Приветствую вас, коллеги!

Продолжаем публикации эссе из серии "Чужие уроки". Сегодня - история Альфреда Таубмана и аукциона Sotheby's.

* * *

Чужие уроки

Сергей Голубицкий

Имбирное пиво Эдгара Дега

«Вы даже представить себе не можете, как много общего между продажей
ценной картины Дега и запотевшей кружки имбирного пива!»
Афоризм А. Альфреда Таубмана

Пролог

Горбоносая цапля «Конкорда» пронзила перегруженное частными «Сеснами» и полицейскими вертолетами небо Нью-Йорка, выписала элегантную петлю над бурлящим страстями и гешефтами Бруклином и плавно ушла на посадку в JFK . Утренние рейсы из Лондона всегда деловые: галстуки, плащи-балахоны, черные «Самсонайты», бизнес-особи обоих полов, затянутые в серые костюмы, преодолевающие с легкостью таможенный контроль и тут же растворяющиеся на стоянках «Hertz» . В этот предрассветный час ничто не нарушало спокойствия и невозмутимости терминала «British Airways» - ни целлофановый треск цветочных букетов, ни шумные орды родственников: лишь одинокая женщина, чей возраст и агрессивное отсутствие привлекательности схода отметали любые намеки на сентиментальную подоплёку ее появления в международном аэропорту в столь неурочный час. Разумеется, бизнес, разумеется, деловая встреча.

Из энергичного прайда визитёров выдвинулся импозантный, похожий одновременно на Эрнеста Хэмингуэя и Зигмунда Фрейда мужчина, по-английски безразлично потряс руку встречавшей его дамы («Диана!», «Кристофер!») и, не проронив больше ни слова, двинулся за ней следом в сторону автостоянки. Бесшумный ход эксклюзивного автомобиля Дианы лишь подчеркивал торжественность тишины, царившей в салоне всё то время, что потребовалось на переезд из аэропорта до ближайшего паркинга на пересечении I-678 и Linden Boulevard.

В самом дальнем углу автостоянки Диана заглушила двигатель. «Диди, давайте пересядем на заднее сиденье!», - неожиданно предложил Кристофер, вдребезги разрушая деловую стилистику утреннего рандеву. Не теряя самообладания «Диди» повиновалась. Кристофер, тревожно зыркнув по сторонам, запустил руку в «дипломат» и извлек из него несколько бумажных листков. Диана внимательно пробежалась глазами по тексту и одобрительно кивнула:

- Отлично! Мы, конечно, не сможем мгновенно последовать вашему примеру – вы же понимаете, Кристофер, вся эта неизбежная рутина корпоративных процедур. Наверняка члены правления захотят внести какие-нибудь изменения, но уверяю вас – всё закончится косметическими поправками.
- Ну разумеется, - согласился Кристофер.
- Еще один важный момент, - продолжила американка. – Наши дилеры. Для них всегда существовали особые расценки - с учетом их огромного вклада в общий бизнес.
- Да-да, мы пока тоже не определились в этом вопросе. Впрочем, не сомневаюсь, что в рамках наших принципиальных договоренностей, никаких проблем с координацией дилерских скидок тоже не возникнет.

«Диди» улыбнулась:
- Вот и отлично! Как погода в Лондоне?
- Как всегда ужасна, - парировал улыбку Кристофер.

Они вернулись в аэропорт и уже через час английский гость пересекал Атлантический океан в обратном направлении, а его американская подруга летела на встречу с Председателем правления своей компании в Детройт.

Дистиллят Американской Мечты

Великий Таубман знал, что говорил: в начале 90-ых в списке богатейших людей Америки он занимал 340-ое место, хотя свой кровный миллиард и заработал вопреки природе, богу и здравому смыслу. Это ж представить себе невозможно: Великая Депрессия, пролетарская махала Понтьяк, штат Мичиган, рабочая еврейская семья, давно и основательно не сводящая концы с концами, а в ней - мальчик по имени Адольф! Да что там имя! У мальчика тяжелая форма дислексии, читать он не в состоянии, понимать смысл сложноподчиненных предложений – тоже. Думаете всё? Куда там: маленький Адольфик еще заикается и риторически мажет по мячу в каждом бейсбольном матче. Вот теперь, кажется, всё.

В школе Таубмана держали то ли из сострадания, то ли для иллюстрации идеи Всеобщего Равенства и Демократии. Однако даже у безграничной благотворительности есть пределы: когда юноша подался по инерции в Чикагский Университет, его хоть и мягко, но решительно оттуда выперли – ну нельзя же, в самом деле, с таким неадекватным IQ !

