1941-12.08.1942 Слушатель Военной Академии 12.08.1942-21.12.1945 Начальник продснабжения 31.12.1945-04.09.1948 Начальник продснабжения 04.09.1948-13.05.1949 Офицер по интендантской службе 31.05.1949-18.02.1950 Инспекция начальника тыла 18.02.1950-13.02.1953 Офицер отдела боевой и тыловой подготовки 13.02.1953-26.02.1956 Старший офицер по планированию и снабжению 26.02.1956-15.12.1960 Зам.нач.отдела 15.12.1960-22.01.1962 Начальник отдела продовольствия тыла 22.01.1962-07.06.1972
Участие в боевых действиях Западный фронт - командир орудия с 22.06.1941 Воронежский фронт - зав.делами 07.06.1942-12.09.1942 После войны он продолжал служить. В 1972 году уволился из армии в звании полковника и до самой пенсии (до 1986 года) работал ведущим экономистом в Министерстве пищевой промышленности. Сейчас живут в Москве вдова Ивана Михайловича, его дети, внуки и правнук. Они знают: Иван Михайлович - герой. Много раз писали на радио, в газеты, на телевидение, президентам - всё тщетно. Так кто же он, Иван Михайлович Панфилёнок? Национальный герой или имя нарицательное - некий символ пренебрежительного, если не презрительного, отношения великой державы к своим сыновьям? На этот вопрос может точно ответить один человек. Эту статью я прошу рассматривать как официальное обращение к президенту Российской Федерации. Уважаемый господин президент! 25 июня 1941 года сержант Иван Михайлович Панфилёнок вступил в бой с тремя наступающими фашистскими танковыми дивизиями и огнём своего орудия на сутки задержал их продвижение, уничтожив 17 танков противника (11 из них - лично). Прошу Вас рассмотреть вопрос о возможности посмертного награждения Ивана Михайловича Панфилёнка в соответствии с заключением Военного совета 5-й Армии от 20 июля 1941 года. Основание: Представление командующего 5-й Армии генерала Потапова к присвоению звания Героя Советского Союза сержанта И.М. Панфилёнка. Оригиналы, а также копии документов с соответствующими ссылками на место их хранения в Центральном архиве Министерства обороны РФ будут представлены в Администрацию президента РФ в день публикации настоящей статьи. В 1979 году мне пришлось быть в командировке в Германской Демократической Республике. Обычно после работы июльскими вечерами мы, четверо молодых людей, заходили куда-нибудь поужинать, а потом бродили по Берлину. Как-то раз сидели мы в небольшой пивной в центре города. Неожиданно в зале загремели деревянные стулья, и почти все посетители встали, повернувшись лицом к дверям. На пороге стоял пожилой мужчина голливудской внешности. Раскланиваясь, он прошёл к свободному столику. Снова загремели стулья - все уселись и, как ни в чём не бывало, продолжили ужин. - Кто это? - спросили мы официантку. - Это Герман Граф, - пониженным голосом надменно сказала она. - Артист? - Нет, лётчик... В её последней фразе прозвучала нескрываемая насмешка. Только несколько дней спустя узнали мы, что лётчик Герман Граф во время войны совершил 830 боевых вылетов, сбил 212 самолётов, из них 202 - на Восточном фронте. Дмитрий Фост, историк Добавление За месяц до начала войны - в мае 1941 года, согласно решению Наркомата обороны, начали формироваться артиллерийские противотанковые бригады резерва Главного командования. Их решено было создать десять. Недалеко от Луцка, где находился штаб 5-й армии, которой командовал М.И. Потапов, в лесу начала свое формирование 1-я артиллерийская противотанковая бригада. Ее командиром был назначен полковник К.С. Москаленко (будущий Маршал). Энергичный и хорошо подготовленный командир, он в короткое время сумел принять вооружение и обучить артиллеристов - истребителей танков. Времени, конечно, у него было недостаточно, но к 22 июня бригада уже была в боевой готовности, о чем свидетельствует первый же бой, в который она вступила. Как только произошло нападение гитлеровцев, Москаленко вскрыл мобилизационный пакет, в котором ему была поставлена задача: форсированным маршем направиться по маршруту от Луцка на львовское направление в район развертывания 6-й армии. Москаленко немедленно об этом доложил командующему 5-й армией, но тот ему сказал: «Обстановка на фронте 5-й армии резко обострилась: немецкие войска форсировали реку Западный Буг и продвигаются на Владимир-Волынский. Поэтому прошу вас наконец требую выступить на Владимир-Волынский и совместно с 22-м механизированным корпусом генерал-майора Кондрусева уничтожить противника, перешедшего границу, и восстановить положение». Москаленко ему ответил: «Бригада является резервом Главного Командования. Выполнить ваше требование, противоречащее мобилизационному плану, не могу». Потапов попросил подождать у телефона, пока он созвонится с Москвой. Но связи не было, ничего согласовать ему не удалось. Через некоторое время он позвонил и сказал: «Связь с Москвой и Киевом прервана, противник ведет наступление по всему фронту армии. 41-я танковая дивизия подверглась удару с воздуха и артиллерийскому обстрелу и почти полностью погибла. Город Владимир-Волынский с минуты на минуту будет захвачен врагом. Учитывая сложившуюся обстановку, приказываю: бригаде следовать, как я уже ранее сказал, на Владимир-Волынский и, во взаимодействии с 22-м механизированным корпусом, разбить противника, перешедшего границу, восстановить положение. Границу не переходить. Всю ответственность за нарушение бригадой задачи, предусмотренной мобилизационным планом, беру на себя». Москаленко, трезво оценивая обстановку и помня положение устава о том, что выполняется последнее приказание, принял решение выполнять его приказ. В 10 часов утра 22 июня бригада выдвинулась навстречу противнику к границе. Сразу же по выходу из Луцка бригада подверглась неоднократным авиационным налетам, бомбардировщики гитлеровцев по двадцать - тридцать штук, под прикрытием истребителей, безнаказанно (наших самолетов не было) бомбили выдвигающуюся к фронту противотанковую бригаду. Москаленко при налетах приказывал подразделениям рассредоточиться и затем продолжать движение в сторону границы. На половине пути к Владимир-Волынскому Москаленко встретил небольшую колонну, это оказался штаб 22-го механизированного корпуса, с которым ему предстояло взаимодействовать. Но, как сказал С.