| ← Май 2004 → | ||||||
|
2
|
||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
|
3
|
4
|
5
|
6
|
7
|
9
|
|
|
10
|
11
|
12
|
13
|
14
|
16
|
|
|
17
|
18
|
19
|
20
|
23
|
||
|
24
|
25
|
26
|
27
|
28
|
30
|
|
|
31
|
||||||
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://www.abhoc.com
Открыта:
15-03-2000
Статистика
0 за неделю
Исторические анекдоты от Старого Ворчуна
| Информационный Канал Subscribe.Ru |
|
Исторические анекдоты |
|
Если из истории убрать всю ложь, то это совсем не значит, что останется одна только правда - в результате может вообще ничего не остаться. |
| Станислав Ежи Лец |
Люди и нравы Старой Костромы.
Сцены провинциальной жизни.
Вып. 4.
Фонари
В 1910 году губернатор Веретенников издал постановление, которым обязывал домовладельцев повесить у своих ворот фонари с обозначением улицы и номера дома, а также освещать их. Дело, в общем-то, полезное, но в тогдашней Костроме совершенно ненужное: город был тихим и сонным, большого движения не наблюдалось, и все и так знали, где кто живёт. Веретенникову советовали отменить это распоряжение, которое вело к большим и ненужным расходам, но губернатор упёрся.Судья Власов против фонарей
Окружной судья Власов, имевший свой дом на Смоленской улице, в установленный срок фонарь не повесил, а на многочисленные предписания полиции отвечал отказом. По установленному порядку был составлен протокол, и на Власова наложили штраф в 50 рублей, который он отказался вносить. Тогда была описана часть его имущества и назначены торги, чтобы выручить эти 50 рублей.Губернатор тут почувствовал, что дело пахнет большим скандалом, поехал к Власову и долго уговаривал его заплатить штраф, чтобы не доводить дело до публичной продажи имущества окружного судьи.
Власов своё дело знал и на компромисс с губернатором не пошёл.
На торги прибыли не только профессиональные скупщики мебели, но и множество общественных деятелей. Кто-то из них за первый же предмет, пепельницу, дал 50 рублей, так что торги были тут же прекращены, а пепельницу покупатель подарил Власову.
После этого Власов по всем правилам, через того же губернатора Веретенникова, подал на него жалобу в сенат. Там нашли, что губернатор не мог издавать такое постановление о фонарях, которые были обязательны только для городов с числом жителей значительно превышавшим население Костромы. Постановление было отменено, но никому ненужные фонари еще долго висели, уже без вечернего освещения, напоминая всем о тупости губернатора Веретенникова.
Власов же был несменяемым судьёй и был ограждён от административных воздействий служебного характера. Общественные симпатии были целиком на его стороне, что выражалось в неизменном избрании его в городскую думу подавляющим большинством голосов.
Непрошеная отставка
Губернатор Веретенников не пользовался симпатиями костромского общества, так как часто по мелочам придирался к местным общественным деятелям. На него частенько жаловались в Петербург через городского голову Геннадия Николаевича Ботникова, бывшего также и членом Государственной думы, но достаточных оснований для снятия его с должности не было.Вскоре после истории с Власовым губернатор совершенно неожиданно для себя получил из Петербурга бумагу, в которой сообщалось, что его просьба удовлетворена и он освобождается от должности костромского губернатора. Удивлённый Веретенников прибыл в Петербург, где ему показали подписанное им самим прошение об отставке.
Ходили слухи, что это дело организовал Ботников, который собрал с богатых костромичей приличную сумму денег и вручил её одному из чиновников губернской канцелярии, чтобы тот в случае разоблачения не пострадал материально из-за увольнения с государственной службы. Этот чиновник заготовил заявление об отставке и очень удачно подсунул его Веретенникову с кипой других бумаг.
На этом неприятности Веретенникова не окончились. Так как он был генерал-майором, то по приезде в Петербург он должен был явиться к военному министру, но почему-то своевременно этого не сделал. Последовало не слишком-то приятное объяснение с начальством, после которого Веретенников был вынужден подать в отставку.
Борода почтмейстера
Губернский почтмейстер Воробьев был знаменит своей длинной русой бородой, доходившей ему ниже колен, так что при ходьбе он запрятывал её за форменный сюртук.Распространение фотографии
Лучшая фотография в Костроме размещалась на Русиной улице и принадлежала Куракину. Для большего авторитета она именовалась Большой Московской фотографией.В 1912 году на столбах и заборах города появилось объявление, отпечатанное "с разрешения начальства", сообщавшее, что на Еленинской улице некто Петров открыл Петербуржскую фотографию, которая
"ничего общего с Большой Московской фотографией из сельца Красного и сельца Грабиловки не имеет".Далее сообщалось о безукоризненном качестве снимков. Оказалось, что этот Петров узнал о местах рождения Куракина и его жены и напечатал такое нахальное заявление.
