Ш.А.Амонашвили

Как любить детей

(Опыт самоанализа)

Бог есть Любовь,

и пребывающий в любви

пребывает в Боге,

и Бог в нём.

Св. Апостол Иоанн

Люблю неправых в жизни

излечить Любовью.

Живая Этика

Заповедь: люби ближнего своего –

это гармония, простор, свобода.

Глянь вокруг – улыбнись!

Януш Корчак

Если учитель имеет только Любовь к делу,

он будет хороший учитель.

Если учитель имеет только Любовь к ученику,

как отец, мать, он будет лучше того учителя,

который прочёл все книги, но не имеет любви

ни к делу, ни к ученикам.

Если учитель соединяет в себе

Любовь к делу и ученикам,

он – совершенный Учитель.

Лев Николаевич Толстой

Возлюби Ребёнка.

Возлюби его сильнее, чем самого себя.

Уверуй, что Ребёнок чище, лучше, честнее, талантливее тебя.

Всего себя отдавай детям

и только тогда сможешь именоваться

Учителем.

Василий Александрович Сухомлинский

В Любви

Ребёнок находит

вдвое больший источник роста.

Иоанн Генрих Песталоцци

 Дорогой коллега!

Вопрос – как любить детей – вечен для педагогики. Но не для педагогики как академической науки, а педагогики как уникального единства науки и высокого искусства, как образа жизни, как состояния духа. Обидно, что педагогическая наука не стремится к синтезу с педагогическим искусством, с тем, чтобы на этой основе стать мощным двигателем поступательного развития нашего общества.

Но еще обиднее, когда она вовсе противоречит искусству воспитания, в основе которого лежит безграничная любовь к детям. Мы не сможем решить наши насущные жизненные проблемы гуманной педагогики, если тысячекратно не будем возвращаться к тому, как школе нужно любить детей. Образовательное пространство должно быть заполнено до краёв

духовной,

мудрой,

одухотворяющей,

жертвенной

любовью воспитателей и учителей к детям, ученикам.

Для гуманной педагогики это аксиома.

Но нужно еще понять – как, именно как любить детей и каждого Ребёнка, чтобы любовь стала самой действенной и доброй силой воспитания. Сколько нас – учителей и воспитателей на Земле, столько же ответов мы можем получить на этот вопрос – как. Если каждый из нас тысячу раз возвращался бы к осмыслению качества своей любви к детям, я полагаю, мы бы постигли мудрость педагогической любви. Наверное, это и стало бы для нас самым высшим профессиональным достижением.

Много раз я читали прекрасную книгу Януша Корчака – «Как любить ребёнка», читаю и перечитываю «манифест» Василия Александровича Сухомлинского – «Как любить детей». И, размышляя над идеями этих мыслителей, я решил заглянуть в свой внутренний мир и заняться самоанализом.

(Продолжение)

Мы смотрим на тихо плачущую учительницу

          Самым лучшим чтецом в классе был Сандрик Ахметели. Он был сыном известного режиссёра Александра Ахметели, репрессированного в тридцатых годах. Мать, актриса, тоже была репрессирована. Наша учительница, разумеется, знала об этом и, полагаю, проявляла особую забот по отношению к нему.

Сандрик заявил на уроке:

– Я нашёл прекрасные стихи в отцовской библиотеке. Хотите, прочитаю?

– А вы хотите, ребята, послушать стихи? – обратилась она к нам.

Хотели, конечно.

Мы приготовились слушать.

Сандрик занял место перед доской, открыл книгу и начал читать. Когда он читал что-то литературное, он забывал обо всём, читал вдохновенно, с переживаниями.

На этот раз было тоже так.

Читает стихи – одно, второе, третье...

Мы не аплодируем, слушаем.

И вдруг видим: стоит наша учительница у окна, спиною к нам, держит в руке свой кружевной шёлковый носовой платок и вытирает слёзы.

Сандрик читает, а она плачет.

Сандрик поглощён стихами, не видит, что с учительницей происходит.

А мы слушаем стихи и смотрим на тихо плачущую учительницу.

Сандрик очнулся, когда услышал колокольный звонок об окончании урока.

