Рассылка закрыта
При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Идеи для бизнеса и инвестиции" на которую и рекомендуем вам подписаться.
Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.
← Январь 2013 → | ||||||
1
|
2
|
3
|
4
|
5
|
6
|
|
---|---|---|---|---|---|---|
7
|
8
|
9
|
11
|
12
|
13
|
|
14
|
15
|
16
|
17
|
18
|
19
|
20
|
21
|
22
|
23
|
24
|
25
|
26
|
27
|
28
|
29
|
30
|
31
|
Автор
Статистика
1.533 подписчиков
0 за неделю
0 за неделю
Управление "под микроскопом" Выпуск 68. Взятки были всегда?
Рассылка Галины Жуковой - лицензиата Таллиннской школы менеджеров Владимира Тарасова
УПРАВЛЕНИЕ "ПОД МИКРОСКОПОМ"www.RingSchool.ru
Выпуск 68. Взятки существовали всегда?
Читаю книги Валентина Пикуля.
Недавно в «Баязете» попался фрагмент, который меня поразил. Хочу поделиться.
С одной стороны — грустно. С другой — можно поучиться тому, как поступать в подобной ситуации. Взятки существовали, видимо, всегда.
Итак, фрагмент из книги В.Пикуля «Баязет».
(Есть еще наш сериал по книге, но его я еще не посмотрела — если в нем найду в свое время иллюстрацию этого фрагмента — обязательно выложу).
«Карабанова вызвал к себе Штоквиц. Проходя по рядам коновязей, Андрей увидел на разостланных рогожах и одеялах какие то черные комки, которые казаки вынесли на солнце. - Тютюн сушите? - мимоходом спросил он. - Нет, какаву, - зло огрызнулись казаки. Штоквиц встретил поручика так: - Говорят, вы вчера крепко подгуляли? - Был грех, - сознался Андрей. - А вы не догадываетесь, что я хочу предложить вам? - Наверное, стакан лафиту. Для похмелки... Ефрем
Иванович поглядел на поручика какими то шалыми глазами — то ли от жары, то ли от недоумения. - Нет, - серьезно ответил он. - Для вас уже выписана подорожная до Игдыра и ведомость на получение денежного довольствия для гарнизона. Заодно и проветритесь после Персии! - Что за абсурд! - рассердился Карабанов. - Полковник Пацевич просит, чтобы я поцеловал его, а вы поручаете мне свою бухгалтерию. Неужели в гарнизоне, кроме меня, некому больше возить мешки с деньгами? - А кого же
еще, как не вас? Ватнин — мужик и считает по пальцам, Некрасов — во всем политикует, Потресов честен, но не умеет вырвать из глотки нужное даже для себя. Не посылать же барона Клюгенау, который даже не знает, наверное, зачем люди изобрели деньги. А ведь вытянуть от наших чинодралов свои же кровные — не так то просто! Баязет прискучил уже поручику, мир с Аглаей после вчерашней пьянки восстановить было не легко, и он, не долго покуражась, все таки согласился. - Сколько там?
