Дневник писателя. Сентябрь - декабрь 1877 года.

"... по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому - не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными!

И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому, неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, - у них характер в этом смысле как у всех, - а именно потому, что такие вещи на свете иначе и происходить не могут.

Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают.

Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тотчас же, "имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени".

Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.

О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению.

Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия - страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.

У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в (...страну по вкусу...) и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний (...фамилию по вкусу...) согласился наконец принять портфель президента совета министров.

России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества.

Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит - Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство...."

Источник: newcontinent.ru «История войн и сражений. Оружие»

«САПОЖОК»

В начале 1930-ых гг жители ул.Советской Подольска, больше напоминавшей деревенскую, стали все чаще слышать за окнами шум тележных колес и крики возниц. Повозки подъезжали к воротам двухэтажного кирпичного особняка, самого большого дома на этой улице, построенного в начале века богатым купцом А.Солодковым (дом известен подольчанам как магазин «Сапожок»).

На первом этаже разместилась небольшая молочная база, входившая в систему кооперации. До этого в городе не существовало предприятий по переработке молока, в статистических материалах тех лет о них ничего не говорится. И нужды такой не было. В начале 20-х гг из 19650 крестьянских хозяйств уезда в 17433 держали коров. Даже в городе власти отвели место для пастбища. Пользоваться им можно было за определенную плату. Так, летом 1920 г. с рабочих, служащих и кустарей-одиночек за голову скота взимали два рубля. С кустарей, пользующихся наемной силой, – шесть рублей С торговцев и лиц свободной профессии – 10 руб.

Многие семьи имели свое молоко, в домашних условиях готовили сыр и взбивали масло. Большим спросом пользовалось сено. Осенью на рынок по субботам приезжало до 400 возов. В годы первой пятилетки Подольск интенсивно развивался. Строились заводы, реконструировались старые. В конце 20-х гг на Ревпроспекте, улице Дзержинского и на механическом поселке возвели многоэтажные дома. Частный сектор стал постепенно вытесняться из центра города. Да и многие владельцы домов, занятые на производстве, не могли содержать корову, тем более, готовить молочные продукты.

Так было во многих городах страны. В крупных центрах – Москве, Минске, Баку, Краснодаре и др. уже в 20-е годы велось строительство молочных заводов. В уездных городах небольшие молочные производства создавали частники и кооператоры. Время нэпа быстро прошло, и в 30-е государственный сектор заполнил всю экономическую нишу.

В 1937 году подольская база была преобразована в государственное предприятие – контору «Главмолоко», с головной организацией в области. В подольскую контору, помимо городского молочного завода, входили небольшие молочные предприятия в Молодях, Заборье, Ям и деревне Троицкое. Кроме них существовало 46 сливных пунктов. Каждое утро «сливаги» – так называли сборщиков молока – на этих пунктах собирали молоко у деревенских частников и доставляли в бывший купеческий особняк на Советской улице. Работники низовых молочных заводов тоже обращались за молоком к частникам.

Сейчас трудно сказать, кто был первым директором Подольского молочного завода. Ветераны называют фамилию Гинзбурга, руководившего предприятием в годы войны. Приехал он в наш город из блокадного Ленинграда. На улице Федорова, в районе Зеленовки, ему выделили земельный участок, на котором появилось скромное деревянное строение. В нем он прожил все военные годы, а потом вернулся в Ленинград. Молока, как и других продуктов, тогда сильно не хватало. В целом по стране поступление его на перерабатывающие предприятия снизилось почти до уровня 1913 года. Фашисты разрушили полностью или частично свыше 4 тысяч предприятий молочной промышленности – более поло-вины от общего количества.

На территории Подольского района боевые действия не велись. Как и по всей стране, развернулось общенародное движение по сдаче молока в «Фонд здоровья бойцов Красной Армии». На специальной ведомости, заверенной подписью старшего бухгалтера молочного завода Н.С. Волковой, каждый колхозник своей рукой проставлял количество сдаваемого молока. Учет его вели и работники райвоенкомата.

После отъезда Гинзбурга за короткое время на заводе сменилось два директора: А. Лапин и А. Коротков. В конце 1952 г. назначили нового руководителя – Ивана Федоровича Карпова, спеца по молочному делу. Приехал он из подмосковных Бронниц, а с жильем в Подольске в те годы было трудно. Пришлось директору обживать свое служебное помещение. Контора завода находилась на углу улиц Советской и К. Маркса. Позднее там размещалась контора промторга. Здесь же находилось управление СМУ-1. А руководство молочного завода ютилось в полуподвальном помещении, состоявшем из нескольких каморок, отапливаемых углем. В одной из них первое время работал и жил директор, рядом с бухгалтерией и отделом кадров. Помимо своего завода контора обслуживала и низовые предприятия. Сотрудникам, особенно бухгалтерам, часто приходилось выезжать, чтобы разобраться в делах. Впрочем, трудно приходилось всему небольшому коллективу завода. Ведь условия труда на нем оставались такими же, как и в войну.