Учительница с покрасневшими глазами подошла к Сандрику, поцеловала его в лоб и сказала:

– Дай мне, пожалуйста, этот сборник...

Позже мы узнали, что читал нам Сандрик стихи запрещённого автора, убитого в 30-ые годы, – Тициана Табидзе.

На этот раз она не вернула книгу своему ученику.

Спустя год с Сандриком произошла трагедия. Он узнал, что мать жива, она создала в Сибири кукольный театр и ставит спектакли для детей. Кто-то от неё приехал с письмом. Счастливый Сандрик поехал к тому человеку и забрал письмо, а на обратном пути попал под трамвай.

Это было большое горе для родных и для нас тоже: из нашего класса первым ушёл из жизни талантливый Сандрик, всеобщий любимец.

Моя учительница поручила мне написать прощальное слово и зачитать у гроба. Она не скрывала своих обильных слёз и рыдания. Сандрик, по-моему, первым обратился к ней «Дейда Варо» и в обращении не было ничего лишнего: она действительно заменяла ему мать.

 Во мне поэтический дар

Однажды в начале учебного года она подозвала меня пальчиком к себе. Мягкая, еле заметная улыбка на её лице была притягивающей, согревающей, нежной. Она воспитывает, любит меня улыбкою своею. Улыбка – лучик души. Видимо, душа у неё – как Солнце, а этот лучик она сотворила для меня. Вспоминаю эту улыбку и заглядываю в зеркало: можно ли подражать ей и так же улыбнуться детям? Наверное, нет, не получается. Но успокаиваю себя: ведь можно, чтобы я преобразил душу свою в Солнце и творил для детей и для каждого Ребёнка неповторимые улыбки.

Мы уединились у окна, и она тихо говорит мне:

– Мальчик, по твоему взгляду, твоим рассуждениям я чувствую, что у тебя должен быть поэтический дар. Ты стихи пишешь?

Да, я пробовал писать стихи, но об этом никто не знал. Я покраснел.

– Покажи мне свои стихи, если они у тебя есть...

В тот день для меня не было другого занятия, кроме как писать стихи. У меня ведь поэтический дар! Потом я аккуратно переписал свои сочинения в тетрадь, и на другой день, дождавшись в коридоре, застенчиво передал ей.

– Спасибо за доверие... – сказала она с той божественной улыбкой, которую хранила только для меня.

Спустя несколько дней произошло такое событие: она продиктовала всем куплет из моих стихов и попросила провести грамматический разбор и содержательный анализ. А в конце всего сказала:

– Поблагодарим Шалико, это его стихи.

Ребята ахнули: «Он – поэт?!»

Дело было вовсе не в том, был я поэтом или нет, а в том, что во мне укрепилась вера в себя: я совсем не такой, каким меня принимают многие учителя, я тоже что-то значу.

Всели это чувство, Учитель, в своего обречённого другими учителями ученика – и ты вдохновишь его, он воспрянет, он изменится!

 Она готовила меня для спасения

          Шло время. Я увлёкся стихами и даже печатался в детских журналах и газетах, читал стихи в литературных кружках, на торжественных собраниях, встречался с известными грузинскими поэтами, выступал даже перед Николаем Тихоновым, известным русским поэтом.

Поэтом я не стал, об этом не жалею. Но точно знаю: моя учительница искала во мне не будущего поэта для Грузии, а готовила меня, чтобы я крепко ухватился за спасательный круг, который она собиралась бросить мне.

Моё увлечение поэзией вовсе не радовало других учителей, никто не приветствовал моего поэтического дара, не хвалил меня; скорее это даже раздражало их, что я, мол, запускаю их уроки и задания. В журнале вдоль моей фамилии умножались двойки по химии, физике, математике, биологии и, конечно же, по русскому языку.

Я тонул.

Иногда, когда у нас не было урока любимой учительницы, я, выходя из дома, садился в трамвай и весь день катался по городу. Возвращался домой вроде бы после уроков и, как заяц, держал ухо востро: не узнала ли мама о моём прогуле.

Что знала обо мне моя учительница?

Знала всё, что ей было необходимо знать: и то, что отец погиб на войне, и то, что мама у меня инвалид второй группы, и то, что есть у меня младшая сестрёнка... Знала, что думают обо мне другие учителя. Знала и то, чего я сам о себе не знал.

