В Москве, в дружеской беседе с молодыми беллетристами, граф Лев
Николаевич начал как-то упрекать их в нежелании работать…
– Ничего вы не делаете, ничего не пишете, нигде не видно ваших работ…
Изленились совсем, – говорил он.
Беллетристы сначала отмалчивались, а затем один из них прямо заявил:
– И пишем, Лев Николаевич, и работаем, да нас нигде не печатают – не берут…
– Как, не берут? – изумился граф, – ведь вы, А. , несомненно талантливый человек, и вы, Б. , и вы, В.
– Все мы талантливы по вашему мнению, Лев Николаевич, – отвечали ему, – а нынешние редакторы изданий этого не находят.
Граф не хотел верить возможности такого грустного явления в печати, как полное отсутствие критического анализа у редакторов, и решил проверить его сам…
Для этой цели он написал небольшой рассказ и послал его в редакцию какого-то журнальчика, подписавшись вымышленным псевдонимом…
Недели через две граф лично отправился узнать участь своего произведения…
Редактор принял его довольно сухо и с первых же слов сообщил, что рассказ напечатан не будет!
– Почему? – спросил Лев Николаевич…
– А потому, – отвечал редактор, – что все написанное вами свидетельствует о полнейшем отсутствии у вас не только малейшего беллетристического таланта, но даже простой грамотности… Признаюсь, любезнейший, – добавил он фамильярно, – когда я читал присланную вами ерунду, то был вполне уверен, что это написано еще совершенно «зеленым» юношей, а про вас этого никаким образом сказать нельзя… Нет, уж вы лучше бумагомарание бросьте – начинать в ваши лета поздно. Ведь вы раньше ничего не писали? . .
– Писал…
– Вот как? . . Что же вы писали – признаться, «писателя», носящего вашу фамилию, я не слыхал…
Редактор совершенно бесцеремонно расхохотался прямо в лицо графу…
Тот отвечал ему спокойным тоном:
- Под присланным к вам рассказом я подписался псевдонимом… Вы, может быть, слыхали мою настоящую фамилию: я Толстой… Написал несколько вещичек, о которых прежде отзывались с некоторым одобрением, например,
«Войну и мир», «Анну Каренину»…
1. ЕСТЬ ДЕВУШКИ В РУССКИХ СЕЛЕНЬЯХ… Когда я был аспирантом и по регламенту обязан был проводить занятия у студентов, в одной из групп на втором курсе оказалась симпатичная девушка c несвойственным для наших мест имени Прасковья. Девчонка скромная, обособленная от остальной группы, без эмоций относилась [продолжение]
2. К 27 января про ЖИВОЙ ВЕЛИКОРУССКИЙ ЯЗЫК (вчерашнее посмотрите) Выходила в советские времена преинтереснейшая серия книг "Солдаты слова". Вышло, по моей памяти - где-то пять сборников. Была у них такая же преинтереснейшая особенность. Две трети сборника занимала политическая трескотня о роли советского [продолжение]
3. Навеяло недавней историей о попугае Гоше. Жил у моих родственников такой же волнистый оболтус, имевший привычку совать свой наглый клюв абсолютно везде. В том числе и в хозяйскую посуду-причем присутствие людей его совсем не смущало. Еду птах мог забрать прямо изо рта-но однажды он ПОПАЛ! Шляясь по праздничному [продолжение]