М. Кондрусев, две его дивизии, 19-я танковая и 215-я механизированная, выдвигались из Ровно и находились еще в 140 километрах от государственной границы, а 41-я танковая, которая была близко от границы (о ней как раз и сказал командующий армией), возможно, уничтожена. В действительности, как выяснилось позднее, дело обстояло не так, но, во всяком случае, Кондрусев еще не знал, где 41-я танковая дивизия и в каком она состоянии. Таким образом, реальной силой на этом направлении оказалась только 1-я противотанковая бригада Москаленко. Не доходя до Владимир-Волынского, передовой отряд бригады заметил идущие навстречу танки. Сначала генерал Кондрусев думал, что это отходят на восток танки его 41-й дивизии, но Москаленко отчетливо увидел кресты на броне и приказал развернуться двум дивизионам на достигнутом рубеже, а передовой отряд уже открыл огонь по гитлеровским машинам. Бригада Москаленко оказалась в очень тяжелых условиях: разгорался встречный бой, вести который без прикрытия пехоты артиллерийская часть, сформированная к тому же только полтора месяца назад, еще не умела. После короткой артиллерийско-авиационной подготовки немцы бросили в атаку около 200 танков. Они приближались к рубежу, на котором развернулись дивизионы бригады. За танками двигались мотопехота и артиллерия. Одновременно над полем боя кружили бомбардировщики и истребители противника. Танки противника на большой скорости, ведя интенсивный огонь, атаковали позиции артиллеристов. Хорошо обученные и опытные немецкие танкисты расстреливали расчеты и давили орудия гусеницами. Но наши артиллеристы показали высокую стойкость, не растерялись, они подбили немало танков противника, черные дымные столбы поднялись над полем боя. С первого раза уничтожить батареи артиллеристов противнику не удалось. Враг повторил атаку, но был отбит и на этот раз. Враг пошел в третью атаку. На поле боя все прибавлялись и прибавлялись дымящиеся танки противника. Бригада удержала занимаемый рубеж до вечера. В этом первом бою артиллеристы подбили семьдесят танков и бронемашин и много мотоциклов противника. Немалый урон понесла и бригада, она потеряла четыре батареи - почти весь их личный состав и всю материальную часть. В этой жаркой схватке осколком снаряда был смертельно ранен командир корпуса генерал-майор Кондрусев. До войны считалось, что артиллерия самостоятельно, без прикрытия пехоты и танков, не может вести боя, а бригаде Москаленко пришлось вести именно такой бой. Причем бригада встретилась с противником внезапно, на марше, развертывалась очень быстро, под непрерывными бомбежками с воздуха и под обстрелом артиллерии противника. То, что она сумела занять рубеж и отбить много танковых атак, свидетельствует о высоком боевом духе личного состава, который показал огромное мужество, смелость, да и немалое умение. Встретив упорное сопротивление вдоль шоссе, противник стал обходить этот рубеж и обтекать бригаду. Обнаружив это, Москаленко немедленно выбрал новый рубеж в районе западной окраины селения Затурцы. Он предполагал: противник, обойдя первый рубеж, на котором получил отпор, все равно вернется на шоссе и будет рваться на Луцк. В течение ночи наши войска совершили этот маневр и окопались на новых огневых позициях. Москаленко создал три позиции, последовательно расположенных одна за другой. Эти позиции были расположены так, что огнем прямой наводки они полностью перекрывали шоссе на Луцк и на 4-5 километров подступы к нему с обеих сторон. Кроме того, еще два дивизиона было оставлено в резерве. Москаленко приказал расчетам подпускать танки на 300-400 метров и вести огонь наверняка, потому что с боеприпасами было не так уж хорошо. Здесь наши войска получили некоторые преимущества: успели подготовить огневые позиции. Орудия были закопаны и замаскированы, боеприпасы разложены в нишах, командиры хорошо организовали наблюдение за приближающимся противником. С рассветом гитлеровцы двинулись вперед, танки шли по шоссе и справа и слева от шоссе по полю, это был знаменитый танковый клин, идущий на рассечение фронта обороны. Танков и мотопехоты на этот раз было больше, чем вчера, противник явно ввел свежие силы. Как вспоминает Москаленко, увидев эту армаду, он невольно подумал: «Выдержим ли мы на этот раз?» Как только передовые танки подошли на указанную дистанцию 300-400 метров, тут же был открыт прицельный огонь. Сразу же запылало много танков и бронемашин - на поле и на шоссе. Пытаясь выйти из зоны огня, танки стали обтекать батареи, ведущие по ним огонь, и тут как раз и попали под фланговый огонь орудий, которые были умело расположены командиром бригады на флангах, и еще многие танки противника загорелись. Гитлеровцы вызвали на помощь авиацию. Появились пикирующие бомбардировщики и стали остервенело бомбить боевые порядки артиллеристов. И тем не менее на поле перед фронтом бригады пылало уже 50 сожженных танков и бронемашин! Вот так умело, самоотверженно бились бойцы и командиры кадровых частей, если можно назвать кадровой бригаду, которая просуществовала всего два месяца. И еще следует отметить энергичные, инициативные и умелые действия командира бригады. Но не будем ограничиваться описанием умелых и находчивых действий командира бригады. Посмотрим, как действовали те, кто в пекле боя непосредственно жег танки врага. В то время, когда в первые дни войны в штабах соединений, вплоть до Генерального штаба, командование не могло еще разобраться в обстановке и наладить управление боевыми действиями, бойцы и командиры на поле боя сражались беззаветно. У местечка Затурцы, о котором шла речь выше, первой в боевом построении стояла батарея младшего лейтенанта А.И. Логвиненко. Обращаю внимание читателей на то, что батареей командовал младший лейтенант, а не более старший по званию командир, как это полагалось по штату. Но, несмотря на свое небольшое звание и, разумеется, небольшой опыт, Логвиненко умело расположил орудия, замаскировал их и изготовился к встрече с противником. Батарея первой встретила танковую волну, громыхавшую вдоль шоссе, ведущего от границы к городам Луцк, Дубно, Житомир. Командир бригады Москаленко, наблюдавший за приближающимся противником, пишет в воспоминаниях следующее: «С моего наблюдательного пункта он (противник) был виден как на ладони. Танков и мотопехоты было гораздо больше, чем вчера. Их было так много, что казалось - вся Германия движется на нас». Вот такую армаду видели перед собой и молодые пареньки, сержанты И.М. Панфиленок, Н.А. Москалев, Г.К. Москвин и младший сержант В.