Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Исторические анекдоты от Старого Ворчуна

Подписаться Бесплатная «Золотая» новостная рассылка . Подписчиков 8.334 RSS
←   Июнь 2021   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.abhoc.com
Открыта: 15-03-2000

Автор
Виталий Киселев (Старый Ворчун)

Статистика

8.334 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Исторические анекдоты от Старого Ворчуна


Owls

Исторические анекдоты
от Старого Ворчуна
Вып. 1008

от 18.06.2021 г.

Если из истории убрать всю ложь,
то это совсем не значит, что останется одна только правда -
в результате может вообще ничего не остаться.
Станислав Ежи Лец

В.В. Маяковский: несколько зарисовок о жизни поэта и его окружения. Часть VI

Краснощёков

Ещё до разрыва с Маяковским у Лили Брик начался довольно бурный роман с бывшим руководителем Дальневосточной Республики Александром Краснощёковым, настоящее имя которого было Абрам Моисеевич Краснощёк (1880-193?). Потом он стал руководителем Промбанка, и был не очень удобен властям. Поэтому в начале лета 1923 года его обвинили в крупной растрате и посадили в Лефортовскую тюрьму. Там ему разрешили работать (!), и он переводил стихи Уолта Уитмена, а также писал книгу “Современный американский банк”, которая увидела свет через пару лет. В предисловии автор указал, что выход книги в свет “задержался по не зависящим от автора обстоятельствам”. Место написания книги он указал как “ЛИ”, то есть – Лефортовский изолятор.

Интервью Познера

В Париже в отеле “Istria” у Маяковского по поручению какого-то французского журнала брал интервью писатель-эмигрант Владимир Познер. Он написал:
"Владимир Маяковский — самый крупный русский поэт современности, Он такой крупный, что даже когда сидит, хочется попросить его сесть... Я никогда не видел, чтобы он брал папиросу или прикуривал, они появлялись у него в углу рта сами по себе".
Владимир Соломонович Познер (1905-1992) - русский и французский писатель.

Фобия поэта

У Маяковского была рипофобия, так что он всегда имел с собой набор таких аксессуаров как ножи, ложки и вилки в кожаном футляре, стаканы, несессер и т.п. Эльза вспоминала:
"Володя мыл руки как врач перед операцией, поливал себя одеколоном, и не дай Бог было при нём обрезаться. А как-то он меня заставил мазать руки йодом, оттого что на них слиняла красная верёвочка от пакета".

Сухая встреча с Маринетти

О встрече между Маяковским и Филиппо Томмазо Маринетти, лидером итальянского футуризма, в 1925 году никаких сведений не сохранилось. Они не виделись с 1914 года, и переводчиком у них выступала Эльза, которая запомнила
"только то, как Маринетти пытался доказать Маяковскому, что фашизм для Италии — то же самое, что коммунизм для России, а Маяковский позднее утверждал, что ему было не о чем говорить с Маринетти и что они всего лишь “из вежливости перекинулись несколькими фразами”".

Смех и Маяковский

Родченко вспоминал:
"Обычно [Маяковский] молчал, потом скажет что-нибудь такое, что все хохочут. Смеялись мы, а он только улыбался и наблюдал".
Да, Маяковский никогда не смеялся.
В этот психологический дефект так трудно поверить, что даже близкие к нему люди часто оговаривались: “смеялся”. Полонская даже написала “хохотал”, и Лиля Юрьевна Брик, более трезвая, да и знавшая Маяковского ближе и дольше, одернула её:
"Никогда не хохотал!"
Он иногда улыбался, довольно сдержанно, чаще одной половиной лица, но никогда не смеялся вслух, тем более — весело. Веселый смех означает расслабленность, что совершенно было ему не свойственно, как и всякое естественное, неподконтрольное движение.

Для Маяковского это такое же невыполнимое действие, такая же литературная гипербола, как и желание выскочить из собственного сердца. Он всегда напряжен, всегда организован, всегда озабочен собой.
Предельно доброжелательный Пастернак понял это с первого же знакомства, отметив его железную выдержку и то, что Маяковский в обыденной жизни
“просто не позволял себе быть другим, менее красивым, менее остроумным, менее талантливым”.
Нечто подобное отмечали и многие другие его современники, например, Корней Чуковский:
"Он прочёл эпиграммы, окружив рот железными подковами какой-то страшной, беспощадной улыбки".

Заготовленные экспромты

Сохранилось множество ответов на записки и реплик на устные выкрики. Известно, какое значение придавал он таким выступлениям. Это было для него не менее важно, а подчас и гораздо важнее стихов. Он тщательно готовился к каждому вечеру, многие остроты сочинял заранее, а порой и самые записки с вопросами. И вот как это выглядело в конце концов:
— Маяковский, каким местом вы думаете, что вы поэт революции?
— Местом, диаметрально противоположным тому, где зародился этот вопрос.
— Маяковский, вы что, полагаете, что мы все идиоты?
— Ну что вы! Почему все? Пока я вижу перед собой только одного.
— Да бросьте вы дурака валять!
— Сейчас брошу.
И так далее.