Что и говорить, путёвку в жизнь несчастный юноша получил еще ту: без образования, без дедушкиных миллионов, без трудовых навыков, зато с проблемами у девушек (заикание!). Единственное утешение – удалось поменять имя: позорный Адольф скрылся в неприметном инициале «А», уступив место нейтральному Альфреду: А. Альфред Таубман. Предприниматель.

Вы не ослышались: провалив академическую карьеру, заикающийся Альфред взял кредит в банке (5 тысяч долларов) и подался в торговлю. Откуда взялись навыки – непонятно: никаких семейных лавочек, никаких родственников в ломбарде. Разве что генетика! И вот, поверите ли, пошло-поехало. Да так еще поехало, что дух захватывает! Мало того, что Альфред Таубман создал гигантскую международную империю супермоллов – Taubman Centers – от Лас-Вегаса до Гонг Конга, так еще и выбился в первый десяток филантропов Америки! Его имя украшает Центр общественной политики и американских учреждений при университете Брауна, Исследовательский центр государственного и местного управления в Гарварде, а также три института в Университете штата Мичиган. Того самого, что не разглядел деловых талантов юноши-заики!

Разумеется, девушкам Таубман тоже дал на орехи: в возрасте 58 лет он развелся с первой женой, Ревой Штокер, матерью четырех детей, и женился на юной Йехудит Мизрахи (в миру – «Джуди»), скромной секретарши одного из выставочных залов аукциона «Sotheby’s», а по совместительству – Мисс Израиль! Альфреда можно было понять - Джуди обладала уникальным талантом, который впоследствии охотно демонстрировала на светских вечеринках: мисс Израиль брала персик и массировала его одной рукой таким образом, что вся кожура через несколько минут отваливалась, оставляя на ладони нежный фрукт без единой вмятины!

Мера потрясения и глубина чувств Таубмана целиком передается свадебным подарком, который он преподнес своей уникальной возлюбленной: Джуди получила … «Sotheby’s»! Да-да, тот самый старинный британский аукционный дом, что делит с «Christie’s» 90 % мирового рынка по реализации антиквариата, драгоценностей и произведений искусства!

Необычный поворот сюжета, не правда ли? Для усиления театрального эффекта рискну даже запустить спойлер, нарушающий каноны детективного жанра: в Прологе нашей истории описана встреча двух непримиримых конкурентов - генерального директора «Christie’s» Кристофера Дэвиджа и генерального директора «Sotheby’s» Дианы Брукс. После секретного рандеву леди Диди полетела в Детройт – отчитываться перед своим боссом … Альфредом Таубманом! И именно из-за этой встречи шесть лет спустя пожилой миллиардер оказался за тюремной решеткой! Согласитесь, крутое имбирное пиво сварил из своей жизни мичиганский Дега!

Бизнесмены и джентльмены

В «Sotheby’s» Альфред Таубман вступил «белым рыцарем» . Учрежденный в 1744 году книжным торговцем Самюэлем Бейкером старинный британский аукционный дом через два с половиной века своего бренного существования дошел до такой финансовой ручки, что в начале 80-ых стал объектом враждебного поглощения, предпринятого одной изысканной бруклинской парочкой – Стивеном Свидом и Маршаллом Коганом, промышлявших изготовлением ковровых подкладок. Для верхушки «Sotheby’s», привыкшей управлять бизнесом в перерывах между охотой на шотландских родовых поместьях и великосветскими баллами в лондонских апартаментах, явление на горизонте потенциальных хозяев в замызганных лапсердаках, ермолках и с массивной золотой цепью на брюхе рисовалось в ярко выраженных апокалиптических красках.

На фоне «ковровиков» Свида и Когана Альфред Таубман, со своей широкой улыбкой и крепким рукопожатием, вселяющим уверенность в ведении «честного и открытого бизнеса», смотрелся рыцарем Круглого Стола легендарного короля Артура. Не удивительно, что «Sotheby’s» принял мичиганского предпринимателя с распростертыми объятиями, надеясь на перевоспитание и привитие светских манер. Последние были в явном дефиците: на приеме в лондонской Королевской Академии Искусств Альфред Таубман, заприметив знакомого по «Sotheby’s», сэра Джона Хэйла, раскинул в дружеском пароксизме руки и с ревом «Джон, старина! Как дела?» ринулся наперерез британскому аристократу, который как раз в этот момент вводил под руку в зал Ее Величество королеву Елизавету! Сэр Джон выдавил лимон улыбки: «Видите ли, в настоящий момент я несколько занят, однако с большим удовольствием пообщаюсь с вами немного позже!

