24 июня 2010 г.

Правительство было в курсе


Что рассказали два высокопоставленных государственных чиновника, которых решился допросить суд

Подсудимый Ходорковский:
- Если бы в каком-то году пропало 20 процентов российской добытой нефти (60 млн тонн), такая информация до вас как до министра дошла бы?

Экс-министр Герман Греф:
- Наверняка бы дошла. Но таких сведений ко мне не поступало

Министр Виктор Христенко:
- Физическое хищение хотя бы одного миллиона тонн нефти? Нет! Такого не бывает…

Что рассказали два высокопоставленных государственных чиновника, которых решился допросить суд:
- Правительство было в курсе действий НК ЮКОС
- Закупочные цены на нефть в России не могли быть выше, чем в Европе. По определению
- Если нефть Юкоса пропала из трубы «Транснефти» - это проблема «Транснефти»

День двести двадцать третий

Утро 21 июня в Хамовническом суде выдалось шумным. Бегали чиновники Сбербанка, судебные приставы с собаками, секретари и помощники председательствующего судьи, сотрудники ФСО… Входить в зал № 7 до начала заседания публике было запрещено - помещение проверяли на предмет безопасности. Проверке мешал лишь Лахтин: он ходил, прижав к уху мобильник, - прокурор не говорил, говорили ему. Говорили горячо, поскольку Лахтин как-то съеживался и закрывал другое ухо рукой. Вся эта суета была вызвана приходом в суд Германа Грефа.
Так уж вышло, что в тот период, когда, по мнению гособвинения, Ходорковский с Лебедевым похищали нефть и акции, Греф занимал руководящую должность в Мингосимуществе, был главой Минэкономразвития и лично общался с главой ЮКОСа по вопросам деятельности нефтяной компании.

- Добрый день… - растерянно проговорил глава Сбербанка, входя в зал. Он кивнул и «аквариуму», и прокурорам. В свидетеле происходила какая-то внутренняя борьба: то на его лице проявлялись следы беспокойства, то вдруг появлялась слабая улыбка… Смущен и нервозен был и судья Данилкин.

- Есть ли у вас основания для оговора подсудимых? - отрывисто спросил он Грефа.

- Для чего?

- Для оговора…

- Нет, нет…

И допрос начался. Греф теребил в руках какой-то листок бумаги. Пока Данилкин разъяснял ему его права, руки свидетеля подрагивали.

- Здравствуйте, Герман Оскарович, - обратился к нему Ходорковский.

- Добрый день, Михаил Борисович…

Подсудимый накидал план допроса: сначала пройдутся по эпизоду обвинения относительно акций ВНК, потом поговорят о нефти, ну а в конце еще что-нибудь затронут…

- Хорошо? - спросил Ходорковский. Греф кивнул, и показалось, что первые два вопроса пропустил мимо ушей, потому что, не отрываясь, смотрел на подсудимого, как изучал.

Бывший глава ЮКОСа продемонстрировал свидетелю документы из дела: письма Грефа в правительство, в которых он информировал, что обмен акций «дочек» ВНК на акции ЮКОСа носит характер временного - с правом обратного выкупа государством. Показывал подсудимый и свою переписку с Грефом, касавшуюся обмена акций: Ходорковский информировал о подробностях обмена, Греф отвечал и по поводу условий сделки никаких претензий не высказывал, а вот прокуратура сделала это эпизодом обвинения….

- Помните ли вы об этой переписке? - спрашивал Ходорковский. Греф продолжительное время, сняв очки, изучал бумагу.

- Честно говоря, не помню, Михаил Борисович. Ну если здесь стоит моя подпись, - нервно рассмеялся он, - то, наверно, я его подписывал.

И подобным образом бывший глава Минэкономразвития отвечал относительно каждого документа, к которому лет 10- 12 назад имел самое непосредственное отношение.

- Не уверен, что помню, но так, конечно, помню, - Греф то бросал взгляд на гособвинителей, то на судью, то на Ходорковского. Судья нервничал и постоянно спрашивал, не надо ли Грефу пять минут перерыва, чтобы изучить документ, и вообще, насколько он в суде может задержаться.

