Приветствую вас, коллеги!

Продолжаем публикации эссе из серии "Чужие уроки". Сегодня - опыт культурологического анализа китайского "экономического чуда".

* * *

Чужие  уроки
Сергей Голубицкий

Убить дракона

 
«Вставай, кто рабом стать не желает!
Из своей плоти Великую стену поставим!
Для судьбы нации грозный час наступил,
И из груди рвется клич наш последний:
Вставай! Вставай! Вставай!
Нас миллионы, но сердцем мы едины,
Под огнем канонады смело мы в бой пойдем,
Вперед! Вперед! Вперед!»
Государственный гимн КНР

Яблоко раздора

Ни одно государство из пантеона азиатских экономических чудес не вызывает в головах и сознании западного человека такого сумбура как Китай.  Того хуже - Поднебесная превратилась в яблоко раздора западного общества: пока политики при поддержке ученых мужей энергично вставляют палки в колеса китайской экономической экспансии, которая, как им видится, разоряет местную (западную) промышленность, реальные предприниматели западного мира инвестируют в Китай немыслимые капиталы. С 1978 года, когда мудрая Коммунистическая партия Китая заявила о Великой программе экономических реформ, иностранные вложения в экономику Китая составили 500 миллиардов долларов. Это в десять раз больше, чем инвестиции в Японию за весь период с 1945 по 2000 годы!  По информации китайского министерства торговли только американские компании вложили 40 миллиардов долларов в 40 тысяч проектов, реализованных на территории КНР. Дошло до того, что ежегодные зарубежные инвестиции в экономику Китая в десять раз превысили инвестиции в Индию и примерно сравнялись с вложениями в Японию, Индию и Южную Корею вместе взятыми!

Цифры западных инвестиций в Китай смотрятся особенно непатриотично на фоне динамики торгового дефицита главного пострадальца  экономической экспансии – Соединенных Штатов:

С учетом тенденции можно смело предположить, что в 2005 году дефицит США в торговых отношениях с Китаем перевалит за 200 миллиардов. Отчаявшись найти понимания у собственных коммерсантов, западные правительства решили самостоятельно вести беспощадную (и не менее безрезультатную) борьбу с китайским наваждением. Долгое время особые надежды возлагали на вступление Китая во Всемирную торговую организацию. Предполагалось, что ВТО обломает рога китайскому ценовому демпингу на внешнем рынке, и протекционизму – на внутреннем. Поддержку политикам оказывали ученые мужи, уверенно пророчествуя о надвигающемся коллапсе китайской банковской системы и скорой потере экономической независимости. И что же? Да ничего! Китай вступил в ВТО в 2002 году и сразу же юркие и вездесущие китайские госкомпании отыскали хитроумные ходы-выходы в ограничениях и препонах этой международной организации, перенаправив поток жалоб мировой общественности на ценовой демпинг и протекционизм Поднебесной в полноводное и – главное! - спокойное русло затяжных судебных разбирательств и пустопорожних угроз.

Собаки лают – караван идет: темпы роста дефицита американской торговли с Китаем после вступления последнего в ВТО еще больше ускорились, зато валовой внутренний продукт (ВВП) Китая за истекший период увеличился на 25 процентов, а объем торгового оборота вообще удвоился! Самое же неприятное для Запада: китайская экономика благополучно миновала период реструктуризации и  подготовилась к противостоянию западным конкурентам на их же игровом поле – в открытом экономическом пространстве.

После крушения надежд на обуздание Китая через ВТО западная политическая элита сосредоточилась на новой химере: отвязке юаня от доллара. Почему-то казалось, что именно в «искусственном» курсе китайской национальной валюты, поддерживаемом в неизменном состоянии 11 лет,  сокрыто волшебное яйцо экономической неуязвимости Поднебесной. К подобному выводу монетаристские головы подтолкнула чудесная невосприимчивость китайской экономики к ужасам финансового коллапса, искусственно организованного Западом в конце 90-ых годов. Успешно проведенная операция позволила не только нанести смертельный удар корейским чаеболам и обрушить национальные валюты юго-восточных азиатских «младотигров» - Индонезии, Филиппин и Таиланда, но и полностью вскрыть банковскую систему этих стран для западного доминирования. Китай однако и глазом не моргнул: банковская система оставалась недоступной для иностранного проникновения, а экономический рост демонстрировал привычные (и столь же невероятные!) 8 процентов ежегодного роста.  