Зимой на Пахре кололи лед. На лошадях, а позднее на машинах поднимали его в гору, завозили во двор будущего «Сапожка». Сгружали на специальную площадку и заливали глыбы льда водой. Образовавшиеся блоки здесь же, на улице, складировали в бурты, засыпали толстым слоем опилок и оставляли до лета. Каждый год таким способом заготавливали 300-400 кубометров. Технология заготовки льда сохранилась с дореволюционных времен. Правда, тогда многие хозяева опускали лед в погреба, где он лучше сохранялся. На улице – не то. Откалывать его приходилось часто. Лед подтаивал. Но другого места для хранения не было.

Хорош, конечно, купеческий особняк, но только не для завода. Тем более, что на втором этаже проживали жильцы. В летнее время рабочие со двора затаскивали куски льда в помещение и погружали в ванны. Вручную наливали солёную воду. В готовый «холодильник» ставили ушаты и фляги с молоком. За охлажденным продуктом приезжали машины даже из Москвы.

В городские магазины, по-мимо молока, завод поставлял творог, приготовленный из сырого молока, и сметану. Никакой фасовки в то время не было. Семь-восемь рабочих обслуживали все технические операции: от доставки льда до отпуска готовой продукции.

Костяк коллектива составляли женщины. В 1948 году пришла на завод аппаратчица М.В. Хуторова. С 1953 года трудилась на заводе и З.Н. Коротаева. Вначале лаборантом, потом – мастером. В том же 53-м сюда пришла бухгалтер Т.А. Шашкова. Вместе с ними здесь работали инженер-технолог Е.И. Панкова и мастер П.Д. Кузьмин. Все эти люди на долгие годы, можно сказать, на всю жизнь связали свою судьбу с подольским молочным заводом. Вместе с ним росли, отличались в труде, получали ордена и медали. Заводу становилось тесно. В 50-е годы колхозы начали развивать молочное животноводство, закупки молока с каждым годом возрастали. И областное и городское начальство принимало серьезные меры для развития молочной промышленности. Не могло идти и речи о реконструкции Подольского завода. Требовался новый – и только. Для него выбрали место на городской окраине, в начале Парковой улицы, ведущей в усадьбу Ивановское. В 1955 году здесь, на пустыре, заложили новый завод. Стройкой руководил вездесущий И.Ф. Карпов. Когда помещения были готовы и в них завезли оборудование, к работе подключились Е.И. Панкова и П.Д. Кузьмин. Екатерина Иванов-на фактически выполняла функции главного инженера, а Петр Дмитриевич – главного механика. Должностей таких в штате завода не значилось, но кто-то должен был выполнять эту работу.

Завод запустили в декабре 1956 года. Правда, контора некоторое время находилась на старом месте. Больно не хотелось Ивану Федоровичу выезжать из центра города на окраину. Но пришлось. Завод начинал жить новой жизнью. Все старое оставалось позади. А впереди люди видели реальные перспективы, верили в завтрашний день, гордились своей продукцией, столь необходимой людям. Не зря же наш выдающийся ученый И. Павлов с восхищением произнес: «Молоко – это изумительная пища, приготовленная самой природой».

по статье В.Ерохина.

Станица Вёшенская в работах живописца Р.Г.Максютова

В феврале 1987 года коллекция живописи Государственного музея-заповедника М.А. Шолохова пополнилась 16 новыми работами Заслуженного художника России (1986) из Подмосковья Р.Г. Максютова (1925-1996).

Один из самых замечательных пейзажистов России, Максютов в начале 60-х гг. побывал в станице Вёшенской, где встретился с М.А. Шолоховым. Здесь же в Вёшенской Р.Г. Максютов познакомился со своей будущей женой.

На донских берегах художник написал серию пейзажей: «В станице Вёшенской», «Дом М.А. Шолохова», «Проулок», «Весна», «Пристань на Дону», «Степь. Серый день», «В донском хуторе» и другие. Все работы проникнуты большим лирическим чувством, тончайшим отношением цвета, настроением, возникающим при соприкосновении с миром природы.

Картина «Дом М.А. Шолохова» демонстрировалась в Литературном музее ст. Вёшенской, на выставке «М.А. Шолохов. Жизнь и творчество».

К любимым произведениям художника относились произведения, связанные с родным Подмосковьем и станицей Вёшенской.

Он был постоянным участником городских, областных, зональных, республиканских и международных выставок, начиная с 1951 года. Выставки работ художника проходили в 1959, 1960, 1961, 1975, 1985 гг. в Москве, а в 1961 году его выставка состоялась в станице Вёшенской, в здании кинотеатра.

В настоящее время картины Р.Г. Максютова находятся в художественных музеях Тамбова, Пензы, Иркутска, Пскова, Краснодара, Костромы, Подольска, ст. Вёшенской Ростовской области. Его работы представлены в частных коллекциях в Японии, Германии, Франции, Италии, США.

Валентина Леонова