Добрый день, мои Уважаемые Читатели!

Я рад приветствовать 108.375 подписчиков в семьдесят восьмом выпуске крупнейшей общественно-политической рассылки в мире на русском языке - Национальная и государственная безопасность!

Учитывая огромное количество подписчиков, рассылка разделена на несколько частей, и каждый из Вас сможет найти то, что интересно именно ему! Уверен, такой формат будет значительно удобнее, а изложение материала - интереснее и познавательнее! Вы можете не тратить время на чтение не интересных Вам разделов и сразу переходить к тому, что Вам нужно.

Обращаю Ваше внимание, уважаемые читатели, что совершенно не обязательно ждать продолжения заинтересовавшей Вас публикации в рассылке - на сайте www.nationalsecurity.ru есть БОЛЬШАЯ БИБЛИОТЕКА (www.nationalsecurity.ru/library/) - заходите и читайте!

Рассылка и интернет-сайт www.nationalsecurity.ru содержат массу интересных материалов для тех, кто интересуется политикой, историей, культурой зарубежных стран, изучает гуманитарные, общественные, политические и социологические науки, а также просто хочет хорошо провести время.

В материалах рассылки и ресурса www.nationalsecurity.ru освещаются самые различные вопросы, интересные читателям из России, Украины, Белоруссии, Молдавии, Киргизии, Узбекистана, Казахстана и других стран СНГ, а также США и Израиля, то есть стран, имеющих большие русскоязычные диаспоры. Если Вам, уважаемые читатели, интересны какие-то другие материалы - пишите. Меня не может не радовать, что после каждого выпуска рассылки я получаю все больше писем от своих подписчиков с вопросами, пожеланиями и советами, как сделать рассылку и сайт www.nationalsecurity.ru более интересными и полезными. Если вы хотите, чтобы Ваше письмо прочитал лично я, а не редактор или вебмастер моего сайта, пишите по адресу ximea@mail.ru - я обязательно отвечу лично.

Материалы интернет-ресурса Национальная и государственная безопасность публикуются на двух языках - русском и английском. Учитывая, что подавляющее большинство подписчиков нашей рассылки изучают английский язык, мы стараемся совместить получение новой информации из первоисточников с совершенствованием английского языка. В нашем сегодняшнем выпуске опубликован текст статьи Россия хочет войти в Топ-5 крупнейших мировых держав. В этот раз мы не стали, как обычно, специально адаптировать текст для рассылки, убирая из него самые сложные языковые формы и редкие слова, не встречающиеся в российских учебниках по английскому языку или типичных программах языковых курсов и ВУЗов. В конце оригинального неадаптированного текста, опубликованного в рассылке, приводятся два перевода на русский язык. Как всегда, Ваши отзывы по этому смелому эксперименту приветствуются по адресу ximea@mail.ru.

Учитывая, что за последнюю неделю количество подписчиков вновь значительно увеличилось, хочу обратить внимание новых читателей на два важных момента:

1. Для удобства студентов и аспирантов большинство материалов публикуются на сайте www.nationalsecurity.ru в таком формате, чтобы Вы могли с внесением минимальных изменений использовать учебные и научные материалы для подготовки докладов на семинарах, рефератов, глав курсовых и дипломных работ. Актуальность информации, постоянно обновляемой с учетом последних событий в сочетании с научной, а не публицистической подачей материала, позволят Вам представлять качественные работы без особых усилий по редактированию исходного текста. Материалы, которые можно с минимальными изменениями превратить в доклад, реферат или курсовую работу, выделены специальными отметками готовый реферат или готовая курсовая работа в Каталоге электронной социологической и политологической библиотеки. Научные публикации прекрасно подходят для подготовки к зачетам и экзаменам. Учтите также, что в рассылке из соображений экономии места публикуются сокращенные версии всех документов - полные версии материалов доступны на www.nationalsecurity.ru. Краткие ознакомительные версии новых научных, публицистических и учебных материалов публикуются в рассылке, а полные версии со ссылками на источники и списками рекомендуемых ресурсов и литературы - на сайте www.nationalsecurity.ru.

2. Если название организации, фамилия человека или географическое название отмечено как гиперссылка, значит на сайте www.nationalsecurity.ru есть соответствующее досье. Перейдя по ссылке, Вы получите доступ к самой актуальной информации по данной теме.

Читайте в сегодняшней рассылке:

1. Интересные фотографии к новым материалам по терроризму и наркобизнесу.

В этом выпуске мы публикуем новые интересные фотографии, которыми проиллюстриваны материалы на сайте Национальная и государственная безопасность.

Для того, чтобы узнать, что изображено на фотографии, не загружая страницу - наведите на фотографию мышку и задержите на секунду - над уменьшенным изображением всплывает краткое описание. Для загрузки страницы, относящейся к фотографии, нажмите на ее уменьшенное изображение.

∙ Флаг международной террористической организации Тигры освобождения Тамил Илама - электронная (цифровая) фотография.

∙ Лидер террористов из организации Тамильских Тигров Велупиллаи Прабхакаран - электронная (цифровая) фотография.

∙ Тяжелое вооружение террористов - тяжелое орудие международной террористической организации ТОТИ - электронная (цифровая) фотография.

∙ Торговое судно правительства Шри-Ланки, потопленное террористами из террористической организации Черные морские тигры освобождения Тамил Илама - электронная (цифровая) фотография.

2. Новые электронные карты и спутниковые фотографии.

Цифровые (электронные) карты, объемные модели местности (3D модели) и спутниковые фотографии высокого разрешения (от 2 метров до 25 сантиметров) позволяют наглядно увидеть наиболее горячие регионы земного шара - районы войн, вооруженных конфликтов, геополитических и этнических противоречий, а также наркотрафика.

Карты и спутниковые фотографии постоянно добавляются и в рассылке еженедельно публикуются по четыре самых интересных новых карты. Если Вы хотите посмотреть все карты, опубликованные на сегодняшний день - зайдите в раздел Цифровые (электронные) карты, 3D модели местности и спутниковые фотографии по адресу www.nationalsecurity.ru/maps/.

∙ Потеря палестинцами территорий с 1946 года по настоящее время. Израиль, Сектор Газа, Западный берег реки Иордан - подробная цифровая (электронная) карта.

∙ Подробная электронная карта Разделительной стены Израиль - Западный берег реки Иордан - подробная цифровая (электронная) карта.

∙ Система наблюдения за разработкой, производством, испытаниями тактического, оперативного и стратегического ядерного и термоядерного оружия (боеголовками) и средствами его доставки (носителями ядерного оружия) - подробная электронная карта мира.

∙ Режим нераспространения ядерного и термоядерного оружия (программа контроля Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ)). Нераспространение ядерного и термоядерного оружия и средств его доставки- новейшая карта мира Август 2007 года.

3. Публикации на ресурсе www.nationalsecurity.ru.

∙ Игорь Игоревич Хохлов "Производство опийных наркотиков (героина) в Афганистане: инфраструктура наркобизнеса".

∙ Френсис Фукуяма "Ирак - крупнейшая внешнеполитическая катастрофа США после Вьетнама".

∙ Исаак Дойчер "Незавершенная революция".

∙ Алексей Абрамов "О проблеме косовского урегулирования на современном этапе".

∙ Р. Фарамзян, В. Борисов "Военная экономика Запада и России после холодной войны".

∙ Д. Нечитайло "Террористы-одиночки или эволюция вселенской борьбы".

4. Для изучающих английский язык.

Учебный материал - оригинальный текст статьи на английском языке и два варианта перевода. Если Вам, уважаемые подписчики, материал покажется интересным, в будущем статьи будут сопровождаться объяснениями активной лексики, фразеологии и грамматики:

∙ Neil Buckley: Russia plans grand projects to become a top-five economy.
∙ Нил Бакли. Россия хочет войти в пятерку ведущих экономик с помощью грандиозных планов.
∙ Нил Бакли. Грандиозные планы России по вхождению в пятерку крупнейших экономических держав.

НОВЫЕ КАРИКАТУРЫ В РАЗДЕЛЕ ЮМОР!!!

Российская политическая арена очень похожа на цирковую:

$ ДРЕССИРОВЩИКИ ("Единая Россия" и Путин) - дрессируют далеко не
только медведей, умело играют чувствами публики, контролируют цирк;

$ ЖОНГЛЕРЫ ("Справедливая Россия" и Миронов) - подбрасывают и ловят
налету одновременно несколько идей справедливости, однако слишком
легко и произвольно обращаются с ними;

$ АКРОБАТЫ (КПРФ и Зюганов) - большинство ушло в дрессировщики и
жонглеры, а те что остались, продолжают висеть под куполом цирка,
пытаясь привлечь внимание публики и не желают спускаться на землю;

$ КЛОУНЫ (ЛДПР и Жириновский) - веселят публику, бредят, брызжут слюной
и активно жестикулируют... иногда внезапно становятся серьезными, но
зрители им не верят и воспринимают происходящее как розыгрыш;

$ ИЛЛЮЗИОНИСТЫ (СПС, Яблоко и похожие) - который раз пытаются показать
сложные фокусы с применением самых современных западных технологий,
но лажают... далеки от простого российского народа, а становиться
ближе не могут по специфике своего шоу, да и не хотят в принципе.

Ну и в заключение не забывайте о том, что все представления в итоге
оплачиваются зрителями. Мы можем и должны влиять на репертуар цирка!

Президент Грузии Михаил Саакашвили, гарант Грузинской Конституции,
сегодня уведомил грузинский народ об истечении гарантийного срока.

Английское посольство ввело новые правила выдачи виз. Теперь нужно будет
обязательно сделать анализ ДНК, сфотографировать сетчатку и сдать отпечатки пальцев.
Для удобства россиян из других городов, можно прислать глаз и палец по почте.

Грузинская полиция дубинками разогнала митинг сотрудников НИИ электроники,
требующих повышения скорости света. Сейчас обстановка в институте спокойная,
движение электронов восстановлено.

Власти Грузии готовы к монологу с оппозицией.

- А давайте пойдем войной на молдаван?
- Это бессмысленно, они строят быстрее, чем мы будем разрушать.
- Тогда, давайте пойдем войной на китайцев?
- Это бессмысленно, они размножаются быстрее, чем мы их будем истреблять.
- Тогда мы пойдем войной на тупых америкосов!
- Мистер Президент, мы и есть тупые америкосы.
>>> ОСТАЛЬНЫЕ АНЕКДОТЫ >>>

В этом выпуске мы публикуем новые интересные фотографии, которыми проиллюстриваны материалы на сайте Национальная и государственная безопасность.

Для того, чтобы узнать, что изображено на фотографии, не загружая страницу - наведите на фотографию мышку и задержите на секунду - над уменьшенным изображением всплывает краткое описание. Для загрузки страницы, относящейся к фотографии, нажмите на ее уменьшенное изображение.
>>> ПЕРЕЙТИ К МАТЕРИАЛАМ САЙТА >>>

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с фотографией) Флаг международной террористической организации Тигры освобождения Тамил Илама - электронная (цифровая) фотография		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с фотографией) Лидер Тамильских Тигров Велупиллаи Прабхакаран Velupillai Prabhakaran - электронная (цифровая) фотография

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с фотографией) Тяжелое вооружение террористов - тяжелое орудие международной террористической организации ТОТИ - электронная (цифровая) фотография		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с фотографией) Торговое судно правительства Шри-Ланки, потопленное террористами из террористической организации Черные морские тигры освобождения Тамил Илама - электронная (цифровая) фотография

Цифровые (электронные) карты, объемные модели местности (3D модели) и спутниковые фотографии высокого разрешения (от 2 метров до 25 сантиметров) позволяют наглядно увидеть наиболее горячие регионы земного шара - районы войн, вооруженных конфликтов, геополитических и этнических противоречий, а также наркотрафика.

Согласно требованиями российского законодательства, спутниковые фотографии России даны с разрешением 2 метра. Спутниковые фотографии территории иностранных государств даны с более высоким разрешением - до 25 сантиметров.

Цветовой баланс карт и фотографий откалиброван таким образом, что они прекрасно распечатываются на струйных и лазерных принтерах и могут использоваться в качестве приложений к научным трудам, рефератам, курсовым и дипломным работам.

Для того, чтобы узнать, что изображено на карте, не загружая ее - наведите на нее мышку и задержите на секунду - над уменьшенным изображением всплывает краткое описание. Для загрузки карты нажмите на ее уменьшенное изображение. Карты и спутниковые фотографии снабжены подробными комментариями и разъяснениями.

Карты постоянно добавляются, но в рассылке мы будем публиковать только по четыре новых карты еженедельно - Вы же не хотите получать мегабайтные выпуски:-) Если Вы хотите посмотреть все карты, опубликованные на сегодняшний день - зайдите в раздел Цифровые (электронные) карты, 3D модели местности и спутниковые фотографии по адресу www.nationalsecurity.ru/maps/.
>>> ПЕРЕЙТИ К РАЗДЕЛУ ЭЛЕКТРОННЫЕ КАРТЫ >>>

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Потеря палестинцами территорий с 1946 года по настоящее время. Израиль, Сектор Газа, Западный берег реки Иордан - подробная цифровая (электронная) карта		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Подробная электронная карта территории, где проходит Разделительная стена Израиль - Западный берег реки Иордан - подробная цифровая (электронная) карта

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с цифровыми картами) Система наблюдения за разработкой, производством, испытаниями тактического, оперативного и стратегического ядерного и термоядерного оружия (боеголовками) и средствами его доставки (носителями ядерного оружия) - подробная электронная карта мира		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Режим нераспространения ядерного и термоядерного оружия (программа контроля Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ)). Нераспространение ядерного и термоядерного оружия и средств его доставки- новейшая карта мира Август 2007 года

Сегодня мы публикуем седьмую часть обширного исследования кандидата политических наук, научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений РАН (ИМЭМО РАН) Игоря Игоревича Хохлова Производство опийных наркотиков (героина) в Афганистане: инфраструктура наркобизнеса - полный вариант исследования размещен по адресу http://www.nationalsecurity.ru/library/00021/.

Транспортировка героина по территории среднеазиатских государств

Не последнюю роль в становлении таджикской наркомафии сыграла и гражданская война первой половины 1990-х годов. "Официально" война продолжалась два года - с начала 1992 по конец 1993, - но реально власть Душанбе над всеми регионами Таджикистана установилась только к концу 1997 года. Многие эксперты по вопросам наркобизнеса положительно оценивали подписание "Общего соглашения об установлении мира и национального согласия" между официальной властью Таджикистана и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО) под эгидой ООН 27-го июня 1997 г. Однако, как показало время, надежды на сокращение объемов поступающего из Таджикистана героина не оправдались. Хотя посевы опийного мака на территории Таджикистана и сократились, их многократно компенсировал поток афганского героина, идущего транзитом в Россию и Европу через территорию бывших советских республик Средней Азии, в первую очередь - Таджикистана.

Бывшие советские республики Средней Азии являются важными звеньями пути транспортировки героина из районов производства (золотой полумесяц) к потребителям в развитых странах. Как уже отмечалось выше, после победы Иране исламской революции в 1979 году и укрепления новой власти ко второй половине 1980-х годов традиционный транспортный коридор Афганистан - Иран - Турция - Южная Европа оказался закрыт.

После вывода Советских войск из Афганистана 15 февраля 1989 года, распада СССР в конце 1991 года и ослабления пограничного контроля "северный путь" через страны Средней Азии стал самым безопасным и дешевым. В провинциях Афганистана Герат, Бахиз, Фараб, Джазян, Балкх, Кундуз и, особенно, Бадахшан, расположенных на границе с Узбекистаном, Таджикистаном и Туркменией, в последние годы значительно увеличилось число нарколабораторий по переработке опия-сырца в героин. Готовый героин переправляется в республики Центральной Азии, а затем в другие регионы, в Россию и страны Европы.

На сегодняшний день существует несколько основных маршрутов транспортировки героина из Афганистана и практически все они проходят через страны СНГ (Содружества Независимых Государств):

- Афганский Бадахшан - Горный Бадахшан, Таджикистан - Ош, Киргизия - Сумгаит, Азербайджан (ранее в районе Баку осуществлялась переработка морфия в героин, но с развитием производства в самом Афганистане, Азербайджан превратился в один из транзитных пунктов) - Босния, Хорватия - Западная Европа;
- Афганский Бадахшан - Горный Бадахшан, Таджикистан - Ош - Бишкек - Самара - Москва - Эстония - Швеция - США;
- Афганский Бадахшан - Горный Бадахшан, Таджикистан - Ош - Бишкек - Екатеринбург - Москва - Эстония - Швеция - США;
- Афганский Бадахшан - Горный Бадахшан, Таджикистан - Ош - Бишкек - Нижний Новгород - Москва - Эстония - Швеция - США;
- Афганский Бадахшан - Горный Бадахшан, Таджикистан - Ош - Бишкек - Саранск - Москва - Эстония - Швеция - США;
- Бадахшан - Душанбе - Бомборы, Грузия - Кобулети (ранее здесь осуществлялась переработка морфия в героин, но с развитием производства в самом Афганистане, Кобулети также превратился в один из транзитных пунктов) - Аджария - Турция;
- Мургаб - Горный Бадахшан, Таджикистан - Ош - Бишкек - Гянджа, Азербайджан - Москва - Шауляй, Латвия - Европа;
- Мазари-Шариф - Термез, Узбекистан - Шали, Чечня - Нахичевань, Азербайджан - Турция;
- Мазари-Шариф - Термез - Самарканд - Гянджа - Дагестан - Шали - Москва - Шауляй;
- Мазари-Шариф - Термез - Самарканд - Гянджа - Дагестан - Карачаево-Черкесия - Абхазия - Румыния.

Как хорошо видно из перечисленных выше схем доставки опийных наркотиков (наркотиков опиумной группы) от регионов производства до стран-потребителей, основными путями движения героина являются маршруты из Таджикистана в южную Киргизию.

Эти маршруты (Таджикистан – Южная Киргизия), проходящие через три основных автомобильных направления, по которым сюда и далее в Казахстан и Россию перевозится афганский героин: Худжанд - Ош, Хорог - Ош и Джергитал - Ош. Кроме того, в летний период наркотики переправляются с таджикской стороны в южную Киргизию по сотням горных пеших и конных переходов, контролировать которые практически невозможно. Таким образом, путь Горный Бадахшан (Таджикистан) - Ош (Киргизия) является ключевым звеном большинства маршрутов и, безусловно, заслуживает того, чтобы остановиться на ситуации в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Таджикистана подробнее.

Центр Горно-Бадахшанской автономной области - город Хорог, расположенный около впадения реки Гунт в Пяндж, - связан автомобильными дорогами с городами Душанбе и Ош. Уникальное географическое расположение ГБАО: близость "героиновой реки" Пянджа, наличие автомобильного сообщения с крупными центрами наркоторговли - Душанбе и Ошем, а также резко ухудшившаяся в начале 1990-х годов социально-экономическая ситуация привели к тому, что Хорог стал одним из узловых центров наркотрафика.

В советские времена важный пограничный район Горный Бадахшан снабжался прямо из Москвы и те, кто попадал туда по распределению, считались счастливчиками. Отсутствие промышленности (хлебозавод и крошечная ювелирная фабрика) приводило к тому, что все товары доставлялись в этот регион с "большой земли", включая все продукты питания и топливо. Учитывая важность ГБАО для обеспечения безопасности южных рубежей Советского Союза, снабжение Горного Бадахшана осуществлялось по высшему разряду – здесь можно было приобрести любой дефицит.

После распада в конце 1991 года Советского Союза и, как следствие, прекращения централизованного снабжения в рамках единого экономического пространства СССР, жители Горного Бадахшана вдруг оказались лишены работы и возможности приобретать товары, доставляемые по единым советским ценам из других регионов. Единственным источником доходов стала доставка опиума, а затем и героина, из соседнего Афганистана и переправка его по трассе Хорог - Ош в Кыргызстан, а оттуда - в Бишкек, и далее в Россию.

Вот как описывает ситуацию в ГБАО в первой половине 90-х годов свидетель тех событий, Александр Зеличенко "Тогда, в 1992-м, на границе за пару сапог можно было выменять килограмм зелья - шел натуральный обмен. И в тех страшно тяжелых 1992-93 годах опиум для большинства бадахшанцев стал единственным средством выживания. Но вскоре натуральный обмен прекратился - менять стало нечего. И в ход пошли уже "отмытые" опиумные деньги, а процесс "купли-продажи" взяли под контроль наркодельцы. Приобретая килограмм героина в Хороге за 500-550 долларов, его продают за 1500 долларов в Оше, в Бишкеке - уже за 4000, а в Алматы (старое советское название города - Алма-Ата) - за 6000. 500 долларов и 6 тысяч - вот чистая выгода за полторы тысячи километров доставки героина. Доведенные до нищеты и отчаяния люди перестали бояться ответственности и возили опиум и героин в открытую. Много раз во время рейдов по уничтожению посевов нам приходилось слышать: Чего вы пришли? Чего ты тут ищешь? Кто меня завтра будет кормить, меня и моих детей? На это отвечать, к сожалению, нечего..."

Современную историю борьбы с наркотиками в Таджикистане можно условно разделить на три этапа. Первый этап с 1991 по 1996 годы характеризовался устойчивой тенденцией увеличения площадей посевов наркосодержащих культур, преимущественно опийного мака (опиумного мака). Так, по данным Агентства по контролю за наркотиками при Президенте Республики Таджикистан, если в 1991 году было обнаружено и уничтожено 91,8 гектаров опийного мака, то уже в 1996 году - 134,5 гектаров. При этом надо отметить, что подавляющее большинство посевов не регистрировалось, и, следовательно, не уничтожалось. Дело в том, что северная область Таджикистана, являвшаяся в 1990-е годы зоной посевов опиумного мака, была неподконтрольна центральному правительству. Опий, экстрагировался в Пенджикентском регионе и в виде опия-сырца доставлялся в Ходжент, где осуществлялась его ректификация и производство конечного продукта - героина, который воздушным транспортом отправлялся в Москву и Санкт-Петербург. Таким образом, выращивание и переработка опийных наркотиков на неконтролируемых территориях, и их отправка прямыми рейсами в России не позволяли организовать какой-либо, даже косвенный учет наркотрафика.

Второй этап с 1996 по осень 2001 года характеризовался сокращением даже этих, более чем скромных, показателей. Так, в 1997 году в Таджикистане было обнаружено и ликвидировано посевов опийного мака на площади 69.33 га, а в 1998 г. - 8.9 га. Подобная ситуация была обусловлена целым комплексом факторов. одной стороны, правоохранительные органы ослабили свою работу в этом направлении. Если в ходе операции "Мак-97" было задействовано 648 оперативно-поисковых групп с привлечением 4990 сотрудников правоохранительных органов Таджикистана и 2170 представителей общественности, то в 1998 году - всего 226 оперативно- поисковых групп, насчитывавших более 2290 сотрудников правоохранительных органов и 1340 представителей других ведомств и общественности.

