Приветствую вас, коллеги!

Продолжаем публикации эссе из серии "Чужие уроки". Сегодня - история Леоны Хелмсли, наследницы огромной гостиничной империи и архиврагини Дональда Трампа..

* * *

Чужие  уроки

Сергей Голубицкий

Queen Of Mean

«Налоги платят только мелкие людишки»
Леона Хелмсли

Жизнь как яхна

Меньше всего на свете хотелось бы представлять одну из богатейших женщин современной Америки Леону Хелмсли очередной «Великой Аферисткой», злобной человеконенавистницей и ходячей иллюстрацией популярной в англо-саксонском мире шизофрении «Джекил и Хайд».  Тем более, что всеми этими атрибутами публика вдоволь насытилась в трех толстенных биогафиях и телевизионной экранизации .

В равной мере чужда мне и позиция ультрамодного движения «Neo-Tech», выдающего вреднющую и невыносимую тётку Леону за Жанну д’Арк современного капитализма: «Леона М. Хелмсли пала невинной жертвой чудовищной охоты на ведьм за то, что в своей страстной жизни добилась выдающихся успехов, сочетая целостное мышление с тяжелым трудом  и  всецело посвятив себя высокой созидательной деятельности и счастливой романтической любви». Читаю  эти строки, а перед глазами стоит яростный прищур мужеподобной 80-летней грымзы, тыкающей печеным яблоком пальца в огромный плакат с изображением Тома Круза: «На этих педиков у меня нюх!».  Как-то слабо вяжется образ трепетной орлеанской девы с заголовком передовицы Newsweek конца 80-ых «Rich as in Bitch» .

Одно очевидно: образ Леоны Хелмсли, наследницы огромной гостиничной империи Гарри Хелмсли, соткан из неразрешимых противоречий (не случайна метафора «Джекила и Хайда»!), недопускающих однозначного толкования, посему вполне справедливо переложить бремя морально-этических оценок на плечи читателя.

Яхна первая

Как часто бывает в мире больших денег Леона Хелмсли не всегда была Хелмсли, и уж тем более Леоной. Свою третью дочку нью-йоркский шляпных дел мастер  «польского происхождения» Моррис Розенталь назвал скромно - Леной.  Случилось это, по слухам, 4 июля 1920 года, однако даже самые лояльные биографы высказывают сдержанное сомнение как по поводу дня (уж больно дата красивая - День американской независимости), так и по поводу года. 

К моменту появления на свет Лены в семье Розенталей уже сложилось крепкое лобби матриархата в лице властной супруги Морриса Иды и старших дочерей Сандры и Сильвии. Однако их  несгибаемая воля, легко сокрушившая свободолюбивые позывы добродушного шляпника, самым неожиданным образом натолкнулось на яросное сопротивление Лены. Растянувшаяся на годы фамильная интифада стала не только хроническим фоном детских воспоминаний будущей миллиардершы, но и замечательной школой выживания, закалившей характер Лены Розенталь до эпических пределов. Лютая ненависть к женской половине своей «мишпохе» воплотилась не только в отказе присутствовать на похоронах сестер, но и в безоговорочном разрыве на уровне формальной смены имени и фамилии.

Как бы там ни было, но Лена Розенталь сначала стала Ли Робертс, затем Минди Робертс, Лени Робертс, Леоной Минди Робертс, чтобы окончательно устаканиться на последующие 35 лет в эпиклесе Леона Робертс. Случилось это аккурат в те годы, когда невозвращенка из Советской России Алиса Розенбаум превратилась в писательницу Эйн Ранд.

Смена паспортных данных явилась толчком для плодотворного мифотворчества, позволившего Леоне Робертс превратить собственную биографию в Великий американский миф о селфмейдмене . По этой причине последующее изложение событий возможно лишь с постоянной скидкой на протуберанцы фантазии дочки нью-йоркского шляпника.

После окончания школы, в которой Леона «проявила экстраординарные способности в английском языке и гуманитарных дисциплинах» (по версии журналистов, усомнившихся и проверивших, девушку из школы то ли выгнали, то ли она сама ушла, но факт остается фактом – в списках выпускников ни Леона Робертс ни Лена Розенталь не числятся), будущая «Queen of Mean» стала работать моделью в табачной компании  «Честерфилд».  К сожалению, результаты дотошных дознаний оказались снова неутешительными: ни одна особа по имени Лена, Ли, Леона или Минди на рекламных плакатах «Честерфилда» не появлялась. При этом, сам факт причастности Леоны Робертс к сигаретному бизнесу  сомнению не подлежит: она была заядлой курильщицей, выкуривая десятилетиями по несколько пачек в день.