– Ты не поможешь мне отнести тетради домой? – спросила она у меня однажды.

Я порадовался: конечно, помогу.

Мы шли вместе по тихой улице Казбеки, она спрашивала, что я сейчас читаю, не написал ли я новые стихи, не хочу ли я включиться в литературный кружок, в котором участвуют старшеклассники. Потом спрашивала об отце – кем он был, где погиб; спрашивала о маме... Так мы дошли до её дома и поднялись на второй этаж. Я думал, что она возьмёт у меня тетради, и я пойду домой. Но она пригласила войти в свою маленькую двухкомнатную квартиру. Мы знали, что она живёт вместе со своей сестрой, которая тоже была учительницей и работала в другой школе, и племянницей. Дома никого не было.

– Пообедаем вместе... – сказала она просто, как будто это обычно так и происходило.

Мне было неудобно, но бархатистый голос и улыбка пленили меня.

Мы поели суп с куском хлеба. Год ведь был 1945, люди голодали. Она тоже голодала, и этот кусок хлеба мне достался от её дневной нормы, выдаваемой по карточкам.

Она поблагодарила, что помог ей донести тетради. Потом выбрала из книжного шкафа толстую книгу о грузинской литературе, сделала надпись и передала мне.

– Спасибо, Дейда Варо... – сказало моё сердце, переполненное чувством искренней любви к этой женщине.

На крыльях бежал я домой, и всё заглядывал в книгу, где её рукой было написано: «Моему талантливому ученику».

Она знала, как надо меня любить, чтобы спасти.

Думаю, моя мама в тот день впервые поверила, что её сын – способный, что не всё потеряно.

 Момент истины

          Вся предварительная работа сделана.

Она даёт на уроке всем творческое сочинение, сама уединяется у окна и открывает сборник стихов. Она не будет с недоверием ходить вдоль рядов и проверять, кто пишет, а кто – нет. Не будет зорко следить со своего наблюдательного пункта, не списывает ли кто. Каждый из нас в любой момент может подойти к ней и, шепча, посоветоваться. Если всё же возникнет необходимость самой подойти к кому-либо, она сделает это бесшумно, будет приближаться на цыпочках, чтобы не нарушить наше творческое горение. Она уважает наш творческий труд.

Я соображаю, как писать сочинение, какие мысли развивать, по какому плану. Начинаю писать, увлечён, погружаюсь в мысли. И не замечаю, как она, держа в руках книгу, приближается ко мне. И когда она наклонилась к моему уху, только тогда я взглянул ей в лицо.

На этот раз она не дарит мне мою любимую улыбку, лицо у неё грустное. Она наклоняется, приближаясь к моему лицу, так что её седые волосы касаются моей щеки. Я чувствую нежный запах духов. На ней кремовая шёлковая кофточка с перламутровыми пуговками. На кофточке – старинная серебряная брошь. Её глаза – ласково-грустные – вобрали меня в себя. Мне трудно выдерживать эту непонятную грусть. Опускаю голову. Её губы прикасаются к моему правому уху и посылают мне всю свою грусть и боль прямо в душу, прямо в сердце:

– Мальчик, – шепчет она, – мои пятёрки краснеют рядом с двойками... Как быть?..

Она знает, что после этого я сочинение дальше писать не смогу. Но на фоне того ожидания, что может произойти, разве это важно?

Как в педагогике назвать вот это действо – что это за приём, способ, метод, принцип?..

Нет этому названия.

Потому, спустя десятилетия, я назвал его моментом педагогической истины. В этих мгновениях, когда ученик души не чает в учителе, а мудрость учителя чувствует, что именно сейчас, не раньше, не позже, нужно помочь ученику выправить путь, может произойти воспитательное чудо. Момент педагогической истины состоит из встречи двух его составных: первое – само предчувствие наступления этого мгновения, второе – искусство воспользоваться мгновением. Вне этого мгновения искусство может быть бесполезным, без искусства мгновение унесёт водопад времени без всякого следа.

Она не ждёт от меня ответа, так же бесшумно возвращается к окну, но книгу уже не читает, смотрит в небо, может быть, молится в душе.

А в душе моей происходит взрыв.