- Я готов ответить на все вопросы, - ответил свидетель.

- Скрывал ли я от вас, что в договорах был пункт, по которому ВНК в любой момент по ее желанию могла произвести обратный выкуп акций? - продолжал Ходорковский. - Я извиняюсь, что вопрос немного наивный, но он для суда важен.

- Честно говоря… Я не могу… не могу ни подтвердить, ни опровергнуть… эту информацию, поскольку я не помню, - отвечал Греф. - Я помню общую ситуацию, конечно. Я помню нашу с вами встречу, мы обсуждали эту тему.

И, как выяснилось, тему Греф помнил неплохо. Во всяком случае, относительно акций «дочек» ВНК, в хищении которых путем обмена на акции ЮКОСа обвиняют Ходорковского и Лебедева, Греф подтвердил абсолютно все доводы подсудимых: обмен, возможно, был защитой от рейдеров и соответственно был мерой вынужденной, носил временный характер, и в итоге акции «дочек» ВНК потом были возвращены государству, как ЮКОС и обещал.
Главное же - глава Сбербанка подтвердил: правительство о ситуации с акциями ВНК знало, ЮКОС ничего не скрывал.
Ходорковский перешел к нефтяному эпизоду - хищению всей добытой ЮКОСом нефти за 6 лет.

- Вы возглавляли Министерство экономики с 2000 по 2007 год. Вы были председателем совета директоров «Роснефти», то есть нефтяная отрасль для вас не совсем чужая. Я опять извинюсь за формулировку вопроса, но местопребывание обязывает. Как Министерство экономики проверяло, что правительство не обманывают, что нефть сдана в «Транснефть», поставлена на экспорт, на заводы, а не похищена где-то по пути? Речь идет о 60 млн тонн ежегодно. Вот если бы на узле учета «Транснефти» в каком-то году пропало 20 процентов российской добычи (60 млн тонн нефти в год), такая информация до вас как до министра экономики дошла бы? Или вы не обязаны были проверять?

- Я проверкой не занимался. Но думаю, что, если бы это было обнаружено, до меня наверняка бы дошло. Но таких сведений ко мне не поступало.

- С нефтью разобрались, теперь поговорим про ценовую разницу…

Греф отвечал, как на уроке: да, неуверенно, да, медленно, да, где-то также осторожно, но говорил то, что знал. И выяснилось, что компания ЮКОС не нарушала закон, когда покупала нефть у своих «дочек» по ценам ниже установленных в Европе, что не было и нет ничего необычного в том, что на внутреннем рынке нефть стоит меньше, чем на европейских биржах. А ведь, по версии прокуроров, под видом покупки нефти у своих «дочек» руководство ЮКОСа осуществляло хищения.

- В нашем обвинении утверждается: поскольку цены на нефть в Самарской и Томской областях ниже, чем цены в Роттердаме, то нефть «похищена». Поясните, пожалуйста, суду причины значительной - в три и более раз - разницы между ценами у производителя в регионах добычи и ценами на нефть сорта Юралс в портах Западной Европы.

- Думаю, это было связано с двумя факторами. Потребности внутреннего рынка и пропускные способности систем «Транснефти». Наверное, две ключевые составляющие: транспорт и экспортные пошлины…

- То есть эта ситуация - о том, что цена у производителя была существенно ниже цен в Роттердаме, - вам была известна?

- Конечно! Иначе и быть не может…

Лахтин яростно отписывался по компьютеру: ведь высокопоставленный свидетель опроверг один из самых скандальных доводов обвинения.

- Теперь вопрос по трансфертным ценам. Прокурор Лахтин в ходе заседания заявил, что материнское общество не вправе устанавливать трансфертные цены для дочерних предприятий. Но прокурор плохо знает закон «Об акционерных обществах», где говорится ровно обратное…

Прокурор Гульчехра Ибрагимова начала сигнализировать судье глазами и что-то беззвучно шептать, чтобы подобное прекратить. Судья отреагировал:
- Михаил Борисович, чем вы занимаетесь - цитирование Лахтина?