- спросил Андрей, беря ведомость. - Всего сто шестнадцать тысяч с мелочью? Черт возьми, почти столько же я проиграл однажды в карты, после чего мои именьишки пошли с молотка... Ладно, еду! Обрадованный майор Потресов провожал его до рогатки. - Вы уж там не загуляйте, пожалуйста, - трогательно просил старик. - Я понимаю: молодость, девицы, желание кутнуть, все такое... Но и время то сейчас тревожное: налетят турки хоть завтра — и не успею деньжонки послать семейству. Дашеньке
вот и платьице надо новенькое, ведь к ней, слава богу, порядочный человек сватается! Карабанов, перекинув через седло пустые тулуки, рассмеялся невесело: - Так и быть, майор: ради уважения к вам, обещаю кутить только на свои, не касаясь ваших фуражных... Игдыр встретил его пылью, горячечной сумятицей тыла и букетами легкомысленных дам, понаехавших ради экзотики. Стены домов ломились от вывесок. Духаны и майдан кишели разной нечистой силой. Тут были ветеринары «без места»
и прогоревшие подрядчики, лихие крепколобые интенданты с прямыми честными взглядами и просто мелкотравчатые мерзавцы, о которых старый Егорыч, взятый Карабановым в попутчики, выразился так: - Вольные люди. Над нами землю сгребут лопатой, а они деньгу загребут лопатой. Эх, слава казачья, да жизнь то собачья! Андрей Карабанов был поражен, когда ему тут же, при въезде в город, один толстобрюхий прапорщик в мундире квартирмейстера предложил «по дешевке» гусарскую саблю с темляком, перевитым
анненской лентой. - Стыдитесь, прапор! - возмутился Карабанов. - Хозяин этой сабли был кавалером российского ордена, и на эфесе еще не успел высохнуть пот от его ладони. - Да ведь я не дорого и прошу, - не унывал спекулянт. - Всего то тридцать рублей. Другие дерут и дороже... - Егорыч! - взбеленился поручик. - Свистни ка его нагайкой... Бей, такие всё стерпят! В казначействе армии кисла длинная очередь давно не бритых офицеров. «Ждем вот, - вздыхали они, - пока что
денег нет ни гроша». - Э э, вы просто не умеете разговаривать с тыловыми крысами, господа! - И сгоряча Карабанов разлетелся прямо к управляющему. Статный господин с высоким лбом мудреца сидел в кресле, читая вслух какую то ведомость длиной аршина в два. Андрей успел разглядеть на его груди лавровый веночек с цифрою XXXV, - сие означало, что за спиною у господина целых тридцать пять лет беспорочной службы. Тут же находились гусарский корнет в нежно поскрипывающих лосинах и полковник гвардейской
артиллерии; это были офицеры из числа тех, которые говорят: «Война матушка! » — и потирают при этом руки. - Что вам угодно, господин поручик? - спросил управляющий бархатным баритоном. - Прикажите немедленно начислить деньги гарнизону крепости Баязет. Я прямо с позиций, ждать в очереди не могу. - Ох, какой же вы нервный и скорый! Впрочем, - добавил чиновник с некоторым оттенком глубокомыслия, - деньги вы, конечно, получите. Только вам требуется для этого приложить
кое-какие... да, кое какие старания. - Вот я и приложил. - Андрей брякнул по полу шашкой. - Всю ночь скакал от самого Баязета и, как черт, весь в грязи, даже не перекусив, прямо к вам! Что же еще? Деликатным щелчком чиновник поправил манжету, выглянувшую из под рукава, и снова повернулся к собеседникам офицерам: - Так, говорите, Любовь Германовна укатила на Каджорские дачи? Ах, в Нарзан, на воды? Чудо женщина. Сколько в ней блеску, просто диво. Здесь, в этой дыре, только и
отдыхаешь с такою Аспазией... - Послушайте, - снова начал Андрей, - я ведь жду. У нас в гарнизоне уже дохнут верблюды, лошадей мы кормим ячменем вместо овса. Чиновник потер свой сократовский лоб, оглядел Карабанова всего — от шпор до фуражки (словно оценивая, за сколько бы купить молодчика) — и хладнокровно, нисколько не стесняясь свидетелей, вдруг спросил: - А вы, голубчик, сколько даете процентов? Такой патриархальной бесцеремонности поручик никак не ожидал: -
Не разумею: какие проценты? Желторотых всегда надо учить, так повелось еще при царе Горохе, и управляющий выговорил поручику уже тоном строгого начальника. - Молодой человек, - сказал он, - мне обычно платят по восьми процентов с общей суммы. Но вы, казаки, - мужичье ведь упрямое: с вас я беру меньше. Однако ниже пяти процентов брать все таки не намерен... - Восемь? - Андрей даже покачнулся, рука сама потянулась к эфесу. - Господа! - в растерянности кинулся он к офицерам.