Общаться, однако, особенно не пришлось: не успел Таубман получить контроль над аукционным домом, как тут же принялся чистить конюшни аристократов. Вернее, не конюшни даже, а - саму голубую кровь: за пару-тройку лет он уволил большинство «старой гвардии», чье отсутствие деловых талантов с лихвой компенсировалось сословными амбициями, ввел американские принципы менеджмента, а затем и вытолкнул «Sotheby’s» на биржу, превратив старинный закрытый британский дом в общественную компанию.

Финансовым джокером Альфреда Таубмана всегда было умение выдерживать тонкий баланс между акциями, предоставляющими право на получение дивидендов, и акциями с эксклюзивным правом голоса. В общих чертах, стратегия, примененная магнатом как в собственном предприятии Taubman Centers, так и в благоприобретенном «Sotheby’s», такова: при первой же возможности излишек обыкновенных акций конвертируется через биржу в наличные деньги, а доля привилегированных бумаг (т.н. preferreds) с правом голоса доводится до контрольного пакета. Так, в Taubman Centers семейному клану Альфреда принадлежит менее 15 % обыкновенных акций компании (тех самых, что котируются на Нью-йоркской фондовой бирже), при этом пакет Class B Preferreds обеспечивает Таубманам 33,6 % голосов, позволяющих блокировать любое решение на собрании акционеров. Показательно, что привилегированные бумаги, предоставляющие контроль над компанией с рыночной капитализацией почти в 2 миллиарда долларов, Таубман выкупил за … 38 тысяч 400 долларов! Точно такая же ситуация сложилась в «Sotheby's»: владея 22 % компании, Таубман контролировал 63 % всех голосов. Вот вам и мальчик-заика с дислексией!

Пути господни, однако, неисповедимы: в начале 90-ых вопреки go public и неимоверным усилиям Альфреда Таубмана по модернизации компании, финансовое положение «Sotheby's» достигло критического перигея: за неполных три года уровень продаж снизился более чем в два с половиной раза (2,9 миллиарда долларов в 1989, против 1,1 – в 1993), что, в свою очередь, вывело компанию на чистые убытки из-за традиционно высокой себестоимости аукционного бизнеса. Самое неприятное - ухудшение показателей было вызвано не объективными обстоятельствами (скажем, мировым падением спроса на картины, антиквариат и драгоценности), а неимоверным напряжением конкурентной борьбы и летальными уловками, на которые приходилось идти ради переманивания клиентуры.

Законодателем моды на бездарную конкуренцию явился аукционный дом «Christie’s» - последний атавизм британского аристократического капитализма в отрасли. Антиквары шутили, что в «Sotheby’s» собрались бизнесмены, изо всех сил старающиеся походить на джентльменов, а в «Christie’s» - джентльмены, из кожи вон лезущие, чтобы походить на бизнесменов. Стремясь переманить как можно больше состоятельных клиентов, «Christie’s» практически ликвидировала комиссию для продавцов, подсластив конфету еще и порочной практикой «безотзывного кредитования», которое гарантировало клиентам, выставляющим экспонаты своих коллекции в «Christie’s», обговоренную цену еще до проведения самого аукциона. Иными словами, «Christie’s» покупала антиквариат за собственные деньги, рискуя надолго остаться с неликвидным товаром на балансе – ситуация более чем вероятная в условиях многофакторных и слабо предсказуемых колебаний спроса в аукционном бизнесе.

Добавьте сюда постоянное переманивание талантливых кадров и широкомасштабную войну компроматов, развязанную «Christie’s» против «Sotheby’s» в мировой прессе и на телевидении, и вы поймете фрустрацию Таубмана, в отчаянии наблюдавшего за тем, как его собственная компания вынужденно отвечает конкурентам ударами ниже пояса. Трагизм ситуации заключался в том, что во главе «Christie’s» стоял лорд Каррингтон – титан британской политической сцены и гигант аристократической мысли – обстоятельство, само по себе лишающее Альфреда Таубмана малейшей надежды на возможность о чем-либо договориться.