- Нет, я просто хочу сказать, что, утверждая порядок ценообразования в ЮКОСе, я опирался на известную мне практику государственных компаний, в частности, «Газпрома» и «Роснефти». Скажите, а вообще вы как председатель совета директоров знали цены, по которым «Роснефть» приобретала нефть у своих «дочек»? Нас интересуют исключительно ЯНАО и ХМАО - ведь, согласно обвинению, цены, по которым ЮКОС приобретал нефть, были «заниженными».

- Вопрос задается как специалисту, а не как свидетелю! - закричал Лахтин. Греф с удивлением взглянул на прокурора.

- У вас все? - словно стесняясь гособвинителя, осек того судья.

- У «Роснефти» цены, как и у остальных компаний, были ниже, чем в Роттердаме? - повторил вопрос Ходорковский.

- Если бы «Роснефть» покупала нефть по ценам выше, чем в Роттердаме, или по таким же ценам, как в Роттердаме, то она была бы банкротом сразу! Это невозможно! - возбужденно ответил Греф. Чем и подтвердил абсурдность обвинения.

Ибрагимова продолжала сигнализировать судье - Данилкин лишь вдохнул и удостоился недовольного взгляда Лахтина.

- Вы были министром экономики с 2004 по 2007 год. Вы о хищении знали?

- Я… Я с таким не сталкивался…

Слово перешло к прокурорам, рубили сплеча:
- По-вашему мнению, является ли компания ЮКОС прозрачной, если в течение многих лет она не доплачивала налоги? Вот такая компания может считаться прозрачной? А ее отчетность соответствовать действительности?

- Снимается! - постановил судья. Вопрос появился у Ходорковского:
- Последний! - заметил он. - Скажите, если у добывающих предприятий ЮКОСа и у ЮКОСа в целом похищены вся добытая нефть, выручка, прибыль, кто обязан платить налоги - компания, у которой вся нефть признана «похищенной», а прибыль и выручка неполученной, либо похититель, либо вообще никто?!

- Снять вопрос! - потребовали прокуроры.

- Э-э… - хотел что-то сказать Греф, но…

- Вопрос снимается! - не разрешил ему ответить судья. Так никто и не услышал мнение высокопоставленного чиновника о том, можно ли платить налоги с «похищенной» нефти. На том свидетеля и отпустили - на все про все ушло два часа. Поблагодарив участников процесса и попрощавшись, Греф быстро вышел за дверь. С мест повскакивала половина зала и устремилась за ним - это были журналисты и любопытствующие. Но бежали они зря: прямо у крыльца суда свидетеля, не желавшего ни с кем общаться, поджидала служебная машина.

День двести двадцать четвертый

- Свидетеля допрашивают как специалиста! Это недопустимо. Подсудимые обвиняются в хищении нефти. В ХИ-ЩЕ-Н-И-И! И В ЛЕ-ГА-ЛИ-ЗА-Ц-И-И! - это прокурор Лахтин. Ему не нравится то, как проходит допрос министра Виктора Христенко. Причем не нравятся не столько вопросы Ходорковского, сколько ответы высокопоставленного свидетеля.

- Подсудимые обвиняются в хищении нефти! - повторял он Христенко вновь и вновь. А свидетель, попивая водичку за трибуной, смотрел на прокурора как-то очень странно, как на не совсем адекватного человека.

От Германа Грефа он отличался сильно: держался уверенно, отвечал на вопросы убедительно. И руки у него не тряслись…
Бывший глава Минтопэнерго в первую очередь заверил суд, что бывший глава ЮКОСа, во всяком случае от него, Христенко, никогда ничего не скрывал:

- Мне известно, что компания ЮКОС была одним из крупнейших добытчиков и переработчиков нефти. Мне известно, что Ходорковский был ее руководителем. Мне известно, что ничего не скрывалось. Вот что мне известно…

Министр также отметил, что структура ЮКОСа ничем не отличалась от структур других вертикально интегрированных компаний, а внутренние цены на нефть в российских регионах не могут соответствовать общемировым, как утверждает прокуратура, обвиняя ЮКОС в занижении цен.