Я закрываю голову руками и начинаю тихо плакать, чтобы рядом сидящий не догадался, в чём дело.

Пятёрки моей учительницы краснеют рядом с двойками.

Дело не в пятёрках, а в том, что в них любовь моей учительницы ко мне. А эти двойки могут навредить этой, – самой дорогой, что мне досталось за последние месяцы, – Любви!

Я причиняю учительнице боль – и мне больно от этого.

Мне стыдно перед Дейда Варо, потому что ей стыдно за меня.

Что нужно делать, чтобы пятёрки не краснели, чтобы уберечь Любовь любимого учителя ко мне?

Надо уничтожить эти двойки.

Моё сознание меняется, чувствую суровость долга перед погибшим отцом, перед больной матерью, перед Дейда Варо.

Меняется моё сознание, и оно меняет мою жизнь. Начинаю применять те усилия, которые соизмеримы с принципом: тебе, утопающему, подали спасательный круг – Любовь, береги её сейчас.

Я доказываю, внушаю самому себе, что во мне есть способности, и всё в моих руках.

Я внимателен на всех уроках, многое не понимаю, потому начинаю приставать к учителям, чтобы объяснили дополнительно, прошу друзей-одноклассников, продвинутых в науках, чтобы помогли мне. Но так как многое сразу понять не могу, то зазубриваю формулы и параграфы.

Только вот проблема с учителем русского языка: она видеть не хочет мои старания. Мама моего друга, узнав о моей беспомощности в русском, сама предложила помощь – помогала понимать тексты, выполнять грамматические упражнения.

Спустя два-три месяца моя школьная погода чуточку прояснилась: двойки потеснились, появились тройки, иногда даже четвёрки и пятёрки.

Моя любимая учительница следит, как я преуспеваю, и радуется, улыбается, поощряет.

А однажды просит меня сопровождать её на спектакль в театр Руставели. У меня, говорит, два билета, племянница моя не может пойти со мной, у неё занятие по музыке, может быть, ты пойдёшь со мной?

В тот вечер я был самым нарядным в жизни и учился быть элегантным.

 Героическая любовь

          Если кто-то спросил бы в те суровые сороковые годы у Варвары Вардиашвили, как она любит детей, я уверен, она бы не ответила так: «Очень люблю». Она просто улыбнулась бы и пожала плечами.

Но она любила своих учеников героически.

Перескажу эту историю ещё раз, чтобы самому разобраться в сути Героической Любви Учителя.

В день первого сентября восьмого класса она сказала нам:

– Может быть, это будет нелегко, но пусть каждый достанет поэму Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Достать книгу Руставели в то время было действительно трудно. Я обошёл всех соседей, мама ходила к знакомым, и когда я уже отчаялся, ко мне пришёл одноклассник и сказал, что он достал сразу два экземпляра и один может дать мне.

Книгу я тут же начал листать, вычитывать отдельные главы. На следующем уроке, наша учительница с интересом выслушивала каждого, какими похождениями, где, у кого обнаружил, достал поэму Руставели, какого года издания книга, под редакцией кого и т.д., а потом предложила написать об этом.

– Давайте не забудем, с каким трудом каждый из вас добывал «Витязя в тигровой шкуре»...

А дальше произошло следующее: в течение всего года, – а это был 1946-1947 учебный год, мы изучали поэму. Читали, перечитывали, размышляли, исследовали, заучивали наизусть некоторые главы, писали сочинения, эссе, доклады, выписывали мудрости, осмысливали духовно-нравственный облик героев, пытались разобраться в философии Руставели. В общем, класс наш превратился в творческую лабораторию, и каждый из нас стал руставелелогом. Уроки по Руставели не имели никакого штампа, они не были похожи ни на какие другие уроки. Мы спешили на эти уроки и многое делали после уроков. Мы жили поэмой, мыслями гениального поэта, жизнью её героев. Мы гордились, что у грузин есть «Витязь в тигровой шкуре».

В чём же проявилась Героическая Любовь Учителя к нам?