Третий этап – с конца 2001 года по настоящее время – связан с ходом "контртеррористической операции" США и их союзников в Афганистане. Хотя тенденция к резкому увеличению ввоза афганского опия и героина через Среднюю Азию, в первую очередь, территорию Афганистана, в наметилась еще во второй половине 1990-х годов, таджикские наркобароны окончательно переключились с выращивания опиумного мака на территории республики Таджикистан на транспортировку готового афганского героина в течение последних нескольких лет.

Ситуация с развитием наркобизнеса в Кыргызстане (Республика Киргизия) связана с внутриполитической обстановкой в республике. Вторжение на территорию Киргизии вооруженных экстремистов в 2001 году серьезно осложнили положение республики, так как по окончании боевых действий часть боевиков растворилась среди местного населения. Как предположила в 2001 году старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Марина Морозова, "очевидно, что главным источником средств существования для этой категории лиц может стать наркобизнес". Активная роль выходцев из Ошской области в свержении Аскара Акаева в ходе "тюльпановой революции" 4-25 марта 2005 года подтвердила правоту ее слов. Превращение Ошского региона в один из ключевых центров наркотранзита сыграло резко негативную роль в изменении структуры наркомании в Кыргызстане в целом. Если в 80-е годы доля традиционной для данного региона гашишной наркомании составляла 60-80%, а опийной 8-10%, то в настоящее время доля опийной наркомании возросла до 70%, а гашишной снизилась до 20%.
>>> ДАЛEE >>>

На ресурсе www.nationalsecurity.ru опубликован целый ряд статей и книг видного американского политолога, философа и футуролога Френсиса Фукуямы, в частности его работа Конец истории и последний человек и рецензия на книгу Френсиса Фукуямы "Конец истории и последний человек" - эти материалы размещены по адресу www.nationalsecurity.ru/library/00040/.

Известный американский политолог Френсис ФУКУЯМА, автор знаменитого эссе «Конец истории и Последний человек», в прошлом году порвал с неоконсерватизмом. Свой разрыв с этим течением профессор международной политэкономии университета им. Джона Хопкинса объяснил в книге «Неоконсерваторы: Америка на распутье», которая стала своего рода политическим манифестом. В интервью французской газете американский политолог дает оценку новой стратегии Джорджа Буша в отношении Ирака. Фукуяма отмечает, что администрация Буша не понимает природы ситуации, которая сложилась в Ираке. По мнению политолога, самой большой ошибкой США после событий 11 сентября 2001 года было преувеличение цели и угроз. Фукуяма также дает прогноз, какой может быть внешняя политика США после республиканской администрации Буша.

— «Новая стратегия» американского президента Джорджа Буша в отношении Ирака действительно является новой или старой, которая лишь завернута в новую обертку?

— Это старая стратегия, которая применена в отношении новой ситуации и именно поэтому она не может сработать. Эта стратегия базируется на том, что в Багдаде существует якобы демократическое правительство, которое находится над религиозным расколом и испытывает нападения со стороны различных религиозных сил. Поэтому цель заключается в том, чтобы поддерживать это правительство. Но такая политика является просто ошибочной. Правительство Малики является одной из сторон в этом религиозном конфликте. Оно представляет общину, которая борется за власть. Скрытая цель плана, объявленного Бушем, заключается в том, чтобы положить конец клану Моктада Аль-Садра. Но проблема в том, что это, возможно, самая мощная община в Ираке. Поэтому сложно только военными методами взять под контроль большую часть населения.

— Можете вы сказать, что в Ираке идет гражданская война?

— Мы в США ведем глупые споры относительно технического определения гражданской войны. Я считаю, что речь идет о многомерном конфликте, борьбе за власть в соответствии с религиозными и этническими линиями раздела.

— Как вы можете объяснить то, что президент и его советники, кажется, не понимают природы ситуации?

— Несмотря на последние выборы и критику в адрес администрации, США не способны признать реальность такой, какой она есть. Одним из наиболее значительных свидетельств этого был прием, организованный в честь Дональда Рамсфельда, который оставил должность главы Пентагона. Джордж Буш заявил, что вторжение в Ирак представляет «шквал в истории свободы человека». Создается впечатление, что они (американская администрация) живут в другом мире.

— Это что-то вроде идеологического ослепления?

— Последнему выступлению Джорджа Буша присуща риторика времен Второй мировой войны: «Существуют демократические силы, которые ожидают, что мы им поможем…»

— Сенатор Тед Кеннеди заявил, что Ирак стал Вьетнамом для Джорджа Буша. Имеет ли сенатор основания для такого заявления?

— В определенном смысле, да. Несомненно, Ирак является крупнейшей внешнеполитической катастрофой США после Вьетнама.

— Часто в среде американских либералов можно услышать сравнение с холодной войной, между мусульманским фундаментализмом и коммунизмом…

— Я считаю, что самой большой ошибкой, которую сделали США после нападения 11 сентября 2001 года, было преувеличение цели и угрозы. Ведь тогда в мире было, в лучшем случае, два или три десятка людей, способных организовывать и выполнять такого рода террористические нападения против США. Результатом нашего плохого управления стало что-то вроде пророчества, которое само по себе реализовалось. В данный момент мне кажется сомнительным сравнение с холодной войной. Ислам нельзя сравнивать с коммунизмом, а исламский радикализм сам по себе является более сложным, поскольку это более сложный культурный феномен по сравнению с идеологической угрозой. Такого рода речь является способом мобилизации общественного мнения вокруг президента, но в то же время такая манера подрывает возможность понимания проблемы.

— Как демократическое большинство в Конгрессе может влиять на внешнюю политику?

— По нашей конституции, внешняя политика контролируется президентом. Демократы могут только влиять на военный бюджет, но они не будут этого делать, чтобы не получить нареканий за то, что они не поддерживают наших солдат. После 11 сентября я принимал участие в многочисленных стратегических переговорах с демократами, которые пытались сформулировать другую внешнюю политику. И каждый раз они наталкивались на одну преграду: политически невозможно точно определить величину угрозы, поскольку не существует нулевого риска.

— Какова ответственность ваших бывших друзей-неоконсерваторов за политику Джорджа Буша? Что было ошибкой в Ираке: сама война или способ ее ведения?

— Проблема состоит в самой войне. Это то, что сейчас говорят некоторые неоконсерваторы — «Идея была хорошей, но ее реализация была плохой». Конечно, идея плохо реализовывалась на практике, но, я думаю, что была ошибочной сама фундаментальная концепция войны. Что меня раздражает, так это то, что такое же понимание применяется в отношении Ливана и Ирана при отсутствии размышлений об уроках, которые следует усвоить после авантюры с Ираком. Неоконсерваторы восхваляют бомбардировку ядерных объектов Ирана. Это просто безумие.

— Готовы ли вы к тому, что президент примет решение о бомбардировке Ирана?

— Я знаю, многие люди сейчас считают, что Джордж Буш думает, что он должен доказать решительность, несмотря на общественное мнение.

— После опубликования доклада Бейкера—Гамильтона и визитов Генри Киссинжера в Белый дом создалось впечатление, что старая гвардия «реалистов» почувствовала, куда веет новый ветер в Вашингтоне. Так куда же он веет?

— Это не касается этой администрации. Но в общем, в Вашингтоне «реалисты» существенно пересмотрели свои взгляды и они будут задавать тон в двух партиях, как в республиканской, так и в демократической, когда президент уйдет. Поэтому мы присутствуем при чем-то похожем на тектоническое «скольжение».

— А что касается Ливана и израильско-палестинского конфликта, считаете ли вы возможным начало мирного процесса в надежде, что прогресс в этом вопросе может помочь найти решение в Ираке и во всем регионе?

— Я не думаю, что все, что происходит на израильско-палестинском фронте будет иметь большое влияние на Ирак. Но для США всегда считалось хорошей идеей прилагать усилия, даже если шансы возвратить назад процесс нынешней деградации были очень малыми.

— Как вы расцениваете попытки европейцев урегулировать иранское ядерное досье посредством переговоров?

— Иранцы хотят получить ядерное оружие и ничто не может заставить уйти от этой цели, чтобы ни было им предложено. Перед приходом к власти Махмуда Ахмадинеджада существовала реальная возможность большого торгового обмена, но европейцы самостоятельно не могли предложить такой шаг. Если бы США были готовы установить дипломатические отношения с Тегераном и признать роль Ирана как региональной силы, глобальное решение было бы возможным. Сейчас это маловероятно. Я думаю, что Иран овладеет ядерным оружием.

— Ваша последняя книга, изданная на французском языке, называется «Откуда пришли неоконсерваторы?» Но вопрос остается: чем они хотят стать?

— Они всегда здесь. У них постоянно есть сторонники в этой администрации, неоконсерваторы еще имеют определенное влияние. Президент советовался с ними прежде, чем произнести свою речь 10 января. Но после 2008 года их время пройдет.

— В США уже идут дебаты о внешней политике после 2008 года. Вы рекомендуете проводить политику «реалистического вильсониализма». Другие политологи говорят о «прогрессивном реализме». Будет ли и далее продолжаться риторика содействия демократии или однажды как реакция на политику Буша появится новый изоляционизм?

— Существует риск, что может произойти последнее. Серьезные люди думают, что нужно покончить с историей содействия демократии. Но моя форма содействия демократии с использованием «мягкой силы» всегда имеет многочисленных сторонников. Измениться должна манера мышления, большие фразы президента об «историческом решающем моменте» и тому подобное, и, конечно, использование силы на службе демократизации. Но в данный момент даже окружение Джорджа Буша отказывается от темы демократизации Ближнего Востока.

— Какими могут быть последствия потери доверия и легитимности американской власти вследствие войны в Ираке?

— Одна из главных проблем касается определения понятия «мягкая сила». С самого начала оно основывалось на имидже, принципах, ценностях. С этих точек зрения, потери будут значительными. В третьем мире американская модель, рынок, демократия не рассматриваются больше всерьез. Когда мы говорим о правах человека, нам вспоминают Абу- Грейб. С другой стороны, примером воплощения наиболее общей реакции против либеральной модели и глобализации является Уго Чавес. Его не создала война в Ираке, зато только ускорила политика Буша.

— То, что называли «односторонним действием» США, оказалось краткосрочным явлением.

— Это было неизбежно. Тот факт, чтобы страна, в данном случае США, могла влиять на другие страны, без того, чтобы они не могли влиять на нее, провоцирует злопамятство. Однако, более того, администрация ускорила этот процесс.

— Будет ли очень трудно исправить ситуацию?

— Я думаю, что это будет делом, по меньшей мере, одного поколения. Я не понимаю, почему до сих пор не закрыта тюрьма в заливе. Это могло бы стать началом отсчета процесса восстановления.
>>> КОНЕЦ ИСТОРИИ И ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕК >>>
>>> РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ КОНЕЦ ИСТОРИИ И ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕК >>>

Сегодня мы публикуем статью Исаака Дойчера Незавершенная революция - полный вариант исследования размещен по адресу www.nationalsecurity.ru/library/00052/.

Исследованию истории Октябрьской революции 1917 года посвящено громадное количество научных трудов, публицистических работ и мемуаров, бесчисленное множество статей. Историки различных стран еще долго будут спорить и резко расходиться в своих оценках русской революции, как это было в свое время с Великой французской революцией. Одни авторы прославляют ее как историческую веху в социальном освобождении человечества, другие — проклинают как преступление и катастрофу.

Среди авторов, всесторонне и объективно анализировавших предпосылки, характер и последствия Октября, заметное место занимает Исаак Дойчер (1906—1967). Он родился в той части Польши, которая тогда находилась в составе Австро-Венгрии, и с молодых лет принимал активное участие в коммунистическом движении, сразу прослыв в нем как один из самых непокорных свободолюбцев и возмутителей спокойствия. В 1932 году за решительное выступление против сталинской политики и переход в ряды троцкистской оппозиции был исключен из компартии Польши. После оккупации Польши немецкими войсками Дойчер эмигрировал в Англию. Вскоре выяснилось, что и для троцкистского движения он слишком самостоятелен и своенравен. В 1940-е годы он порвал с троцкистами и целиком посвятил себя научной деятельности.

Перу И. Дойчера принадлежат объемистые политические биографии И. Сталина и Л. Троцкого. В 1967 году, накануне 50-летия Октября, им была написана небольшая, но очень емкая работа «Незавершенная революция». Как и все другие труды Дойчера, эта книга была запрещена в Советском Союзе. Впервые она была переведена на русский язык и опубликована издательством «Интер-Версо» на излете перестройки, в конце лета 1991 года. Изданная мизерным тиражом, книга Дойчера осталась тогда незамеченной и давно уже стала библиографической редкостью. Конечно, на этой работе лежит отпечаток той эпохи, когда казалась совершенно немыслимой возможность краха советского строя и реставрации капитализма в России. Тем не менее, и сегодня она представляет значительный интерес. Предлагаем вниманию читателей первую главу из книги И. Дойчера.

Историческая перспектива

Начнем с того, что люди, стоящие сейчас у власти в Советском Союзе, видят себя законными наследниками большевистской партии 1917 года, и мы все считаем это само собой разумеющимся. А ведь для этого едва ли есть основания. Современные революции ничем не напоминают переворота в России. Ни одна из этих революций не продолжалась полвека. Характерной особенностью русской революции является преемственность, хотя бы и относительная, в том, что касается политических институтов, экономической политики, законодательства и идео- логии. Ничего подобного в ходе других революций не наблюдалось. Вспомните, что представляла собой Англия через 50 лет после казни Карла I. К этому моменту английский народ, пережив уже времена Английской революции, Протектората и Реставрации, а также «славную революцию», пытался в период правления Вильгельма и Марии осмыслить богатый опыт бурно прожитых лет, а еще лучше — забыть все, что было. А за полвека, прошедших со времени взятия Бастилии, французы свергли старую монархию, пережили годы якобинской республики, правления термидорианцев, Консульства и Империи; они были свидетелями возвращения Бурбонов и вновь низвергли их, посадив на трон Луи Филиппа, и половина из отпущенного его буржуазному королевству срока истекла к концу 30-х годов прошлого века, поскольку на горизонте уже маячил призрак революции 1848 года.

Повторение этого классического исторического цикла в России представляется невозможным хотя бы в силу того, что революция в ней продолжается необычайно долго. Невозможно себе представить, чтобы Россия вновь призвала Романовых, хотя бы для того, чтобы во второй раз сбросить их с трона. Невозможно себе также представить, чтобы русские помещики вернулись и, подобно французской земельной аристократии в годы Реставрации, потребовали вернуть им поместья или выплатить компенсацию за них. Крупные французские землевладельцы находились в изгнании лишь около 20 лет; однако, вернувшись, они чувствовали себя чужими и так и не смогли вернуть себе былую славу. Русские помещики и капиталисты, находившиеся в изгнании после 1917 года, поумирали, а их дети и внуки, конечно, уже и не мечтали стать владельцами богатств своих предков. Фабрики и шахты, когда-то принадлежавшие их отцам и дедам, составляют лишь малую часть советской индустрии, которая была создана и развивалась в условиях общественной собственности на средства производства. Канули в Лету все те силы, которые могли бы осуществить реставрацию.

Ведь давно уже прекратили свое существование в каком бы то ни было виде (даже в изгнании) все партии, образовавшиеся при старом режиме, включая партии меньшевиков и эсеров, игравшие главные роли на политической сцене в феврале — октябре 1917 года. Осталась лишь одна партия, которая, придя к власти в результате победоносного Октябрьского восстания, по-прежнему единовластно правит страной, прикрываясь флагом и лозунгами 1917 года. Однако не изменилась ли сама партия? Можем ли мы на самом деле говорить о последовательности развития революции? Официальные советские идеологи отвечают, что преемственность никогда не нарушалась. Существует и противоположная точка зрения; ее сторонники утверждают, что сохранился лишь фасад, идеологический камуфляж, скрывающий действительность, ничего общего не имеющую с высокими идеями 1917 года. На самом деле все намного сложнее и запутаннее, чем можно судить на основании этих противоречивых высказываний. Давайте на минутку представим себе, что безостановочное развитие революции — лишь видимость. Тогда возникает вопрос: почему Советский Союз столь упорно цепляется за нее? И каким образом эта пустая форма, не наполненная соответству- ющим содержанием, просуществовала уже столько времени? Мы, конечно, не можем принять на веру заявления сменявших друг друга советских лидеров и правителей об их приверженности провозглашенным в свое время идеям и целям революции; однако мы не можем и отвести их как несостоятельные.

Поучительны в этом отношении исторические прецеденты. Во Франции через 50 лет после событий 1789 года никому и в голову бы не пришло представлять себя продолжателем дела Марата и Робеспьера. Франция к этому времени забыла о той великой созидательной роли, которую сыграли в ее судьбе якобинцы. Для французов якобинство означало лишь изобретение ужасной гильотины и террор. Лишь немногие социал-доктринеры, такие, как, скажем, Буонарроти (сам пострадавший во время террора), стремились реабилитировать якобинцев. Англия уже давно с отвращением отвергла все, за что стояли Кромвель и его «ратники божьи».

Дж. М. Тревельян, чьей благородной работе в области истории я посвящаю свой труд, пишет об очень сильных отрицательных чувствах даже в годы царствования королевы Анны. По его словам, с окончанием периода Реставрации вновь пробудился страх перед Римом; тем не менее «события пятидесятилетней давности пробудили (в англичанах) и страх перед пуританством. Свержение католической церкви и аристократии, казнь короля и жесткое правление “святых” надолго оставили о себе недобрую и неизгладимую память, подобно тому, как это произошло с “кровавой Мэри” и Яковом II». Сила антипуританских настроений сказалась, по мнению Тревельяна, в том, что в царствование королевы Анны «в оценке гражданской войны преобладала точка зрения кавалеров и англиканцев; в частных выступлениях виги высказывались против этой точки зрения, однако открыто заявить об этом решались не часто». Тори и виги спорили по поводу «революции», однако речь-то они вели о событиях 1688— 1689 годов, а не о 1640-х. Лишь через двести лет англичане стали по-другому смотреть на «великое восстание» и с большим уважением говорить о нем как о революции; и лишь спустя многие годы после этого перед палатой общин была воздвигнута статуя Кромвеля.

До сих пор русские ежедневно толпами устремляются к Мавзолею Ленина на Красной площади, чтобы почти с религиозным благоговением почтить его память. После разоблачения Сталина тело его вынесли из Мавзолея, но не разорвали на части, как тело Кромвеля в Англии или Марата во Франции, а тихо похоронили у Кремлевской стены. А когда его преемники решили частично отказаться от его наследия, они заявили, что обращаются к духовному источнику революции — ленинским принципам и идеалам. Без сомнения, перед нами причудливый восточный ритуал, основанный, однако, на мощном чувстве преемственности. Наследие революции проявляется в той или иной форме в структуре общества и в сознании народа.

Время, конечно же, понятие относительное, даже в истории: полвека — это и много, и мало. Преемственность тоже относительна. Она, может быть, и есть напловину настоящей, наполовину кажущейся. У нее есть солидная основа, и в то же время она непрочна. У нее есть и крупные достоинства, и недостатки. Во всяком случае, преемственность революции иногда резко обрывалась. Однако сама основа преемственности достаточно прочна, и ни один серьезный историк не должен превратно истолковывать ее или забывать об этом, изучая русскую революцию. Нельзя рассматривать события этих 50 лет как одно из отклонений от нормального хода истории или как плод зловещих замыслов кучки злых людей. Перед нами огромный живой пласт объективной исторической реальности, органический рост социального опыта человека, громадное расширение горизонтов нашего времени. Я, конечно, говорю в основном о созидательной работе Октябрьской революции. Февральская революция 1917 года занимает свое место в истории как прелюдия к Октябрю. Люди моего поколения были свидетелями нескольких таких «февральских революций» — в 1918 году в Германии, Австрии и Польше, в результате чего потеряли троны Гогенцоллерны и Габсбурги. Однако кто сегодня скажет, что германская революция 1918 года -— крупное определяющее событие века? Она не затронула старого социального порядка и оказалась прелюдией к подъему нацизма. Если бы Россия остановилась на Февральской революции и дала бы — в 1917 или 1918 году — русский вариант Веймарской республики, вряд ли кто-нибудь вспоминал сегодня о русской революции.

И тем не менее некоторые теоретики и историки все еще считают Октябрьскую революцию явлением почти случайным. Кое-кто утверждает, что революции в России могло и не случиться, если бы царь не настаивал столь упрямо на исключительных правах своей абсолютной власти и пришел к соглашению с лояльно настроенной либеральной оппозицией. Другие говорят, что удача не сопутствовала бы большевикам, если бы Россия не ввязалась в Первую мировую войну или если бы она вышла из нее вовремя, то есть до того, как поражение вызвало в стране хаос и разруху. Они считают, что большевики победили из-за ошибок и просчетов, допущенных царем и его советниками, а также теми, кто пришел к власти сразу после падения царя. Нас хотят заставить поверить, что эти ошибки и просчеты случайны, что они — результат суждений или решений того или иного отдельного лица. Без сомнения, царь и его советники наделали немало глупых ошибок. Но они совершали их под нажимом царской бюрократии и тех представителей имущих классов, которые делали ставку на монархию. Не были свободны в своих действиях ни февральский режим, ни правительства князя Львова и Керенского. При них Россия сражалась в войне, поскольку они, как и царские правительства, зависели от тех русских и иностран- ных центров финансового капитала, которые были заинтересованы в том, чтобы Россия до конца участвовала в войне на стороне Антанты. Эти «ошибки и просчеты» были социально обусловлены. Справедливо также, что война резко обнажила и обострила гибельную слабость старого режима. Но не война — решающая причина этой слабости. Революционные толчки потрясали Россию еще до войны: летом 1914 года улицы Санкт-Петербурга покрылись баррикадами. Начало военных действий и мобилизация остановили нарождавшуюся революцию и задержали ее на два с половиной года, после чего она разразилась с еще большей силой. Даже если бы правительства князя Львова или Керенского вышли из войны, они сделали бы это в условиях столь глубокого и серьезного социального кризиса, что большевистская партия, возможно, все равно победила бы, если не в 1917 году, то позднее. Это, конечно, лишь гипотеза, но ее правдоподобность подтверждается ныне тем, что в Китае партия Мао Цзэдуна захватила власть в 1949 году, через четыре года после окончания Второй мировой войны. Это обстоятельство в ретроспективе указывает на возможную связь между Первой мировой войной и русской революцией — оно дает основание думать, что эта связь, вероятно, была не столь очевидной, как представлялось в свое время.