- Снять! Снять вопрос! - то и дело кричал Лахтин. Христенко еще более пристально вглядывался в прокурора…

- И вообще, может быть, Ходорковский перестанет задавать вопросы!!! Такие вопросы свидетелю задавать нельзя! Пусть Ходорковский не формирует свое мнение с помощью свидетеля, используя его должностное положение…

А Христенко тем временем сообщил, что ему ничего не было известно и о хищении нефти:
- Да, бывает физическое хищение нефти в трубопроводной системе - это незаконные врезки. И с ними ведется борьба. Но физическое хищение хотя бы одного миллиона тонн нефти… Нет! Такого не бывает…
А подсудимых обвиняют в хищении аж 350 миллионов тонн.
Ко всему прочему Христенко пояснил: добывающие «дочки» ЮКОСа сдавали нефть в трубопроводы госкомпании «Транснефть», и если нефть пропала уже после этого, то ответственность несет «Транснефть», а не ЮКОС

- Движение нефти от и до является ответственностью трубопроводной компании, - просветил суд министр и добавил, что ему не известны случаи, чтобы дочерние структуры ЮКОСа заявляли о пропаже нефти и ее невыдаче в пунктах назначения.

Прокурор Лахтин оторвался от компьютера и пристально смотрел на свидетеля. Вопросы подсудимого, касающиеся нефти, в большинстве своем судья не снимал, а Христенко все повторял и повторял: «Мне такое неизвестно», когда Ходорковский ссылался на пункты обвинения. Прокурор Лахтин тихо ругался, иногда срывался, громко требуя снять тот или иной вопрос, и в конце концов, не дождавшись понимания от судьи, выбежал из зала. Министр Христенко выглядел изумленным и заметил: «Мне, честно говоря, непонятна реакция прокурора… Про хищение нефти я не знаю».

Когда свидетеля отдали на растерзание прокурорам, те запросили пятиминутный перерыв. Прямо на публике Лахтин достал мобильник…
- Я не могу! - кричал он трубке. - Я не могу! Чего? Не слышу! Не…

Наконец начался допрос. Свидетеля про нефть не спрашивали ВООБЩЕ, а интересовались акциями «дочек» ВНК. Ответы Христенко прокурорам не нравились:

- Не соответствуют они материалам дела, - откровенно признавался Лахтин.

- Об этом в прения скажете! - ставил его на место судья. Но не действовало: Лахтин и его коллега Смирнов попытались внушить министру свое видение проблемы - сыпали разного рода утверждениями, отсутствующими как в материалах дела, так и в обвинении. Например, «скрывали ли менеджеры ЮКОСа активы ВНК»… Лебедев с Ходорковским то и дело замечали, что прокуроры лгут.

- Прокурор в принципе лгать не может! - отвечал на это Лахтин. Вместе с залом уже посмеивался и Христенко.

Не до смеха было только прокурору, и он спрашивал: было ли свидетелю известно про какую-то «подконтрольность акций» Ходорковскому?

- Не надо лгать! Прокурор просто ЛЖЕТ! - перешел на жесткий тон Ходорковский, что в этом зале случалось крайне редко...

В общем, показания министра Христенко вызвали у прокуроров сплошное негодование. А если еще учесть аналогичные показания Грефа, пусть и более осторожные, то у Генпрокуратуры - сплошные неприятности. И прокурор Лахтин ближе к финалу признался: его ведомство выражает обеспокоенность тем, как СМИ, словно сговорившись, пишут о последних заседаниях суда. В этом безобразии он, естественно, обвинил подсудимых:

- Они хотят, чтобы показания были в их пользу! Они работают на прессу, которая совершенно НЕАДЕКВАТНО, например, отразила вчера показания Грэфа!

- Я думаю, что мы и завтра что-нибудь почитаем в прессе, - спокойно заметил на это Христенко. - Пресса у нас свободная, пишет, как считает нужным.

Лахтин даже не нашелся, что ответить...

НОВАЯ ГАЗЕТА - Вера Челищева