П. Лазарев. Именно они со своими орудиями занимали самый первый рубеж, и им, наверное, казалось, что только они, эти четыре расчета, и противостоят надвигающейся армаде. Нужно быть не просто смелым, надо обладать очень твердой волей, чтобы видеть эту надвигающуюся танковую лавину, эту неминуемую смерть, и не только устоять, не только не оцепенеть от страха, но вступить с ней в борьбу, встретить огнем. Спокойно и хладнокровно бойцы подпустили приближающиеся танки на 300-400 метров. Кстати, орудия могли открыть прицельный огонь с расстояния 1 000 метров, это уже был бы действенный и меткий огонь, но командир бригады, памятуя о том, что боеприпасов не так много и что наиболее эффектен огонь именно почти в упор, приказал подпустить как можно ближе, и расчеты этот приказ выполнили несмотря ни на что. Когда танки были уже совсем близко, сразу прозвучали три выстрела из трех орудий (Панфиленок открыл огонь несколько позднее), и сразу же с одного танка слетела башня, а два других загорелись! Понимая, что их преимущество именно в неожиданности, батарейцы немедленно перезарядили орудия и дали еще один залп, и еще три танка тут же загорелись! Ну, а дальше уже пошла дуэль. Начали вести огонь по орудиям и танки, обнаружившие наши пушки. Гитлеровцы были достаточно опытны, чтобы понять: чем больше будет скорость танков, тем быстрее они раздавят наши орудия, поэтому они неслись на наших артиллеристов на предельной скорости. Триста-четыреста метров, о которых я сказал выше, можно преодолеть за несколько десятков секунд, и вот за эти секунды артиллеристы успели произвести по нескольку выстрелов и подбить больше десяти танков. Расчет сержанта Москвина успел уничтожить пять фашистских танков, прежде чем его орудие было уничтожено, а сам Москвин был ранен. Было повреждено орудие Лазарева, и сам он тоже был ранен. Дольше всех продержался расчет сержанта Москалева, он бил танки в упор до тех пор, пока они не раздавили его орудие. Расчет Москалева погиб, но успел уничтожить двенадцать фашистских танков. Разбив первые орудия, танки продвигались дальше. И вот тут настал черед расчета сержанта Панфиленка. Его огневая позиция была выбрана в глубине, позади первых орудий. Причем, когда младший лейтенант Логвиненко указал ему эту позицию. Панфиленок даже засомневался: его орудие находилось в лощине, а перед ним была высотка, за которой ничего не было видно, и сержанту показалось, что он расположен очень невыгодно. Однако младший лейтенант Логвиненко объяснил сержанту: «Когда танки будут появляться оттуда, из-за этого бугра, их пушки будут задраны вверх, и танки подставят брюхо». Так и произошло. Как только первый танк выполз на вершину высотки, Панфиленок тут же всадил ему снаряд под гусеницы, и танк загорелся. Таким образом расчет сжег три танка. Фашисты поняли, что выскакивать на этот бугор опасно, и стали обходить высоту справа и слева. Наводчик Г.И. Гречин перенес огонь на машины, обходящие высоту, он успел подбить еще одну, но в это время разорвавшиеся поблизости ответные снаряды срезали почти весь расчет. Тогда, когда был подбит уже шестой танк, свалился и наводчик Гречин. Его место занял командир орудия сержант Панфиленок. Теперь он работал за весь расчет. Несмотря на то что был у орудия один и его осыпали осколки снарядов, он продолжал вести огонь. Один за другим загорались фашистские танки. Озверев от злости и желая во что бы то ни стало уничтожить это дерзкое орудие, два танка прошли вглубь и стали приближаться к пушке с тыльной стороны. И вот сержант Панфиленок нашел в себе силы - он один развернул орудие против приближающихся с тыла танков и поджег оба! В этом неравном и, прямо скажем, поразительном бою сержант Панфиленок лично подбил одиннадцать фашистских танков, а всего расчет его орудия уничтожил семнадцать танков. Панфиленок остался жив, потому что бригада отбила атаку. Уничтожив на этом рубеже более пятидесяти немецких танков, бригада подобрала своих раненых и отправила их в госпиталь. М.И. Панфиленок, http://militera.lib.ru/bio/karpov/20.html 13-я танковая дивизия: Сформирована 11 октября 1940 года в Вене на базе 13.Inf.Div.(mot). Направлена в Румынию для подготовки. С июня 1941 года на южном участке Восточного фронта - 1-я танковая группа фон Клейста группы армий «Юг». Участвовала в захвате Киева. Летом 1942 года - наступление на Кавказ: тяжелые бои на Тереке, под Таганрогом. Зимой 1942/43 бои на Кубани. Весной 1943 года отведена на Таманский полуостров, 7.1943 в Крыму. 10.1943-1.1944 - тяжелые бои под Кривым Рогом. Весна-лето 1944 - отступление с боями на Северной Украине и Румынии за Карпаты. 9.1944 - отведена в Рейх для пополнения. С 10.1944 - в Венгрии. 11-12.1944 года - в составе 6-й Армии оборона Будапешта. Разгромлена 1.1945. Из остатков 13-й танковой дивизии и 60-й гренадерской дивизии «Feldherrnhalle» сформирована Pz.Div. «Feldhermhalle 2». Количество танков в 13-й танковой дивизии на 22 июня 1941 года: Pz II - 45, Pz III - 71, Pz IV - 20, Pz IV - 13, всего - 149. 14-я танковая дивизия: Сформирована в Koningsbruk?e 15 августа 1940 года на базе 4.Inf.Div. 4.1941 - Балканская кампания. Затем - на южном участке Восточного фронта - в составе 1-й танковой группы Клейста группы армий «Юг». Постоянные бои в период 07.1941 - 12.1942. 1.1943 - окружена и разгромлена под Сталинградом. 4.1943 заново сформирована в Бретани. С 12.1943 - снова на южном участке Восточного фронта. 12.1943 - тяжелые бои в излучине Днепра. 1-6.1944 - бои под Кировоградом, Кишиневом, Яссами. 7.1944 года - пополнение на территории Украины. 8.1944 - переброшена в Курляндию. 10.1944-4.1945 - оборонительные бои в районе Либау, сдалась Красной Армии. Количество танков в 14-й танковой дивизии на 22 июня 1941 года: Pz II - 45, Pz III - 71, Pz IV - 20, Bef.Pz - 11, всего - 147. Источник: http://www.duel.ru/200536/?36_6_1
Малоизвестные операции вермахта | Высадка десанта на Крит«Выходим в эфир последний раз и прекращаем работу в надежде на лучшие дни. Да пребудет с вами Бог» - обратилось к своим слушателям Афинское радио 27 апреля 1941 года. Греция капитулировала. На Балканы война пришла вместе с войсками итальянского диктатора Бенито Муссолини. Поначалу все складывалось очень удачно для Греческих сил, слабые итальянские дивизии вторгшись в Грецию в конце октября, не предупредив Берлин, после краткого продвижения увязли в горах. В Греческой кампании англичане потеряли более 12 000 человек, «по меньшей мере 8 000 автомашин», большую часть оснащения, 209 самолетов, 6 кораблей Королевских военно-морских сил и более десятка торговых кораблей. Очередное горькое поражение после такой трудной победы в Битве за Британию. Ситуация усугублялась тем, что дополнительные экспедиционные силы (6-я австралийская дивизия, новозеландская дивизия, одна бронированная бригада, а также еще несколько соединений общей численностью, около 58 000 человек) отправленные в помощь Афинам в марте 1941, ослабели африканский контингент Британии настолько, что Египет также фактически оказался потерян. После поражения в Греции около 27 000 солдат были эвакуированы на Крит. 3 ноября 1940 года премьер-министр Уинстон Черчилль отметил в двух меморандумах, что залив Суда и Крит должны стать «второй Скапой», постоянной военной крепостью». С этого момента можно говорить о начале завершающей стадии балканской кампании - битве за Крит. Как отмечает Хенсон Болдуин: «Война пришла на Крит неожиданно, по воле случая, скорее в результате ошибочного суждения, чем хорошо составленного плана. Сражение за Крит является лучшим опровержением распространенного мнения о том, что война представляет собой спланированный и рациональный процесс, где логика преобладает над стратегией. Адольф Гитлер и его молодые парашютисты были вовлечены на Крит постепенно, непреднамеренно, даже с нежеланием, самонадеянностью Муссолини, нахальством Геринга, его приверженностью