Не надо думать, что ход русской революции был предопределен во всех проявлениях или в последовательности основных этапов и отдельных событий. Однако общее направление было подготовлено событиями не нескольких лет или месяцев, а многими десятилетиями, более того, несколькими эпохами. Тот историк, который стремится доказать, что революция — это, в сущности, ряд никем не предвиденных событий, окажется в таком же беспомощном положении, в котором оказались политические лидеры, пытавшиеся предотвратить ее. После каждой революции ее противники ставят под сомнение ее историческую закономерность, причем иногда это происходит два-три столетия спустя. Позвольте привести здесь ответ, данный Тревельяном историкам, высказывавшим сомнения по поводу закономерности «великого восстания»: «Могла ли парламентская форма правления установиться в Англии ценой меньших жертв, без национального раскола и насилия?.. Ответ на этот вопрос не дадут никакие глубокие исследования и изыскания. Люди есть люди, на них никак не может повлиять запоздалая мудрость грядущих поколений, они действуют так, как они действуют. Может быть, тот же результат и мог быть достигнут как-то по-иному, более мирным путем, однако так случилось: именно мечом парламент отвоевал свое право на господствующее положение, закрепленное английской конституцией». Тревельян, идя по стопам Маколея, воздает должное «великому восстанию», хотя и подчеркивает, что на какое-то время нация стала «беднее и в материальном, и в духовном плане», что, к сожалению, в той или иной мере характерно и для других революций, включая русскую. Делая особый упор на то, что во многом благодаря «великому восстанию» Англия получила свою парламентскую конституционную систему, Тревельян указывает и на непреходящее значение роли, которую сыграли пуритане.

Конечно, утверждает он, именно Кромвель и «святые» установили принцип главенства парламента. Этот принцип восторжествовал, хотя они выступали против него, а порой, казалось, даже делали попытки покончить с ним. Положительный эффект пуританской революции в конечном счете перевесил ее отрицательные стороны. Mutatis mutandis то же самое можно сказать и применительно к Октябрьской революции. «Люди действовали именно так, потому что не могли действовать иначе». Они не могли копировать свои идеалы с западноевропейских моделей парламентской демократии.

Именно мечом они завоевали для Советов рабочих и крестьянских депутатов — и для социализма — «право на главенствующее положение» в советской конституционной системе. И хотя благодаря им же самим Советы превратились в пустую форму, именно эти Советы с их социалистической устремленностью стали наиболее отличительной особенностью русской революции. Что касается Великой французской революции, ее историческая необходимость ставилась под вопрос или отрицалась целым рядом историков, начиная с Эдмунда Бёрка, боявшегося распространения якобинства, Алексиса де Токвиля, с недоверием относившегося к любой современной демократии, Ипполита Тэна, который с ужасом говорил о Парижской коммуне, кончая Мадленом, Бенвилем и их последователями, часть которых с поощрения маршала Петена после 1940 года трудилась над воссозданием жуткого призрака революции. Любопытно, что из всех писавших на эту тему в англоязычных странах наибольшей популярностью в последнее время пользуется де Токвиль.

Многие наши ученые пытались разработать концепцию современной России, опираясь на его книгу «Старый режим и революция». Их привлекает его заявление о том, что революция не означала отхода от французской политической традиции: она просто следовала за основными тенденциями, зародившимися в недрах старого режима, особенно в том, что касается централизованного государства и унификации жизни нации. Точно так же, говорят эти ученые, Советский Союз (в том, что касается его прогрессивных достижений) лишь продолжил индустриализацию и реформы, начатые старым режимом. Если бы царский режим остался у власти или если бы ему на смену пришла буржуазная демократическая республика, работа в этом направлении продолжалась бы, а прогресс был бы более упорядочен и рационален. Россия стала бы второй индустриальной державой мира, не заплатив за это той страшной цены, которую ее заставили заплатить большевики, без экспроприации, террора, низкого жизненного уровня и моральной деградации эпохи сталинизма. Как мне представляется, последователи Токвиля недопонимают своего учителя. Принижая созидательную, самобытную роль революции, он тем не менее не отрицал ее необходимости или законности. Напротив, указав на французскую традицию, он пытался принять революцию, оставаясь на своих консервативных позициях, и даже сделать ее неотъемлемой частью национального наследия. Те же, кто считает себя его последователями, с большим рвением принижают самобытную и созидательную роль революции, чем «принимают» ее на каких-либо условиях. Но давайте более внимательно рассмотрим взгляды Токвиля. Конечно, революция не возникает ex nihilo. Каждая революция происходит в определенной социальной среде, породившей ее, и из того «сырья», которое имеется в этой среде.

«Мы хотим строить социализм, — любил повторять Ленин, — из того материала, который нам оставил капитализм со вчера на сегодня... У нас нет других кирпичей...» Эти «кирпичи» — традиционные методы правления, жизненные национальные интересы, образ жизни и мышления и различные другие факторы, свидетельствующие как о силе, так и о слабости. Прошлое преломляется в новаторстве революции, сколь бы смелым оно ни было. Якобинцы и Наполеон действительно продолжили строительство единого и централизованного государства, начатое и до определенного момента проводившееся старым режимом. Никто не подчеркнул это с большей силой, чем Карл Маркс в своем сочинении «Восемнадцатое Брюмера Луи Бонапарта», появившемся через несколько лет после «Старого режима и революции» Токвиля. Известно также, что Россия по-настоящему вступила на путь индустриализации в годы правления последних двух царей, и стремительный выход на политическую арену промышленного рабочего класса был без этого невозможен. Обе страны достигли при старом режиме определенного прогресса в различных областях. Это не означает, что прогресс мог бы продолжаться «упорядоченно», без гигантских «потрясений», вызванных революцией. Напротив, старый режим разрушался именно вследствие достигнутого им прогресса. Революция не была ненужным явлением, она была необходима. Прогрессивным силам было столь тесно в рамках старого порядка, что они взорвали его. Французы, стремившиеся к созданию единого государства, постоянно сталкивались с ограничениями, вызванными феодальной обособленностью. Развивающейся буржуазной экономике Франции необходимы были единый национальный рынок, свободное крестьянство, свободное передвижение людей и товаров, и старый режим мог удовлетворить эти требования лишь в очень узких пределах. Любой марксист объяснил бы это так: производительные силы Франции переросли сложившиеся в ней отношения феодальной собственности, и им стало тесно в рамках бурбонской монархии, которая сохраняла и защищала эти отношения. Положение в России было схожим, но более сложным. Усилия по модернизации структуры национальной жизни, предпринимавшиеся в царское время, блокировались тяжелым наследием феодализма, слаборазвитостью страны и слабостью буржуазии, косностью самодержавия, архаичной системой правления и, наконец, что не менее важно, экономической зависимостью от иностранного капитала. В эпоху последних Романовых великая империя была наполовину колонией. В руках западных держателей акций находилось 90 процентов шахт России, 50 процентов предприятий химической промышленности, свыше 40 процентов металлургических и машиностроительных предприятий и 42 процента банковского капитала. Собственный капитал страны был невелик. Национальный доход явно не удовлетворял имеющиеся потребности. Более половины его приходилось на долю сельского хозяйства, страшно отсталого и вносившего весьма малый вклад в дело накопления капитала. В определенных пределах государство за счет средств, получаемых от налогообложения, создавало основы индустриализации, например, строило железные дороги. Но в основном промышленное развитие зависело от иностранного капитала.

Однако иностранные предприниматели не были особенно заинтересованы вкладывать получаемые высокие дивиденды в русскую промышленность, особенно когда этому препятствовали капризы своевольной бюрократии и беспорядки в стране.

Россия могла бы, по словам профессора Ростоу, вырваться вперед в деле промышленного развития только за счет своего сельского хозяйства и неимоверных усилий собственных рабочих. Ни одно из этих условий не могло быть выполнено при старом режиме. Царские правительства находились в слишком большой зависимости от западного финансового капитала и не могли отстаивать перед ним национальные интересы России. По своему происхождению и социальному положению министры были еще феодалами и поэтому не могли освободить сельское хозяйство от сдерживающей его развитие власти помещиков (из среды которых даже вышел премьер-министр первого республиканского правительства России 1917 года). До прихода к власти большевиков ни у одного правительства не нашлось ни политической силы, ни морального права заставить рабочий класс трудиться и идти на жертвы, чего в любых обстоятельствах требует индустриализация. Ни один политический деятель этого периода не обладал необходимым для решения этих задач кругозором, решимос- тью и современным мышлением. (Граф Витте с его амбициозными планами реформ представлял собой исключение, лишь подтверждавшее правило, и его как премьер-министра и министра финансов практически бойкотировали царь и бюрократия.) Кажется невероятным, чтобы какой-либо нереволюционный по своей сущности режим смог поднять полуграмотную крестьянскую страну до нынешнего уровня советского экономического развития и образования. И здесь марксист сказал бы, что производительные силы России развились в недрах старого режима до той степени, когда они разрушили старую социальную структуру и ее политическую надстройку. Однако никакой экономический механизм автоматически не вызывает окончательного распада старого установившегося порядка, не обеспечивает успеха революции. Десятилетиями обветшалая общественная система может приходить в упадок, а большая часть нации может и не осознавать этого. Общественное сознание отстает от общественного бытия. Объективные противоречия старого режима должны воплотиться в субъективных формах — в идеях, стремлениях и страстях людей действия. Основа революции, говорил Троцкий, состоит в непосредственном вмешательстве масс в исторические события. Именно в силу этого вмешательства — а это столь же реально, сколь и редко в истории, — год 1917-й стал столь выдающимся и важным. Огромные массы народа в полной мере сразу осознали, что установившийся порядок находится в состоянии разложения и загнивает. Произошло это в один момент. Сознание устремилось за бытием в стремлении изменить его. Однако этот резкий скачок вперед, это неожиданное изменение в психологии масс не возникли на пустом месте. Потребовались десятилетия трудов революционеров, медленного вызревания идей — за это время родилось и исчезло множество партий и групп, — чтобы создать морально-политический климат, вырастить лидеров, создать партии и выработать методы действий, примененные в 1917 году. В этом не было ничего случайного. За полувековым периодом революции стоит целое столетие революционной борьбы.

Социальный кризис, в котором оказалась царская Россия, проявился в острейшем противоречии между ее положением крупной, великой державы и давно изжившей себя социальной системой общества, между блеском империи и плачевным состоянием ее институтов. Впервые это противоречие обнажилось после победы России в наполеоновских войнах. Пробудились к действию ее самые смелые силы. В 1825 году против царя поднялись с оружием в руках декабристы. Они принадлежали к аристократической, интеллектуальной элите; однако против них выступила большая часть дворянства. Содействовать прогрессу в России не мог ни один класс. Города были немногочисленными, средневековыми по своему характеру; городской средний класс, безграмотные купцы и ремесленники политически не представляли собой никакой силы.

Время от времени восставали крепостные крестьяне; однако со времени подавления восстания Пугачева не было скольконибудь серьезных выступлений за освобождение. Декабристы были революционерами, но за ними не стоял революционный класс. В этом и была их трагедия и трагедия последующих поколений русских радикалов и революционеров почти до конца XIX века — в различных формах эта трагедия сказывалась также и в послереволюционный период.

Вкратце остановимся на основных моментах этого периода. Около середины XIX столетия появились новые радикалы и революционеры-разночинцы. Они вышли из среды медленно формирующихся средних классов: многие из них происходили из семей чиновников и священников. Они тоже были революционерами, стремившимися найти революционный класс. Буржуазия по-прежнему никакой силы не представляла. Чиновники и священники были в ужасе от бунтарских настроений своих сыновей, крестьянство — апатично и пассивно. В пользу реформ выступала лишь часть дворянства, а именно помещики, стремившиеся внедрить новые методы земледелия либо заняться промышленным производством или торговлей; они желали отмены крепостного права и либерализации управления государством и системы образования. Когда Александр II, поддавшись на уговоры этих помещиков, отменил крепостное право, он на десятилетия завоевал для своей династии полную поддержку крестьянства. Закон 1861 года об отмене крепостного права вновь оставил радикалов и революционеров в одиночестве и фактически отсрочил революцию более чем на полстолетия. Однако вопрос о земле остался не решенным. Крепостные получили свободу, но не землю; чтобы получить возможность пользоваться землей, им приходилось брать займы под высокие проценты и отбывать повинности или становиться издольщиками. Образ жизни народа безнадежно отставал от веяний времени. Подобное состояние дел и гнетущая атмосфера самодержавия вызывали возмущение все новых представителей интелли- генции, способствовали возникновению новых идей и новых методов политической борьбы. Каждое новое поколение революционеров опиралось только на свои собственные силы, и каждый раз все их усилия оказывались тщетными. Скажем, народники, вдохновленные Герценом и Бакуниным, Чернышевским и Лавровым, объективно представляли собой боевой авангард крестьянства. Но когда они обратились к мужикам и попытались открыть им глаза на то, что освобождение от крепостной зависимости — это обман и новая форма их закабаления со стороны царя и помещиков, бывшие крепостные или не реагировали, или вообще их не слушали; нередко они передавали народников в руки жандармов. Таким образом, угнетаемый социальный класс с его огромным революционным потенциалом предавал свою собственную революционную элиту. Последователи народников — народовольцы отказались от очевидно безнадежных поисков революционной народной силы в обществе. Они решили действовать в одиночку, отстаивая интересы угнетенного, безмолвного народа. На смену популизму народничества пришел политический терроризм. На смену пропагандистам и агитаторам, которые «шли в народ» или даже пытались прижиться среди крестьян, пришли молчаливые героические одиночки-конспираторы, своего рода «супермены», полные решимости победить или погибнуть, и взялись за решение задачи, которую не могла решить нация. В кружке, члены которого убили Александра II в 1881 году, состояло меньше 20 человек. Шесть лет спустя десяток молодых людей, среди которых был и старший брат Ленина, образовали группу, решившую убить Александра III.

Эти крошечные организации заговорщиков держали в страхе огромную империю и вошли в историю. Тем не менее неудачи народников 60-х и 70-х годов прошлого века продемонстрировали нереальность надежды на возможность подъема крестьянства, а мученичество народовольцев 80-х годов еще раз показало бессилие авангарда, действующего без поддержки одного из основных классов общества. Их горький опыт послужил бесценным опы- том для революционеров последующих десятилетий, так что в этом смысле их усилия не были бесплодными. Мораль, которую извлекли для себя Плеханов, Засулич, Ленин, Мартов и их товарищи, состояла в том, что они не должны быть изолированным авангардом, а добиваться поддержки революционного класса. Крестьянство же таковым, по их мнению, не являлось. К этому времени, однако, начало промышленного развития России решило за них эту проблему. Марксистские пропагандисты и агитаторы ленинского поколения нашли в фабричных рабочих свою аудиторию.

Следует отметить очевидную диалектику этой длительной борьбы. Во-первых, налицо противоречие между общественной потребностью и общественным сознанием. Не могло быть более естественной потребности или интереса, чем стремление крестьян получить землю и свободу; тем не менее общественное сознание довольствовалось в течение полувека законом, который, освобождая от крепостного рабства, не давал крестьянам земли и свободы, причем все это время мужики надеялись, что царь-батюшка придет им на помощь. Это несоответствие между потребностью и сознанием лежало в основе многих метаморфоз революционного движения. Сама логика положения диктовала эти различные модели организации: замыкающаяся сама в себе элитарная группа заговорщиков, с одной стороны, и движение, ориентированное на вовлечение масс, с другой; она же диктовала и новый тип революционера-диктатора и революционера-демократа.

Следует также отметить особую, исключительную и исторически действенную роль, которую играла во всем этом интеллигенция, — ничего подобного в других странах не встречалось. На протяжении поколений ее представители бросались в атаку на царское самодержавие и каждый раз наталкивались на твердую стену, прокладывая тем не менее путь для тех, кто шел за ними. Их вдохновляла почти мессианская вера в свою революционную миссию и в миссию России. Когда наконец на передний план вышли марксисты, они унаследовали богатые традиции и уникальный опыт; они критически оценили и эффективно использовали и эти традиции, и этот опыт. Но они также унаследовали и определенные проблемы и дилеммы. Марксисты в силу обстоятельств начали с отрицания и народничества, и терроризма. Они отрицали «аграрный социализм», сентиментальную идеализацию крестьянства, радикальные варианты славянофильства и полумессианскую идею об уникальной революционной миссии России. Они отвергали терроризм, самовосхваление радикально настроенных интеллектуалов и самозамыкание элитной группы заговорщиков. Они стремились к созданию организации, партии, профсоюзов демократического направления, к современным формам массовой деятельности пролетариата. Подобная позиция — «строго» и даже исключительно ориентированная на пролетариат и недоверчивая по отношению к крестьянству — характерна для начального пери- ода деятельности всей Российской социал-демократической рабочей партии; она оставалась характерной для меньшевиков даже в пору их расцвета. Однако когда организация переходит к действиям, она не может абстрактно отрицать местные революционные традиции, она должна вобрать в себя все наиболее ценное и даже превзойти их. Именно большевики проделали это, причем задолго до 1917 года. Они восприняли от народников стремление не оставлять в стороне крестьянство, а от народовольцев — крайнюю агрессивность и склонность к конспирации. Без этих важных составляющих элементов марксизм в России остался бы чем-то вроде экзотического цветка или в лучшем случае теоретическим придатком западноевропейского социализма, свидетельством чему являются блестящие работы Плеханова и некоторые из ранних трудов Ленина. Привитие марксизма на русскую почву—заслуга в первую очередь Ленина.

Именно он свел воедино эту доктрину и местные традиции. Он настаивал на том, что рабочие, ведущая сила революции, должны искать союзника в лице крестьянства; именно он указывал на то, что интеллигенция и избранные революционеры призваны сыграть главную роль в деле образования и организации массового рабочего движения. В этом единстве нашел свое выражение вековой опыт дея- тельности российских революционеров. Но это лишь одна сторона рассматриваемого вопроса. Ведь хотя на Западе принято считать большевизм явлением чисто русским, едва ли можно преувеличить вклад, внесенный в развитие этого движения Западной Европой. В течение всего XIX столетия революционная мысль и деятельность в России на всех стадиях находились под влиянием западных идей и движений. Декабристы, подобно, скажем, карбонариям, выросли из Великой французской революции. После падения Наполеона многие из них, тогда молодые офицеры, находились в составе русских оккупационных войск в Париже, и непосредственное знакомство с идеями пусть даже потерпевшей поражение революции повлияло на их умы. Взгляды петрашевцев, Белинского и Герцена, Бакунина и Чернышевского сформировались под влиянием событий 1830 и 1848 годов, французского социализма, немецкой философии, особенно Гегеля и Фейербаха, а также английской политэкономии. Затем марксизм, сам вобравший в себя все перечисленное, завоевал радикально и даже либерально настроенные умы в России.

Не удивительно поэтому, что апологеты царизма объявили социализм и марксизм продуктами «декадентского» Запада. Не только Победоносцев, твердый приверженец обскурантизма и панславизма, не только Достоевский, но даже Толстой отвергали идеи социализма именно на этом основании. И нельзя сказать, что они были абсолютно неправы; хотел этого Запад или нет, но его духовное наследие внесло немалый вклад в осуществление русской революции. Троцкий как-то писал о парадоксе, состоявшем в том, что Западная Европа экспортировала свою самую передовую технологию в Соединенные Штаты, а... самую передовую идеологию в Россию... На это же четко и убедительно указал Ленин: «...В течение около полувека, примерно с 40-х и до 90-х годов прошлого века, передовая мысль в России... жано искала правильной революционной теории, следя с удивительным усердием и тщательностью за всяким и каждым “последним словом” Европы и Америки в этой области. Марксизм Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий обучения, испытания на практике, разочарований, проверки сопоставления опыта Европы. Благодаря вынужденной царизмом эмигрантщине революционная Россия обладала... таким богатством интернациональных связей, такой превосходной осведомленностью насчет всемирных форм и теорий революционного движения, как ни одна страна в мире».

В 1917-м и в последующие годы не только лидеры, но также и огромная масса русских рабочих и крестьян считали революцию не только делом одной России, а частью общественного движения, охватывающего все человечество. Большевики считали себя защитниками по меньшей мере европейской революции, ведущими борьбу за нее на восточных рубежах. В этом были убеждены даже мень- шевики, о чем они заявляли весьма красноречиво. И так думали не только в Рос- сии. В начале века Карл Каутский, ведущий теоретик Социалистического Интер- национала, рисовал следующую перспек- тиву: «Центр революции передвигается с Запада на Восток. В первой половине XIX века он лежал во Франции, временами в Англии. В 1848 году и Германия вступила в ряды революционных наций... В настоящее же время можно думать, что не только славяне вступили в ряды революционных народов, но что и центр тяжести революционной мысли и революционного дела все более и более передвигается... в Россию. Россия, воспринявшая столько революционной инициативы с Запада, теперь, быть может, сама готова послужить для него источником революционной энергии», — заявил Каутский, указав на контраст между положением в 1848 году, когда «весенняя оттепель» в Западной Европе не пережила «жестоких русских морозов», и нынешним временем, когда шквальный ветер, порожденный бурей в России, может освежить воздух на Западе.

В 1902 году Каутский написал это для «Искры», одним из редакторов которой был Ленин, и его слова произвели на Ленина столь большое впечатление, что почти 20 лет спустя он восторженно процитировал их, иронизируя над их автором, который негодовал по поводу того, что его предсказание сбылось. Ни Каутский, ни Ленин в действительности и не подозревали, насколько это предсказание будет точным. Ибо мы являемся свидетелями того, как эпицентр революции передвинулся еще дальше на Восток, в Китай. Любой историк, обладающий великим даром обобщения, мог бы продолжить мысль, высказанную Каутским, и нарисовать более широкую картину, проиллюстрировав смещение эпицентра революции на Восток на протяжении трех веков от Англии времен пуритан через всю Европу до Китая и, наконец, до юго-восточных границ Азии. Однако построение подобного графика могло бы увести в сторону: уж слишком прямолинейным и предопределенным представился бы ход истории. Однако в какой бы мере ни представлялось предопределенным историческое развитие, в нем, очевидно, есть своя последовательность и своя логика. Гёте однажды сказал, что история знаний — это великая фуга, при исполнении которой голоса различных наций вступают один за другим. То же можно сказать и об истории революции. Это не всемирная симфония, на что надеялись великие революционеры. Но это и не попурри вступающих по своей прихоти сольных голосов, этакая беспорядочная на слух неспециалиста какофония звуков.

Нет, это все-таки великая фуга, исполняя которую голоса различных стран, каждый со своими надеждами и разочарованиями, вступают по очереди.
>>> ДАЛEE >>>

Мы представляем статью Алексея Абрамова О проблеме косовского урегулирования на современном этапе - полный вариант исследования размещен по адресу www.nationalsecurity.ru/library/00054/.