После долгой и продолжительной борьбы, неимоверных усилий и беспрецедентного давления весной 2005 года западным политикам все-таки удалось принудить Китай к отказу от привязки юаня к доллару. И вновь долгожданная победа обернулась разочарованием: юань отправился в свободное плавание, однако вопреки чаяниям револьвация китайской денежной единицы  оказалась смехотворной – на уровне двух процентов! Форменным издевательством прозвучали слова Жоу Ксяо-чаня, главы китайского Центробанка: «Переоценка китайского юаня, наверное, несколько ослабит торговый и фискальный дефициты Соединенных Штатов, но влияние это будет чрезвычайно ограниченным».

Фиаско с юанем заставило администрацию Буша серьезно задуматься о введении прямых запретов на импорт целых категорий китайских товаров и обложении неподъемными таможенными пошлинами остального китайского добра.  Однако и на этот раз намерения политиков возмутительным образом вошли в противоречие с планами американского бизнеса окончательно похерить домашнее производство и полностью переселиться в Китай. Ян Дэвис, управляющий директор всемирного консалтингового агентства «МакКинзи и компани», радостно заявил о том, что цвет и гордость нации - руководители компаний, входящих в список «Fortune 500» – единодушно назвали Китай «главным центром притяжения» своих стратегических инициатив.

Спор между политиками и предпринимателями разгорелся нешуточный:

Политик: «Когда «Дженерал Моторс» пришел в Китай в начале 90-ых годов, он заявил о намерении продавать через десять лет на внутреннем рынке около миллиона автомобилей. И что же? В 2000 году реальная цифра продаж составила … 30 тысяч!»
Предприниматель: «Бог с ним, с внутренним китайским рынком! Тот же «Дженерал Моторс» реализует за счет перенесения в Китай своих производственных мощностей более трети своей мировой прибыли».
Политик: «С китайцами невозможно вести совместный бизнес! Они постоянно обманывают западных партнеров, их бухгалтерская отчетность не соответствует действительности, вместо здоровых принципов свободной конкуренции на открытом рынке повсеместно цветет махровым цветом взяточничество и протекционизм партийных бонз!»
Предприниматель: «Зато себестоимость труда в Китае на порядок ниже, чем где бы то ни было в мире! Плюс - дешевизна сырьевых ресурсов! Плюс – самое либеральное экологическое законодательство!»
Политик: «Так они же используют детский и рабский труд! Более трети китайских водных ресурсов отравлены и совершенно не пригодны к применению, в списке десяти самых загрязненных городов планеты пять – китайские,  а рак легких давно уже стал причиной смертности № 1 в Пекине и Шанхае»!
Предприниматель: «Я вас умоляю!»

Короче, на лицо забвение национальных интересов и отсутствие патриотизма. Да? Или нет? Сегодня в Китае чиновников-взяточников расстреливают пачками, в назидание демонстрируя экзекуции по телевидению. Меры по улучшению экологического положения комплексны, широкомасштабны и беспрецедентны по инвестиционным объемам, переход на прозрачные формы бухгалтерского учета предприятий осуществляется в массовом  порядке, ограничения на стопроцентное использование иностранного капитала в совместных предприятиях сняты. Так что же на самом деле творится в Китае? Что заставляет одних представителей западной цивилизации яростно отмахиваться от «желтого дьявола», а других -  бросаться в его объятия как завороженных?  Будем разбираться.

Желтый туман

Место Китая в пантеоне Азиатских Экономических Чудес уникально. В первую голову – из-за виртуальности информации, доступной об этом государстве. Каков реальный процент ежегодного приращения национального валового продукта? Каков реальный уровень безработицы? Какова реальная глубина экологической катастрофы? Каков реальный дефицит банковской системы? Какова реальная  величина неликвидных кредитов? Тайны сии хранятся за семью горами, одиннадцатью стенами и тридцатью тремя печатями. Боюсь, неведомы они не только далёким западным аналитикам, но и самим руководящим товарищам из ЦК КПК. Проблема, однако, в том, что если руководящим товарищам эта информация кажется избыточной, поскольку в управлении государством они руководствуются совершенно иными принципами (о чем разговор впереди), то вот западные аналитики неподдельно страдают от постоянно возникающей путаницы, ведущей к утрате ориентиров.