к процессу уничтожения вообще. Взор Гитлера был обращен намного дальше, у него были более грандиозные амбиции - вторжение в Россию; его не интересовала Средиземноморская кампания. Для Гитлера Крит явился очередной досадной задержкой на пути в Россию. Средиземноморский театр, действительно, мало интересовал его, однако он полагал, что контроль на Балканах необходимое условие дальнейшего продвижения на восток. Овладение островом усиливало контроль над Эгейским морем и морскими проливами, гарантировало безопасность морского пути из Греции в Румынию и Болгарию, кроме того, Гитлер опасался, что, используя Крит как базу, англичане начнут бомбардировки Плоешти - румынских нефтяных месторождений
имеющих стратегическое значение. Англичане же держались за остров потому, что он стал «делом чести» - символом их присутствия в средиземноморье. Вряд ли британцы были способны серьезно угрожать Плоешти или немецким морским караванам, воздушной базы на Крите не было, и создать ее в короткий срок было невозможно. Так или иначе, но Критский узел все крепче затягивался, а «солдаты рейха» собирались разрубить его. «Походило на то, как бог войны свел в критском колизее воина с трезубцем и сетью и его врага с щитом и мечом» - продолжает Болдуин. «История сплела по своему разумению сеть судьбы, соединив разрозненные части мира, людей разного цвета кожи и с разным наследием отцов, чуждых друг другу своими именами, языком, временем, чтобы они собрались на общую встречу в битве за Крит. На эту битву в критских горах и на критских морях прибыли мужчины и женщины с далеких континентов. Там жил дикий критский горный народ, яростный и независимый, гордый и смелый и, к удивлению немцев, настроенный резко против них. Там были маори из Новой Зеландии, суровые маленькие люди, которые прониклись природным братством к горному народу из другого мира. Там были пьянствующие австралийцы, поющие «Танцующую Матильду». Там были королевские морские пехотинцы и части из некоторых древних британских полков, соблюдающие традиции. Там было 16 000 итальянских пленных, греческие солдаты, эвакуированные с материка, палестинцы и киприоты и полный набор подразделений и частей, в спешке эвакуированных из Греции, - «артиллеристы, которые потеряли свои пушки, саперы, которые потеряли свои инструменты и <...> водители, которые потеряли свои автомобили». А через узкие проливы, в которых так часто плавали Дарий и Ксеркс и завоеватели прошлого, на них смотрели немцы, ободренные недавними убийствами и уверенные в своей победе». Захват острова был спланирован как «вторжение на крыльях». Вся тяжесть задачи ложилась на парашютный и планерный десант. Угрозу выброски воздушного десанта англичане не приняли всерьез. Черчилль писал, что генерал Фрейберг, которого по предложению самого премьер-министра назначили командующим английскими войсками на Крите, сообщил 5 мая: "Не могу понять причин нервозности, нисколько не тревожусь относительно воздушного десанта". Генерал Уэйвел приехал на Крит только в конце апреля, и нашел войска в полном беспорядке. Основную массу составляли эвакуированные из Греции, они были измотаны, дезорганизованы и воспринимали свое пребывание на солнечном острове как награду за пережитые страдания. Большая часть техники, амуниции и вооружения при эвакуации была утеряна. «У людей не было оружия или экипировки, тарелок, ножей, вилок или ложек; они ели и пили из консервных банок или сигаретных коробок. Мораль этой «смеси» была низкой», - писал Давин. Организовать их в боеспособные соединения оказалось не простым делом. По сути, абсолютно годными к боевому применению были только 8 700 человек - все из Соединенного Королевства (включая два полка переброшенных из Египта). Остальные прибывали в разной степени готовности: 10 000 из 27 000 тех солдат, которые были эвакуированы из Греции, оказались отбившимися от своих соединений и без оружия. В большинстве своем это были «палестинские или кипрские рабочие - больные, раненые или ослабленные в боях». Часть из них была отправлена морем в Египет еще да начала сражения. Из 11 000 греческих военных и 3 000 кадетов греческих военной и военно-воздушной академий и жандармов было сформировано около 11 стрелковых батальонов без тяжелого вооружения и с ограниченным количеством боеприпасов (в среднем менее 30 патронов на человека). Эти подразделения, однако, были усилены за счет критских нерегулярных частей, горного народа, вооруженного саблями, охотничьими ружьями и свирепой гордостью. Таким образом, защитники острова в общей сложности насчитывали более 42 000 человек - более 17 000 британцев, 6 500 австралийцев, 7 700 новозеландцев, 10 000-12 000 солдат регулярной греческой армии плюс неопределенное число нерегулярных солдат и полувоенных сил. На острове было очень мало моторизованного транспорта, в некоторых подразделениях оно вообще отсутствовало. Артиллерия была слабая, а количество боеприпасов - ограниченно. Было только около половины необходимых зенитных орудий. Фрейбург разделил свои войска на четыре группы, которые дислоцировались соответственно в четырех пунктах: Гераклион, Ретимнон, Маламе и Суда-Бей. Первые три пункта имели аэродромы. Однако в условиях нехватки транспорта, группы оказались изолированными и поэтому совершенно не могли поддержать друг друга. Немецкими силами, предназначенными для захвата Крита стали 7-я парашютная и 5-я горно-стрелковая дивизии. Планировалось, что эти соединения будут сброшены на парашютах или доставлены на планерах и транспортных самолетах. Для прикрытия десанта с воздуха, подавления английского флота и поддержки на поле боя был выделен 8-й авиационный корпус в составе 280 бомбардировщиков, 150 пикирующих бомбардировщиков и 180 истребителей. Но у немцев, также как и у англичан, возникали проблемы. Нападение на Грецию произошло слишком поздно, и его пришлось проводить так быстро (из-за грядущей Русской кампании), что для планирования и подготовки плана «Меркурий» не хватало времени. Немецкие парашютисты были использованы 26 апреля для захвата Коринфского канала и его переправ, парашютные войска были разбросаны на широком пространстве вплоть до Франции; транспортные авиационные части были заняты в Греции и не все соответствующим образом обучены для переброски парашютных войск. Несколько сотен транспортных самолетов Ю-52 были возвращены в район Вены для проверки, установки новых двигателей и ремонта, а затем в спешке вновь переброшены на передовые аэродромы в районе, Афин. Наконец, нужно было еще создать сеть аэродромов в исходных районах вблизи портов. Но так или иначе, к середине мая планирование и все основные подготовительные работы были завершены. Бомбардировки Крита начавшиеся с начала мая, к 20 мая дали свои плоды: в гавани Суды было 13 поврежденных или разбитых кораблей. Горящая нефть заполнила залив, облака черного дыма поднимались из ревущих нефтяных пожаров. Между 1-м и 20 мая «более половины британских инженерных запасов <...