В 16 лет Леона поступила в Хантер-колледж. Разумеется, нигде в архивах этого престижного подразделения Нью-йоркского университета нет ни малейшего упоминания о столь эпохальном событии. «Впрочем, через два года  мне пришлось отказаться от  обучения, - вспоминает Леона Хелмсли, загадочно улыбаясь каким-то далеким и сладостным воспоминаниям. – Я вышла замуж!»

Мужем Леоны стал тридцатилетний адвокат Лев Панцирер. Через четыре года у них родился сын Джей. Еще через пару лет чета развелась. Леона устроилась на работу личной секретаршей Иосифа Любина, управляющего солидной швейной конторы, и в скором времени вновь разбила стакан под крики «Мазлтов!».

К сожалению, с Любиным у Леоны тоже не заладилось. Они развелись, пожили какое-то время водиночку, поженились по второму разу, а через пять лет развелись окончательно.

Свое сороколетие Леона Робертс отметила у разбитого корыта: мать-одиночка, болезненный ребенок, никаких сбережений, никакого образования, никакой работы. Самое время впасть в отчаяние и подсесть на абсенте.

Яхна вторая

Леона не впала и не подсела. Перекантовавшись на швейной фабрике, она подыскала себе местечко в риэлтерском агентстве «Пиз и Эллиман».  На сей раз, однако, тактика изменилась: вместо матримониального охмурения руководства  Леона сосредоточилась на карьерном росте.
Мощнейший заряд ее деструктивной энергии в прямом смысле слова подавлял волю клиентов, которые как зомбированные кролики подпадали под безоговорочный контроль Леоны, соглашаясь на любые условия сделки. Целлюлоидная, растянутая от уха до уха улыбка, подкрепленная леденящим душу буравчиком смоляных глаз стали визитной карточкой будущей королевы гостиничного бизнеса Нью-Йорка.

Восхождение было бурным и быстрым: малодоходные арендные сделки, перевод в отдел по продаже кооперативов, формирование собственной лояльной клиентуры в престижных кварталах города, повышение зарплаты от руководства, должность вице-президента компании на шестом году службы, ощутимые комиссионные, покупка уютного пентхауса на 55-ой улице Манхэттена, регистрация собственного подразделения «Саттон & Таун Резиденшлз», специализирующегося на роскошных кондоминиумах Среднего города - с таким солидным багажом пятидесятилетняя Леона Робертс подошла к главному событию своей жизни: встрече с выдающимся нью-йоркским магнатом недвижимости Гарри Хелмсли.

К концу 60-х годов Хелмсли контролировал 300 гостиниц, жилых зданий и офисных помещений общей стоимостью около 5 миллиардов долларов. Его личное состояние перевалило за 2 миллиарда. Казалось бы: чего не хватало для полного счастья человеку, империю которого украшали царственный «Карлтон хаус» и  легендарный  Empire State Building ? Я вам скажу – чего: женщины типа Леоны Робертс!

Разумеется, на момент знакомства с дочкой шляпника «король недвижимости» уже как 30 лет состоял в законном браке – обстоятельство, однако, нисколько не помешавшее нашей героине играючи прокатиться по Еве (жене Хелмсли) неостановимым катком. 16 апреля 1969 года на ежегодном приеме Нью-йоркской ассоциации риэлтеров Гарри Хелмсли наткнулся взглядом на стальные буравчики смоляных глаз Лены-Леоны, после чего навеки прекратил существование в качестве самостоятельной и независимой жизненной единицы! Для полного осознания несокрушимости духа Леоны Робертс следует напомнить читателю, что речь шла не о 19-летней фотомодели, а о пятидесятилетней женщине, за спиной которой громоздились три брака и более миллиона выкуренных сигарет!

Через две недели после знакомства на балу, Леона Робертс уже работала в одном из подразделений империи Гарри Хелмсли. Через полгода ее назначили старшим вице-президентом этого подразделения. В конце 1971 года Гарри развелся с Евой. Летом 1972 года Леона стала законной супругой Гарри.