Ситуация с виртуальностью усугубляется отсутствием у современного западного человека должного инструментария для осмысления китайского экономического феномена. Что, впрочем, не удивительно: ключ к пониманию Поднебесной скрывается в тонкостях национальной психологии и евгенике, а обе эти дисциплины безнадежно табуированы в западном сознании страхами, навеянными историей ХХ века. Поэтому западный человек подходит к Китаю с мерками экономической теории, представленной к тому же еще и самой своей безнадежной ипостасью – либеральным монетаризмом. В основе этого подхода лежат пышные заблуждения Семи Эпохальных Мифов о том, что:

- рост ВВП является надежным показателем человеческого благосостояния и прогресса;
- нерегулируемый свободный рынок эффективно распределяет ресурсы общества;
- рост торговли приносит пользу рядовым членам общества;
- экономическая глобализация неизбежна;
- транснациональные корпорации являются полезными учреждениями;
- государственное вмешательство вредит экономике;
-  иностранные инвестиции способствуют местному процветанию .

С удивлением и недоверием западный человек наблюдает, как, с одной стороны, Китай под умелым руководством даже и не государства вовсе, а всего лишь правящей партии,  хозяйской хваткой удушает экономику Запада, демонстрируя невиданные в истории человечества темпы экономического роста, с другой стороны – выдающиеся эти достижения никаким боком не улучшают жизни сотен миллионов граждан страны, уровень безработицы в которой чуть ли не самый высокий в мире (20 процентов, по более реальным подсчетам - все  40! ). Впрочем, даже этим своим наблюдениям западному человеку доверять не приходится, поскольку на каждом шагу он сталкивается с подтасовками и искажениями информации. Так совсем недавно обнаружилось, что официальная китайская статистика по иностранным инвестициям была завышена ни много ни мало – в шесть раз! А все потому, что Госсовет Китая ввел налоговые льготы для компаний с иностранным учредительным капиталом и местные предприниматели ринулись регистрировать фиктивные совместные предприятия, выдумывая себе западных инвесторов и высасывая из пальца несуществующие инвестиции!

Беспомощность современных экономических теорий, объясняющих успехи китайской экономики, лучше всего иллюстрируется следующей конструкцией :

- В Китае создана принудительная система гражданских сбережений, которая направляет в банки огромные денежные потоки для последующего их перераспределения в виде кредитов для предприятий;
- В результате массовой сберегательной политики население утрачивает покупательную способность;
- Из-за невозможности реализовывать товары внутри страны предприятия вынуждены полностью переориентироваться на экспортную деятельность;
-  Поскольку китайская промышленность целиком финансируется за счет централизованного государственного кредитования, ее главная забота – не повышение уровня прибыли, а обеспечение непрекращающихся  денежных потоков для обслуживания собственных долговых обязательств;
- Равнодушное отношение производителей к прибыли приводит к тому, что товары продаются по ценам равным себестоимости, а иногда даже ниже ее;
- Производственная база стран, импортирующих китайские товары, разрушается, поскольку товары западных предприятий, которые, как известно, ориентированы исключительно на получение прибыли, неспособны конкурировать с товарами, продаваемыми по бросовой цене;
- За высокими показателями роста производства и торгового оборота Китая скрывается жуткая реальность внутреннего самоистощения, поскольку отказ от прибыли в пользу простого обеспечения денежных потоков ведет к пирамидальному накоплению долговых обязательств, которые рано или поздно обрушат всю экономику.

Из всех образцов западной синологической мысли, с которыми мне довелось ознакомиться,  эта конструкция наиболее адекватно объясняет нездоровую подоплёку «китайского экономического чуда». Жаль только, что работает она лишь в теории, а в условиях реального исторического времени складывается как карточный домик. В самом деле: китайская экономика «самоистощается» уже двадцать семь лет. За эти годы пирамида долговых обязательств в Китае должна была достигнуть размеров чудовищных и несовместимых с жизнью – не только государства, но и самих граждан. А уж от многострадальной западной промышленности давно бы осталась лишь пара-тройка мануфактур. И что же на самом деле? Великая Поднебесная сегодня цветет и пахнет, население по-прежнему плодится без меры и оглядки, а западные промышленные концерны извлекают из инвестиционных проектов в Китае такие прибыли, что вспоминают об исторической родине лишь после того, как брезгливо поморщатся.