> было потоплено в море или в гавани». Гражданские портовые грузчики покидали разбомбленные доки; из 400 австралийских и новозеландских добровольцев, солдат, работавших в качестве «докеров» во время мирной жизни, были сформированы сменные бригады. Корабли прокрадывались в залив Суды ночными часами, поспешно разгружались и до рассвета вновь отправлялись искать убежище в открытом море. Эти солдаты-стивидоры обеспечивали жизненно важную отправку на Крит; каждую ночь, несмотря на бомбежку, за несколько дней до вторжения они разгружали по 500-600 тонн. Начиная с 14 мая 8-й авиационный корпус усилил свои атаки на залив, и включил в число своих целей аэродромы и позиции противовоздушной обороны. Несколько истребителей «Харрикейнов» и устаревших бипланов «Гладиатор», поднимавшихся с критских аэродромов, энергично противостояла немецким бомбардировщикам, но недолго. Неравенство было слишком велико. У англичан не было в достатке топлива, не хватало запасных частей. Чтобы производить ремонт поврежденных в бою самолетов приходилось разбирать другие. Летчики падали от усталости и напряжения. Королевские военно-воздушные силы заявили, что до 19 мая они сбили 23 вражеских самолета, но к этому дню на всем Крите осталось четыре дееспособных «Харрикейна» и три «Гладиатора». Немцы выиграли воздушное сражение. На день высадки было обеспечено подавляющее преимущество в воздухе, около 30:1. Однако штурм оставался все еще очень рисковым мероприятием. Люфтваффе фактически без военно-морских сил, намеревались завоевать остров, расположенный в 100 милях от материковой Греции. Защитники Крита насчитывали более 40 000 солдат, а силы вторжения, при самом удачном раскладе, всего 22 750 человек, 750 из которых должны были быть доставлены планерами, 10 000 выброшены с парашютами, 5 000 доставлены самолетами и 7 000 морем. Десант был разделен на три группы с различными задачами: Группа «Марс»: Центральная группа (командующий генерал Зюсманн), состоящая из основной части воздушной дивизии и небольшого числа солдат планерного подразделения, - захват Ханьи и Галатаса, Ретимнона и взлетно-посадочной полосы. Группа «Комета»: Западная группа (командующий генерал-майор Юджин Мейндель), состоящая из наступательного полка, - захват аэродрома Малама и подходов к нему. Группа «Орион»: Восточная группа (сначала под командованием полковника Ганса Брауэра; позже командование должен был принять генерал Рингель), состоящая из одного парашютного полка и одного горно-пехотного полка, - захват города Ираклиона и его аэродрома. Командующий операцией Генерал Лер и подчиненные ему командиры разместили свой штаб в Афинах. Вторжение произошло в 8.00 20 мая 1941 года. Небо заполнилось немецкими самолетами, «сбрасывающими бомбы, делающими полубочку и пикирующими, чтобы бомбить и атаковать с бреющего полета позиции противовоздушной обороны». Тяжелые орудия вокруг залива Суды, которые в предыдущие недели постоянно стреляли, чтобы защитить корабли, подверглись точечной бомбежке; вскоре от бомбежек и пулеметных обстрелов позиции были разрушены, а зенитные расчеты уничтожены. Были атакованы основные дороги. «Прежде чем мы поняли, что произошло, небо наполнилось немецкими самолетами, - сообщал очевидец. - ...Казалось, что их сотни, пикирующих, гудящих и летающих в разные стороны... Затем стая больших серебристых машин прошла низко над нашими головами... Они шли беззвучно, как призраки... а их крылья были очень длинными и острыми». Планерный десант стал «острием копья». 750 немцев из планерного батальона элитного наступательного полка были сброшены с неба на Малам и Ханью. Генерал Фрейберг, наблюдавший за высадкой с горы, расположенной позади Ханьи, был ошеломлен: «...сотни самолетов, ряд за рядом, приближались к нам … Мы смотрели на них, кружащих против часовой стрелки над аэродромами Малама, а затем, когда они находились лишь в нескольких сотнях футов над землей, словно по волшебству, под ними внезапно появились белые пятна вперемешку с другими цветами; облака парашютистов стали медленно опускаться на землю». «Воздух весь дрожал от шума моторов, воя пикирующих самолетов и разрывов бомб; немецкие истребители с бреющего полета так сильно обстреливали землю, что было почти невозможно продвигаться, иначе как короткими рывками и бросками». Сразу же, в результате бомбардировки была прервана телефонная связь; командование союзников потеряло контроль над ситуацией. «Бригадир Путтик, возле Ханьи, немного знал о том, что происходило, а Фрейберг знал еще меньше». Типпельскирх рассказывает о высадке на Крит: «Поскольку силы 8-го авиационного корпуса были недостаточно велики, чтобы поддерживать высадку парашютистов одновременно во всех четырех далеко отстоящих друг от друга местах Крита, высадка была произведена двумя волнами. Планеры бесшумно опустились около 8:15-8:45 утра. Около 45-50 из них - возле аэродрома Малама, большинство в высохшем русле реки Тавронитис, другие рассеялись дальше к востоку. Часть их потерпела крушение; один при последнем приземлении превратился в горящий воздушный факел; другой был сбит противовоздушной пушкой «Бофорс» на спуске; многие были изрешечены пулеметным огнем и стали гробами для своих летчиков, «но большинство из этих больших птиц, с коробчатыми фюзеляжами, с изогнутыми ветвями оливковых деревьев крыльями, с рваными пробоинами в фюзеляжах, сбрасывали с себя тяжело вооруженных людей с мотоциклами, огнеметами, минометами». Наступательный полк сразу выполнил две поставленные перед ним цели: он захватил батарею противовоздушных орудий «Бофорс» (40-мм), расположенную в устье Тавронитиса (у артиллеристов были винтовки, но не было патронов), и мост через реку с некоторыми позициями у западной стороны аэродрома. Но планерная группа, которой было поставлено задание захватить доминирующую местную высоту - 107 (около 300 метров) - для контроля над взлетно-посадочной полосой, понесла тяжелые потери от 22-го новозеландского батальона и не справилась с задачей. Уже в первые часы боя большинство немецких командиров отделений были убиты или ранены. Следом за планерами появились Ю-52, летевшие ниже угла поражения тяжелыми зенитными орудиями, и сбросили парашютистов. Но некоторые тесные группы самолетов представляли собой легкую мишень для зениток «Бофорс».