Оценка Мандельштама

В Петербурге, в “Бродячей собаке”, где Маяковский начал читать свои стихи (под звон тарелок — добавляет Ахматова), Осип Мандельштам подошёл к нему и сказал:
"Маяковский, перестаньте читать стихи, вы не румынский оркестр".
Валентин Катаев отметил:
"Маяковский так растерялся, что не нашёлся что ответить, а с ним это бывало чрезвычайно редко".

Замечание Бенедикта Лившица

Неуверенность Маяковского в себе подметил Бенедикт Лившиц чуть ли не с первого дня их знакомства в 1913 году. Лившиц был человеком наблюдательным, к тому же хорошо знакомым с психоанализом, и он обратил внимание на то, как Маяковский распевает стихи Игоря Северянина, тогда ещё любимого им поэта, сильно акцентируя первую строчку:
"С тех пор, как все мужчины умерли..."
Лившиц пишет:
"Зачем с такой настойчивостью смаковать перспективу исчезновения всех мужчин на земле? — думал я. - Нет ли тут проявления того, что Фрейд назвал Selbst-minderwertigkeit, — сознания, быть может, только временного, собственной малозначительности?... Я высказал свою догадку Володе — и попал прямо в цель".

Немного о машине Маяковского

В 1927 году Лиля Брик захотела, чтобы Володя привёз ей из Европы “автомобильчик”. Это, разумеется, помимо обычных подарков: духов, шмоток и пр. И это при том, что сама Лиля Брик позднее написала:
"Физически О.М. не был моим мужем с 1916 г., а В.В. — с 1925 г.".
Допуска к телу нет, по подарочки Володя приносить обязан. И он исправно приносил.
Мысль о собственном автомобиле настолько прочно засела в голове у Лили, что не только в личных беседах она не слезала с данной темы, но и вся их переписка, включая телеграммы, полна уточнениями и запросами к будущему авто. Разумеется, самой последней марки, с полным комплектом запасных деталей и инструментов, двумя запасными колёсами и т.п. Вначале Лилечка просила “фордик”...
В 1928 году в Париже Маяковский вплотную занялся этим вопросом, ходил по автосалонам и присматривался к автомобилям и ценам на них. Выяснилось, что денег у Маяковского не хватает даже на самый простенький автомобиль. Он ведь рассчитывал продать французам свой какой-то сценарий, и ничего не вышло. Но ведь Лиля очень хочет машину, и пришлось Володе ехать в Берлин на заработки. После серии выступлений Маяковский добрал необходимые деньги и, после согласования с Лилей, приобрёл “серую Реношку”.
Маяковский вернулся в Москву в декабре 1928 года, но получить свою машинку он смог только в январе следующего года, так как таможня тормозила ввоз в страну предмета невиданной роскоши. Пришлось поэту обращаться к властям, и только после вмешательства сверху Маяковский смог получить купленный автомобиль.
Но в технических вопросах Маяковский был абсолютно безграмотным человеком, и так и не освоил вождение автомобиля. Зато Лиля летом уже получила права, так что по Москве на личных автомобилях в то время разъезжали только две дамы: Лиля Брик и, как поёт А. Городницкий, “жена французского посла”.
Если по каким-то причинам автомобиль бывал Лиле не нужен, то им мог пользоваться и Маяковский, но для этого он прибегал к услугам наёмного шофёра.

Двуличие поэта

После приобретения автомобиля на Маяковского посыпались обвинения в буржуазности, на что поэт ответил такими строками:
"Не избежать мне сплетни дрянной.
Ну что ж, простите, пожалуйста,
что я из Парижа привез Рено,
а не духи и не галстук".
Так поэт написал для широкой публики, а Лилечке в письмах из Парижа Маяковский писал иное:
"Я постепенно одеваюсь... и даже натёр мозоли от примерок... Заказали тебе чемоданчик — замечательный и купили шляпы... Духи послал; если дойдёт в целости, буду таковые высылать постепенно".
Так что на самом деле были и “Рено”, и духи, и галстук, и кое-что ещё...

Лесенка стиха

В рукописях Владимира Маяковского нет ни одной запятой, так как поэт их ненавидел, да и других знаков препинания в них не слишком уж много.
С 1916 года все знаки препинания в произведениях Маяковского расставлял Осип Брик. С тех пор любой свой черновик Маяковский отдавал Брику со словами:
"На, Ося, расставь запятатки".
Так и повелось.
Да и дробить стихи лесенкой Маяковский начал, чтобы избавиться от пунктуации, которую он так и не смог освоить. А придумал лесенку Маяковский году в 1923, когда возникла опасность, что Ося Брик больше не будет расставлять "запятатки".
В.В. Маяковский: несколько зарисовок о жизни поэта и его окружения. Часть V
(Продолжение следует)
Дорогие читатели! Старый Ворчун постарается ответить на все присланные письма.
Труды Старого Ворчуна:
WWW.ABHOC.COM ,
на котором собраны все выпуски рассылок "Исторические анекдоты" и "Ворчалки об истории", а также
Сонник по Фрейду
Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2021
abhoc@abhoc.com
В избранное