Положение в Косово на сегодняшний день остается сложным и крайне тяжелым, несмотря на присутствие с июня 1999 г. международных Сил для Косово (СДК) и гражданской Миссии ООН (МООНК). Нерешенными остаются задачи обеспечения безопасности неалбанского населения, создания условий для нормальной жизни и возвращения лиц, покинувших край, а также формирования атмосферы межнациональной терпимости, не ослабевают притеснения сербов и национальных меньшинств.

Как известно, основополагающим документом косовского урегулирования является резолюция СБ ООН № 1244 от 10 июня 1999 г., в соответствии с которой центральная роль в урегулировании закреплена за ООН и ее Советом Безопасности и в Косово развернуты международные гражданское присутствие и присутствие по безопасности.

Позиция главы МИД России С.В.Лаврова по этому вопросу предельно ясна - Москва против любых действий по созданию моноэтнического общества в Косово, так как это перечеркнет пятилетние международные усилия по формированию в крае мультиэтнического и мультиконфессионального общества, а вся работа по урегулированию должна строиться на основе резолюции СБ ООН № 1244.

Вместе с тем, судя по некоторым сведениям из миротворческих миссий на Балканах, в ближайшее время возможно ожидать некоторой корректировки подхода международного сообщества к "косовской проблеме", вновь оказавшейся в центре внимания ООН, НАТО, ЕС и ОБСЕ.

По последним данным, в результате насилия албанцев семь тысяч сербов изгнаны из своих жилищ (они укрываются на базах СДК или бежали в Сербию), 25 монастырей, церквей и религиозных объектов частично или полностью разрушены. Количество сожженных сербских домов и квартир не подсчитано. Словом, у сербов больше нет веры в возможность совместного проживания в Косово с албанцами, как и в то, что натовские миротворцы способны защитить их.

Международное сообщество сегодня рассматривает урегулирование косовской проблемы в двух поэтапных плоскостях. Прежде всего, на местные албанские власти (президента, правительство и парламент) при взаимодействии с международными миссиями КФОР и гражданской администрацией ООН, фактически осуществляющих протекторат в крае, возложено выполнение ряда условий по нормализации жизни и деятельности местных сербов. Речь идет о возврате беженцев к местам проживания, возвращении им собственности, реконструкции порушенных жилых и религиозных объектов, обеспечении трудоустройства, прекращении насилия и антисербской истерии, восстановлении экономических связей с Сербией, то есть создании в Косово безопасных условий для неалбанского населения. Только после этого международное сообщество готово перейти к следующей фазе - начать переговоры о статусе Косово.

На первый взгляд, план вроде бы выполним. Демократические власти Сербии пошли на диалог с косоварами при активном участии международного сообщества, положившего в основу переговоров план "сначала стандарты, потом статус". Переговоры, правда, с самого начала шли ни шатко, ни валко. Без иностранных посредников Белград и Приштина, так же, как и косовские сербы и албанцы, не смогли продвинуться в решении первой части формулы.

Ситуация обострилась в марте этого года после албанского насилия над сербами в Косово (30 человек убито, 60 ранено, свыше 3,5 тысяч сербов бежало в Сербию). Стало ясно, что разговор о стандартах - не более, чем красивые слова. Он не подкреплен, прежде всего, желанием самого местного населения. Межэтническая нетерпимость, в первую очередь со стороны преобладающего в Косово албанского населения по отношению к сербам, ставшим в одночасье "нацменьшинством" в крае, являющимся неотъемлемой частью Сербии, выявилась с новой силой. Международным силам, в том числе срочно прибывшим в Косово руководителям ЕС и НАТО Хавьеру Солане и Яапу де Хооп Схефферу, удалось, правда, затушить пожар, обвинив албанских экстремистов в насилии. Однако наказание ограничилось лишь арестами мелких хулиганов и тех, кто был повинен в гибели людей. До политических решений дело не дошло, а СДК и гражданская администрация ООН в Косово до сих пор ведут расследование обстоятельств, связанных с акциями насилия. В Брюсселе этому придают особое значение, поскольку речь идет о репутации НАТО, а от результатов расследования будет зависеть характер дальнейшей миротворческой операции в Косово.

Эскалация насилия в крае стала шагом назад в урегулировании. Многие из руководителей НАТО высказывают мнение, что преждевременными стали принятые год назад решения о сокращении численности КФОР и передаче многих властных полномочий албанским руководителям Косово, что снизило порог безопасности на Балканах. И хотя, как считают в Брюсселе, время для ревизии политики альянса в Косово еще не наступило, тем не менее, вопрос о его роли и сроках пребывания в Косово стоит остро.

В Нью-Йорке 21 и 22 сентября с.г. с участием генсека ООН Кофи Аннана прошли переговоры по Косово министров иностранных дел и политических директоров стран-участниц Контактной группы по бывшей Югославии. В ходе дискуссии, судя по заявлениям ее некоторых участников, обозначились определенные разногласия относительно того, как действовать дальше при дальнейшем решении этой сложнейшей международной проблемы, исходя из уже упоминавшегося основополагающего международного документа - резолюции СБ ООН № 1244.

Большие надежды в продвижении мирного урегулирования возлагались на парламентские выборы в Косово 23 октября 2004 г. Расчет строился на том, что, приняв вместе с албанцами участие в выборах, сербы впишутся в политические процессы в крае, тем самым подтвердив успехи в реализации планов о стандартах. Однако неудовлетворенные ходом выполнения албанской стороной этого плана, а фактически - отсутствием, как и прежде, безопасных условий своего проживания, лидеры косовских сербов заявили о бойкоте выборов. Лишь 0,27% сербов с правом голоса откликнулось на призыв президента Сербии принять участие в парламентских выборах в Косово.

Таким образом большинство сербов, остающихся в этом крае, а также проживающих в Сербии и Черногории беженцев (всего свыше 250 тысяч человек) отреагировало на катастрофическую ситуацию с точки зрения безопасности и состояния межнациональных отношений в Косово. Фактически косовские сербы поддержали идею бойкота, с которой выступили сербское правительство во главе с В.Коштуницей и Сербская православная церковь, не послушав президента Сербии Б.Тадича. На многих избирательных пунктах в урнах для голосования вообще не оказалось ни одного бюллетеня .

Очевидно, что, наряду с показавшим свою бессмысленность бойкотом выборов, другим их итогом можно назвать отсутствие у руководства Сербии единой и скоординированной с лидерами косовских сербов программы борьбы за права своих соплеменников в Косово и его сохранение в составе республики. Что касается албанских партий, то, как и ожидалось (хотя выход избирателей албанской национальности также был невысок, чуть выше 40%), победили партии, ставящие главной целью независимость Косово, причем уже к концу следующего года.

К началу встречи министров КГ в Нью-Йорке обозначился не просто застой в политическом процессе, а тупик. Под вопросом оказался график урегулирования, продвигаемый Соланой и Схеффером. Согласно разработанному сценарию, осенью этого года предполагалось сделать важные шаги в продвижении плана о стандартах. В качестве награды международные миссии передали бы албанским властям дополнительные полномочия по управлению в крае. Весной следующего года предполагалось бы еще более улучшить ситуацию с "обеспечением безопасности" местных сербов, упрочив тем самым мирный процесс, подведя его к рубежу, когда можно в практическую плоскость ставить вопрос о международном статусе этой территории. На июньском заседании СБ ООН планировалось похвалить албанское руководство и констатировать, что политическая ситуация в Косово в основном нормализована, мол, предпосылки к началу переговоров о его статусе созданы. После летней паузы, ориентировочно начиная с сентября 2005 года, начался бы массированный прессинг на Белград с целью заставить его вступить в такие переговоры. Естественно, на условиях, выгодных в первую очередь США и НАТО, которые на протяжении всего косовского кризиса, как известно, занимают однозначно проалбанскую позицию. И хотя относительно возможного международно-правового статуса Косово до сих пор на Западе нет четкого видения, главное, чего бы там хотелось, - это закрепить в официальных документах, что эта территория больше не находится под юрисдикцией Белграда.

Такая перспектива, ясно, не отвечает интересам Белграда и сербам Косово, тем более, что прогресс в крае еще не близок. Поэтому сербы и взяли на вооружение бойкот выборов как средство противодействия западным замыслам. По сути, они прибегают к той же тактике, которой десятилетиями придерживались албанцы Косово, сначала в СФРЮ, потом в СРЮ. А именно: они игнорировали участие в политических процессах в Югославии и Сербии. Теперь ситуация складывается с точностью до наоборот. Если США и их партнеры по ЕС хотят быть последовательными в косовском урегулировании, то им, видимо, надо было бы ужесточить позицию в отношении албанцев.

Однако разногласия во встрече министров иностранных дел КГ показывают, что западные партнеры России, прежде всего США и Великобритания, вину за пробуксовку мирного процесса и его возможный срыв - в случае невыхода сербов на голосование - хотели бы возложить на косовских сербов и Белград. Неслучайно в этой связи, что и тех и других активно призывали отказаться от бойкота, как бы заранее давая понять, кого накажут за провал мультиэтнических выборов. Но суть, конечно, не в этом. За процессами в Косово прослеживается серьезная политическая подоплека. Соединенные Штаты, опираясь на НАТО и, частично ЕС, ведут дело к дальнейшей фрагментации Балкан, причем делая это исключительно за счет интересов славянского и православного сербского народа. Сербов почти не осталось в Хорватии . В Боснии и Герцеговине им удалось отстоять Республику Сербскую, но, видимо, лишь дело времени, когда БиГ станет унитарным государством. В Косово осталось, по самым пессимистичным оценкам, 95-100 тысяч сербов (или до 15% населения; точной численности албанцев никто не знает, они, как правило, имеют несколько паспортов) , безопасность которых ничем не гарантируется. Уже сегодня Белград де-факто не имеет контроля над Косово, его влияние на процессы там минимальны . В последнее время - не без подачи с Запада - активно муссируется якобы межнациональная нетерпимость в самой Сербии: в Воеводине, где проживает венгерское нацменьшинство, а также в Санджаке, преимущественно населенном лицами мусульманского вероисповедания. Тем самым внимание Белграда отвлекают от Косово.

Так куда идет Косово? Способны ли политики ведущих западных государств, прежде всего из Европы, осознать последствия однобокой политики в косовском урегулировании? Не станет ли отрыв территории, официально имеющей статус автономии (то есть без права на отделение), прецедентом для сепаратистов из разных стран мира? Просчитаны ли все отрицательные последствия от варианта с "независимым" Косово? Кто будет контролировать становление "молодого косовского государства", и достаточен ли механизм контроля? Не получится ли так, что в какой-то момент косовские албанцы восстанут против международного присутствия, якобы тормозящего обретение Косово полномасштабной независимости? А если грянет, что вполне ожидаемо, учитывая известную историческую тягу албанского народа, всеалбанское объединение? Что тогда будет с Косово, Албанией, Македонией и Черногорией? (Многие балканисты убеждены, что без взаимной резни за верховенство тут не обойдется). И, наконец, может быть, самый главный вопрос - сможет ли международное сообщество найти эффективные меры противодействия организованной преступной деятельности албанцев, масштабы которой растут из года в год?

Вопросы, которые ждут взвешенных ответов. Конечно же, единого решения всех косовских "бед", способного вернуть мир и стабильность в регионе, не существует, однако, несмотря на всю кажущуюся сложность и многосторонность косовского урегулирования, варианты его решения все же имеются, по крайней мере, в одной из его главных областей, касающейся создания условий для дальнейшего мирного проживания в регионе враждебно настроенных по отношению друг к другу народов - косоваров и сербов - при сохранении единого государства. Достаточно взять в расчет соседнюю страну - Боснию и Герцеговину, фактически вот уже 10 лет существующую под международным протекторатом в лице Высокого представителя международного сообщества П.Эшдауна. ВП, являясь главным "толкователем" Мирного соглашения, положившего конец военным действиям в БиГ, во многом определяет темпы и формы боснийского урегулирования, что, в свою очередь, стимулирует процесс "наладки" механизма функционирования государственных институтов, формирования законодательной базы, укрепления и наращивания общебоснийских органов.

Может быть, целесообразно применить и в Косово подобную отработанную путем проб и ошибок схему по принципу "похожие страны - похожие проблемы - похожие решения", путем наделения МООНК более обширными полномочиями с возможностью снятия любого чиновника подобно Высокому представителю в БиГ? Эта схема, напомним, привела к достижению существенного прогресса в стабилизации политической обстановки в стране, нормализовала общественную жизнь, укрепила государственность. Отточенная и проверенная в столь "тяжелых" условиях похожая схема разрешения межэтнических противоречий, включающая в себя создание условий для совместного проживания (а Балканы в этом случае, судя по количеству столкновений и анклавности проживания народов, явно претендуют на роль безусловного "лидера"), могла бы послужить идеальным образцом и для разрешения других конфликтов, как то в Афганистане, Ираке и некоторых африканских странах.
>>> ДАЛEE >>>

Мы представляем совместную статью Р. Фарамзяна и В. Борисова Военная экономика Запада и России после холодной войны - полный вариант исследования размещен по адресу www.nationalsecurity.ru/library/00055/.

Со времени окончания холодной войны прошло уже полтора десятка лет. За этот исторически короткий период в мировом развитии произошли грандиозные перемены, коренным образом изменилась военно-политическая обстановка в мире. Столь же глубокие сдвиги имели место и в мировой военно-экономической ситуации. Во всех крупных странах идет интенсивная перестройка военных секторов хозяйства, их адаптация к новым условиям и требованиям. В этой связи весьма важно проанализировать, каковы конкретные изменения в военно-экономической сфере, какими могут быть их последствия и как все это может повлиять на национальную безопасность России.

Сейчас все отчетливее проявляется сдвиг в соотношении факторов, определяющих национальную и международную безопасность. Некоторые задачи, которые в прошлом возлагались преимущественно на военную силу, теперь решаются, например, с помощью экономических санкций. Нередко говорят даже о "бессилии военной силы". Однако она была и остается важнейшей опорой безопасности государств.

В новой мировой военно-политической ситуации меняются задачи, стоящие перед военной силой, в то время как экономические факторы диктуют новые пределы материальных, финансовых и человеческих ресурсов, выделяемых на нужды обороны. Оба эти обстоятельства, взятые вместе, оказывают решающее воздействие на формирование военной мощи и характер военно-экономической деятельности государств.

Сам характер военной мощи претерпевает изменения под влиянием научно-технического прогресса и закономерностей военного и военно-экономического развития. Сейчас в мире происходит очередная революция в военном деле, связанная прежде всего со вступлением мирового сообщества в "информационный век", с возникновением научно-технических возможностей для создания принципиально новых видов и систем оружия. Она сопровождается глубокими изменениями в военно-экономической сфере, которая сейчас, когда на первый план выходят качественные параметры военной мощи, играет значительно большую роль в военном строительстве, чем прежде.

В происходящей в западных странах реорганизации этой сферы вполне отчетливо выделяются два аспекта: количественный - заметное сокращение масштабов военно-экономической деятельности и куда более важный качественный - коренная перестройка всех военно-экономических структур с целью их модернизации, повышения эффективности, приспособления к изменившимся требованиям формирующегося нового миропорядка.

Реформы охватывают все сферы военно-экономической деятельности. Прежде всего существенно уменьшились оборонные бюджеты большинства стран мира. По оценкам Международного института стратегических исследований в Лондоне, мировые военные расходы в 1996 г. составляли 811 млрд. долл. - на 40% меньше, чем в 1987 г., когда они достигали максимальной величины. Численность непосредственно занятых в оборонной промышленности мира снизилась с 17.5 млн. в 1987 г. до 11.1 млн. человек в 1995 г.

За этими общими цифрами скрываются некоторые крайне важные обстоятельства. Наиболее значимое из них - резкое усиление военно-экономических позиций США. В последние годы на их долю приходится около 1/3 мировых военных расходов, почти половина мирового экспорта оружия и примерно 2/3 расходов на военные НИОКР. Последняя цифра служит убедительным доказательством, что США стремятся сохранить и упрочить военно-техническое превосходство над другими странами.

Сейчас США выделяют на закупки вооружения и военной техники около 50 млрд. долл. в год, то есть примерно в два раза меньше, чем в 1987 г. Но, с другой стороны, известно, что в 1996 г. США ассигновали на военные закупки и военные НИОКР на 40% больше средств, чем все западноевропейские страны, вместе взятые. И Вашингтон отнюдь не собирается сокращать закупки вооружений, скорее наоборот. Официальная позиция по этому вопросу вполне определенно сформулирована в докладе президента Б. Клинтона конгрессу "Стратегия национальной безопасности для нового столетия": "Соединенные Штаты приближаются к точке, когда требуется крупная модернизация наших вооруженных сил. Военные закупки конца 70-х и начала 80-х годов позволили отложить крупномасштабное техническое переоснащение наших войск более чем на десятилетие. Для того, чтобы поддерживать техническое превосходство вооруженных сил США, мы должны выборочно увеличивать средства, выделяемые как на поставку в войска новых систем, так и на замену устаревающей техники времен холодной войны по мере того, как она вырабатывает свой эксплуатационный ресурс".

Не отменяют свои приоритетные военно-технические программы и другие крупные западные государства. Везде речь идет прежде всего о том, чтобы, учитывая новые задачи и требования вооруженных сил и сократившиеся оборонные бюджеты, перестроить военный сектор экономики, приспособить его к современным условиям, сделать его более компактным и эффективным.

Перестройка эта идет по следующим основным направлениям: реорганизация самих военных секторов хозяйства, сближение военной и гражданской экономики, изменение взаимоотношений между военной экономикой и вооруженными силами (а также государством в целом), быстро усиливающаяся глобализация военно-экономической деятельности. Особенно важно, что все эти процессы неразрывно взаимосвязаны, хотя в разных странах такое взаимодействие имеет свои особенности.

Волна слияний и поглощений в оборонной промышленности США в 1992-1997 гг. сильно изменила конфигурацию ядра военно-промышленного комплекса и привела к возникновению трех высокоэффективных гигантских компаний: "Локхид-Мартин" (с "Нортроп-Грумман") с объемом военных продаж в 21 млрд. долл., "Боинг" (с "Макдонел-Дуглас") - 16 млрд. На эти компании приходится львиная доля военных заказов. Тем не менее в основных сегментах военного рынка - ракето-, самолето-, вертолетостроение, производство военной электроники и др., - сохраняется конкуренция; в каждом из этих сегментов могут рассчитывать на получение военных заказов от 2 до 6 компаний.

Несмотря на существенное сокращение военных заказов и интенсивную перестройку (а может быть, и благодаря этим обстоятельствам), оборонная промышленность США в настоящее время функционирует как никогда эффективно. Суммарные годовые военные продажи 10 крупнейших оборонных подрядчиков в 1996 г. составили 59.4 млрд. долл., а их чистая прибыль - 6.4 млрд. Если судить по опубликованным планам закупок Пентагона, то перспективы на обозримый период (10-15 лет) для оборонной промышленности США, особенно для авиационно-космического сектора, достаточно благоприятны.

В чем заключается суть наблюдающегося сейчас сближения военного и гражданского секторов хозяйства, если хорошо известно, что на Западе они всегда были теснейшим образом взаимосвязаны? Дело в том, что в годы холодной войны между военным и гражданским секторами возникли или были во многом искусственно воздвигнуты различные барьеры, в том числе барьер административный (особый порядок заключения контрактов и приемки заказной продукции), барьер качества, барьер секретности и другие. С течением времени эта разобщенность стала все негативнее сказываться на эффективности функционирования военного сектора и ощутимо тормозить общеэкономическое развитие (в частности, из-за гипертрофированной секретности). Появление гибких производств, технологий двойного назначения и других технологических новшеств, а также резкое повышение качества гражданской продукции подстегнули сближение двух секторов. Еще одним фактором сближения стало сокращение оборонных бюджетов после холодной войны, потребовавшее более эффективного использования ресурсов.

Разумеется, сближение двух секторов -процесс по определению двусторонний, но если иметь в виду военный сектор, то, как отмечают зарубежные эксперты, происходит достаточно интенсивное его "огражданствление" (civilianization), включающее широкое проникновение в него не только технологических достижений гражданской промышленности, но и ее стандартов, коммерческой практики, методов маркетинга и т.д. Военные ведомства западных стран сейчас активно поддерживают эту тенденцию, учитывая ее при реформировании военно-закупочных органов и процедур закупки продукции для своих нужд.

Объективный процесс сближения двух секторов находит свое отражение и в новых военно-экономических концепциях. В США, например, вместо традиционной концепции специализированной военно-промышленной базы предлагается концепция "промышленной базы для нужд обороны". Она предусматривает более широкое привлечение гражданских поставщиков и использование коммерческой практики при выполнении военных заказов с целью снижения затрат и повышения общей эффективности военных закупок. Одновременно такой подход в известной мере решает некоторые задачи экономической мобилизации.

Проблемы экономической мобилизации и поддержание мобилизационной готовности промышленности подвергаются глубокому пересмотру. Разительным примером в этом отношении служит радикальная переоценка размеров необходимых стратегических запасов сырья. По последним официальным оценкам, для удовлетворения вероятных потребностей в чрезвычайных условиях требуется запасов всего лишь на 44 млн. долл., в то время как стоимость реально имевшихся в 1997 г. стратегических запасов составляла 5.4 млрд. долл. В разгар холодной войны потребности США в таких запасах официально оценивались в 15 млрд. долл., а стоимость имевшихся запасов достигала 12 млрд.

Круто изменились оценки роли инфраструктуры, как общей, так и военной. Разрабатывается "противоинфраструктурная стратегия" - одна из альтернатив применению ядерного оружия, строящаяся на предположении, что "выведение из строя инфраструктуры позволяет поставить противника на колени без громадных человеческих жертв". Возрастающее внимание уделяется проблеме защиты инфраструктуры в чрезвычайных условиях. Создана президентская комиссия по защите критических элементов инфраструктуры. Здесь уместно отметить, что в этом свете совершенно по-иному выглядят настойчивые требования МВФ, контролируемого США, расчленить естественные монополии России, составляющие сердцевину ее инфраструктуры. За прокламируемой экономической целесообразностью просматриваются вполне определенные стратегические интересы.

Наиболее интенсивно и глубоко перестройка идет в США. По оценкам американских специалистов, из 120 тыс. компаний, бывших поставщиками министерства обороны в годы холодной войны, к настоящему времени осталось всего лишь около четверти; остальные либо ушли из военного бизнеса, либо вообще прекратили существование. Но здесь имеются в виду прежде всего мелкие и средние поставщики, для которых выполнение военных заказов, как правило, не было профилирующим и которые не делали погоды в военном бизнесе.