Вот в чём. В восьмом классе, как я потом разобрался, будучи уже аспирантом, нам следовало изучать литературные произведения о партии, о вождях, о социалистическом реализме. Тогдашние школьные программы были вроде партийных документов, и отходить от них ни один учитель не имел права. Такие деяния были связаны с большими опасностями. Если в партийных органах узнали бы, чем с нами занимается наша учительница, её моментально не стало бы в школе, она просто исчезла бы, и не уберегли бы её от беды ни два ордена Ленина, ни звание заслуженного учителя. Партия не шутила с такими проявлениями.

Зачем же Варвара Вардиашвили это сделала?

Только спустя десятилетия я открыл для себя эту тайну. Она имеет несколько составных.

Во-первых, она воспитывала нас героями, потому нужно было ей самой свершить героический поступок и оставить его в нашей памяти. Она знала, что добрая память есть пожизненный воспитатель для человека.

Во-вторых, «Витязь в тигровой шкуре» можно рассматривать как Пятое Евангелие для грузин. Поэма несёт народу духовно-нравственный кодекс жизни. В ней синтезируются вера в Творца, культ возвышенной Любви, культ Преданности, культ Рыцарства, культ Правды, культ Добра. Грузин, воспитанный и пропитанный идеями поэмы, будет иметь расширенное от Земли до Небес сознание, он не допустит в себе зла и предательства, его отношение к женщине будет трепетным, он будет искать в себе лучшие качества человечности.

В-третьих, он поймёт, наследником какой возвышенной культуры он является, убережёт и умножит эту культуру, будет нести её в дар другим народам. Пусть гордится он, что его Родина есть Родина Руставели – всемирного гения.

В-четвёртых, «Витязь в тигровой шкуре» наполняет сердце и разум читателя изысканной мудростью, делает его умным, заботливым, честным, смелым, помогает ему развить в себе возвышенные мировоззренческие начала.

Это и было высшим проявлением Великой Героической Любви Учителя к своим ученикам.

И когда некий современный учитель скажет: «Детей-то люблю, но трогать программу (конечно, когда её действительно надо менять) мне не позволят», я вспоминаю свою учительницу, и мне становится грустно. Трусливый учитель детей любить не может, ибо он бросит их при любой опасности, он предаст их. Любовь его будет ложью, а дети чуют ложь, фальшь в деяниях своих учителей. Не полюбят они такого учителя.

 Тетрадь для математики и стихов

          Влияние Варвары Вардиашвили на всех моих одноклассников было велико – мы облагораживались. Но влияли на нас и другие учителя, большинство из которых следовали силовым подходам, приказам и принуждениям. После того как мы познали учительскую любовь и одухотворяющее общение, уроки других учителей и их общение с нами вызывало в нас большее раздражение. Потому ребята часто удирали с уроков, срывали уроки. Под влиянием «Витязя в тигровой шкуре» я даже написал целую поэму – «Хвала шатало» (шатало – от русского шататься; этот жаргон обозначал бегство с уроков). Одноклассники позаботились размножить рукописный вариант, и поэма распространилась по всей школе, читали её ученики с седьмого по одиннадцатый класс, смеялись, веселились. Она вдохновляла многих тоже ходить на шатало. Учителя знали что-то о моём произведении, но никто им его не показывал, ибо это было опасно: в нём некоторые учителя высмеивались.

Однажды Дейда Варо подозвала меня к себе и спросила:

– Ты от меня что-то скрываешь?

Я покраснел.

– Завтра я вам передам... – сказал я.

В ту ночь я и мои друзья очень постарались: на пишущей машинке отпечатали всю поэму (она была длинная, из десяти историй), сделали несколько рисунков, сшили как подобает книге, и на следующее утро наша группа (автор, редактор, художник, корректор) преподнесла её учительнице.

Она поэму никому из учителей не показала. Но, как я знаю, на педсовете велось обсуждение того, как пресечь бегство учеников с уроков. Многие предлагали ужесточить меры, наказывать организаторов, кого-то исключить из комсомола (напугать, во всяком случае, исключением из организации), созвать родительские собрания и потребовать от них следить за своими детьми.

А кто были родители?

В основном, мамы и бабушки, ибо папы или погибли на фронте, или ещё не вернулись с войны, или вернулись инвалидами.

До нас дошли слухи о том, как Варвара Вардиашвили и ещё двое учителей защищали нас и советовали коллегам изменить отношение к своим ученикам, подумать, как изгнать скуку с уроков. Но тогда эти идеи считались непедагогическими.