- Вы же ведь люди чести, носите мундиры. Прошу засвидетельствовать, что болтает этот подьячий. Полковник густо крякнул, а гусарский корнет отвернулся в сторону: - Извините. Мы в семейные дела не вмешиваемся. - Хороша семейка! - выкрикнул Карабанов. - Не кричите, молодой человек, - строго цыкнул на него Сократ управляющий. - Здесь не трактир, и нечего кричать! Я тоже не с нищих беру. На этих то делах уже нажил себе крест в петлицу и геморрой в поясницу, - все знаю! Ваш
полковник Пацевич не пять процентов, а рубль с рубля имеет... Карабанов подумал о майоре Потресове, который бьется над каждой копейкой, пришли на ум сухие армянские чуреки, которым радуются солдаты, он вспомнил голодный рев верблюдов и печальные глаза лошадей, глодавших дубовые ветви... - А ты вот так не умеешь? - В сладком бешенстве поручик шагнул к столу и, забыв о приличии, мастерски сложил перед носом чиновника двойной кукиш. - Ну, что ж, - нисколько не обиделся тот и даже засмеялся,
подлец. - До сих пор я говорил с вами келейно, желая добра. Как боевой товарищ с боевым товарищем. Теперь же перейду на официальную ноту... Денег нет! - выкрикнул чиновник, отбрасывая от себя ведомость баязетского гарнизона. - И когда будут — не знаю! Наверное, в августе. Карабанов в гневе повернулся к офицерам. Немного смирил себя, чтобы не нарваться на скандал, и заметил с прискорбием: - А вам то, господа, совсем не к лицу носить мундиры! Гвардейцы переглянулись.
Полковник промолчал, но корнет, по молодости лет, вякнул что то невразумительное по поводу единого бремени, которое следует нести всем без разбору. - Ну и несите, - отмахнулся Андрей, - я тоже несу... Дело в том, что Мы несем едино бремя, Только жребий наш иной: Вы оставлены на племя, Я назначен на убой... В приемной казначейства всё так же томились полковые приемщики. На вопрос Андрея один ответил, что проживает в Игдыре с полмесяца, другой приехал с позиций уже вторично,
третий только махнул рукой. - Господа! - сказал он, этот третий. - Я недавно был в Севастополе. Вы не представляете, какой подъем патриотизма вызвала в обществе эта война! Дворец генерал губернатора был буквально осажден. И кем бы вы думали? - проститутками. Да, эта гулящая корпорация тоже решила служить отечеству под Красным Крестом. И самое интересное, что все они давали подписку на целый год обета безбрачной жизни. Проститутки, господа, и те умеют жертвовать для отечества! -
Ну, - кощунственно подхватил Андрей, - нашли что сравнивать: ведь это же русские проститутки, а не русские чиновники... Впрочем, за кем я могу занять очередь, господа? Хорошо, я буду стоять за вами. Прошло четыре дня. Прожились в Игдыре дочиста. Егорыч нанялся к богатым духоборам косить траву и тем кормил себя, кормил и своего сотника. Было все постыло, бесчестно и как то стыдно... От доброты душевной старый Егорыч частенько советовал: — Ваше благородие, всю то жизнь на каждой титьке
у нас по сотне воров висло. Дайте им отступного, пущай уж и здесь пососут... А я, когда в Баязет возвернемся, на иконе поклянусь перед всеми, что вы чисты, аки голубь! - Нет, Егорыч, - упрямился Карабанов, - я лучше сгнию здесь в очереди, но от меня никто ни копейки не получит! Ночи стояли сухие, знойные. По вечерам женский смех дразнил воображение. Память об Аглае сидела в теле прочно, словно наболевшая заноза. И, как назло, за стенкой один маркитант колобродил по ночам с девицами, распевая
во все горло под гитару: Дама милая, напрасно вы Не даете свои губоньки: Поцелую нас за красненькую, Приплачу еще голубенькую... До рассвета ворочался Карабанов на тощих подушках, давил клопов, вожделел к Аглае и сумрачно матюкал музыкального маркитанта. Небритый и крикливый, шел по утрам в казначейство, еще с улицы складывая губы для тошнотного вопроса: - Ну, как тут сегодня, господа? Дают или нет? Только сейчас начал он понимать, что та армия, на которую он