Можно возразить, что вышеприведенная концепция ошибочна уже в аксиомах: ведь обильное кредитование промышленных предприятий в Китае банки осуществляют не в условиях вседозволенности дикого рынка, а под чутким и неусыпным контролем со стороны государства и родной партии, которые просто не допустят банкротства предприятий из-за несвоевременной уплаты долгов. К сожалению и эта поправка не работает: Китай является крупнейшим в мире импортёром сырья, закупая за рубежом всё подряд - от нефти и меди до алюминия и цемента . Закупки эти осуществляются за конвертируемую валюту, а не на индульгенции и расписки, выданные партийными бонзами в виде поручительства за кредитоспособность подопечных «заводов-любимцев» . Если на протяжении 27 лет заменять живой оборот реальных денег галочками взаимозачетов, то никаких товаров китайская промышленность давно бы не производила по банальной причине сырьевого голода.

Банковская система поставлена в центр конструкции, призванной объяснить китайский экономический феномен, не случайно. В этой системе западные политики и ученые мужи усматривают не только своего главного врага, но и первопричину неудач Китая (пока еще гипотетических) в будущем. Поскольку китайские национальные банки ходят под жесточайшим государственным контролем, считается, что их принуждают к невозвратным ссудам не только ради финансирования неэффективных госпредприятий, но и во имя вредных коммунистических пережитков типа социальной защиты населения. Терпеть это безобразие нет никаких сил, поэтому одним из обязательных условий вступления Китая в ВТО стало обязательство этой страны обеспечить прямой допуск иностранных банков на внутренний рынок не позднее 2006 года. Ставка делается на то, что сообразительные китайцы переведут свои сберегательные счета в более надежное и доходное место, а китайские национальные банки, не выдержав свободной и честной конкуренции, разорятся и закроются. Всё! Конец принудиловки госконтроля и возмутительным социальным ритуалам!

Дальше больше: как только национальные китайские банки утратят финансовые рычаги, они будут вынуждены прекратить поддержку болезненной сансары кредитования убыточных предприятий и вся безответственная китайская система патернализма на внутреннем и демпинга на внешнем рынках провалится в тартарары не позднее 2008 года. Население, почуяв финансовую несостоятельность госбанков, бросится в панике изымать средства со своих сберегательных счетов, а столкнувшись с невозможностью заполучить свои кровные обратно, тут же начнет рыть траншеи и возводить баррикады на улицах городов и сел Поднебесной.

Если читателю эта апокалиптическая картина покажется карикатурной, буду вынужден его разочаровать: приведенная концепция принадлежит не какому-то доморощенному прожектёру, а солиднейшему ученому мужу - Николасу Ларди, специалисту-синологу из института Брукингса (в скобках замечу: одного из важнейших мозговых центров Нового мирового порядка).

Здесь – другое. Концепция Ларди не карикатурна, а бредова, поскольку за абсолютизацией экономической теории полностью игнорируются реалии национальной психологии.
Одна только мысль, что лишившиеся пенсионных сбережений китайцы способны на строительство баррикад, абсурдна до неприличия. Никогда китайцы не поднимутся в обозримом будущем против дорогой и любимой КПК. И вовсе не потому, что эта нация не способна к восстанию (иначе как бы Великий Вождь и Учитель Мао пришел к власти в 1948 году?). Просто в ближайшей истории Китая была Площадь Тянь-ань-Мень и энергичное подавление властью хоть и театрального по ничтожности вовлеченных народных масс однако предельно знакового восстания. Тянь-ань-Мень означает для китайца только одно – конец всяких восстаний на ближайшие лет двести! Почему? Потому что только такой поведенческий паттерн вписывается в парадигму национальной психологии. Такой и никакой другой.

Что такое утрата Бастилии для французского рабочего? Не более, чем временное тактическое поражение в длительной цепочке революционной борьбы, растянутой на три столетия (в конце концов всё равно дожали и сегодня как миленькие дружно распевают «Марсельезу» в качестве национального гимна!). Что такое Тянь-ань-Мень для китайского рабочего? Знак! Точка, символизирующая возвращение после мимолетных социальных безобразий к истине, закрепленной тысячелетиями национальной истории. Истине, звучащей: «Власть всегда права». Именно так – со спокойной точкой, без лишних восклицательных знаков и эмоций.

Всем  сомневающимся рекомендую взглянуть на сроки царствования китайских династий. В начале истории стоял Хуанди (Желтый император), чей род украшал трон Поднебесной тысячу лет (!) с  2600 до н. э. до 1600 до н. э.     В конце истории – династия Цинь: без малого 300 лет (1644 – 1911). Перед нами совершенно иное восприятие времени, совершенно иная национальная парадигма! Как же можно ее игнорировать, предсказывая смехотворные «сберегательные» бунты?

