Удачная или не удачная была
зимовка, а только по моим наблюдениям один раз в четыре-пять лет пчёлы проходят
сертификацию на качество.
Несколько лет подряд кахаешь
пчёл, выпестываешь самых продуктивных и выносливых и вот наступает такая
негожая зима, что просто диву даёшься. А тут ещё и весна ни к чёрту. В наших
краях в двадцатых числах марта уже пыльца должна валом идти, а кругом снег.
В городе у меня стоит один
улей с пчёлами. Я веду за ним наблюдения.
В этом году, теперь уже в
прошлом, морозы с ледяным ветром держались без малого месяц, а потом просто был
устойчивый холод. А сейчас вот весна задерживается. У пчёл не было позднего
весеннего облёта, как и ранней весны. С февраля месяца матки, по всем канонам,
должны идти в засев, пчёлы выкармливать расплод. Но как им это сделать, если
кишечник забит каловыми массами уже с самой осени? Помниться, полез я в
семейку, уж не помню, за каким лешим меня туда понесло, а только пчёлы
взбурунились, стали взлетать, да так меня всего и обделали. И это было в самом
начале ноября. А сейчас уже скоро двадцатое марта, а облёт всё не предвидится.
И вот смотрю, на улице плюс
два, кругом снег, а пчёлы из моего лежачка норовят по одной, по две вылетать. А
тут ещё синички три раза за день обстукивают леток – может какая дурочка и
вылит? Одна вылетит, помотыляется возле летка и в снег. Падает на спину и
колеет. Другая вылетит - и винтом в небо. Так и пропадает из виду где-то в
поднебесье. Третья вылетит, нарежет пару кругов возле летка, облегчится и
обратно в улей – зябко «ишо» на дворе. Вот это истая казачка! Себе на уме.
Следовательно, на две глупых одна умная попадается. Стал я подбирать со снега
давешних пчёл, некоторым даже сутки прошли с тех пор как они в снегу
закопались. Минут через десять отогреваются у меня в руке, начинают шевелиться
и вот уж крылья расправляют. Я их опять в леток. Одна нырь – и была такова.
Другую я туда, а она оттуда и опять в снег. Так тому и быть, от судьбы не
уйдёшь.
Неделю назад я открыл улей и
посмотрел, что у них там творится. Пчёлы сидели на четырёх улочках усик к
усику. Сидели тихо, на меня никак не среагировали. Добре. Так и надо. Бог
терпел и нам велел.
Нынче полез опять
посмотреть, что там у них в гнездовищах деется. Сидят тихо, как в колодце,
только вот на положке уже куча дохлых пчёл. Здрастье вам!
Положки у меня, вопреки
нелестным откликам, - простой кусок тепличной плёнки. Сверху лежит тёплая
старая рубашка, чтобы не совсем уж холодно было.
Вот так и происходит
естественный отбор, и он для пчеловода – стрелка барометра, лакмусовая бумажка.
Если эта семейка выйдет без
большого подмора на дне улья, и на четырёх улочках, как я их и пускал в зиму,
буду от неё выводить маток.
Скоро поеду на пасеку. Там
меня ожидает момент истины. С него я и начну новый пчеловодный сезон.
Продолжение
отрывков из романа «Шокин Блю»
Всё не так просто на этой планете –
Выхода нет из глобальной сети.
Звёзды мерцают в неоновом свете –
Люди не могут друг друга найти.
Леса густы,
Глаза пусты.
Сердца у влюблённых – в ночи костры!
Ауди легко и бесшумно взмывала на холмы и падала, как
в пропасть, в низины, а потом опять взмывала вверх, будто у неё выросли
невидимые крылья. Наконец, впереди заблестела зеркальная гладь шокинского
пруда.
Светлана точно указала место, где шокинская молодёжь
кучкуется в ненасытном порыве сбросить стресс и повысить выхлопы адреналина.
Огромная плакучая ива свешивала свои лапищи прямо в пруд. А вокруг неё было
что-то, вроде, небольшого пляжика, правда, уже захламлённого пустыми бутылками
и обглоданными рыбьими хвостами.
Они вышли из машины.
– Да, - сказал Владислав, - это вам не Майорка.
Было не по-майски жарко, но вода в пруду была на
удивление холодна. Владислав разулся и попробовал зайти в воду. Его юная
спутница с интересом за ним наблюдала.
– Ну, что же вы не купаетесь, - подтрунивала она, - у
нас купальный сезон уже давно открылся.
«Чёрт, неужели я настолько глуп, что сейчас полезу в
это болото? Ага! Щаз!»