Гораздо сложнее и болезненнее проходит реорганизация крупных военно-промышленных корпораций, десятилетиями специализировавшихся на выпуске военной продукции. Здесь нужно отметить, что перестройка оборонной промышленности на Западе, особенно в США, не была результатом только решении самих военно-промышленных корпораций. Этим решениям предшествовала огромная работа в различных сферах, включая пересмотр правительствами оборонной политики и переоценку ими потребностей вооруженных сил, обсуждение и принятие соответствующих законов парламентами, многочисленные исследования различных научно-исследовательских центров.

Сами военно-промышленные компании при принятии решений руководствовались не только "общими указаниями", но и, разумеется, детальным анализом конкретных условий. Ряд методов реорганизации оборонной промышленности, которые считались прежде классическими, оказались малопригодны в новых условиях. Это касается, в частности, конверсии, не получившей на Западе широкого распространения как по технологическим причинам (высокая специализация промышленного оборудования времен перманентной военной экономики), так и по экономическим (насыщенность рынков гражданскими товарами и др.).

Основными направлениями перестройки крупных военно-промышленных компаний стали уменьшение размеров отдельных производственных предприятий, ликвидация заводов, крторые оказались ненужными, сокращение персонала, реорганизация управления, совершенствование технологических процессов и некоторые другие.

Крупные производители военной продукции, как правило, не уходят из военного бизнеса, но в сложившихся условиях вынуждены осуществлять радикальные изменения в своей структуре и активно включаться в межфирменную перестройку. Это - установление разнообразных видов партнерств, от временных объединений для борьбы за конкретные контракты до создания совместных предприятий, слияний и поглощений.

Именно слияния и поглощения стали главным направлением межфирменной перестройки в 90-е годы. Причины, побуждающие военных подрядчиков к слияниям, многообразны, но одной из основных считается необходимость достижения "критической массы", адекватной нынешним условиям. Имеется в виду уровень научно-технических и производственных возможностей, который обеспечивает выполнение более сложных программ при меньших расходах, позволяя упрочить позиции в военном бизнесе. Одно из важнейших преимуществ слияний состоит в том, что приобретаются уже налаженные производства вместе с обученным персоналом и заключенными контрактами.

В отношении военной инфраструктуры у США двоякий подход. С одной стороны, уже несколько лет идет реструктуризация и закрытие военных баз на территории США, что обещает значительную экономию средств. Но с другой, принимаются меры по обеспечению доступа к объектам военной инфраструктуры других стран в различных регионах мира, чем создается одна из материальных основ глобального лидерства США. Продвижение НАТО на Восток имеет, помимо всего прочего, и четко выраженный "инфраструктурный" аспект.

Решающая роль в определении основных направлений и темпов перестройки военных секторов хозяйства на Западе принадлежит государству, прежде всего его военным ведомствам. Общая схема хорошо известна. Именно государство определяет спрос. Военно-промышленные фирмы, оценивая свои научно-технические, производственные и финансово-экономические возможности и сопоставляя их с перспективами спроса, принимают самостоятельные решения, участвуя в формировании стороны предложения. Собственно говоря, основное содержание перестройки военных секторов хозяйства и заключается в приведении стороны предложения в соответствие с текущим и перспективным спросом.

Конкретные взаимоотношения государства и военно-промышленных фирм в ходе перестройки весьма многообразны, о чем свидетельствует прежде всего американский опыт. Министерство обороны США регулярно информирует своих подрядчиков о будущих военных заказах. Государство вносит необходимые изменения в законодательство, регулирующее военные закупки. В 1994 г. был принят важный закон о совершенствовании федеральных закупок. Министерство обороны уже несколько лет проводит закупочную реформу, уточняя стратегию военных закупок, реорганизуя систему соответствующих органов и вводя более эффективные процедуры. В ряде случаев поощряются слияния и поглощения.

Министерство обороны США и другие правительственные ведомства принимают участие в продвижении на мировой военный рынок продукции американских производителей. Особое внимание привлекает наблюдающееся резкое усиление и ускорение в последние годы процессов глобализации военно-экономической деятельности, как одно из проявлений общей глобализации -возможно, самой мощной тенденции современного мирового развития. Глобализация военно-экономической деятельности идет на фоне и в тесном переплетении с такими процессами, как интернационализация производства, информации и связи, межстрановая передача технологии, развитие международной торговли, расширение деятельности транснациональных корпораций.

Но основные движущие силы глобализации военно-экономической деятельности коренятся в самих особенностях и закономерностях нынешнего этапа развития военной экономики. Это сократившиеся оборонные бюджеты, непрекращающийся рост стоимости систем оружия, крупные избыточные мощности, оставшиеся со времен холодной войны и т.п. Особенно сильны тенденции к межстрановой военно-экономической интеграции в Западной Европе. Ведущие страны этого региона (Франция, Великобритания, Германия, Италия) обладают развитой оборонной промышленностью, но из-за узости своих внутренних военных рынков в современных условиях они не могут самостоятельно осуществлять крупные военно-технические программы и прибегают к различным формам объединения усилий вплоть до попыток сформировать единый западноевропейский рынок военной продукции.

Однако здесь существует серьезный тормоз - противоречие между стремлением каждого из государств сохранить собственную военно-промышленную базу и военно-экономическими реалиями, которые все настоятельнее требуют межстрановой консолидации. Стремясь снять это противоречие, политические лидеры Великобритании, Франции и Германии (на эти три страны приходится примерно 80% военного производства Западной Европы) в декабре 1997 г. выступили с беспрецедентным совместным заявлением, в котором призвали к коренной перестройке авиационной и оборонной промышленности с целью объединения усилий для борьбы с более крупными конкурентами из США.

Глобализация военного производства развивается как вширь (ныне собственные вооружения выпускают почти 50 стран мира), так и вглубь (от таких относительно простых форм сотрудничества, как, например, передача технологии или выполнение субподрядных работ до совместного производства и межстрановых слияний фирм). Сейчас западные исследователи все чаще пишут о формировании глобальной оборонной промышленности. Действительно, многочисленные производители вооружений в разных странах в настоящее время объединены чрезвычайно сложной сетью транснациональных межфирменных связей самого различного рода.

Однако, как представляется, уже появились достаточно веские основания ставить более широкий вопрос - о формировании глобальной военно-экономической системы, куда, помимо собственно оборонной промышленности, занимающей в этой системе центральное место, следует включить службы тылового обеспечения вооруженных сил, военные инфраструктуры, накопленные арсеналы оружия и военной техники, органы контроля над вооружениями и разоружением, структуры и предприятия, занятые ликвидацией и утилизацией вооружений.

Изменения, происходящие в военно-экономической деятельности западных стран, оказывают сильное влияние на ситуацию на мировом рынке оружия, которая стала более сложной и труднопрогнозируемой. При снижении общих объемов продаж обостряется конкуренция. Экспортеры оружия действуют более агрессивно, чем прежде, расширяя арсенал методов воздействия на покупателей - от законных (например, предоставление кредитов и льгот) до незаконных (политический шантаж, подкупы, взятки). Все чаще на мировом рынке появляются самые совершенные образцы оружия, которые прежде государства предпочитали не продавать за рубеж. Изменился и сам характер сделок, которые теперь включают не только собственно товар, но и различные компенсационные условия, а также послепродажное техническое обслуживание и ремонт. Снятие политических и идеологических ограничений на экспорт оружия, существовавших в годы холодной войны, а также коммерциализация экспортных продаж привели к быстрому разрастанию теневого сектора мировой торговли оружием, что чревато опасностями в связи с усилением международного терроризма.

Из вышесказанного можно сделать следующие выводы:

- западные страны, учитывая сложившуюся мировую военно-политическую ситуацию и возможные направления ее развития, в известной мере сократили оборонные расходы и ограничивают количественные характеристики военной мощи, сократив численность вооруженных сил, уменьшив число вновь начинаемых военно-технических программ и т.д. В то же время они принимают эффективные меры для модернизации вооруженных сил, приспособления их к выполнению новых задач, делая основной упор на улучшение качественных параметров;
- идет интенсивная перестройка военных секторов хозяйства, ориентированная прежде всего на разработку и производство перспективных систем оружия и рассчитанная на удовлетворение будущих потребностей вооруженных сил;
- осуществляя перестройку военных секторов хозяйства, западные страны стремятся снизить экономическое бремя обороны, одновременно повысив эффективность военно-экономической деятельности путем более широкого использования ресурсов, накопленных в гражданском секторе экономики, и преимуществ, вытекающих из тесного военно-экономического сотрудничества с союзными государствами;
- на функционирование национальных военных секторов хозяйства оказывает все большее воздействие формирующаяся глобальная военно-экономическая система, которая не только сулит значительные экономические выгоды, но и связана с некоторыми серьезными негативными последствиями, в том числе в чисто военном отношении.

Даже беглый обзор западного опыта адаптации военной экономики к условиям нового миропорядка, формирующегося после окончания холодной войны, и его сопоставление с опытом России позволяют сделать ряд выводов, к сожалению, неутешительных для нас. Прежде всего уже сейчас очевидны резкие различия результатов преобразований военно-экономической сферы Запада и России. В странах Запада они ведут не к ослаблению военной мощи, ее экономической и научно-технической базы, а наоборот, к их модернизации, рационализации и оптимизации, способствуют их приспособлению к новым геополитическим и геоэкономическим условиям и требованиям. Эти преобразования обеспечивают подготовку оборонной промышленности к разработке и производству таких качественно новых перспективных видов и систем оружия, которые в наибольшей степени способствовали бы укреплению вооруженных сил, повышению их боеспособности и боеготовности.

В России же в 90-х годах произошло беспрецедентное ослабление вооруженных сил и их военно-экономической базы. По мнению многих западных аналитиков, российские вооруженные силы сейчас не способны вести не только большую, но, возможно, и малую войну. Многократно сократились размеры военного производства, катастрофическое положение сложилось в оборонных НИИ и КБ и на предприятиях, страна оказалась перед лицом серьезнейших военно-экономических трудностей.

Неблагоприятные для национальной безопасности последствия этих изменений обусловлены различными, но тесно взаимосвязанными причинами. Среди них следует особо выделить весьма высокий уровень милитаризации экономики, унаследованной от СССР; отсутствие четкой государственной политики и концепции военной реформы, сокращения и конверсии оборонного производства; изменение отношения руководства страны к роли военной мощи в современных международных отношениях; монетаристские методы осуществления экономических реформ, приведшие страну к глубокому и затяжному экономическому кризису, к резкому ослаблению ее экономического и военно-экономического потенциала.

После развала СССР и многолетнего хозяйственного кризиса экономический потенциал России существенно сократился. У нее осталась примерно четверть ВВП Советского Союза, и сейчас по ряду ключевых макроэкономических показателей она далеко отстает от главных мировых центров силы.

Продолжающийся спад производства, проводимая экономическая, научно-техническая и военно-экономическая политика ведут к подрыву общеэкономической опоры военной безопасности России. Разрыв между самыми минимальными нуждами существующих вооруженных сил и их финансовым обеспечением дошел до критической черты. Оборонный бюджет в последние годы лишь наполовину удовлетворяет минимальные потребности армии и флота. Дело существенно осложняется еще и тем, что фактическое финансирование происходит неритмично и в значительно меньших размерах, чем предусматривается оборонным бюджетом.

Большую тревогу вызывает существующая структура военных затрат, в частности заметное сокращение доли расходов на материально-техническое оснащение вооруженных сил. За последние годы до 70% средств, выделяемых на оборону, расходуется на содержание вооруженных сил. Боевая подготовка войск практически не финансируется, а НИОКР и закупки вооружения и военной техники финансируются по остаточному принципу.

В результате многократного падения абсолютных и относительных размеров затрат на НИОКР и на закупки военной техники у нас свернуты многие программы создания перспективных образцов вооружения и военной техники, сократились до опасного уровня разработки и производство новых систем оружия, практически прекращен серийный выпуск сложных видов вооружения и военной техники, резко уменьшены их поставки. Все это неизбежно ведет к быстрому падению оснащенности нашей армии новейшим вооружением, к остановке жизненно важного процесса модернизации вооружений и военной техники, их физическому и моральному старению (сейчас только 30% технического парка можно отнести к относительно новому), дезорганизует функционирование вооруженных сил.

Одна из важных причин кризисного состояния военной экономики России - чрезмерно оптимистичная оценка руководством страны мировой военно-политической ситуации. В официальных документах и в средствах массовой информации всячески подчеркивается, что крупномасштабная военная агрессия против России в ближайшие 5-10 лет маловероятна. Такая позиция как бы предполагает, что сейчас для России затрата ресурсов на военно-экономическую деятельность не является приоритетной задачей. Но это - опасное заблуждение. Несмотря на все более широкое применение несиловых методов решения международных проблем, военная сила всегда была и остается важнейшим и пока незаменимым инструментом обеспечения национальной безопасности.

Разумеется, в новых геополитических и геоэкономических условиях не может быть и речи о том, чтобы мы стремились обеспечить военно-стратегический и военно-экономический паритет с ведущими западными странами. Но Россия не может обойтись без вооруженных сил, отвечающих самым современным требованиям, достаточных для парирования возможных вызовов ее военной безопасности. А содержание такой минимально необходимой для надежного обеспечения обороноспособности страны военной мощи требует немалых ресурсов, создания и поддержания отвечающего современным требованиям оборонно-промышленного комплекса и других необходимых условий.

В отличие от западных стран в России проблеме финансово-экономического обеспечения военного строительства уделяется явно недостаточное внимание. Ресурсы, выделяемые на оборону, не покрывают даже самые минимальные потребности. В результате вооруженные силы в 90-х годах функционируют в значительной степени за счет использования запасов вооружения и материально-технических средств, накопленных еще в Советском Союзе, то есть происходит по существу проедание созданной ранее и устаревающей военно-экономической мощи.

Проводимая ныне государственная политика привела к созданию критической ситуации не только в вооруженных силах, но и в оборонно-промышленном комплексе, который переживает глубокий кризис. Объем производства в оборонной промышленности резко сократился и составил в 1997 г. всего 8.7% уровня 1991 г. Сегодня 80% предприятий отрасли - банкроты. Почти все предприятия "оборонки" находятся в тяжелом финансовом положении, главным образом из-за того, что государство своевременно не выполняет свои финансовые обязательства перед ними.

У оборонно-промышленного комплекса нет ясности относительно перспектив. Практически не выполняется государственная программа вооружения. Отсутствуют официальные документы, которые позволили бы прогнозировать и планировать развитие военной техники и оборонной промышленности на ближайшие 10 и более лет.

Наш мощный оборонный комплекс попросту разрушен. Обвальное сокращение государственный оборонных заказов, неэффективные способы конверсии и другие причины привели к дезорганизации и расстройству функционирования всего ВПК, породили массу крайне сложных проблем - не только производственных, но и социальных. За последние 5 лет число высококвалифицированных специалистов в "оборонке" сократилось почти в десять раз, а реальная заработная плата упала в три раза.

Неудачи конверсии обусловлены не столько технологическими, сколько финансово-экономическими и организационными причинами. На выполнение конверсионных планов в 1994 г. было выделено всего 22.5%, в 1995 г. - 11, в 1996 г. - 15.5% запланированных средств, а в 1997 г. они практически не финансировались. Изначальная недооценка сложностей и стоимости конверсионных мер, неспособность государства в достаточной степени профинансировать им же принятые программы конверсии, открытие внутренних рынков для неограниченного импорта иностранных товаров существенно затруднили освоение оборонными предприятиями выпуска конкурентоспособных (по качеству и цене) товаров гражданского назначения, удушили конверсию, способствовали разрушению оборонно-промышленного комплекса.

В дезорганизации оборонно-промышленного комплекса важную роль сыграли такие причины, как отказ правительства от макроэкономического управления военной экономикой и поспешная приватизация оборонных предприятий. Богатый опыт западных стран показывает, что даже в условиях рыночных отношений военный сектор хозяйства не может нормально функционировать без активного вмешательства и контроля государства, без использования целого арсенала специальных административно-правовых и финансово-экономических инструментов регулирования.

Приватизация оборонных предприятий, которая далеко не всегда осуществляется с должным учетом их специфики, во многих случаях ведет к распаду сложившихся научно-производственных объединений, важных технологических цепочек, кооперационных связей, подрыву не только ВПК, но и наиболее современной части общего промышленного потенциала страны.

В ближайшие годы Россия может столкнуться с мощным научно-техническим вызовом. Наша оборонная промышленность оказалась на грани технической катастрофы. Наблюдается критическое технологическое отставание России от США, Японии и других развитых стран в ключевых направлениях качественного совершенствования вооружения. Утрачено и подлежит восстановлению более 300 производственных технологий, обеспечивающих возможность выпуска современных вооружения и военной техники.

Деградация научно-технической и производственной базы оборонного комплекса России существенно затрудняет решение проблем разработки и производства новейших систем оружия и модернизации всей военной структуры. Продолжение проводимой военно-экономической политики и практики ее финансово-экономического обеспечения неизбежно обостряют угрозу утраты Россией способности обеспечить материально-технические потребности своих вооруженных сил в любой ситуации, особенно в чрезвычайных обстоятельствах, и могут привести к полной утрате российской военной мощи.

Заметное влияние на ослабление военной мощи России оказывают неблагоприятные процессы и в других областях военно-экономической деятельности, в частности в экономической работе в войсках, в сфере военной инфраструктуры и др. Наши вооруженные силы обременены различными видами не свойственной им деятельности (сельскохозяйственными, строительными и иными работами). Не всегда по назначению и эффективно используются ресурсы, выделяемые на содержание и эксплуатацию вооружения и военной техники, на боевую подготовку и т.д. В армейской среде, к сожалению, получили распространение такие явления, как коррупция и злоупотребление служебным положением, что ведет, помимо прочего, к разбазариванию и без того недостаточных средств.

В исключительно тяжелом положении находится военная инфраструктура. Важнейшие ее элементы остались на территории новых независимых государств. Многое пришло в упадок из-за недостаточного финансирования. Неясно, как будут решаться инфраструктурные вопросы в ходе военной реформы. Хотя данных о текущем состоянии дел в этой области нет, очевидно, что для создания и поддержания военной инфраструктуры, соответствующей современным требованиям, необходимы сотни миллиардов рублей и десятилетия работы. Если в западных странах, особенно в США, на высшем государственном уровне постоянно подчеркивается стратегическое значение общей и специфически военной инфраструктуры и принимаются меры к обеспечению ее надежного функционирования в чрезвычайных условиях, то в России этому вопросу уделяется, мягко говоря, недостаточное внимание.

Обостряется проблема утилизации вооружения и военной техники. За годы холодной войны были накоплены буквально горы оружия, которое сейчас либо устарело физически или морально, либо стало избыточным. Для ликвидации и утилизации такого оружия, особенно ядерного и химического, нужны специализированные предприятия, специфические технологии. Проблема осложняется жесткими экологическими требованиями. Положение дел здесь плачевно, прежде всего из-за все той же нехватки средств. Финансовая и техническая помощь со стороны заинтересованных государств, в частности США и Норвегии, может лишь незначительно сгладить остроту проблемы, хотя объединение усилий в этой области становится одним из самых перспективных направлений международного военно-экономического сотрудничества.

В первой половине 90-х годов заметно ослабли позиции России в сфере внешней военно-экономической деятельности. Доля нашей страны в мировой торговле оружием значительно сократилась. В выступлениях официальных лиц и представителей оборонно-промышленного комплекса часто высказываются чересчур радужные оценки перспектив роста российского военного экспорта. На самом же деле, как нам представляется, перспективы далеко не столь блестящи. Этот экспорт будет ограничиваться такими факторами, как сужение и изменение спроса на мировых рынках оружия, усиление конкуренции и противодействия западных стран, особенно США, отставание научно-технического и производственного потенциала нашего оборонно-промышленного комплекса.

Внешние военно-экономические связи в последние годы приобретают возрастающее значение для функционирования нашего ВПК. Это общая мировая тенденция. Для России же положение в этой области осложняется резким сокращением ее экономического потенциала и внутреннего военного рынка, нарушением кооперационных связей с оборонными предприятиями других стран СНГ и др. В этих условиях Россия сталкивается с объективной необходимостью искать пути более широкого участия в международном разделении труда, в быстро развивающихся интеграционных процессах в военно-экономической сфере. К тому же участие России в международном военно-экономическом сотрудничестве обеспечивает получение различных не только экономических выгод.

Разумеется, расширение внешнего военно-экономического сотрудничества связано не только с позитивными, но и с негативными последствиями. Оно неизбежно ведет к усилению зависимости национальной военной экономики от зарубежных рынков, источников поставок промышленного оборудования, сырья, компонентов, отдельных видов оружия. Военно-экономическое сотрудничество также открывает различные возможности для утечки военных секретов, "утечки мозгов". Кроме того, экспорт оружия может иметь и опасные военно-политические последствия. В частности, при определенных условиях экспортируемое нами оружие может быть использовано против нас или стать причиной обострения военно-политической ситуации в тех или иных регионах. Поэтому стратегия расширения военно-экономических связей должна тщательно учитывать все возможные последствия.

Чтобы выйти из создавшейся тревожной ситуации и обеспечить готовность оборонно-промышленного комплекса к вызовам, с которыми может столкнуться Россия, прежде всего необходимо остановить развитие таких негативных процессов в национальном хозяйстве, как деинду-стриализация экономики и деформация ее структур, резкое сокращение научно-технического и интеллектуального потенциала, возрастание экономической, продовольственной, финансовой и иной зависимости от зарубежных стран. Нельзя закрывать глаза на попытки западных государств подчинить развитие российской экономики своим стратегическим интересам, превратить Россию в свой сырьевой придаток. Без перелома этих негативных тенденций нельзя ожидать каких-либо радикальных перемен в решении проблем военной и военно-экономической безопасности.

Создание современной базы, достаточной для обеспечения национальной безопасности, требует существенных преобразований в военной и в военно-экономической сферах. Эти преобразования могут быть эффективными лишь с учетом специфических особенностей функционирования военной экономики. Закономерности ее развития объективно требуют четко определить национальные интересы России, завершить разработку и официально принять новую военную доктрину, найти оптимальные пути осуществления военной реформы. Одной из центральных задач такой реформы, ее органической частью должны стать кардинальная перестройка всей системы экономического обеспечения военного строительства, реструктуризация оборонно-промышленного комплекса страны.