Во всей этой истории потрясает не внешняя оболочка событий – в конце концов подобные  браки на верхушке денежной элиты случаются сплошь и рядом – а безграничная мера влияния и контроля, под которые подпал звездный магнат-миллиардер. Знакомые и родственники Гарри Хелмсли единодушно отмечают, что после женитьбы они просто перестали его узнавать.  Повсеместно, будь то в офисе или на светском рауте, пожилые молодожены держались за руки, заглядывали в глаза, прижимались и поглаживали друг дружку по плечам и головкам. Леона изматывала подруг и общих знакомых несносными рассказами о могучей страсти и постельной стати своего суженого, а Гарри плыл и млел от либидального прилива, о существовании которого даже в теории не подозревал все шестьдесят два года предыдущей жизни.

В благодарность за практическое знакомство с Великим учением доктора Фройда Гарри Хелмсли одаривал супругу как умел: за должностью старшего вице-президента последовала безоговорочная передача бразд правления над всей гостиничной сетью, а затем и контроль над 10 % акций прочих подразделений риэлтерской империи.

Чем сильнее становилось психологическое влияние Леоны, тем больше Гарри Хелмсли отдалялся от старых друзей и знакомых. Некогда скромный и застенчивый предприниматель на глазах превращался в хрестоматийную акулу капитализма: наглый, высокомерный, напористый, беспощадный. Эти качества, никогда не проявлявшиеся ранее в деловой практике Гарри, стали визитной карточкой его бизнеса на протяжении 70-ых и 80-ых годов.

Сначала Леона втянула Гарри в аферу с кондоминиумами, за которую ее саму лишили риэлтерской лицензии накануне бракосочетания. В конце 1971 года она попыталась переоформить съемные квартиры в одном из принадлежащих «Саттон & Таун Резиденшлз» в частные кооперативы (кондоминиумы), предоставив текущим квартиросъемщикам приоритетное право выкупа.   В самой процедуре не было ничего оригинального – всего лишь  модное поветрие в среде риэлтеров того времени. Оригинальными, однако, оказались методы, с помощью которых Леона уговаривала жильцов отказаться от арендной платы в пользу постоянного владения. Сначала она запугивала квартиросъемщиков тем, что если они незамедлительно не выкупят свои квартиры, это сделают другие желающие, которые, якобы, ждут не дождуться, как бы поскорее завладеть их недвижимостью.  Затем стала стращать строптивых незамедлительным выселением, а  колеблющихся - повышением арендной платы, подкрепляя угрозы оскорбительными письмами, уведомлениями и предписаниями. Кончилось тем, что арендаторы с нервами покрепче объединились и подали на риэлтершу в суд, который не только обязал ретивую амазонку выплатить моральную компенсацию всем жильцам дома и  гарантировать трехлетнюю аренду без изменения условий оплаты, но и лишил ее лицензии на ведение операций с недвижимостью  с обязательной переатестацией.

Вместо того, чтобы умерить гордыню и извлечь из перипетии должные уроки, Леона затаила обиду и сразу же после свадьбы возобновила прерванную песню – теперь уже в  масштабе всей империи Гарри Хелмсли. Переоформлению арендной собственности в частные кооперативы с последующим навязыванием выкупа текущим квартиросъемщикам подверглись десятки жилых комплексов, принадлежащих «королю недвижимости»: от спальных районов Сан-Франциско до Нью-йоркского Бронкса. Прямым следствием беспредела стала  не только лавина удовлетворенных судебных исков, но и пересмотр законодательства в ряде штатов, запрещающий  саму процедуру самовольного изменения владельцем статуса объектов арендной недвижимости.