В моей жизни в восьмом классе произошло ещё одно радостное событие. К нам пришла новая учительница математики. Она была старая и давно работала в школе, но пришла в наш класс после того, как предыдущий не смог взять нас в руки и покинул школу. А его заменила прославленная учительница Тамара Казахашвили. Нам было известно, что Варвара Вардиашвили и Тамара Казахашвили дружат друг с другом. Потому наша любовь к Дейда Варо распространилась и на учителя математики. А событием в моей жизни было то, что математика вдруг стала мне доступна, и я даже сделал доклад по иррациональным числам. Я завёл тетрадь «для математики и стихов». А учительница похвалила меня. «Как интересно править твою тетрадь, – сказала она мне, – такое впервые в моей жизни». Я научился решать задачи и примеры, и появились первые пятёрки по математике. Год тому назад об этом я и мечтать не мог.

 Люби ближнего своего как себя самого

          На уроках любимого учителя мы обсуждали такие произведения и таким способом, что менялось наше отношение к самому себе и окружающим. При этом всё строилось на основе идей «Витязя в тигровой шкуре»; эта поэма была опорой для наших духовно-нравственных исканий. И в классе происходили изменения – они происходили медленно, но были заметны: самые отчаянные – успокаивались, отстающие – подтягивались, грубияны становились мягче.

В девятом, десятом, одиннадцатом классах мы поднялись до такого уровня, что нас хвалили и нами удивлялись. С учителями возник лад.

Думаю, особую роль в этом сыграли доверительные разговоры Дейда Варо с нами. С одной стороны, она, наверное, хотела донести до нас христианскую заповедь: «Люби ближнего своего как себя самого». С другой же, как будто к слову, она то и дело рассказывала нам о судьбе некоторых наших учителей, с которыми мы постоянно конфликтовали, и которые не могли поступиться традиционно закреплёнными принципами авторитаризма. Она знала, что учителя эти не изменятся, значит, надо было изменить наше отношение к ним.

Она заговорила с нами об учительнице логики и психологии, которую мы звали «Колдуньей». Боялись и злили её. Иногда она выбегала из класса не в себе. Мы узнали, что в тридцатых годах «Колдунью» с мужем и сыном репрессировали, направили в разные колонии. Она в течение пяти лет не знала о муже и о сыне ничего. Была на грани самоубийства. Перед началом войны её освободили. Долгое время была безработной. Наконец приняли в нашу школу учителем логики и психологии, а по специальности она географ. Но смогла освоить новые науки и стала прекрасным специалистом. Два года тому назад узнала, что мужа расстреляли. А насчёт сына пока никаких известий. Она одна. Единственное утешение для неё – это школа. В ней много мудрости и любви, но не может проявить...

Рассказ этот задел нас. Мы задали Дейда Варо много вопросов, и она попросила нас: берегите её, помогите ей, дайте ей почувствовать, что вы любите её.

Наше отношение к учительнице логики и психологии изменилось: слушали внимательно, учились усердно, задавали вопросы, относились с сочувствием и уважением. В общем, проявляли к ней внимание и любовь. Вначале она не понимала, что происходит, оставалась враждебной и недоверчивой. Но со временем она просветлела, улыбнулась. А однажды, рассказывая на уроке психологии о памяти, она вдруг остановилась, села на стул, закрыла лицо руками и заплакала. Мы молча окружили её, кто-то обнял её за вздрагивающие худые плечики и сказал с сочувствием: «Не плачьте, пожалуйста»... Спустя несколько минут она взяла себя в руки, взглянула на нас глазами, полными слёз, и мы увидели беспомощного человека, вынашивающего в себе тяжёлое горе. Может быть, именно тогда многие из нас впервые испытали в себе человеческую жалость, рождающую любовь. Она вцепилась обеими руками в руки того, кто обнимал её за плечи, и прижала их к губам, целуя и приговаривая: «Ему, моему сыну, было всего семнадцать лет... Он не был ни в чём виноват, просто был талантливым, как вы... Простите»... И, не дождавшись звонка, вышла из класса.