Луч света забрезжил в начале 1993 года, когда лорда Каррингтона выпроводили на заслуженный отдых, а его преемником на посту председателя правления «Christie’s» стал Энтони Теннант, в бытность возглавлявший легендарный пивной концерн «Гиннесс». Альфред Таубман, владевший среди прочего и сетью закусочных «Имбирное пиво A&W» сразу же разглядел в Теннанте родственную душу, лишенную сословных предрассудков и органично осознающую приоритет материального мира над духовным.

Для выхода из финансового кризиса, охватившего не только «Sotheby’s», но и всю отрасль аукционного бизнеса, требовалось неординарное усилие и Альфред Таубман не раздумывая его сделал: позвонил Энтони Теннанту и договорился о приватной встрече. Теннант сразу же согласился!

Ловушка Шермана

«Представители одного и того же вида торговли или ремесла редко
собираются вместе даже для развлечений и веселья без того, чтобы их
разговор не кончился заговором против публики или каким-либо
соглашением о повышении цен».
Адам Смит «Исследование о природе и причинах богатства народов»

Все последующие события, связанные с заговором между «Sotheby’s» и «Christie’s» о фиксировании цен (price-fixing) и совместном «разводе» клиентов, получили уголовную окраску исключительно благодаря уникальному анти-трастовому законодательству Соединенных Штатов Америки. Не случайно на скамейке подсудимых из всех вовлеченных в гешефт персонажей оказались только граждане Всемирного Бастиона Демократии – Таубман и Брукс, в то время, как Теннант и Дэвидж разгуливали на свободе в целости и полном здравии. Для сравнения: в Великобритании фиксирование цен вообще не является уголовно наказуемым преступлением, хотя и пользуется умеренным морально-этическим порицанием. Зато в Америке price-fixing квалифицируется как «преступный заговор», ущемляющий права и свободы потребителей, и карается лишением свободы сроком до трех лет и огромными штрафами. Всё это удовольствие называется «Антимонопольным законом Шермана» и свирепствует с 1890 года.

Думал ли Альфред Таубман о «ловушке Шермана», когда принимал на своей лондонской квартире руководителя конкурирующей фирмы Энтони Теннанта? Безусловно думал, поскольку принял особые меры предосторожности: о достигнутых секретных договоренностях, действовавших в течение шести лет между крупнейшими в мире аукционными домами, знали только четыре человека: председатели правления и их доверенные лица, генеральные директора Дэвидж и Брукс.

С другой стороны можно понять и искреннее недоумение, не сходившее с лица Альфреда Таубмана по всему ходу уголовного процесса: ведь на встречу с Теннантом его подтолкнул очевидный здравый смысл! Ведь отказом от комиссионных обе аукционные компании в прямом смысле слова рыли себе могилу. Ситуация тем более абсурдна, что комиссионные отчисления продавцами были прописаны во всех уставах и прейскурантах!

Как бы там ни было, но аргументация Таубмана нашла полное понимание в сердце Энтони Теннанта, который уже на первой встрече согласился на полномасштабную координацию ценовой политики, дающей обеим компаниям шанс на восстановление status-quo с комиссионным обложением. Не меньший энтузиазм вызвал «план Таубмана» и у прямых исполнителей «конспиративного заговора» - Кристофера Дэвиджа и Дианы Брукс.

Кристофер Дэвидж, хрестоматийный селфмейдмен, англосакс-простолюдин без капли голубой крови, чьи предки на протяжении трех поколений работали прислугой в «Christie’s», провел свое детство на улицах еврейского квартала Лондона, где получил такой заряд пассионарной энергии, что его хватило на невообразимую карьерную лестницу: от подмастерья типографа до генерального директора самого элитного британского предприятия. Диана Брукс - амбициозная выпускница легендарной школы мисс Портер и Йельского университета, самая влиятельная женщина в мире аукционного бизнеса, завсегдатай модных телевизионных шоу и популярная cover-girl бизнес-журналов. Оба CEO энергично взялись за реализацию «план Таубмана», дополнив прямолинейно-рациональный подход своих боссов ювелирным расчетом и осмотрительностью, столь характерными для высшего эшелона западного менеджмента нового поколения. Достаточно сказать, что с момента первой встречи Таубмана с Теннантом до официального заявления, сделанного сначала «Christie’s», а затем «Sotheby’s» (с двухнедельным перерывом) о введении фиксируемых и необсуждаемых комиссионных ставок для продавцов, прошло два года! Все это время Диана и Кристофер выверяли гешефт на десятки шагов вперед, устраняя малейшие улики и возможность для потенциального расследования восстановить причинно-следственную связь событий.