глядел когда то свитским кавалергардом из высокого седла своей лошади, еще совсем не армия: разбросанная по глухим трущобам империи, сермяжная и полуголодная, обворованная и униженная, армия Ватниных и Потресовых, Егорычей и Денисок, - вот она то и есть истинно российская опора, и было как то стыдно вспоминать свои прежние гарцевания на Марсовом поле, скачки в Красном Селе, бесшабашные кутежи на Полюстровских дачах. - Да, - сказал однажды Андрей, вспомнив почему то своего деда, который в молодости
дружил с гусаром Денисом Давыдовым, - был ведь, господа, «век богатырей, но смешались шашки, и полезли из щелей мошки да букашки»... Черт вас всех возьми, когда же на Руси будет порядок? - Вся у нас система такая: насквозь прогнила... — ответил ему офицер, который рассказывал о патриотизме проституток. - Да при чем тут система! - искренне возмутился Карабанов. - Подлецы, дураки, казнокрады, взяточники — это да, но разве в Петербурге об этом знают? На восьмой
день бесплодного ожидания в казначействе раздался голос молодого секретаря: он говорил, что взятки брать подло, что он ни минуты не остался бы служить в том месте, где такая мерзость заведется, что каждый благородный офицер должен дорожить совестью и честью своего мундира. Карабанов, словно отпив живой воды, нагрянул к секретарю с визитом, выразив горячую надежду, что они, как честные люди, несомненно, поймут друг друга. Секретарь как раз обедал и, выслушав признательные распинания поручика, пригласил
его к столу. Обгладывая фазанье крылышко, молодой чиновник говорил горячо и страстно, как Цицерон, и закончил свою речь словами, что брать взятки - преступление. - Так, благодарность лишь... мы принять можем, - сознался он. - Однако, помилуйте, разве же это взятка? И не все смотрят на сие благоразумно, как вы: другой то казну дерет, словно липу на лапти, а сам... Скажем, на увеличение средств... в помощь служащим... или просто в целях добра... Нет, где там, он никогда не даст. Да еще еврейский
шухер устроит. - Ну, хорошо, - уныло сдался Андрей, брезгуя в этот момент своими словами, - я даю вам один процент, и об этом никто не узнает. - Голубчик, - развеселился игдырский Цицерон, - да вы дайте мне три процента и говорите об этом кому угодно! Егорыч, страдавший все эти дни по мужицки тяжело и тугодумно, встретил его в гостинице. - Кубыть, получили? - догадался он по лицу поручика и в радостях побежал хлопотать о внеочередном самоваре. Назавтра Карабанов
пришел за деньгами с двумя пустыми тулуками. Казначей принял его приветливо: - А а, герой Баязета... прошу садиться. Сейчас, одну лишь минуточку. Вот только разделаюсь с артиллерией... Усатый штабс капитан с повязкой на глазу, одетый в шинель солдата, зорко сверлил единственным оком громадную пачку ассигнаций, которую ловко пересчитывал казначей. По выражению его бегающего глаза было видно, что штабс капитан уже давно потерял веру в справедливость на этом свете. Заглянув в потайную бумажку,
казначей отбавил из пачки ассигнаций какую то сумму и со значением намекнул: - Верно, кажется? Штабс капитан мрачно кивнул. Все эти взгляды, перешептывания и шулерские подтасовки раскрыли перед Андреем нехитрую механику грабежа. Было ясно, что обещанные проценты удерживаются именно здесь, при выдаче денег. - Нельзя ли хоть немного серебром? - спросил штабс капитан, сваливая деньги в лошадиную торбу. - А то ведь на ассигнациях, глядите, даже номера повытерлись. - Никак
нельзя, - ответил казначей и, пересчитывая свежую колоду «екатеринок», локтем отодвинул от себя толстенный гроссбух шнуровой книги. Андрей машинально глянул на раскрытую страницу и увидел счет баязетского гарнизона: 116 188 рублей и 37 копеек. Обмакнув перо в чернильницу, поручик незаметно для всех одним великолепным и быстрым росчерком расписался в приеме денег по счету. Дошла очередь и до него. - Баязет! Где же Баязет? - засуетился казначей. - Да идите же сюда, батюшка.