Может быть, целесообразно применить и в Косово подобную отработанную путем проб и ошибок схему по принципу "похожие страны - похожие проблемы - похожие решения", путем наделения МООНК более обширными полномочиями с возможностью снятия любого чиновника подобно Высокому представителю в БиГ? Эта схема, напомним, привела к достижению существенного прогресса в стабилизации политической обстановки в стране, нормализовала общественную жизнь, укрепила государственность. Отточенная и проверенная в столь "тяжелых" условиях похожая схема разрешения межэтнических противоречий, включающая в себя создание условий для совместного проживания (а Балканы в этом случае, судя по количеству столкновений и анклавности проживания народов, явно претендуют на роль безусловного "лидера"), могла бы послужить идеальным образцом и для разрешения других конфликтов, как то в Афганистане, Ираке и некоторых африканских странах.
>>> ДАЛEE >>>

Мы представляем статью Д. Нечитайло Террористы-одиночки или эволюция вселенской борьбы - полный вариант исследования размещен по адресу www.nationalsecurity.ru/library/00059/.

По сути, с тех пор как Усама бен Ладен и другие идеологи всемирного движения джихада стали выступать с публичными обращениями по телевидению и интернет-каналам, началось формирование следующего поколения радикальных исламистов. Новое поколение, по предположению идеологов, будет более религиозным, профессиональным и менее уязвимым для спецслужб, более многочисленным, лучше оснащенным технически. Это поколение исламистов развивается в мире, в котором доминируют телевидение и Интернет. Оно будет лучше представлять себе глобальный характер борьбы ислама против неверия, их мировоззрение будет формироваться на основе общей исламской идентичности.

Известный идеолог радикального исламизма, автор проекта «грязной бомбы для грязной нации (США)» Абу Мусаб ас-Сури в январе 2005 г. опубликовал трактат под названием «Призыв к всемирному исламскому сопротивлению», в котором он приводит собственное стратегическое видение вселенской борьбы. В своей работе он рассматривает в исторической перспективе собственный опыт участия в деятельности различных исламистских группировок и использует научный подход, определяя новые подходы и методы ведения вселенской борьбы. Ас-Сури намечает основные черты «муджахедов четвертого поколения». В частности, он призывает к дальнейшей децентрализации движения джихада, более того, он настаивает на упразднении организационного аспекта. Он призывает действовать согласно принципу «система, но не организация», который подразумевает эволюцию военной доктрины «Аль-Каиды». Абу Мусаб ас-Сури пишет о том, как необходимо действовать радикальным исламистским группировкам в период постхолодной войны, когда государства тесно сотрудничают в борьбе с террором.

Сам Абу Мусаб ас-Сури был членом различных радикальных исламистских группировок, находился в тесном контакте с египетской радикальной исламистской организацией «Исламский джихад». Он исходит из того, что организационная модель современных групп себя полностью изжила. Даже при всей законспирированности организаций, наличии региональных секретных звеньев исламские группировки сохраняют определенную иерархию. В любом случае, уничтожение одного из звеньев увеличивает шансы спецслужб на раскрытие всей организации целиком. Ас-Сури делает ставку на хорошо подготовленных бойцов движения джихада, которые призваны действовать предельно автономно вне рамок какой-либо организации и будут руководствоваться лишь общими идеологическими установками «Аль-Каиды». Отдельных террористов-одиночек, мелкие ячейки связывать будет только общая цель, общая идеология тотальной войны против Запада. Успех же будет зависеть только от тщательной всесторонней программы самообразования. Посредством радикальных СМИ, интернет-сайтов «военно-тренировочная доктрина должна быть доступна в каждом районе, каждой деревне мусульманских стран – джихад как вооруженная борьба должен стать массовым явлением. Если ранее, чтобы пройти боевую подготовку, следовало посетить военно-тренировочный лагерь в Афганистане, Чечне, Пакистане и т.д., то теперь следует создавать такие лагеря в каждом мусульманском доме. Решающий фактор успешной подготовки к джихаду — это моральная мотивация и желание сражаться, а не навыки по использованию оружия».

Ас-Сури также считает, что «если идеологическая программа молодым человеком не усвоена, духовная подготовка отсутствует, то военная подготовка бесполезна». Ссылаясь на опыт войны в Афганистане, он пишет в этой связи, что многие из арабских добровольцев, которые прошли военную подготовку в Пешаваре и Афганистане, не разделяли идею вселенской борьбы. «Я не готов обучать людей стрельбе, так как многие из них в будущем, вдохновленные фетвами «Братьев-мусульман» и богословов из аль-Азхара, будут использовать эти навыки против нас. Они пришли к нам с пустыми головами и ушли с пустыми головами (т.е. не разделяя идеологию всемирной борьбы с неверием). Они ничего не сделали для ислама, так как у них нет идеологической подготовки». Таким образом, ас-Сури предлагает не тратить средства и усилия на подготовку молодых людей на военно-тренировочных базах. Новое видение вселенской борьбы состоит в том, чтобы идеология и практика тотального террора посредством Интернета и СМИ стала равнодоступна всем. И те, кто разделяет эту идеологию, призваны действовать на свой выбор.

Таким образом, Ас-Сури вводит метод «индивидуализации джихада», который обеспечит гибкость при проведении террористических акций. Отсутствие системы подчинения, иерархии создает сложности для обнаружения отдельных боевиков, а также предотвращения террористических акций. Создается видимость организационной структуры, системы подчинения и контроля. В отличие от террористических групп, в которых существует элемент организационной структуры, в концепции Ас-Сури подобные элементы отсутствуют вообще.

Отдельные террористы связаны друг с другом лишь идеологически. Они будут действовать в одном идеологическом пространстве, которое будут формировать лидеры «Всемирного фронта джихада». Каждая боевая единица будет действовать согласно собственной логике, выбирать цели по своему собственному усмотрению, масштабы терактов будут зависеть от наличия тех или иных компонентов. Уже в настоящее время такие фигуры, как Аз-Завахири, бен Ладен и другие идеологи, становятся скорее символами «вселенской борьбы». Они могут только заполнять лакуны информационного поля, но не приказывать. Ас-Сури считает, что в перспективе каждый муджахед должен использовать опыт ведения боевых действий различных исламистских групп, извлечь из них уроки, чтобы определить будущие наиболее перспективные цели против неверных, более того, каждый муджахед обязан заполнять пробелы других, дополнять деятельность других.

Ас-Сури также пишет о том, что в настоящее время следует отказаться от идеи создания «истинно исламского государства» в отдельно взятой стране или на определенной территории, а затем экспансии на другие государства, до тех пор пока не будет создано планетарное государство ислама. Он убежден, что в нынешних условиях тотального технического и военного превосходства Запада это невозможно.

В ситуации отсутствия определенного фронта Ас-Сури призывает бойцов воевать повсеместно. Важную роль он отводит мусульманам, выросшим на Западе. И последние теракты в Европе подтверждают это. Кроме того, он призывает не оставлять без внимания так называемые открытые фронты ислама против неверия: Ирак и Афганистан.

Ас-Сури пишет о каналах снабжения воинов джихада, которые также будут децентрализованными. Слабым элементом системы ас-Сури считает каналы поставок боеприпасов, оружия и финансирования. Он предлагает создать корпус курьеров для снабжения и по мере необходимости осуществления консультаций, что будет несколько облегчать выявление групп.

Будущие воины джихада, с точки зрения современных идеологов, должны отбросить национальные предрассудки и противоречия и вести борьбу во имя общей цели. Необходимо воспитать в них психологию победителей, они должны действовать предельно автономно, не ожидая помощи от кого-либо. Бывший телохранитель бен Ладена Абу Джандал считает, что каждый муджахед обязан усвоить, что его цель, миссия в этой жизни – это защита интересов исламской уммы, он должен носить это в сердце постоянно, где бы он ни находился. Бывший лидер «Аль-Каиды» в Саудовской Аравии Абу Хаджр аль-Мукрин настаивает на дисциплине и единстве в рядах бойцов за веру, он пишет: «Мы, сыны Аравийского полуострова, прибыли в военно-тренировочные лагеря Афганистана с большим желанием учиться, но не привыкли к дисциплине и военному порядку и обнаружили, что здесь полно ограничений и трудностей». Однако после того как получили подготовку «веры, духа и сердца», он и его товарищи стали ментально «жесткими и стойкими и поняли, что не должны бояться никого, кроме Всевышнего, и всегда быть готовы пожертвовать всем для того, чтобы утвердить слова Аллаха».

«Аль-Каида» старается достичь единства, стереть все грани и национальную вражду между своими последователями, отдельными группировками, сформировавшимися по национальному принципу. Абу Джандал говорит, что в 90-х гг. он по приказу руководства «Аль-Каиды» отправился в Афганистан. Одна из важных проблем, которую старались решить в руководстве «Аль-Каиды» посредством приглашения лидеров из различных группировок, – стереть национальные разногласия, объединить их под одним общим знаменем на основе общих принципов и целей. Абу Джандал считает, что уникальность «Аль-Каиды» в том, что в ее рядах можно встретить представителей различных стран, национальностей (в том числе этнических немусульман), которые проводят довольно эффективные акции против стран Запада. Устранение проблемы национализма – важнейший элемент подготовки. «Национализм следует выбросить из головы, нам необходимо более широкое мышление в масштабах интересов исламской уммы».

Видный идеолог современного радикального исламизма Юсуф аль-Аири пишет, «что у муджахеда следует воспитывать психологию победителя – он либо побеждает, либо приносит себя в жертву во имя высшей цели. Он будет победителем в любом случае». Юсуф аль-Аири интересует создание психологии победителя (фатализма). Аль-Мукрин отмечает, что муджахеды не должны волноваться по поводу будущего. «Все, что должно произойти с тобой, произойдет и не минует тебя. Если тебе суждено быть убитым, арестованным, раненым, если это твоя судьба, то ничто не спасет тебя от нее. Таким образом, ты в любом случае победитель, ничего не бойся».

Аль-Мукрин пишет, что каждый муджахед должен осознать, что где бы он ни находился, он борется в интересах мусульман. «Муджахеды должны быть готовы к тому, что местное население воспримет их недружелюбно, должны рассчитывать только на свои силы, когда они приезжают на новый театр боевых действий. Они должны всегда помнить, что большинство людей заняты своими повседневными заботами и не станут оказывать помощь муджахедам. Бойцы «Аль-Каиды» должны быть автономны и уметь действовать в любых обстоятельствах».

Идеологи и практики современного радикального исламизма, исходя из собственного опыта, стараются повысить живучесть будущих воинов джихада посредством различных советов и рекомендаций о том, как противостоять спецслужбам или вести себя в определенной ситуации. На нескольких радикальных исламистских форумах были размещены обращения с рекомендациями, как следует действовать в различных условиях, противостоять контртеррористическим мерам, предпринимаемым спецслужбами: «Энциклопедия джихада», письмо Абу Якина аль-Либи «Как противодействовать и вести себя, справляться с допросом спецслужб». «Энциклопедия джихада» была опубликована в 2002 г. Известно, что она является собранием рекомендаций от различных группировок и лидеров исламистов о том, как действовать в тех или иных условиях. Она разбита на разделы, в каждом около 70 страниц. Известно также, что «Энциклопедию джихада» начали создавать в 80-х гг., когда было открыто «Мактаб аль-Хидмат» (Бюро по обслуживанию муджахедов) в Пешаваре. Ее автор Абу аль-Кайдан. В энциклопедии содержатся инструкции о том, как вести разведку, применять методы конспирации, как составлять легенды и вести себя во время ареста. Например, там рассказывается, что «когда вы представляетесь гражданином какой-либо страны и используете паспорт, необходимо иметь при себе мнимые (фальшивые) письма якобы от друзей из этой страны по их вымышленному адресу в одном из городов этой страны, иметь при себе несколько билетов на транспорт, используемых в этой стране, и т.д.».

На одном из форумов было размещено письмо одного из обвиняемых в участии в террористической деятельности, Мухаммада Хасана (известного под именем Шейх Абу Яахья аль-Либи), который сбежал из американской тюрьмы в Баграме (Афганистане) в июле 2005 г. Аль-Либи — известный лидер «Аль-Каиды». Он поместил в Интернете видеозапись, призывавшую мусульман ряда европейских стран провести акции террора во Франции, Норвегии, Дании после публикации карикатур на пророка Мухаммада. Ему немного более 30 лет. Он написал книгу «Аль-Иджма ва Мафхума фи-ш-Шариа аль-Исламийя». В своем послании Аль-Либи рассказывает о способах перевозки заключенных, методах пыток, способах допросов, используемых американцами. Он пишет, что «в основном американцев интересует информация о будущих терактах, местонахождении бен Ладена и Аз-Завахири, а также других лидеров «Аль-Каиды», информация о мулле Омаре и других руководителях движения Талибан, источники финансирования, способы подготовки, маршруты переброски муджахедов». В обращении «Как противостоять на допросах» содержатся подробные инструкции о том, как выдержать пытки и допросы. Как воздействовать психологически на того, кто проводит допрос. В частности, радикальный идеолог «Аль-Каиды» Аль-Кандагари пишет, что «муджахед должен воздерживаться от ответа на один и тот же вопрос дважды; улыбаться допрашивающим и напоминать им о божественном наказании за издевательства над ни в чем не виновными; посмотреть в глаза и сказать, что наступит день, когда он уйдет с работы либо его уволят и его организация больше не будет его защищать, что адрес его может стать известен; постараться подать информацию, которая кажется точной, но на самом деле фальшивую».

Исламисты призывают к использованию новейших технических средств для проведения успешных операций. Существует ряд интернет-форумов, на которых любой радикальный исламист может опубликовать информацию, инструкции, полезные другим. Например, радикальные исламисты Италии рекомендуют использовать сразу несколько sim-карт для того, чтобы выразить одну мысль и запутать спецслужбы. «Каждый звонок должен быть очень коротким, он должен состоять из серии кодированных слов, после чего звонящий убирает старую sim-карту, вставляет новую и продолжает свою мысль, делая короткий звонок, используя несколько кодированных слов. И так до тех пор, пока информация не будет передана полностью, что практически не позволяет отследить перемещение и местонахождение террориста, а также передаваемую им информацию».

Следует заметить, что призывы к совершению терактов находят свой отклик. Недавно было сорвана попытка совершения теракта с подрывом подводного тоннеля, соединяющего Нью-Джерси и Нью-Йорк и, как следствие, затопление Нижнего Манхэттена. Это позволяет оценить масштабы и последствия идеологической линии современного глобального исламизма, идеологи которого призывают к совершению терактов не по прямому приказу «Аль-Каиды». Бен Ладен в своих обращениях говорит, что он всего лишь один из мусульман, он объясняет, что главная цель – убрать США как можно дальше от Ближнего Востока, а этого можно достичь только если мусульмане будут формировать ячейки в самих западных странах, будут собирать оружие и взрывчатку. Подготовкой теракта в США руководил 31-летний Ассим Хамуд, который в 2002 г. окончил Университет в Монреале и к моменту ареста преподавал экономику, бизнес-этику в Ливанском международном университете. Хамуд являлся лидером виртуальной террористической ячейки, члены которой вместе не собирались, находились на трех континентах и все контакты осуществляли по Интернету. В ходе следствия выяснилось, что у группы не было ни взрывчатки, ни финансовой поддержки, никто из задержанных никогда не был в Нью-Йорке. Хамуд, использовавший псевдоним Амир аль-Андалуси, планировал пройти подготовку в одном из военно-тренировочных лагерей «Аль-Каиды», чтобы получить необходимые навыки для проведения терактов с применением смертников. Тем не менее у Хамуда был обнаружен компьютер с картой тоннеля и планом места, где следует привести в действие взрывной механизм. План тоннеля был получен с сайта департамента Национальной безопасности. Прямая связь между «Аль-Каидой» и этой группировкой не была доказана, однако Ассим Хамуд на допросе сказал, что он действовал не по прямому приказу, а по «религиозному приказу бен Ладена», т.е. руководствуясь идеологической платформой «Аль-Каиды», призывающей активизировать деятельность радикальных группировок в США и других странах. Такая тактика, основанная на идеологической общей платформе, крайне затрудняет предотвращение терактов. Например, чтобы раскрыть ячейку Хамуда, потребовались усилия шести спецслужб различных государств, которые тщательно отслеживали переговоры в интернет-чатах и интернет-кафе.

Айман аз-Завахири считает, что «вопрос безопасности был и остается одним из важнейших аспектов практического курса подготовки бойцов для борьбы с Западом... К сожалению, движение джихада не всегда воспринимает данную проблему серьезно, что отдаляет нашу победу». Шейх аль-Либи, Рамзи Юсуф, Абу Зубайда, Абу Хаджр аль-Ираки рассматриваются Аз-Завахири и бен Ладеном как отважные бойцы, владеющие несколькими языками, побывавшие в разных странах. Однако стиль, в котором они действовали, имел оттенок высокомерия и пренебрежения к дополнительным мерам предосторожности. Все они задержаны спецслужбами, так как не уделяли достаточно внимания собственной безопасности. Поэтому методам обеспечения безопасности в будущем будет уделяться больше внимания.

Анализируя историю деятельности исламистских группировок, Аз-Завахири делает вывод, что «большинство неудач муджахедов объясняется не тем, что спецслужбы применяют экстраординарные методы, а прежде всего неподготовленностью и расхлябанностью воинов джихада». Идеолог «Аль-Каиды» Сейф ад-Дин аль-Ансари приводит в пример известного деятеля и военного стратега исламизма Сейф уль-Адиля, которому длительное время удавалось вводить в заблуждение западные спецслужбы, ничего не знавшие о нем, даже его происхождение.

О том, что бен Ладен в настоящее время является скорее символом вселенской борьбы с Западом, чем руководителем в привычном понимании, свидетельствуют различные статьи радикальных авторов. Появилось много статей, в которых рассматривается вопрос о том, как смерть бен Ладена либо его пленение повлияет на движение джихада. Одновременно на различных интернет-форумах радикальных исламистов периодически размещаются материалы, в которых содержатся призывы к распространению «культуры джихада» среди молодежи. Так, например, анонимный саудовский автор рассматривает роль бен Ладена в современном исламистском движении: «Без сомнения, многие мусульмане не только в арабском, но и во всем мусульманском мире беспокоятся о судьбе муджахеда Шейха Абу Абдаллы (бен Ладена). Это наше право, но мы должны принимать от Аллаха все, что он нам посылает. Одно из таких предначертаний – это возможная гибель бен Ладена, и неважно, при каких обстоятельствах это произойдет. Мы имеем дело с одним из серьезных вопросов, так как бен Ладен проложил нам дорогу для джихада, показал, какой должна быть сила веры. Он возродил то, что я называю культурой джихада, обращаясь к мусульманской молодежи. Я надеюсь, что этот феномен получит широкое распространение, станет составной частью повседневной жизни молодежи или даже способом мышления. Необходимо вдохновлять молодежь этими идеями». «Смысл культуры джихада в том, что у исламистов нет необходимости «встречаться с шейхом (бен Ладеном) и просить у него разрешение на проведение какой-либо операции, равно как нет необходимости просить разрешения молиться или думать об уничтожении иудеев и крестоносцев, чтобы освободить наши земли».

Автор настаивает на том, что самый важный элемент «культуры джихада» — формирование прочной и незыблемой религиозной платформы, отталкиваясь от которой радикальные исламисты будут проводить свои террористические акции. Эта идеологическая платформа не может быть поставлена под сомнение со стороны, выражаясь словами автора «духовенства правителей». Поэтому идеологи от радикального ислама открыто полемизируют с различными авторитетными исламскими мыслителями по таким вопросам, как использование смертников, применение оружия массового поражения и т.д. Им необходимо методологическое обоснование будущего глобального террора, который может привести к хаосу и катастрофе в мире. Главная задача в настоящее время, которая стоит перед всемирным исламизмом, – выиграть информационную войну у Запада, завоевать медиапространство, чтобы у молодежи не было иной альтернативы в жизни, кроме ведения вооруженной борьбы с теми, кто не разделяет идеи «чистого ислама». Автор в этой связи пишет, что «враги пытаются вести борьбу с нами на разных уровнях: они стараются пересмотреть систему исламского образования в школах, чтобы изменить наше мышление, оградить его от идеи джихада, переориентировать наши усилия на другие сферы, сделать нас наподобие друзов, которые не заботятся о практической стороне своего учения». Автор отмечает, что сторонники идеи джихада происходят не из бедности, так как в создании «Аль-Каиды» приняли участие состоятельные люди. После А. Аззама (один из основателей «Аль-Каиды») в мусульманском мире родились тысячи «аззамов», так же как в исламском мире тысячи «бен Ладенов». Поэтому нельзя отклоняться от пути, который проложил шейх бен Ладен, независимо от того, жив он или нет.

В статье Льюиса Атыйяалла «Сила «Аль-Каиды» в поглощении ударов» автор психологически готовит молодых людей к арестам, убийствам, потерям, которые являются неотъемлемым элементом в борьбе с неверными. В другом документе, «Заявление движения Талибан о подтверждении того, что бен Ладен на свободе и не арестован», говорится, что «идеология противостояния с Западом сформирована и новому поколению муджахедов уже не нужен бен Ладен, так как он сыграл свою роль, призвав к этому глобальному проекту». В статье кувейтского исламистского идеолога Сулеймана Абу Гейса «Под тенью копей» говорится об испытаниях на пути джихада: «История ислама полна событий, которые учат нас, что мусульманская умма не может выполнить свою миссию и достичь цели, не жертвуя своими сыновьями. Те, кто сейчас находятся в тюрьмах Афганистана или Пакистана, выполняют то, что предначертано Всевышним, религией, – это цена победы». Абу Гейс пишет, что «арест – это неотъемлемая часть джихада на пути Аллаха, поэтому необходимо занять правильную позицию во время задержания».

У идеологов радикального исламизма есть также свое представление о так называемых открытых фронтах борьбы, где происходит непосредственное вооруженное противостояние с войсками Запада. Здесь тактика и стратегия несколько иная. Работы Абу Хаджера, Абу аль Азиза, аль-Мукрина, Абу Убайда аль-Кураши, Абу Айман, аль-Хилали, Абу аль-Хади, Сейф ад-Дина аль-Ансари свидетельствуют о том, что идеологи радикального исламизма призывают к одновременному проведению политических и военных операций. Аль-Мукрин пишет: «Для того чтобы вдохновлять молодых мусульман, необходимо проводить военные кампании и медиакампании одновременно. Более того, постоянная медиаподдержка нужна для того, чтобы «предупредить через язык крови и огня граждан США и их союзников, что их правительства вовлекают их в конфликты и войны, в которых им, по сути, нечего делать».