Расчеты конспираторов полностью оправдались: продавцы антиквариата утратили малейшую возможность перебегать от «Christie’s» к «Sotheby’s» и обратно, в зависимости от того, кто из аукционеров предоставит большие скидки. Отныне тайные партнеры намертво стояли на защите своих позиций, строго придерживаясь ставок, указанных в прейскуранте: «Вас не устраивают наши расценки, сэр? Весьма сожалеем, сэр, но в этом случае вам придется поискать бизнес в другом месте». Интересно в каком, если «Christie’s» и «Sotheby’s» контролировали 90 % мирового аукционного рынка?

По данным следствия фиксирование комиссионных расценок позволило двум аукционным домам получить в конце 90-ых годов дополнительно 600 миллионов долларов прибыли! «Непорядок», - рассудил дядя Сэм и закатал рукава.

Вечность - по рогам

Министерство юстиции США начало расследование «преступного сговора» «Sotheby’s» и «Christie’s» через два года после введения в действие схемы фиксированных цен (в 1997). Неподдельное восхищение вызывает искусность следователей, сделавших ставку на социально-классовые разногласия между боссами и исполнителями. Справедливо полагая, что свалить мультимиллионеров Таубмана-Теннанта напрямую будет несоизмеримо сложнее, чем хоть и звездных но наемных Дэвиджа и Брукс, следствие филигранно сыграло хоть и бородатое но эффективное представление: «Ваши хозяева всё задумали, а сидеть - вам!».

Диана Брукс и Кристофер Дэвидж сдали своих шефов с поразительной готовностью. Дэвидж, в обмен на личную неприкосновенность (как-никак – британский подданный!), передал следствию несколько ящиков документации, содержащей неопровержимые доказательства прямого участия Теннанта и Таубмана в «преступном заговоре». Показания же Брукс вообще явились главным инструментом обвинения в суде, что позволило представить Альфреда Таубмана перед присяжными в особо монструозном виде.

Не менее продуктивно оказалась задействована и так называемая «программа корпоративной толерантности», предоставившая следствию прямой доступ ко всей документации «Christie’s», разумеется, также в обмен на юридический иммунитет. Теоретически «Christie’s» не подпадала под американскую юрисдикцию, однако правление компании пошло на сотрудничество с распростертыми объятиями, поскольку львиная доля бизнеса британского аукционного дома приходилась на нью-йоркский офис.

Судебный процесс, стартовавший осенью 2001 года, представлял собой сочную картину группового избиения 76-летнего старика: преисполненный обидой и чувством вопиющей несправедливости, Альфред Таубман сидел на скамье подчиненных в полном одиночестве! Кристофер Дэвидж получил иммунитет, Диана Брукс добилась предварительного соглашения со следствием о радикальном смягчении наказания в обмен на показания против бывшего босса, а Энтони Теннант вообще в суд не явился на том основании, что price-fixing не является преступлением в Великобритании. По той же причине исключалась и всякая возможность экстрадиции бывшего председателя правления «Christie’s».

Суд приговорил Альфреда Таубмана к одному году тюремного заключения и штрафу в размере 7 с половиной миллионов долларов. Диана отделалась шестью месяцами домашнего ареста и вербальным унижением: адвокат Таубмана Роберт Фиск в каждом своем выступлении именовал ее не иначе как «крысой», «стукачом» и «подсадной уткой», и даже судья Джордж Дэниэлс при оглашении вердикта не удержался, сравнив руководящую даму с «рядовой уголовницей».

Что касается «Christie’s» и «Sotheby's», то аукционные дома согласились компенсировать своим клиентам – продавцам антиквариата 512 миллионов долларов, полученных в период с 1995 по 2000 годы, якобы, за счет «незаконных» комиссионных. Из этой суммы 156 миллионов долларов выплатил лично Альфред Таубман.

Обратите внимание: выплатил добровольно, причем - за полтора года до того, как против него было возбуждено уголовное дело. Не случайно на суде Роберт Фиск всю линию защиты выстроил на единственном и , как ему казалось, бронебойном аргументе: назовите хотя бы одну причину, ради которой миллиардер Альфред Таубман должен был сознательно пойти на «преступный сговор» с руководителем «Christie’s», поставив при этом под удар дело всей своей жизни, материальное благосостояние и безупречную репутацию одного из ведущих филантропов Америки?

И в самом деле – зачем?

* * *

Мы ждем вас в vCollege! Не упустите свой уникальный шанс получить блестящее образование в самой "горячей" области - финансовом интернет-трейдинге!

Искренне ваш,

Сергей Голубицкий