Других задерживаете... - Мне бы тоже серебра немного, - заважничал Андрей, подсаживаясь к столу. - Нету, нету, нету... Ведь сказано одному, а они все свое тянут. Что мне, родить вам серебра то, что ли? Ну, считайте скорее... Карабанов уже не торопился. В груде денег, подсунутых ему, как и следовало ожидать, не хватало ровно трех процентов от общей суммы. Решив извести казначея, поручик каждую пачку пересчитал по два раза. Нарочно делал вид, будто ошибается, путал и пересчитывал
заново. - Верно, кажется? - подмигнул ему казначей. - Да нет, извините... Дело непривычное, но ошибаться не могу: всего не хватает трех тысяч четырехсот восьмидесяти пяти рублей и шестидесяти пяти копеек! - Не может быть! - притворно испугался казначей. - Я считал верно. - И, переглянувшись через стол, зашептал Карабанову на ухо: — А вы, что же, о трех процентах забыли? Не делайте шуму... - А а а! - заорал Карабанов. - Вы бы так и сказали, что берете три
процента как взятку. Только потрудитесь в таком случае мне расписочку выдать. Мол, казначейство удержало с поручика Карабанова столько то. В виде взятки! - Ой и шутник же вы, - совсем растерялся казначей. - Скажет же такое! Ох эти казаки, они всегда... Потулов, - налетел он на писаря, - закрывай скорей яшик! Господ приемщиков попрошу выйти отсюда! Прибежал секретарь казначейства: - Вы что тут мудрите, поручик? А еще благородный человек, в лейб гвардии служили! -
Цыц, котята! - прошипел Карабанов, берясь за шашку. - Вы меня еще стыдить желаете? Или давай расписку во взятке, или выкладывай на стол награбленное! Я желаю честно глядеть в глаза своим солдатам! - Вы это серьезно? - ошалел секретарь. - Тогда извините. Казна уже опечатана. Придите завтра. - Нет, сегодня! Ибо я уже расписался в получении. Вот! - И Андрей припечатал свой палец к подписи в шнуровой книге. Секретарь больно щипнул казначея; казначей треснул по лбу писаря; Сократ управляющий
наверняка устроит хорошую баню своему секретарю Цицерону. Но делать нечего, и остатки денег почти швырнули поручику в лицо. Андрей свалил деньги в тулуки, взвалил их на плечи поджидавшего Егорыча и подошел к секретарю казначейства. - Вы дворянин? - спросил он. - Да! - гордо вскинулся секретарь. - И не чета вам — два трехлетия состоял предводителем дворянства по Елабужскому уезду. - Тем лучше. По крайней мере можете требовать удовлетворения. Всегда к вашим услугам! И,
сказав так, он ударом кулака «послал» секретаря лежать в дальний угол, пустив вдогонку за ним толстый кирпич гроссбуха с мудрейшим содержанием «расхода прихода». Егорыч, тот поступил иначе: купил на майдане пять фунтов дрожжей и спустил их в отхожее место казначейства. - Сейчас жарко, ваше благородие, - поделился он с поручиком, - верьте мне: такая квашня взойдет, куды ы там! ... Когда они покидали Игдыр, «тесто» уже взошло, поперло на улицу изо всех
щелей, медленно и неотвратимо, как зловещий рок. Последнее, что запомнил поручик Карабанов, проезжая мимо казначейства, это секретаря: подтянув панталоны, он перескакивал с камня на камень и наконец, поскользнувшись, вляпался в «тесто» по самые уши. Встретившись в Баязете с Некрасовым, поручик сказал: - Трудно судить, но декабристы, может быть, и были правы! - А далее декабристов ваше воображение не идет? Выстрел Каракозова разве не был услышан вами? -
Ну, я не понимаю, чего хотят нигилисты, - ответил Андрей в раздражении. - Носить черные очки, не стричь ногтей и бороду, - если это так, то пожалуйста! - Нигилистов давно уже нету, - возразил штабс капитан. - Остались революционеры. Только вы их не знаете, Карабанов. А вот наша гнилая система... - Опять система, - буркнул Андрей, и только воспоминание о ссоре с Аглаей удержало его в этот день, чтобы не напиться до бесчувствия.»
С уважением,
|
В избранное | ||