«Можно было видеть, как снаряд разбивал самолет, и оттуда, словно мешки с картошкой, вываливались тела». Восточная часть немецких клещей, которые должны были сомкнуться на аэродроме Малама, была сброшена далеко от заданной позиции, и большинство ее парашютистов приземлились среди новозеландцев или в пределах легкой досягаемости их пушек. «Внезапно они оказались среди нас... пара ног появилась в ветвях ближайшего оливкового дерева. Они были прямо над нами. Вокруг меня трещали винтовки. У меня был автомат, и все это походило на стрельбу по уткам», - сообщал капитан Уотсон. «Беспорядочное сражение ... серия отдельных боев - весь день разгоралась вокруг Галатаса». Была «ужасная паника». Командир одного новозеландского батальона за несколько минут убил пятерых немцев; батальонный адъютант застрелил двух, не поднимаясь из-за стола. «Мертвые немцы везде - парашюты путаются в деревьях и еще трепещут на ветру...». Подполковник фон дер Хайдте доложил: «...из моих самолетов ... только три человека приземлились целыми и невредимыми». Все эксперты признают, что высадка первой волны прошла крайне неудачно, вся операция в этот день весела на волоске. Причины, по видимому, кроются не только в неправильном выборе места сброса и ошибках пилотов при осуществлении высадки десанта. До этого немецкие парашютисты никогда не высаживались в непосредственной близости от вражеских позиций, Крит показал, что их тактика оснащение и вооружение оказались непригодными к действиям такого рода. Во время высадки десантники не вели огонь с воздуха. «В подавляющем большинстве случаев немецкий парашютист десантировался без оружия. Дело в том, что основными немецкими парашютами были весьма несовершенный RZ и поступивший в войска в начале 1940 года RZ-16. К вечеру после многих часов беспорядочных боев, можно было подводить первые итоги. Типельскирх пишет: «Полк, сброшенный в районе Кания, хотя и закрепился, но не смог соединиться с полком, высадившимся в Маламе. К исходу дня аэродром, от занятия которого зависела высадка горных стрелков и, следовательно, успех всей операции, еще оставался в руках англичан. Однако двум полкам удалось, хотя и ценой очень тяжелых потерь, закрепиться на острове». Ситуация стала предельно ясной - если 21 немцы не возьмут аэродром в Маламе, операцию можно считать проваленной. Удача или неудача зависела от того, смогут ли два батальона обороняющиеся в районе Малеме, один из которых уже понес значительные потери, продержаться до утра следующего дня, когда должны были высадиться на Крите остальные части парашютной дивизии. Ночь с 20 на 21 дала британцам реальный шанс выиграть сражение за Крит. Решительная атака на 2 измученных батальона германских десантников определенно спасла бы ситуацию. Подполковника Л.У. Эндрю, командира 22-го новозеландского батальона, который удерживал аэродром в Маламе, знал, что солдаты с немецких планеров закрепились вдоль Тавронитиса и с западной части аэродрома. На протяжении всей ночи он пытался организовать атаку, но не имея надежной связи так и не получил в свое распоряжение необходимых сил. Сам полковник продолжал удерживать значительный район. Он считал вполне определенно, что может рассчитывать только на два из своих пяти подразделений; с другими не было связи, или же он знал, что парашютисты приземлились в месте их дислокации и потери их велики. Большинство его минометов и пулеметов вышли из строя. Попытка привлечь к предстоящей атаке находившейся поблизости 23-й новозеландский батальон не увенчалось успехом «у 23-го батальона было много своих забот». Наконец, в 5 часов утра 21 мая, не дождавшись подкрепления, Эндрю повел своих людей в атаку. Два танка при поддержке снабженческого взвода новозеландской пехоты и артиллеристов-зенитчиков, сформированных в пехоту, ударили с западного края маламского аэропорта в направлении моста через Тавронитис. Почти сразу обнаружилось, что в одном танке двухфунтовые снаряды не входят в затворный механизм и башня плохо вращается. Поэтому его оставили. Второй танк... сел на брюхо в каменистом русле реки, башня была зажата, и экипаж оставил его. Пехота столкнулась с «испепеляющим огнем спереди и слева». Восемь раненых из девяти человек - это все, что осталось, - отступили к новозеландской линии. Полный провал. 21-го, пока небо еще было темным на западе, на пляже западнее Тавронитиса приземляются Ю-52. Песчаная прибрежная полоса была крайне неудобной для взлета и посадки, но нескольким юнкерсам это удалось. Один из них забрал на обратном пути раненого генерала Мейнделя. Около восьми утра небо вновь распустилось шелковыми грибами парашютов, Ю-52 сбросили еще две группы парашютистов к западу от Тавронитиса. Они должны были присоединиться к наступательному полку. Солдаты приземлились безопасно, вне досягаемости английских пушек, и сразу же стали пробиваться на восток. Наступательный полк расширил свою линию на запад, захватив фактически всю посадочную полосу и большую территорию к северу, очистив ее от разрозненных остатков англичан. В 8:10, несмотря на огонь четырех 75-мм французских, трех 75-мм итальянских и двух 3,7-дюймовых английских горных гаубиц, на полосу Малама начали приземлятся Ю-52. Когда наступательный полк атаковал с запада, еще две группы парашютистов были сброшены на побережье к востоку от Малама. Но вновь немецкая разведка просчиталась; парашютисты высадились прямо на позиции новозеландцев. «Там были все - офицеры, - сообщает капитан Андерсон, - повара, посудомойщики... немец свалился менее чем в десяти футах... я влепил ему, когда он еще не поднялся с земли... Я едва пережил шок, как еще один спустился почти мне на голову, и я ему тоже всадил пулю, пока он отстегивался. На протяжении 22 мая транспортные самолеты прилетали в Малам и на пляжи близ него и доставили два пехотных батальона 5-й горно-пехотной дивизии, инженерный батальон и парашютную артиллерийскую батарею. Посадочная полоса, «замусоренная горящими и подбитыми самолетами, вновь и вновь расчищалась с помощью захваченных танков». Целый день британцы атаковали аэродром Малама. Батальон маори с их «врожденным желанием воевать» применил гранаты и холодное оружие, прокладывая себе дорогу с криками «А! А!» и стреляя от бедра» Но и храбрости оказалось недостаточно. На прибрежной дороге и в руинах Пиргоса кровавая борьба вспыхивала и вновь угасала; к северу, где доминирующая над аэродромом высота привлекала к атаке, другой новозеландский батальон попытался предпринять фланговое перемещение, но остановился в середине утра, когда на него набросились немецкие ястребы и начался немецкий пулеметный обстрел; они вынуждены были отступить к полудню в этот жаркий майский день. Дело было сделано, шанс - потерян, контратака провалилась. «В ходе контратак на Малам не удалось захватить большой территории». 