Владислав
стал медленно расстегивать джинсовку.
- Да вы не бойтесь, здесь не глубоко, - смеялась Светлана.
Владислав
нахмурился.
- Как насчёт того, чтобы перейти на «ты»?
- Пожалуйста, - равнодушно сказала девушка. – Мне отвернуться?
- Ты боишься увидеть меня обнажённым?
- А тут, когда перепьются, все купаются обнажёнными.
- Это что, вроде нуддистского пляжа?
- Да нет, ребята наши нудить не любят, они сразу
предлагают… в общем, или – или. Если – «нет», тогда «чего ты пришла?», а если «да»,
то вон он краснотал….
Владислав снял с себя одежду. Над влитыми в тело
сиреневыми плавками возвышался геркулесовский торс. Правильные линии говорили
о необычайной мужской силе, закованной в эти упругие, готовые в любую секунду
взорваться, мышцы. Таких красивых мужчин Светлана в жизни своей не видела. На
мгновение она потеряла мысль, смутилась и отвернулась.
«В точку. В яблочко», - подумал Владислав и с разбегу
нырнул в воду. Его самолюбие торжествовало. Но эта девчонка даже и не
подозревает, какие испытания он ей уготовил.
Светка с трепетом в душе смотрела на расходящиеся во
все стороны круги. Что-то в ней ёкнуло и перевернулось. А что, она не могла
понять. Но ей было ясно теперь одно: равнодушно смотреть на этого Владислава
она теперь не сможет. Придётся демонстрировать притворное безразличие, избегать
взгляда и дуться без всякой причины, портя настроение себе и ему. Но этого-то
как раз она ужас как не любила. Как хорошо быть самой собой и чувствовать себя
свободно и независимо! Похоже, теперь с этой свободой ей придётся распрощаться.
Надолго ли? Этого она не знала. Она вообще ничего не знала. Она глупа,
необразованна и невоспитанна. Все её сверстницы учатся кто где, Наташка даже в
столицу укатила – умудрилась поступить во МГУ, а у Светкиных родителей, видите
ли, денег не хватило даже на какой-то паршивый колледж. Впрочем, в колледж
Светка и сама не горела желанием поступать. Даром, что ли, ей пятёрки почти по
всем предметам ставили. Сама решила заработать на обучение и устроилась
продавщицей в магазин к местному предпринимателю.
Вода в пруду уже давно безмятежно отражало солнце и
всё то, что попадало под её светлый лик. У противоположного берега плыли гуси,
да изредка у камышей всплёскивал карп. Где же Владислав? Светка опомнилась, как
от спячки. На берегу лежали его одежда, часы, ботинки – это всё что от него
осталось? Где Владислав? Прошло уже… наверное, прошла целая вечность, а он всё
не выныривал. Светке стало страшно. Что ей делать? Бежать за помощью? Изо всей
силы кричать – помогите! Спасите! Человек прыгнул в воду и утонул. И, может
быть, такой хороший человек…. Она же не знает, кто он на самом деле. Это она во
всём виновата! Светку охватила лёгкая паника. Она подошла к воде и несмелым,
дрожащим от страха голосом, начала звать: «Владислав! Владислав!» Слёзы сами
навернулись на Светкины голубые глаза. Она всхлипнула. Она чувствовала такую
безысходность, такое отчаяние, что разрыдалась, как самая, что ни на есть,
последняя дура. Где этот проклятый новый русский или кто он там, почему он не
выныривает, неужели он ударился головой о камень и захлебнулся? «Владислав!
Владислав!» - уже безо всякой надежды сквозь слёзы и рыдания кричала Светка.
Вдруг сзади она почувствовала, как чьи-то крепкие руки
властно и нежно обняли её за плечи. Она резко обернулась и… наткнулась на
страстный и продолжительный поцелуй. Это был Владислав. Какое-то время она не
могла говорить – приходила в себя. Всякая игра в безразличие потеряла смысл.
Она прижалась к его мощным плечам и лишь спросила: «Где ты был?»
Хороший вопрос. Если бы он мог на него вот так просто
ответить. Да где он только не был! «Да так, немного поплавал. Глупая моя
девочка, оказалось, так просто завоевать твоё сердце». Владиславу стало стыдно
за разыгранное шоу. Чего вдруг? Зачем вообще она ему нужна, эта деревенская
дурёха? «Тряхнул, так сказать стариной, поигрался и будет», - уговаривал себя
«последний герой», а сам ненасытно ласкал своими мокрыми губами пахнувшие
осокой волосы.