Наиболее ярко перемена делового стиля Гарри Хелмсли проявилась в его противостоянии жильцам элитного жилого комплекса Тудор Сити. В начале 70-ых годов Гарри вместе с группой сторонних инвесторов приобрел за 36 миллионов долларов уютный оазис в самом сердце Манхэттена: 13 многоквартирных домов, дополненных собственным супермаркетом, почтовым отделением, гостиницей и двумя маленькими парками посередине.  Аккурат в этих парках Хелмсли задумал построить два небоскреба под офисы, чем вызвал бурю негодования обитателей Тудор Сити, для которых зеленые оазисы служили любимым местом общения  и отдыха. В 1972 году жильцы Тудор Сити обратились с жалобой в Комиссию городского планирования, которая наложила запрет на строительство, предложив Хелмсли альтернативные участки под разработку. Без всякого сомнения бесконфликтный Гарри Хелмсли прежних лет  с готовностью ушел бы от столкновения с влиятельной муниципальной организацией, однако влияние Леоны не прошло даром: он отверг предложение Комиссии и на восемь долгих лет погрузился в судебную свару с городскими властями, на стороне которых находилось не только общественное мнение, но и вся тяжелая артиллерия нью-йоркских СМИ.

Стоит ли говорить, что в конце яростного противостояния репутация образцового риэлтера, на создание которой Гарри Хелмсли затратил более полувека (!) ,  оказалась полностью уничтожена? Таблоиды и обыватели единодушно и презрительно фыркали при упоминании его имени, ставшего синонимом алчного, хамского, высокомерного и наглого отношения к людям.

Пришлось отступить: Гарри и Леона продали Тудор Сити, решив целиком сосредоточиться на гостиничном бизнесе.

Яхна третья

80-ые годы отмечены в судьбе Хелмсли, с одной стороны, беспрецедентным коммерческим успехом новых инициатив, с другой – окончательной моральной деградацией, которая, в конце концов, и довела обоих супругов до скамьи подсудимых. 70-тилетний старик Гарри, утратив остатки воли к сопротивлению,  полностью превратился в марионетку в руках неуправляемой Леоны, сама же мегера, казалось, окончательно соскочила с социальных петель.

Никакие истории об измывательствах Леоны Хелмсли над подчиненными и обслуживающим персоналом гостиниц не сравнится с расправой, учиненной ей над своими близкими и родными. В марте 1982 года сын Леоны, Джей, с детства страдавший букетом заболеваний, скончался от  инфаркта. Во время похорон Леона Хелмсли неожиданно набросилась на свою невестку (третью жену Джея Мими) и четырнадцатилетнего внука Крэга, прилюдно обвинив юношу в «убийстве собственного отца». Брызгая слюной и яросно вращая глазами, старуха торжественно поклялась уничтожить «убийц своего сына». 

Леона сдержала слово: через два месяца после смерти Джея она добилась через суд выселения Мими и Крэга из  собственного дома на том основании, что формально недвижимость числилась на балансе одной из компаний Гарри Хелмсли . Затем последовал иск к Мими на оплату транспортных расходов по перевозке гроба Джея из Сан-Франциско в Нью-Йорк (суд иск не удовлетворил). Следом – конфискация автомобиля, купленного, как доказали в суде ушлые адвокаты, опять же на средства компании Хелмсли. Отобрав автомобиль, Леона вцепилась мертвой хваткой в остальное имущество своего усопшего сына, инициировав шесть (!) судебных процессов подряд. Мегеру остановило только уголовное дело, которое завело на нее правительство Соединенных Штатов, однако к этому моменту Мими была уже полностью обанкрочена. Показательно, что творимые бесчинства проходили при полном попустительстве со стороны Гарри Хелмсли, что лишний раз демонстрирует его ускоренный переход в вегетативное состояние.

На этом животрепещущем фоне развертывалась триумфальная история строительства и эксплуатации «Helmsley Palace Hotel» - самого раскошного отеля Нью-Йорка . Леона не только принимала непосредственное участие в дизайне, декорировании и рекламной компании, но и весьма успешно выступила  в роли управляющей этого помпезного заведения. Несмотря на чудовищную ротацию персонала («хозяйка» на месте рассчитывала горничных за инородную ниточку на ковре, оставшуюся после уборки номера), «Дворец Хелмсли» пользовался репутацией сервиса наивысшей категории, что позволяло устанавливать заоблачные расценки, которые, однако же,  играючи проглатывались денежной элитой.