23 мая, когда совершенно рассвело, оказалось, что британские линии к востоку от Малама полностью отодвинуты. Новозеландцам, которые накануне приложили столько усилий, было приказано отступать к Ханье для создания более сильной оборонительной линии. Решение Фрейберг принял предыдущей ночью. Он хотел вновь предпринять контратаку, но прежде, чем ее можно было провести, бригадир Путтик обнаружил, что прибрежная дорога - главный путь сообщения между двумя его бригадами - перерезана немцами; он опасался, что два его первых батальона будут разбиты. Поэтому до наступления утра 23 мая был отдан приказ: «Отходить на новую позицию, восточнее на две с половиной мили». Позиции немцев в Маламе укрепились: англичане теперь находились в семи милях от аэродрома и наращиванию немецких сил помешать стало невозможно. День 24 мая стал концом отважной защиты Кастелли, небольшого порта на крайней западной оконечности острова, который оборонял 1-й греческий полк, представлявший собой странную смесь из диких критских ополченцев и небольшого тренировочного новозеландского подразделения. 20 мая 72 немецких парашютиста совершили попытку захватить город и тем самым обеспечить западный фланг немецкого наступления на Малам. В воскресенье 25 мая, на шестой день сражения, генерал Штудент, рвущийся в бой, вылетел из Афин в штаб Рингеля возле Малама. Это был день ожесточенной борьбы для англичан и навсегда разрушенных надежд. Немецкий тройной удар: в направлении Аликану с целью отрезать путь от ступления к южному побережью; далее восточнее Ханьи, чтобы отрезать прибрежную дорогу между Судой и Ретим-ноном; от Тюремной долины и Малама в направлении Га-латаса - был проведен с ожесточением и полной решимостью. Вскоре с британских позиций ручейком потянулись дезертиры. Это стало зловещим симптомом... «Внезапно ручеек дезертиров превратился в поток, многие из них были в панике». Полковник Х.К. Киппенбергер шел среди них и кричал: «Стой ради Новой Зеландии!» и всякое другое, чего я уже не расслышал», - писал Давин. Дело было решенным, но британцы держались, чтобы отойти, пусть побитыми, сильно потрепанными, но в порядке. Это был день атаки, ожесточения и беспорядочных контратак. Галатас пал под натиском немцев, но ненадолго. Разрозненные подразделения новозеландских формирований с двумя легкими танками ворвались в руины города и взяли его в штыковой атаке, не дав немцам перегруппироваться. Вот как писал об этом лейтенант Томас: «Те, кто поднимался на нас, попадали на наши штыки, и штыки с их восемнадцатидюймовой сталью входили в горло или грудь с такой же <...> легкостью... как это было, когда мы тренировались на соломенных муляжах... Один из парней сзади тяжело оперся на меня и упал возле моих ног, схватившись за живот. У него в горле на секунду заклокотало, он пытался сдержаться, но рана в живот очень болезненна, и человек не может контролировать себя, и вскоре его стоны перекрыли все остальные. Немец, казалось, совсем ошалел». Но это была лишь краткая победа. Британцы были повержены; в ту ночь они отступили на дальнюю позицию, а Галатас был оставлен немцам вместе с телами и руинами. 26 мая стал днем, когда все надежды исчезли, даже та тоненькая нить, которая привязывала человека к долгу. Немецкие воздушные налеты на передовые позиции и тыловые районы, на склады материального обеспечения и линии отхода были неумолимыми, непрерывными и мощными; нервы защитников острова оказались натянутыми от бесконечного ужаса, когда «Штуки» пикировали и взрывались бомбы. Линия фронта отходила все дальше; докерам, персоналу материально-технического обеспечения было отдано распоряжение самостоятельно пробираться через суровые горы к Сфакиону, рыболовецкой деревне на 'южном побережье. Распространялись слухи; дисциплина, которая заставляет человека бороться до конца, ослабла; некоторые солдаты, отставшие от своих частей, не пытались с ними воссоединиться и, напротив, бежали прочь, бросая оружие. Генерал Фрейберг по приказу из Египта был эвакуирован вечером в 8:45 вместе с некоторыми из его бригадиров и командиров различных подразделений на летающих лодках «Сандерленд». Он оставил под командованием генерал-майора Уэстона из Королевской морской пехоты сильно разбитый арьергард, еще продолжавший пытаться отбросить врага с высот Сфакиона, а также истощенные остатки войск на пляжах, в пещерах и в горах. 31 мая, двенадцатый день битвы, был последним для организованного сопротивления Крита. Австралийцы, несколько легких танков, британские морские пехотинцы и командос удерживали последние арьергардные позиции в проходах и на высотах, но немецкие горные пехотинцы начали фланговые перемещения в направлении береговых линий, и время было потеряно. Кроме того, прикрытие с воздуха Королевскими ВВС было совершенно необходимо в осажденном Тобруке; в ночь с 31 мая на 1 июня должна была быть проведена последняя эвакуация. Уэстон и его помощники знали, что по меньшей мере еще 5 500 человек на Крите придется оставить. Солдаты были «отчаянно голодны»; немецкие патрули фактически проникли в расположение штаба «Крифорс», находящегося в пещерах над побережьем. Это был страшный день. А ночь стала финальной сценой. Крейсер «Феб», минный заградитель «Абдиэль», эсминцы «Джекал», «Кимберли» и «Хотспер» лежали в дрейфе близ темного берега. Они взяли на борт 4 000 человек за 3 часа 40 минут и отплыли в Египет. Генерал Уэстон в соответствии с приказами был переправлен в ту ночь на летающей лодке, и на следующий день, 1 июня, австралиец подполковник Т.Дж. Уолкер, командир батальона, действуя в соответствии с письменными распоряжениями, официально объявил о капитуляции австрийскому офицеру 100-го горно-пехотного полка. Все было кончено. Автор: Алексей Сударев Источник: http://ww2.ulver.com/1.html | ||
| Если Вам нравятся материалы этой рассылки, то я буду Вам очень благодарен, если Вы порекомендуете ее своим друзьям. Просто перешлите им это письмо... Или сообщите ссылку на страницу с подпиской: http://subscribe.ru/catalog/history.historyopen СПАСИБО! | |||
|
На сегодня все. Жду от вас пожелания и замечания, если что и критику! С искренним уважением, Осинцев Михаил |
Английские экспедиционные силы на Балканах, вели успешные боевые действия - за 62 дня кампании генерал сэр Арчибальд Уэйвел захватил
133 000 итальянских пленных ценой своих общих потерь в 3 000 человек. В Югославии произошел переворот, и новое правительство «хотело стать на сторону западных держав». Однако вскоре на помощь итальянцам пришли немцы. 6 апреля 1941 г. Германия нанесла удар по Балканам, и уже к середине месяца Югославское сопротивление потерпело поражение, греческий фронт был прорван, а английские экспедиционные силы, обойденные с флангов, проведя ряд отчаянных арьергардных боев, экстренно эвакуировались.