Религиозная обязанность является центральной точкой доктрины «Аль-Каиды». Со времени вторжения США в Ирак тысячи исламистских лидеров объявили «оборонительный джихад» против США, обязывающий каждого мусульманина по мере его возможностей участвовать в нем оружием, финансами, молитвой, предоставлением убежища и т.д. Абу Аль-Азиз аль-Мукрин называет это «первой осью джихада», т.е. всесторонней поддержкой широких масс населения. Однако идеологи «Аль-Каиды» призывают к тому, чтобы мусульмане вели борьбу согласно общей стратегии и не совершали отдельных необдуманных акций. Сейф ад-Дин аль-Ансари пишет: «Обязанность ведения борьбы и личной ответственности не предполагает совершения безрассудных акций, они должны проводиться и планироваться с учетом общей стратегии». Деятельность в рамках общей стратегии называется «второй осью джихада». В отличие от «первой оси», пишет аль-Мукрин, которая не терпит половинчатых решений, «вторая ось» должна быть «гибкой и зависеть от условий и обстоятельств».

«Доктрина джихада постоянно меняется, что мешает США понять ее и подготовить свои войска, чтобы противостоять нашей стратегии», – пишет Абу Убайд аль-Кураши. Абу Айман аль-Хилали отмечает, что «группа, которая ведет джихад, должна обладать знаниями управления, безопасности, психологии, социологии, истории, географии, политики, законодательства, военных аспектов того общества, где она ведет работу, не говоря уже о знании религиозной специфики. Аль-Мукрин пишет, что руководители группировок должны готовить бойцов к «войне на истощение», их следует психологически готовить к худшему и на этой основе строить ячейки – если одно звено гибнет, то другие звенья сохраняют свою жизнеспособность – применительно к Ираку и Афганистану. Согласно Абу аль-Хади, перед тем как «перейти к широкомасштабным акциям, нужно составить базу данных на цели, по которым в будущем нанесут удары, определить слабые точки противника, избегать сложных целей. Мы сможем измотать, изнурить войска США без крупных сражений. Американцы привыкли иметь дело с видимыми, фиксированными, определенными базами, их вооруженные силы неповоротливы; высокооплачиваемы и перегружены средствами обеспечения комфорта, что ограничивает их мобильность». Таким образом, «американские базы известны и немобильны, в то время как вооруженные формирования муджахедов легки и мобильны» – это ключ к победе над войсками Запада в Ираке и Афганистане.

Незадолго до своей гибели Аль-Мукрин написал работу о тактике и стратегии «Аль-Каиды» в борьбе против США в Ираке и Афганистане. Он настаивает на необходимости создания «полуобычных» вооруженных сил. Период подготовки и формирования подобных подразделений он называет «решающей стадией». Он пишет, что «мощь США исключает любую возможность быстрой победы над ними; война с США – это постепенный процесс, который будет проходить через ряд стадий: мобилизация (вовлечение все большего количества мусульман в конфликт с США), серьезная политическая работа среди широких слоев населения, чтобы заручиться его поддержкой; накопление боеприпасов и других средств борьбы; создание мелких баз и схронов с оружием по всей стране и особенно в горах; проведение мелких акций с последующей интенсификацией боевых действий, пока не начнется широкомасштабный конфликт с вовлечением широких масс населения. Каждая из этих стадий имеет большое значение, и поэтому недопустимо начинать следующую, не закончив предыдущую, мы должны быть терпеливы и принимать в расчет все факторы». Аль-Мукрин приводит в пример Алжир, где исламисты в середине 90-х гг. потерпели неудачу именно в результате поспешных действий. По мере того как муджахеды будут проходить эти стадии, пишет Аль-Мукрин, ресурсы, политическая воля, мораль противника станут слабее, их вооруженные силы в стране примут более статичные позиции (положение). К этому моменту он не сможет проводить крупномасштабные операции, будет ограничивать свою активность мелкими рейдами, больше заботиться об укреплении своих баз, защите маршрутов снабжения и систем коммуникации...

...Этот этап будет означать начало финальной стадии борьбы – «из мелких ячеек по всей стране начнется формирование более крупных подразделений для крупных широкомасштабных акций против вооруженных сил США и их союзников». Далее, по сценарию Аль-Мукрина, с ослаблением противника, уменьшением количества широкомасштабных акций движение муджахедов должно воспользоваться этим, особенно в тех районах, где правящий режим слабо представлен либо его влияние очень слабое, чтобы подготовить как можно больше своих бойцов. В этих районах «движение джихада» будет создавать административные центры базы, «т.е. возьмет на себя функции государства». Создание же полурегулярных формирований будет означать подготовку к широкомасштабным вооруженным акциям, в которых эти формирования будут атаковать небольшие города (населенные пункты). Проводимые военные операции будут освещаться через СМИ с целью деморализации сил противника, чтобы сломить их боевой дух. Аль-Мукрин приводит пример афганских муджахедов 1988-1992 гг., когда после вывода советских войск афганские коммунисты оказались фактически сосредоточены в нескольких крупных городах. В это время Ахмад Шах Масуд и Джалалудин Хаккани стали готовить небольшие полурегулярные группировки, в последующем эти формирования оказались очень эффективными в различных боевых операциях на севере Афганистана. Именно полурегулярные формирования, по плану исламистов, обеспечат контроль над территорией Ирака после ввода американских войск.

Фактически идеологи радикального исламизма призывают новое поколение воинов джихада погрузить страны Запада в хаос. И хотя они призывают действовать в рамках общей стратегии и на основе единой идеологической платформы, тот факт, что акции террора будут непредсказуемыми ни по времени, ни по месту и будут совершаться не входящими ни в какие организационные структуры исполнителями в зависимости от наличия средств и обстоятельств, приведет к непоправимым последствиям. В современном мире каждый радикал от ислама получает возможность изложить собственное видение и стратегическую линию вселенской борьбы и быть услышанным через различные информационные каналы. Там же он всегда найдет религиозно-методологическое обоснование своим действиям. В ситуации сотрудничества государств в борьбе с терроризмом в настоящее время вырабатываются новые методы противостояния с Западом, которые становятся все более радикальными.

Персоналии:

Ибн аш-Шейх аль-Либи. Инструктор «Аль-Каиды» ливийского происхождения. Преподавал в военно-тренировочном лагере «Аль-Хальдене» в Афганистане. Одним из его учеников был З. Муссауи. В ходе допросов некоторых членов «Аль-Каиды» удалось выяснить, что Аль-Либи был инициатором серии терактов в Индонезии, Малайзии, на Филиппинах. Был арестован в конце 2001 — начале 2002 гг. Считается, что именно аль-Либи был тем источником дезинформации, который в ходе интенсивных допросов дал детальные показания американским спецслужбам о том, что в Ираке имеется ядерное оружие и на территории Ирака проходят подготовку боевики «Аль-Каиды», в частности с использованием оружия массового поражения. В ноябре 2006 г. была издана книга автора марокканского происхождения Омара Насири (псевдоним) «Внутри джихада: моя жизнь с аль-Каидой, шпионская история». В этой книге приводятся подробности, которые позволяют составить личностный портрет аль-Либи. Автор пишет, что аль-Либи — неординарный человек и талантлив во всех отношениях. А искусство вводить в заблуждение спецслужбы и умение правильно подать дезинформацию были ключевыми предметами, которые преподавал аль-Либи в военно-тренировочном лагере в Афганистане. Он вспоминает, что однажды после молитвы муджахеды спросили аль-Либи, какая страна лучше всего подходит для джихада. Тот ответил, что именно Ирак, так как, на его взгляд, в этой стране накопилось много недовольства, что и определяет ее слабость. Насири также указывает на то, что аль-Либи знал, чего «ждут от него американские спецслужбы, и в ходе допросов дал такую информацию». «Он мечтал видеть Саддама свергнутым даже больше, чем американцы».

Абу Зубайда – заместитель аль-Либи. Готовил теракт отеля Рэдиссон в Аммане. Был инициатором взрыва в аэропорту Лос-Анджелеса в 2000 г. (попытка закончилась неудачей). Известно, что умение прекрасно вести огонь из минометов и другого тяжелого вооружения привлекло к нему внимание бен Ладена в Афганистане. В 90-е гг. Абу Зубайда был вторым заместителем бен Ладена. Наладил сеть вербовки молодых людей в различных странах. Знал каналы контрабанды оружия и нелегального трафика людей. После окончания военной подготовки распределял выпускников по ячейкам «Аль-Каиды» в Европе и мусульманских странах. Арестован Фейсалабаде в Пакистане (в ходе задержания был три раза ранен).

Абу Шихаб аль-Кандагари – второй по значимости в иерархии «Аль-Каиды» в Йемене. Причастен к взрыву американского военного корабля «Коул» и французского танкера. Принимал участие в войне против советских войск в Афганистане. Известный идеолог «Аль-Каиды». Ведет радикальный форум в Интернете. Одна из его последних работ – «Ядерная война – решение по уничтожению США».

Аль-Кураши – считается военным стратегом «аль-Каиды». Один из наиболее приближенных к бен Ладену людей.

Абу Джандал – в прошлом возглавлял службу безопасности бен Ладена. Гражданин Саудовской Аравии йеменского происхождения. Известно, что однажды бен Ладен дал ему пистолет и сказал: «Ты не должен позволить им взять меня живым». Был задержан саудовскими спецслужбами по обвинению в причастности к взрыву «Коула». Затем был освобожден. По некоторым предположениям, находится в Йемене.

Сейф ад-Дин аль-Ансари аль-Адиль – египтянин, настоящее имя Мухаммад аль-Маккави. Третий человек в иерархии «Аль-Каиды». Известно, что в 2000-х он возглавлял службу безопасности «Аль-Каиды». За информацию о нем Госдеп назначил вознаграждение в сумме 25 млн долл. Военный стратег «Аль-Каиды».

Аль-Мукрин – 1972 г.р. В прошлом лидер «Аль-Каиды» в Саудовской Аравии. Принимал участие в боевых действиях в Афганистане (особенно отличился в тора Бора), Алжире, Боснии, Сомали. Убит саудовскими спецслужбами в 2003 г. Один из видных идеологов «Аль-Каиды».

Юсуф аль-Аири. Лидер «Аль-Каиды» в Саудовской Аравии. Занял пост после гибели аль-Мукрина. В прошлом был телохранителем бен Ладена. Принимал участие в боевых действиях на территории Афганистана и Боснии. Автор многих работ, последние из которых «Джихад в Ираке: надежды и угрозы», « Война в Ираке и будущее Аравийского полуострова». Убит саудовскими спецслужбами в 2004 г.

Абу Мусаб ас-Сури – родился в 1958 г. в Алеппо. Получил образование инженера. Известен также под именем Омар Абд аль-Хаким. В молодости был членом радикальной группировки «Ат-Талиа аль-Мукатиля», связанной с сирийскими «Братьями-мусульманами». Известно, что принимал участие в войне против советских войск в Афганистане. Затем отправился в Европу. В 1992 г. стал членом одной из групп, связанных с «Аль-Каидой» на территории Испании. После этого в середине 90-х гг. уехал в Великобританию, где был тесно связан с алжирской «Вооруженной исламской группой». В конце 90-х уезжает в Афганистан. Известный идеолог радикального ислама, его называют автором проекта «грязной бомбы для грязной нации» (США). По сообщениям газеты «Аш-Шарк аль-Аусат», Госдеп США обвиняет ас-Сури в том, что он был руководителем военно-тренировочных лагерей Дерунта и Аль-Гураба в Кабуле и Джелалабаде, специализация этих лагерей — теракты с использованием токсичных материалов. Автор многих работ по идеологии радикального исламизма.
>>> ДАЛEE >>>

Within a few years, an industrial behemoth is to rise from the banks of the Volga river: the world’s biggest aluminium smelter, capable of churning out 1m tonnes of the metal a year, powered by two nuclear reactors.

The company planning the $7bn (?3.4bn, €4.8bn) project is Russia’s UC Rusal, the world’s top aluminium producer. It owns the world’s two biggest existing smelters, at Bratsk and Krasnoyarsk in Siberia. Built in the 1960s and 1970s, both were monuments to the Soviet Union’s industrial might, taking their electricity from two of the world’s biggest hydroelectric dams. The new Saratov smelter will be one of Russia’s largest industrial projects since those Soviet days.

Russia is once again thinking big – and Rusal’s plans signal that the country’s economic revival is entering a new phase. The steep economic decline of the 1990s, caused by the turbulent shift from communism to capitalism, is over. Gross domestic product will be around $1,200bn this year – six times higher, in nominal dollar terms, than in 1999. In real terms, GDP is finally back to its 1990 level, just before the Soviet collapse.

The recentralisation of political power in the hands of the Kremlin under President Vladimir Putin is also largely complete. So, too, is a consolidation of resources fuelled by record oil prices. After being virtually bankrupt when it defaulted on domestic debt in 1998, Russia has amassed reserves of almost $450bn.

That does not make it a rich country – GDP per head is still only 40 per cent of Portugal’s. But with the economy in its eighth year of near-7 per cent annual growth, both the state and private businesses are thinking in terms barely conceivable a few years ago.

At a government-run investment forum in St Petersburg this summer, Russia set itself the ambition of becoming one of the world’s top five economies by 2020, from ninth last year – a stretch, economists say, but not impossible. At a similar event at the Black Sea resort of Sochi in September, the government unveiled plans to invest $1,000bn over 10 years in rebuilding and expanding a dilapidated social, industrial and transport infrastructure. That would be one of the largest such programmes outside China and – with the government aiming to raise 80 per cent of funding from private, including foreign, investors – a potential bonanza for international construction and engineering groups.

On a deeper level, the two statements indicate that Russia is embarking on another of its periodic attempts since the time of Peter the Great to catch up with the west. “After decades of underinvestment Russia still is far behind any developed economy in infrastructure, whether it’s highways, airports, hospitals or health services,” says Hans-Jorg Rudloff, chairman of Barclays Capital and a longtime Russia hand. “Without efficient infrastructure you cannot be an economic power, nor a geopolitical power.”

The magnitude of the ambition and the difficulties involved may help explain why Mr Putin last month signalled his intention to continue to play a powerful role even if, as Russia’s constitution requires, he steps down as president next year. Parliamentary elections on December 2 and March’s presidential elections mark the gateway into this new phase in Russia’s renewal. So, while civil society groups fear for Russia’s faltering democracy, investors have welcomed as a guarantee of stability Mr Putin’s announcement that he would head the ticket for the pro-Kremlin United Russia party in the parliamentary poll and might become prime minister next year.

Yet there is some question whether the Putinite model of central control and state-directed capitalism is appropriate for a new investment and expansion phase that relies on dynamism and entrepreneurialism. Moreover, is a team dominated by former KGB men the right one to lead such a shift?

“The concern is that this is a bunch of secret policemen who got lucky on the oil price and were able to consolidate power. But these same policeman are about to embark on an economic transition that would challenge the brains of a Nobel prizewinner,” says one Moscow-based banker.

The scale of the infrastructural task alone is daunting. Despite Russia’s vastness, its railway network is half the length of that of the US and freight trains crawl at an average 40km/h. The paved road network is less than one-tenth the size of America’s; barely 5 per cent of roads are considered “good quality” – which in Russia means having at least two lanes and a decent surface.

The government’s trillion-dollar figure for investment in righting those problems may be more symbolic than precise. But more concrete figures being touted indicate the extent of the ambition.

Mr Putin’s state of the nation address this year outlined plans to spend $480bn by 2020 on expanding electrical power. The project has been dubbed Goelro-2 after the Russian acronym for Lenin’s 1920s plan for electrifying the USSR. After building 30 nuclear reactors in the entire Soviet period, Mr Putin added, Russia now plans 26 in 12 years. Russian Railways plans to spend $400bn by 2030 modernising and expanding the network; $30bn will go into airports.

Money is not going only into infrastructure. Russia is putting $5bn into a Russian Nanotechnology Corporation, aimed at kick-starting a high-technology sector. A report this year by the Institute for Regional Policy, an independent Russian think-tank, found that planned industrial and infrastructural investment projects up to 2020 exceeded $400bn, including only those projects costed at above $100m each.

If carried out successfully, such investment could transform Russia, removing bottle­necks such as power shortages that are starting to restrain economic growth. It could reduce the fragmentation of the economy that resulted from Soviet planners building cities across Siberia with poor links between them. Analysing planned investment projects, Nikolai Petrov, a scholar at the Carnegie Moscow Center think-tank, has also calculated that the centre of Russian investment will shift from the country’s European part to beyond the Ural mountains. The result could be a new industrialisation of Siberia and the Russian far east.

The spending plans also aim to reduce Russia’s reliance on natural resource extraction, by developing more refining and processing activities. The construction of new hospitals, schools and housing could meanwhile make Russians at last feel they are sharing in the country’s energy wealth.

But even aside from the question of whether the money will indeed be available, there are huge challenges in managing an investment programme this big. One is ensuring money gets to projects without disappearing into bureaucrats’ and middlemen’s pockets. Russia must also avoid the mistakes of other emerging markets such as Mexico, whose mishandled $15bn programme of privately financed highways in the 1990s became mired in delays and cost overruns and ended up little used. It must build projects according to market disciplines in some of the world’s most inhospitable climates. That means avoiding the mistakes of the Soviet past, when trophy projects could be planned without regard for true economic or environmental costs.

To get the job done, Russia will be mobilising the state-controlled “national champions” Mr Putin has nurtured – such as Gazprom, the gas monopoly; Rosneft, the oil giant; Transneft, the state pipeline operator; and the monopoly Russian Railways. Analysts suggest it can also lean hard on the new class of Kremlin-friendly private oligarchs to play their part. Some who built their groups in the 1990s, such as Oleg Deripaska – who controls Rusal – are keen to prove they can build and create, not just buy Soviet-era assets cheap.

Unlike China, which financed and built $956bn of infrastructure projects in 2004-06 alone, mostly from domestic resources, even oil-rich Russia will not be able to do everything itself. Yet it may face difficulties raising the 80 per cent of its needs it expects to raise from private investors. Tactics used to restore strategic industries to state control could return to haunt it.

Carlo Gallo, Russia analyst at Control Risks, which advises companies on investing in the country, says cases such as the Sakhalin-2 oil and gas project created a damaging precedent. After seeing Royal Dutch Shell strong-armed by Gazprom out of controlling the $22bn project, some investors may baulk at partnering with the state in infrastructure developments. “The question is: is the Russian state a credible partner for these long-term projects?” says Mr Gallo. “Public-private partnerships are based on trust and the government’s record so far has not been brilliant.”

In an apparent response to such concerns, Sergei Ivanov, Russia’s first deputy prime minister, said at the Sochi conference that foreign investors would be offered unspecified “additional guarantees” to invest in infrastructure.

Concerns are also being expressed – even within Russia’s governing apparatus – that the growing attachment to state-controlled “national champions” could hold back the development of a vibrant economy. Investors say the model may be appropriate for reviving some capital-intensive sectors such as aerospace, shipbuilding and nuclear power – in all of which Russia is creating state holding companies. But alarms have sounded over government talk of plans for state holdings in drug manufacturing, road building and even fishing.

“The government is not even trying to understand that private businessmen can do all this. This is the path to zero growth for the Russian economy,” warned Arkady Dvorkovich, an adviser to Mr Putin, at a recent conference.

Critics warn that state ownership, especially in Russia, means less effective management than private ownership. The shift of a significant chunk of oil and gas assets to state control since 2004 has coincided with a sharp fall in output growth. Rumours that the state may absorb yet more energy have prompted some private businessmen to speak publicly of the dangers. They include Vladimir Bogdanov, chief executive of Surgutneftegaz, a Kremlin-friendly oil company, and Vagit Alekperov, head of Lukoil, Russia’s largest crude producer.

In an interview with the Financial Times, Vladimir Potanin, one of Russia’s leading industrialists, says the state’s involvement in any economic sector inevitably distorts competition. “It reduces the space for private business,” he says. “Entrepreneurial qualities become less in demand. So they move instead into areas which the arm of the state has not reached and, accordingly, whole zones are lost to private initiative.”

Chris Weafer, chief strategist at UralSib, a Russian financial group, says Russia’s spending plans provide enormous opportunities for investors – but could bring political troubles in a year or two. The next phase of Russia’s development could make the comparative unity among Russia’s political elite achieved by Mr Putin difficult to sustain.

“The easy ride is over, based on the $750bn of oil and gas revenues Russia earned during the Putin presidency,” he says. “Now they are getting into spending and they are going to have to start real projects with real money. If we are going to have problems, this is when we could see them.”

Через несколько лет на берегах Волги вырастет промышленный колосс – крупнейший в мире алюминиевый завод, способный производить миллион тонн металла в год. Источником энергии для него будут два атомных реактора.

Этот проект стоимостью в 7 млрд долларов задумала российская компания "Русал", крупнейший в мире производитель алюминия. Ей принадлежат два самых больших из ныне существующих на планете алюминиевых комбинатов: в сибирских городах Братск и Красноярск. Оба комбината, построенные в 1960-1970-е годы, олицетворяли индустриальную мощь Советского Союза. Электричеством их питали две крупнейшие в мире ГЭС. Новый алюминиевый комбинат в Саратовской области станет одним из крупнейших в России индустриальных проектов, каких не бывало с окончания советской эпохи.

Россия вновь мыслит масштабно, и планы "Русала" указывают, что экономическое возрождение страны переходит на новый этап. Резкий экономический спад 1990-х годов, вызванный бурным переходом от коммунистической модели к капитализму, остался в прошлом. ВВП за нынешний год составит около 1200 млрд долларов -в номинальном долларовом исчислении в шесть раз больше, чем в 1999 году. В пересчете на реальную стоимость ВВП наконец-то вернулся к уровню 1990 года – периода, предшествующего распаду СССР.

Рецентрализация политической власти в руках Кремля, осуществляемая в президентство Владимира Путина, тоже в основном завершена. Это можно сказать и о консолидации ресурсов, опирающейся на рекордно высокие цены на нефть. После того как Россия практически обанкротилась, объявив дефолт по внутренней задолженности в 1998 году, она накопила золотовалютные резервы, составляющие без малого 450 млрд долларов.

Это не означает, что Россия – богатая страна: ВВП на душу населения все еще невысок (40% от того же показателя в Португалии). Но в условиях, когда экономика уже восьмой год растет почти на 7% в год, государство и частный бизнес теперь оперируют концепциями, которые еще несколько лет назад казались почти немыслимыми.

Этим летом в Санкт-Петербурге на инвестиционном форуме, организованном правительством, Россия поставила перед собой амбициозную задачу к 2020 году войти в пятерку самых экономически развитых стран мира. По данным за прошлый год, она находится на 9-м месте в мире. Экономисты оценивают задачу как сложную, но вовсе не неосуществимую. На сходном мероприятии на черноморском курорте Сочи в сентябре правительство обнародовало планы инвестировать 1000 млрд долларов на протяжении 10 лет в капитальный ремонт и расширение обветшавшей общественной, промышленной и транспортной инфраструктуры. Это станет одной из самых широкомасштабных в мире (если не считать Китая) подобных программ, причем правительство намеревается привлечь 80% средств в качестве вложений частных инвесторов, в том числе иностранных. В потенциале этот проект может стать "золотой жилой" для транснациональных строительных компаний и инженерных концернов.