Погорели Хелмсли на пустяке: во время обустройства интерьера семейной резиденции Даннеллен Холл они провели 4 миллиона долларов по расходным статьям баланса нескольких филиалов Helmsley Enterprises – гешефт, в результате которого казна не досчиталась чуть более 1 миллиона долларов. Сумма откровенно смехотворная на фоне 75 миллионов долларов, которые ежегодно империя Гарри и Леоны отстегивала дяде Сэму. Тем не менее, дядя Сэм ухватился за ниточку, приплюсовал к ней дюжину судебных исков, поступивших от подрядчиков, столкнувшихся с упорным нежеланием Леоны рассчитываться по счетам (на суде она говорила, что платить было не за что: качество работ, де, не соответствовало изначальным  договоренностям), и раскрутило дело аж на 188 пунктов обвинительного заключения, включавших такие перлы как вымогательство, устрашения, угозы, а также почтовые махинации и ложная реклама – всё вместе тянуло на пару пожизненных сроков!

26 июня 1989 года под радостное улюлюкание и аплодисменты общественности начался суд над Леоной Хелмсли. К этому времени Гарри окончательно впал в сенильный маразм и после освидетельствования медицинской комиссии оказался не в состоянии разделить уголовную судьбу с дорогой супругой. На суде Леона вела себя вызывающе, демонстрируя устойчивую неспособность адекватно оценивать реальность и собственные в в этой реальности роль и место. Под конец следствия она так достала присяжных, судью, журналистов и зевак в зале, что приговор «16 лет тюремного заключения» публика встретила авацией стоя. Показательно, что проведенный аж 11 лет спустя (в 2003 году) опрос общественного мнения сохранил за Леоной Хелмсли титул самого ненавистного жителя Нью-Йорка!

Разумеется, ни о каких 16 годах не могло быть и речи. Серия удачных адвокатских coup de grace, пара-тройка лишних миллионов долларов, и после очередной апелляции из обвиненительного акта выпали самые срокомотательные статьи о вымогательстве и почтовых махинациях, что свело наказание Леоны Хелмсли к 7 миллионам долларов штрафа и 18 месяцам посадки. Согласитесь, однако, что с учетом почтенного возраста арестантки даже такой пустячок оказался приятным.

Трабл как медиум

«Я ненавижу Дональда Трампа!»
Из интервью Леоны Хелмсли

Выйдя на свободу, Леона продолжила главное дело жизни: повела войну с окружающим ненавистным миром по всем фронтам сразу. Период с 1992 года и поныне состоит из нескончаемых судебных разбирательств: сначала по-крупному – с Дональдом Трампом из-за аренды помещений в Empire State Building, затем по мелочи – с сотрудником, уволенным Леоной, якобы, за отказ вступить с ней в сексуальную геронтологическую связь (иск на 9 миллионов долларов отклонен судом), с управляющим отеля «Парк Лейн» Чарльзом Беллом, которого Леона тоже уволила – на сей раз за педорастию (приговор: 554 тысячи долларов моральной компенсации), со специалистом по ландшафту, не получившим по счетам (приговор: штраф 100 тысяч долларов), наконец, свежачок 2006 года: горничная-румынка Замфира Сфара взалкала справедливости в суде после того, как мальтийская болонка Леоны искусала еле до полусмерти (приговор: компенсация страховой компанией по трудовому договору).

Кстати, о болонке. После смерти Гарри Хелмсли в 1997 году, оставившей Леоне все свое многомиллиардное состояние, единственной опорой в жизни неутешной вдовы стала собачка по имени Трабл , которая, по уверениям хозяйки, обладает уникальными даром ясновидца и  медиума. С тех пор Леона Хелмсли регулярно общается через Трабла со своими усопшими сыном и супругом.

Последним начинанием Queen Of Mean явился судебный иск на 150 миллионов долларов, который она всучила администрации кладбища Вудлон в Бронксе, на котором похоронены Джей и Гарри. Рядом с семейным склепом Хелмсли запланировано строительство общественного колумбария на 2000 урн, что, по мнению Леоны, оскорбляет память и тревожит вечный сон ее близких. Помятуя, однако, о плачевном результате борьбы с Тудор Сити (какая удивительная параллель судьбы!) и не веря в успех судебного разбирательства, старушка с собачкой уже инициировала эксгумацию и перенос останков в другое  - более уединенное – место. Вот уж поистине: от «яхны» не бывает покоя даже на том свете!

* * *

Мы ждем вас в vCollege! Не упустите свой уникальный шанс получить блестящее образование в самой "горячей" области - финансовом интернет-трейдинге!

Искренне ваш,

Сергей Голубицкий