Англия также была вовлечена на остров под действием неумолимых обстоятельств, сплетениями судеб, частично незапланированными и в лучшем случае неясно просматриваемыми. Ее стратегическая концепция была туманной, а политика
нерешительной».
Разработанная немцами операция по захвату Крита получила название - план «Меркурий».
Залогом победы являлось абсолютное господство в воздухе, и немцы точно оценили свои возможности. Расстояния от Крита до немецких воздушных баз, созданных на материке и островах, колебались от 120 до 240 км. и не превышали радиуса действия немецких самолетов. Расстояния же до английских
воздушных баз в Египте, на Мальте и в Мерса-Матрух составляли соответственно 700, 1000 и 500 км. Кроме того, немцы имели значительно больше самолетов в регионе. На это и была сделана ставка, но риск оставался, ведь воздушно-десантные операции таких масштабов никогда не проводились ранее.
Его больше беспокоило вторжение на Крит с моря, хотя эта угроза в данном случае частично
снималась присутствием английского военно-морского флота. Черчилль тоже проявлял беспокойство по поводу угрозы Криту. Он настаивал на том, чтобы послать "по меньшей мере, еще дюжину танков" в добавление к шести-семи танкам, которые там находились.
Днем «Д» было назначено 20 мая.
Они стали обузой, а не имуществом. Для этой горстки самолетов оборона должна была предоставить аэродром и персонал для его обслуживания. 19 мая оставшиеся самолеты улетели в Египет.
За ними медленно шли военно-транспортные самолеты Ю-52 - «огромные черные звери с желтыми носами» с «зарядом» из 13-15 немецких парашютистов.
Сначала в район южнее Кании и для атаки аэродрома в Маламе было направлено по одному усиленному полку парашютистов. В обоих пунктах
немцы встретили ожесточенное сопротивление. В районе Маламе один батальон, сброшенный восточнее аэродрома, попал на занятые противником позиции на командующих высотах и был почти полностью уничтожен во время приземления. Парашютисты другого батальона, приземлившиеся западнее аэродрома, были вынуждены с пистолетами и гранатами в руках пробиваться через пулеметные позиции противника к сброшенным контейнерам с оружием. Только резервный батальон был сброшен в район, где не было противника, смог привести себя в
порядок и начать наступление против высот, господствующих над аэродромом». Далее у него же: «Во время боев на самом острове парашютистов ожидали огромные трудности У них не было специального тропического снаряжения, и войска очень страдали от сильной жары. Густая растительность облегчала противнику маскировку. Поскольку противник ожидал нападения с воздуха, он правильно расположил свои силы и его нельзя было застигнуть врасплох. Наступающие должны были сначала обходиться только своим легким оружием. Предполагалось,
что они, несомненно, встретят численно превосходящего противника».
Их устройство не позволяло управлять ими в воздухе. Привычное кольцо отсутствовало, а запасной парашют был не предусмотрен. Сложенный купол
парашюта (на Крите купола были окрашены в маскировочный цвет) укладывался в матерчатую сумку, верхушку купола с горловиной сумки связывала тонкая стропа, а сама сумка была жестко связана с фалом с карабином на конце. После прыжка вниз головой, когда 9 метров пристегнутого к балке внутри самолета фала разматывались, вес солдата и импульс, созданный противоположным движением самолета резко вырывали содержимое ранца. Фал с сумкой оставались висеть в двери самолета, а спирально свернутые стропы продолжали разматываться
уже после того, как купол полностью наполнялся воздухом. Все это время боец продолжал лететь вниз головой, и только полностью расправившиеся стропы резко "выдергивали" его в нормальное положение. Этот метод, по сравнению с применявшимся в английских и советских ВДВ, был довольно примитивным и опасным, особенно, учитывая силу удара при выпрямлении строп. Прыжок вниз головой был не бравадой, а необходимостью. Если солдат в момент раскрытия парашюта находился в горизонтальном положении, то рывок переломил бы его
(голова к ногам) с высокой вероятностью травмы. А если он летел "солдатиком", то этот же рывок вздернул бы его ногами вверх и непременно запутал бы в стропах парашюта. Немецкие парашюты не позволяли регулировать скорость и выбирать место приземления. Немцев учили приземляться в положении "наклон вперед", то есть в последние секунды перед приземлением десантник должен был развернуться по ветру, для чего ему приходилось совершать специальные "плывущие" движения руками и ногами. Он падал на бок и по инструкции
должен был быстро перекатиться вперед. Поэтому у немцев на локтях и коленях были надеты массивные амортизирующие щитки. Даже с этими щитками приземление на скорости 5-6 м/с (особенно на скалах и острых камнях Крита) было связано с большим риском. Освободиться от парашюта было довольно проблематично: для этого нужно было быстро (пока ветер не наполнил купол) отстегнуть четыре неудобные пряжки. 
Но на
этом проблемы парашютистов не заканчивались. Все снаряжение: оружие, гранаты, боеприпасы, аптечки, рации - сбрасывалось отдельно в специальных контейнерах. Это делалось из-за опасения неполного раскрытия парашюта, который мог зацепиться за предметы экипировки десантника. Так что после посадки боец должен был найти первый попавшийся контейнер и вооружиться. А до этого его единственным оружием был пистолет "Парабеллум" 08 калибра 9 мм и нож-стропорез. Быстро найти контейнер было делом жизни и смерти. Редкое исключение
составляли особо опытные офицеры и унтер-офицеры, совершавшие прыжки с оружием, но при этом пистолет-пулемет был разряжен, упакован в брезентовый чехол и плотно привязан к телу».
Понимаю, нечестно, но так было». Маори упорно выслеживали немцев и убивали их из ружья или закалывали штыком. К сумеркам большинство из двух групп погибли или были ранены; около 80 выживших пробирались на окраины Пиргоса, чтобы присоединиться к немцам, наступающим с запада. А наступательный полк, захватив Пиргос и Малам, остановился, оставив после сильной атаки около 200 мертвых немцев перед позициями 23-го батальона.
Но
с ними обошлись жестоко - все они были убиты, ранены или захвачены в плен. Немцам город нужен был, и срочно. 24 мая специальные силы, двигаясь на запад от Малама, преодолели оборону, и Кастелли пал.| Subscribe.Ru
Поддержка подписчиков Другие рассылки этой тематики Другие рассылки этого автора |
Подписан адрес:
Код этой рассылки: history.historyopen Архив рассылки |
Отписаться
Вспомнить пароль |
| В избранное | ||