Чужой среди своих

Современные западные экономические теории не справляются с реалиями «китайского чуда» еще и потому, что чудо это появилось на свет задолго до самих теорий. Вместо того, чтобы обижаться на нежелание Китая допускать западные компании и товары на внутренний рынок, стоит почитать историю. Уже во времена Римской империи Китай обменивал свои шелка и парфюмы на золото чужих цивилизаций, оставаясь для них полностью закрытой системой. Показателен пример Британии, которая двести лет всеми правдами и неправдами безрезультатно пыталась взломать китайский рынок. Пришлось даже создавать с нуля чайную индустрию в Индии – лишь бы избавиться от непропорциональной зависимости от китайского импорта. В какой-то момент англичанам удалось нащупать слабое место – опиум! - однако и эта попытка провалилась после энергичной серии Опиумных войн, инициированных китайской властью.

Казалось бы: что за глупое упрямство? Ведь с экономической точки зрения выгодно насыщать внутренний рынок иностранными товарами, тем более такими, для которых не существует национального аналога. Экономика, однако, в категориях национальной психологии правами не располагает. Дело в том, что испокон веков в Китае считалось, что продажа чужеземцам своих товаров при одновременном отказе от потребления чужого символизирует собой силу и независимость государства – вот та единственная и истинная причина, по которой Соединенные Штаты Америки получают сегодня из Китая товары на сумму в  152 миллиарда долларов, а поставляют в Китай только на 28 миллиардов долларов ! И никаким либеральным монетаризмом эту национально-психологическую парадигму не сломать. Никаким и никогда.    

Какие же выводы можно сделать из всего сказанного? Очевидно, что в рамках правильного инструментария (национальной психологии) страдания китайского народа, порожденные экономическим усилием, напрямую ведут к чувству коллективной национальной удовлетворенности. Свое историческое равновесие китайцы находят в условиях, немыслимых для западного человека:  40-процентная безработица, 12-часовой рабочий день, мизерная зарплата. Факторы эти безусловно угнетают индивидуальность, однако индивидуальность никогда и не занимала приоритетное положение в системе духовных ценностей Китая. Напротив, дух коллективный, укрепленный величием государства, самым замечательным образом окормляется и безработицей, и бескрайними трудоднями.

Современная экономическая парадигма Китая идеально реализует национальную идею народа: идею самостоятельного торгового бытия в единой мировой системе. Акцент в этой идее на двух словах – торговый и самостоятельный. Китаец рождается, чтобы торговать. Не выигрывать чемпионаты мира по шахматам, не сворачивать в бараний рог биржевые площадки и  не побеждать нокаутом в боксе. Ему нужно только торговать. Скромно, непритязательно, ненавязчиво. Торговать прямо здесь, рядом с вами, в уголочке. Может даже и не торговать, а слегка приторговывать. От вас ему ничего не нужно, кроме денег. Не нужно ваших товаров, не нужно опеки. Китаец искренне желает вариться вместе с другими народами в общем котле, однако непременно предпочитает оставаться самим со себе, независимым и закрытым.

Национальная идея Китая – это бытие ИНЬ,  триумф Вечного Женского Начала, позволяющего впитывать в себя всё подряд, сохраняя при этом собственную неповторимость. На бытовом уровне это бытие замечательно передается формулой: «Мы вас переварим!».

По той же причине западная цивилизация, основанная на жестком мужском принципе ЯН, будет всегда притягиваться к ИНЬ Китая, утопая в безграничности Поднебесной, тысячекратно соблазняясь и обманываясь лишь для того, чтобы в очередной раз погрузиться в собственную противоположность. Чем скорее Запад сумеет убить настоящего Дракона – самодовольную глупость либерального монетаризма – тем будет лучше для Запада. Именно для Запада, а не Китая, потому что Китай – что ему сделается? Пять тысяч лет он растворял в себе инородные энергии, надо будет - растворит и на этот раз: Америку, Европу, Россию и всех остальных вместе взятых. Вот только -  оно нам надо?

* * *

Мы ждем вас в vCollege! Не упустите свой уникальный шанс получить блестящее образование в самой "горячей" области - финансовом интернет-трейдинге!

Искренне ваш,

Сергей Голубицкий