Петрову это объявление не помогло, и дела в его фотографии не пошли, а Куракин в своём деле первенствовал до самой революции.
Дела парикмахерские
На той же Русиной улице рядом с фотографией Куракина размещалась парикмахерская Гримма. Стриг он очень медленно, но народу у него всегда было много, ибо особенно спешить было незачем. В других цирюльнях было грязно, мастера плохие, так что Гримм считался лучшим куафером Костромы и процветал до 1912 года, когда напротив его предприятия открылась новая парикмахерская, оборудованная по последнему слову техники: умывальниками, зеркалами во всю стену и прочим. Открыл это заведение мастер "новой школы", действительно приехавший из Москвы, работал быстро и хорошо, так что почти вся клиентура Гримма быстро перекочевала к нему. Гримм не смог с ним конкурировать и просто влачил существование.Вывески
После 1910 года на вывесках модных мастерских и объявлениях в Костроме стали изъясняться по-французски. Такие вывески большинство местных обывателей обычно читали так:Модес ет робес Мадам Елен из Москвы.
Пепеша
Вместо Веретенникова из Петербурга прислали новым губернатором Петра Петровича Шиловского, которого местные чиновники прозвали Пепешой. Он был штатским, пухленьким, розовеньким, вежливым и любил играть на виолончели.Приехав в Кострому, он нанёс всем визиты и никаких гонений не производил. Раз в неделю он устраивал у себя квартет, приглашая для этого трёх музыкантов-костромичей. Всё шло тихо и хорошо, и Шиловский рассчитывал быть первой в губернии персоной на торжествах 1913 года в честь трёхсотлетия дома Романовых.
"Прокол" нового губернатора
Но тут он совершил непостижимый "прокол". В 1911 году в Бонячках Костромской губернии были большие торжества по случаю столетия крупной хлопчатобумажной фирмы Коновалова. Помимо празднований в Москве, где размещалось правление фирмы, в Бонячки были приглашены гости из Москвы и других городов, различные промышленники и представители администрации. Естественно, что были приглашены и губернские власти во главе с губернатором.Программа торжеств состояла из освящения новой церкви, открытия народного дома, а затем предполагался обед, приготовленный выписанными по такому случаю из Москвы умельцами. Для почетных гостей из Москвы был даже заказан специальный поезд.
Утром в день праздника на станцию Бонячки прибыл отдельный вагон с Шиловским и его свитой, все в полной парадной форме и треуголках. Вышедшего из вагона губернатора встретили посланные от Коновалова и просили его проследовать в коляске с парой лошадей. Тут-то Пепеша и совершил непростительную ошибку, поинтересовавшись, почему его не встречает сам хозяин. Ему ответили, что Коновалов уже в церкви, где идёт освящение. Пепеша упёрся, что пока его не встретит на вокзале сам Коновалов, он никуда не поедет.
Пепеша был не прав во всём:
во-первых, из церкви во время богослужения не полагалось вызывать кого бы то ни было;
во-вторых, Коновалов был не каким-нибудь исправником, а крупной фигурой в мире российского бизнеса, так что губернатор поступал нетактично, вызывая того на вокзал.
Коновалов же и шагу больше не сделал.
Пепеша же всё ждал, ходил по платформе в треуголке, потом забрался в вагон и просидел там голодным до самого вечера, пока его не прицепили к проходящему поезду. Вместе с губернатором голодными остались и чиновники его свиты. А обед-то Коновалов устроил знатный и обильный!
После этого инцидента Шиловского перевели в глушь, в Петрозаводск, куда и поезда-то ещё не ходили.
Помидоры
Примерно с 1900 года в Кострому на пароходах из Самары и Саратова стали привозить корзины с красными диковинными плодами, называвшимися "помидоры". Их начали выращивать немцы-колонисты. До этого на Волге их не знали. Некоторые помещики, правда, выращивали помидоры в своих оранжереях, но они и не подозревали, что их плоды съедобны. В самой Костроме помидоры начали выращивать уже только после Гражданской войны.(Продолжение следует)
Дорогие читатели! Пишите, пожалуйста, Старому Ворчуну о своих впечатлениях об Исторических Анекдотах, делайте свои замечания, присылайте свои пожелания и задавайте вопросы по темам Анекдотов, но можно затрагивать и другие вопросы. Старый Ворчун постарается ответить на все присланные письма.
Труды Старого Ворчуна:
WWW.ABHOC.COM ,
на котором собраны все выпуски рассылок "Исторические анекдоты" и "Ворчалки об истории", а также
Сонник по Фрейду
(c)Виталий Киселев (Старый Ворчун)
abhoc@abhoc.com
| http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru |
Отписаться
Убрать рекламу |
| В избранное | ||