На более глубинном уровне оба заявления указывают, что Россия предпринимает одну из традиционных для нее попыток догнать Запад – первая из них относится ко времени Петра Великого. "После нескольких десятилетий недофинансирования Россия до сих пор намного отстает от всех экономически развитых стран в области инфраструктуры, будь то автострады, аэропорты, больницы, медицинское обслуживание, – говорит Ханс-Йорг Рудлофф, президент Barclays Capital, имеющий большой опыт сотрудничества с Россией. – Без инфраструктуры невозможно быть ни экономически развитой державой, ни геополитической силой".

Размах поставленной цели и связанные с ее достижением трудности, возможно, объясняют, почему Путин в октябре дал понять, что намеревается по-прежнему играть важную роль, даже если, как обязывает его российская конституция, в будущем году он сложит с себя президентские полномочия. Парламентские выборы 2 декабря и мартовские президентские выборы знаменуют собой ворота в этот новый этап возрождения России. И потому, пока организации гражданского общества опасаются за состояние слабеющей российской демократии, инвесторы приветствовали заявление Путина, что он возглавит список прокремлевской партии "Единая Россия" на парламентских выборах и, возможно, в будущем году станет премьер-министром, – на их взгляд, это гарантия стабильности.

Однако остаются некоторые сомнения в том, подходит ли путинская модель централизованного, находящегося под руководством государства капитализма для этапа новых инвестиций и экспансии, опорой которого являются динамичность и предпринимательская жилка. Более того, годится ли для руководства таким переходом команда, где преобладают бывшие сотрудники КГБ?

"Опасения вот в чем: это компания агентов тайной полиции, которым подфартило с ценами на нефть и они сумели консолидировать власть. Но эти же агенты теперь собираются реконструировать экономику, а тут и нобелевский лауреат голову сломает", – говорит некий банковский служащий, москвич.

Масштаб задач, касающихся одной только инфраструктуры, ошарашивает своей смелостью. Несмотря на обширность России, общая протяженность местной сети железных дорог вдвое меньше, чем тот же показатель в США, а товарные поезда практически ползут: их средняя скорость составляет 40 км/ч. Протяженность дорог с твердым покрытием составляет менее 0,1% протяженности американских; максимум 5% дорог считаются "качественными", что в России означает хотя бы две полосы и нормальное покрытие.

Триллион долларов на инвестиции в ликвидацию этих проблем, о котором говорит правительство, – это скорее символическая, чем точная сумма. Но более конкретные цифры, которые называются, указывают на размах устремлений.

В послании Путина Федеральному собранию в нынешнем году были изложены планы к 2020 году истратить 480 млрд долларов на расширение сети электростанций. Этот проект прозвали "ГОЭЛРО-2" в честь русской аббревиатуры ленинского плана электрификации страны 1920-х годов. Путин добавил, что за всю советскую эпоху Россия возвела 30 атомных реакторов, а теперь планирует возвести 26 за 12 лет. РЖД планирует к 2030 году потратить 400 млрд долларов на модернизацию и расширению своей транспортной сети; 30 млрд долларов будут вложены в аэропорты.

Деньги текут не только в инфраструктуру. Россия вкладывает 5 млрд долларов в Российскую корпорацию нанотехнологий, призванную дать резкий толчок для развития сектора высоких технологий. В докладе, опубликованном в этом году независимым российским аналитическим центром Институт региональной политики, сообщается, что стоимость планируемых проектов в сферах промышленности и инфраструктуры на период до 2020 года превосходит 400 млрд долларов. При этих вычислениях учитывались лишь проекты с предварительной сметой, превышающей 100 млн долларов.

Если эти капиталовложения будут успешно осуществлены, они смогут преобразить Россию, устранив дефицит электроэнергии и другие препоны, начинающие сдерживать экономический рост. Удастся уменьшить раздробленность экономики, связанную с тем, что советские планировщики строили в Сибири большие города, между которыми нет хороших путей сообщения. Анализируя планируемые инвестиционные проекты, научный сотрудник Carnegie Moscow Center Николай Петров подсчитал, что ядро российских инвестиций сместится из европейской части страны за Уральские горы. В результате возможна новая индустриализация Сибири и российского Дальнего Востока.

Планы капиталовложений также направлены на то, чтобы сократить зависимость России от добычи полезных ископаемых путем развития новых мощностей по обогащению и переработке сырья. Одновременное строительство новых больниц, школ и жилых домов, возможно, наконец-то заставит россиян почувствовать, что богатство страны, нажитое на торговле энергоносителями, перепадает и им.

Но, даже если отвлечься от вопроса, найдутся ли такие деньги, существуют огромные сложности с координацией столь масштабной инвестиционной программы. Во-первых, надо гарантировать, чтобы деньги доходили до проектов, не исчезая в карманах чиновников и посредников. Во-вторых, России следует избежать ошибок других стран с развивающейся рыночной экономикой – например, Мексики, где в 1990-е годы была затеяна программа строительства автострад стоимостью в 15 млрд долларов, которую финансировали частные инвесторы, однако из-за некомпетентного управления проект завяз в отсрочках и превышении бюджета и был реализован лишь в малой мере. В-третьих, нужно осуществлять проекты в соответствии с рыночными законами, причем в местах, где едва ли не самый негостеприимный климат на планете. Это означает, что нужно избежать ошибок советского прошлого, когда громкие проекты можно было протаскивать, не считаясь с их истинной экономической стоимостью и уроном для окружающей среды.

Чтобы довести дело до конца, Россия мобилизует государственных "стражей национальных интересов", взращенных Путиным, – таких, как газовый монополист "Газпром", нефтяной колосс "Роснефть", государственный оператор нефтепроводов "Транснефть" и монопольные "Российские железные дороги". Аналитики предполагают, что будет также оказан нажим на новый слой дружественных Кремлю частных предпринимателей-олигархов, чтобы и они внесли свой вклад. Некоторые из них, создавшие и развившие свои фирмы в 1990-х годах, – например, Олег Дерипаска, владеющий контрольным пакетом "Русала", – стремятся доказать, что способны строить и создавать, а не только скупать по дешевке активы советских времен.

В отличие от Китая, который только за 2004-2006 годы профинансировал и осуществил проекты в области инфраструктуры на 956 млрд долларов преимущественно из внутренних средств, даже богатая нефтью Россия не сможет со всем справиться в одиночку. Однако, возможно, ей будет сложно осуществить свой план по привлечению 80% необходимой суммы в качестве частных инвестиций. Тактика, использованная для возврата стратегических отраслей промышленности под контроль государства, может омрачить эти перспективы.

Аналитик по делам России Карло Галло из Control Risks, консультирующий компании по вопросам инвестиций в эту страну, говорит, что случаи типа нефтегазового проекта "Сахалин-2" создали неблагоприятный прецедент. После того как Royal Dutch Shell была оттеснена "Газпромом" и лишилась контрольного пакета в проекте стоимостью в 22 млрд долларов, некоторые инвесторы, возможно, не захотят становиться партнерами государства в сфере развития инфраструктуры. "Вопрос стоит так: заслуживает ли российское государство как партнер доверия в этих долгосрочных проектах? – поясняет Галло. – Партнерство между государством и частным бизнесом зиждется на доверии, а послужной список правительства на данный момент – далеко не блестящий".

По-видимому, в ответ на такие опасения первый вице-премьер РФ Сергей Иванов сказал на конференции в Сочи, что иностранным инвесторам будут предложены некие дополнительные гарантии при инвестировании в инфраструктуру. О подробностях этих гарантий упомянуто не было.

Высказывается также обеспокоенность – в том числе даже в правительственном аппарате России – что растущая привязка к государственным "стражам национальных интересов" может замедлить развитие бурно растущей экономики. Инвесторы говорят, что существующая модель, возможно, применима для возрождения некоторых капиталоемких отраслей – например, аэрокосмической, судостроительной и атомной промышленности (во всех этих сферах российские власти создают государственные корпорации). Но, когда правительство делится планами государственных корпораций в фармацевтической промышленности, дорожном строительстве и даже рыболовстве, некоторые бьют тревогу.

"Правительство даже не пытается понять, что все это могут делать частные предприниматели. Это путь к нулевому росту российской экономики", – предостерег на недавней конференции Аркадий Дворкович, один из советников Путина.

Критики предостерегают: государственная собственность, особенно в России, означает менее эффективное управление, чем частная. Переход крупной доли нефтяных и газовых активов под контроль государства с 2004 года совпал с резким уменьшением темпов роста добычи. Слухи о том, что государство, вероятно, абсорбирует еще больше компаний энергетического сектора, заставил некоторых частных предпринимателей публично заговорить об опасности. В их числе Владимир Богданов, генеральный директор "Сургутнефтегаза" – нефтяной компании, которая находится в хороших отношениях к Кремлем, – и Вагит Алекперов, глава "Лукойла", занимающего в России первое место по добыче сырой нефти.

В интервью Financial Times один из ведущих российских промышленников Владимир Потанин сказал, что участие государства в любой отрасли экономики неизбежно извращает конкуренцию. "Сужается пространство для частного бизнеса, – говорит Потанин. – Предпринимательские таланты становятся менее востребованными. Поэтому они перемещаются в отрасли, куда не дотянулась рука государства, и, соответственно, целые сектора оказываются потерянными для частной инициативы".

Крис Уифер, возглавляющий отдел стратегического планирования в российской финансовой группе "УралСиб", говорит, что планы России по расходованию средств создают колоссальные возможности для инвесторов, но через год-два могут повлечь за собой политические неурядицы. На новом этапе развития России относительное единство российской политической элиты, которого добился Путин, возможно, будет сложно сохранить.

"Легкий участок пути, когда движителем были 750 млрд долларов, вырученные Россией за нефть и газ в период президентства Путина, закончился, – говорит Уифер. – Теперь они переходят к расходованию денег, и им придется начинать реальные проекты на реальные деньги. Если у нас будут проблемы, то именно в этот период мы их и увидим".

Через несколько лет на берегах Волги должен подняться промышленный гигант - крупнейший в мире алюминиевый завод с производительностью 1 миллион тонн металла в год. Электроэнергию для него будут вырабатывать два ядерных реактора.

Реализацию данного проекта стоимостью 7 миллиардов долларов будет осуществлять ОК 'Русал' - крупнейшая в мире российская компания по производству алюминия. Ей принадлежат два крупнейших в мире действующих алюминиевых завода - в сибирских городах Братске и Красноярске. Они были построены в 60-е и 70-е годы, и стали памятниками индустриальной мощи Советского Союза. Электроэнергию эти предприятия получают с двух крупнейших в мире гидроэлектростанций. Новый алюминиевый завод в Саратове станет одним из самых масштабных промышленных проектов в России с советских дней.

Россия вновь начинает мыслить масштабно - и планы 'Русала' означают, что экономическое возрождение страны вступает в новый этап. Резкий экономический спад 90-х годов, вызванный хаотичным переходом от коммунизма к капитализму, закончился. Объем валового внутреннего продукта в этом году составит примерно 1,2 триллиона долларов, что в номинальном долларовом выражении в шесть раз больше уровня 1999 года. А в реальном выражении ВВП наконец вернулся к объемам 1990 года, как раз накануне распада Советского Союза.

Процесс централизации политической власти в руках Кремля при президенте Владимире Путине тоже в основном завершен. Также близок к завершению и процесс консолидации ресурсов, подталкиваемый рекордным ростом цен на нефть. После своего фактического банкротства в 1998 году, когда государство оказалась не в состоянии выплачивать свой внутренний долг, Россия на сегодняшний день накопила резервов почти на 450 миллиардов долларов.

Но это не сделало ее богатой - ВВП на душу населения по-прежнему составляет всего 40 процентов от показателей Португалии. Однако в условиях, когда экономика страны восьмой год подряд растет с показателем, близким к 7 процентам, государственные и частные компании начинают думать мерками, которые еще несколько лет назад были просто немыслимы.

На организованном этим летом российским правительством в Санкт-Петербурге инвестиционном форуме Россия провозгласила амбициозную цель - к 2020 году войти в первую пятерку ведущих мировых экономик. Учитывая, что в прошлом году она занимала девятое место в мире, экономисты говорят, что запас времени крайне мал, однако цель достижима. На похожем мероприятии, проведенном в сентябре в черноморском курортном городе Сочи, правительство объявило о своих планах инвестирования в течение десятилетия 1000 миллиардов долларов в модернизацию и расширение пришедшей в упадок социальной, промышленной и транспортной инфраструктуры. Это будет одна из крупнейших программ подобного рода после китайской. А поскольку государство намерено получить 80 процентов финансирования от частных инвесторов, включая иностранных, то программа эта может стать настоящим клондайком для зарубежных строительных и проектных компаний.

Если смотреть глубже, становится ясно, что два эти заявления свидетельствуют об очередной попытке России (а они осуществляются со времен Петра I) догнать Запад. 'После длительного периода недостаточного инвестиционного финансирования Россия серьезно отстает от любой развитой страны в плане инфраструктуры - будь то дороги, аэропорты, больницы или медицинские услуги, - говорит председатель Barclays Capital и давний друг России Ханс-Йорг Рудлофф (Hans-Jorg Rudloff), - без эффективно действующей инфраструктуры страна не может быть ни экономической, ни геополитической державой'.

Масштабы устремлений и предстоящие трудности помогают объяснить то, почему Путин в прошлом месяце просигнализировал о своем намерении по-прежнему играть важную роль, даже если он в соответствии с требованием российской конституции в следующем году оставит президентский пост. Парламентские выборы 2 декабря и мартовские президентские выборы станут рубежом перехода России в этот новый этап своего обновления. И хотя группы гражданского общества выражают озабоченность по поводу будущего неокрепшей российской демократии, инвесторы восприняли как гарантию стабильности заявление Путина о том, что он возглавит избирательный список прокремлевской партии 'Единая Россия' на парламентских выборах, и о том, что в следующем году он может занять пост премьер-министра.

Однако возникают определенные вопросы относительно уместности путинской модели централизованного управления и государственного капитализма на новом этапе инвестиционного развития и расширения, который основан на динамизме и духе предпринимательства. Кроме того, подходит ли команда, в которой доминируют бывшие люди КГБ, для того, чтобы возглавить такой переход?

'Проблема заключается в том, что это группа тайных агентов, которой повезло с ценами на нефть, и которая сумела укрепиться во власти. Но эти же самые бывшие агенты собираются начать такой экономический переход, который заставил бы очень сильно напрячь мозги не один десяток нобелевских лауреатов', - говорит один московский банкир.

Масштабы одних только инфраструктурных задач вызывают изумление. Несмотря на огромные российские просторы, железнодорожная сеть страны по протяженности в два раза меньше американской, и товарные поезда ползут по ней со средней скоростью 40 километров в час. Сеть дорог с твердым покрытием в десять раз меньше, чем в США. И лишь 5 процентов дорог имеют 'хорошее качество', что в России означает минимум две полосы движения и приличное покрытие.

Триллионные цифры государственных инвестиций для исправления положения - это скорее символ, нежели точный расчет. Но называются и более конкретные цифры, наглядно демонстрирующие масштабы амбициозных проектов.

Выступая в этом году с обращением к нации, Путин рассказал о планах реализации к 2020 году проектов развития электроэнергетики на сумму 480 миллиардов долларов. Проект назвали 'ГОЭЛРО-2' - по аналогии с ленинским планом электрификации страны, который был выдвинут в 20-е годы. По словам Путина, если за весь советский период в стране было построено 30 ядерных реакторов, то в течение следующих 12 лет Россия планирует создать 26. Российская компания 'РЖД' намерена к 2030 году потратить 400 миллиардов долларов на модернизацию и расширение железнодорожной сети. 30 миллиардов пойдет на аэропорты.

Деньги направляются не только в инфраструктуру. Россия вкладывает 5 миллиардов долларов в корпорацию 'Российские нанотехнологии', намереваясь быстро продвинуться вперед в высокотехнологичных областях. В опубликованном в этом году докладе независимого российского исследовательского центра Институт региональной политики говорится, что сумма запланированных до 2020 года инвестиционных проектов в сфере промышленности и инфраструктуры превышает 400 миллиардов долларов, причем речь идет только о тех проектах, стоимость которых превышает 100 миллионов долларов.

Если данные проекты будут успешно реализованы, такие инвестиции преобразят всю Россию. Будут ликвидированы такие узкие места, как нехватка электроэнергии, которая уже начинает тормозить экономический рост. Будет снижена разрозненность экономики, ставшая результатом советского планирования, когда по всей Сибири строились города, а сообщение между ними было крайне слабым. Анализируя намеченные инвестиционные проекты, научный сотрудник Московского центра Карнеги Николай Петров пришел к выводу о том, что центр российских инвестиций переместится из европейской части страны за Урал. Результатом этого может стать новая индустриализация Сибири и российского Дальнего Востока.

Планы вложения денежных средств также нацелены на то, чтобы снизить зависимость России от сырьевых ресурсов. Для этого намечено расширение мощностей по переработке сырья и создание новых производственных предприятий. А строительство новых больниц, школ и жилья даст, наконец, россиянам возможность почувствовать, что и они получают свою долю энергосырьевого богатства страны.

Но даже если оставить в стороне вопрос о том, найдутся ли такие огромные средства, видно, что существуют колоссальные проблемы в деле управления инвестиционной программой столь невероятного масштаба. Первая проблема заключается в обеспечении того, чтобы деньги по проектам были реализованы, а не исчезли в карманах чиновников и посредников. Россия должна также учесть ошибки других развивающихся стран, например, Мексики. Осуществлявшаяся там в 90-е годы программа строительства дорог с частным финансированием стоимостью 15 миллиардов долларов просто увязла в задержках и перерасходах денежных средств, и в итоге польза от нее оказалась минимальной. России придется осуществлять проекты по рыночным принципам в крайне неблагоприятном климате. А это значит, что необходимо будет извлечь уроки из ошибок советского прошлого, когда дорогостоящие проекты планировались порой без учета реальных экономических и экологических издержек.

Чтобы добиться желаемого результата, Россия мобилизует силы ведущих государственных компаний страны, взращенных Путиным. Речь идет о газовом монополисте 'Газпроме', о нефтяном гиганте 'Роснефти', о трубопроводном операторе 'Транснефти', а также о железнодорожной монополии 'РЖД'. Аналитики предполагают, что страна в этих начинаниях будет серьезно рассчитывать на новый класс олиграхов, дружественно настроенных по отношению к Кремлю, полагая, что они внесут свой вклад. Некоторые из этих людей, создавшие свои компании в 90-е годы - такие как главный акционер 'Русала' Олег Дерипаска - твердо намерены доказать, что они способны созидать и строить, а не только скупать по дешевке советскую собственность.

В отличие от Китая, который в 2004-2006 годах профинансировал и реализовал проекты инфраструктуры на сумму 956 миллиардов долларов в основном за счет внутренних источников, Россия, даже со всеми ее нефтяными богатствами, в одиночку осуществить свои замыслы не сможет. Она наверняка столкнется с серьезными проблемами, когда начнет мобилизовывать те 80 процентов капитала, которые надеется получить от частных инвесторов. Тактика возврата стратегических отраслей под контроль государства может сегодня дать обратный результат.

Карло Галло (Carlo Gallo), аналитик и специалист по России из фирмы Control Risks, которая консультирует компании в вопросах инвестирования средств в Россию, говорит о том, что произошедшее с нефтегазовым проектом 'Сахалин-2' создало крайне негативный прецедент. Увидев, как 'Газпром' силовыми методами лишил Royal Dutch Shell контрольного пакета в этом проекте стоимостью в 22 миллиарда долларов, некоторые партнеры могут заартачиться и отказаться от сотрудничества с государством в реализации инфраструктурных проектов. 'Вопрос звучит так: является ли российское государство заслуживающим доверия партнером для таких долгосрочных проектов? - говорит Карло Гало. - Государственные предприятия с участием частного капитала основаны на доверии, а репутация у российского государства пока далеко не блестящая'.

Отвечая на выражения подобной обеспокоенности, первый заместитель премьер-министра России Сергей Иванов сказал на конференции в Сочи, что иностранным инвесторам будут предложены некие 'дополнительные гарантии', чтобы они без опаски вкладывали средства в инфраструктуру.

Кроме того, звучит озабоченность (даже в самом российском руководстве) по поводу того, что усиливающаяся привязка к государственным 'национальным экономическим лидерам' может затормозить развитие динамичной экономики. Инвесторы говорят, что такая модель подходит для возрождения отдельных капиталоемких отраслей, таких как аэрокосмическая, судостроительная, атомная энергетика, где уже создаются государственные холдинги. Однако разговоры в правительстве о формировании таких холдингов в производстве лекарственных препаратов, дорожном строительстве и даже рыбной промышленности вызывают растущую тревогу.

'Правительство даже не пытается понять, что все это могут сделать частные предприниматели. Это для российской экономики путь к нулевому развитию', - предупредил на недавней конференции советник Путина Аркадий Дворкович.

Критики предостерегают, что государственная собственность, особенно в России, управляется менее эффективно, чем частная. Передача после 2004 года значительной части нефте- и газодобывающих активов под контроль государства совпала по времени с резким сокращением роста добычи. Слухи о том, что государство может забрать под себя еще больше энергосырьевых активов, заставили некоторых частных бизнесменов открыто заговорить о грядущей опасности. В их числе оказались глава близкой к Кремлю нефтяной компании 'Сургутнефтегаз' Владимир Богданов и руководитель крупнейшей в России нефтедобывающей компании 'Лукойл' Вагит Алекперов.

В интервью Financial Times один из ведущих российских промышленников Владимир Потанин сказал, что вовлечение государства в любой сектор экономики неизбежно ведет к перекосам в конкуренции. 'Оно уменьшает пространство для частного бизнеса, - говорит Потанин, - предпринимательские качества оказываются менее востребованными. Поэтому предприниматели уходят в те отрасли, до которых еще не дотянулась рука государства. Соответственно, целые секторы оказываются потерянными для частной инициативы'.

Главный аналитик российской финансовой группы 'Уралсиб' Крис Уифер (Chris Weafer) говорит, что инвестиционные планы России создают огромные возможности для инвесторов - но через пару лет они могут вызвать политические проблемы. На следующем этапе развития России будет довольно трудно сохранить то относительное единство российской политической элиты, которого добился Путин.

'Закончилась легкая прогулка верхом на тех 750 миллиардах долларов поступлений от продажи нефти и газа, которые заработала Россия в годы путинского президентства, - говорит Уифер. - Сейчас пришло время тратить деньги, и они собираются начать реальные проекты с реальными деньгами. Если проблемам суждено возникнуть, то ожидать их следует именно на этом этапе'.