Мы полюбили её вместе с её горем и вызвали в ней ответную любовь и доверие к нам. Мы многому научились у неё на уроках психологии и логики.

 Мы облагораживаем учителя физики

          Однажды на уроке литературы мы заговорили о романе, который посоветовала прочитать наша учительница. В нём речь шла о герое несправедливом и жестоком. «Как наш физик», – сказал кто-то.

Физик вызывал в нас раздражение и злобу. Человек немолодой, воображавший себя известным учёным, просто издевался над нами. Принципиально никому не ставил пятёрку. «Пятёрка – это мне, – говорил он, – другие же отметки – вам». Ему жалко было и четвёрки ставить. Потому много было в классе троечников и двоечников. Нас возмущали его грубость, насмешки и угрозы. Потому не раз бойкотировали его уроки, мешали ему на уроке, конфликтовали с ним. А он, вместо того чтобы разобраться, почему мы так себя ведём, ужесточал меры, наказывал двойками и угрожал, что каждому испортит аттестат.

Как быть с таким учителем?

Дейда Варо не учила нас жаловаться и не упражняла в написании жалоб и доносов. Это было не в традициях «Витязя в тигровой шкуре». Она пропустила мимо ушей сравнение героя романа с учителем физики и предложила такую творческую работу: написать вместо писателя главу в романе и показать, как злой и несправедливый герой всё же принёс какую-то пользу окружающим. «Подумайте, какая такая сила могла принудить его проявить благородство, понимание». Она озадачила нас – если есть такая сила, то надо применить её в отношении физика. Наши варианты главы романа оказались весьма интересными, и писатель, надо полагать, выбрал бы один из них как завершающую часть.

Но более важно было то, что мы уже поняли, как быть с физиком. Пусть он будет таким, какой он есть, а мы все вместе окружим его доброжелательностью, уважением, вниманием, улыбками, да ещё будем изучать физику по мере всех своих возможностей, помогая друг другу; кто-то пусть пойдёт дальше и будет читать дополнительную литературу, будет задавать ему вопросы о проблемах физики и обсуждать их...

Мы сдержали наш уговор, и спустя пару месяцев произошло то, чего и ждали: физик успокоился, признал наши знания, оценил наши к нему отношения, стал сдержанным. Он не говорил об этих вещах, он просто двигался нам навстречу, а мы были готовы принять его облагороженным.

Нам самим нравился наш опыт, в котором и мы облагораживались.

И вот произошёл случай, который дал учителю возможность подружиться с нами. После разбора одной физической проблемы, – была она связана с атомной энергией, – он увидел, что некоторые из нас хорошо подкованы по физике. «Молодцы», – вырвалось у него.

Тогда один наш товарищ встал и предложил ему следующее: «Уважаемый учитель, мы признаём ваши глубокие знания и научные открытия в физике. Потому решили учредить ещё две высшие отметки – шесть и семь. Отметку семь мы ставим Ньютону, шесть, безусловно, вам, а нам пусть достанутся пятёрки и четвёрки. Нам ещё далеко до вас»...

Было сказано это в шутливой форме, мы засмеялись, учитель – тоже. «Ладно, – сказал он, – пусть будет по-вашему».

Так разом повысились отметки по физике.

В девятом и десятом классах мне доставались четвёрки, а в одиннадцатом – пятёрки.

 От злобы учителя меня спасает шпаргалка

         Оставалась проблема с учительницей русского языка и литературы. Сколько хорошего она могла бы для нас сделать – дать нам заговорить на русском языке, прильнуть к богатейшей русской поэзии и прозе. Владея грузинской литературой, мы могли бы проводить весьма познавательные параллели. Но она этого не сделала. Она, классная руководительница, не любила нас, не любила детей.

Некоторые мои товарищи, благодаря семейным условиям, владели русской речью, читали свободно. Остальным надо было спасаться самим, и каждый из нас искал выход.

Для меня это был путь зубрёжки и списывания. Я с трудом продвигался, но двойки ставить мне уже было невозможно, тройки – да. Редко я получал четвёрку, и тогда у меня был праздник.

Так я пришёл к выпускным экзаменам.

Как же я сдам письменную работу?

Она знала это и грозилась: «Твои пятёрки плакать будут перед моей отметкой».

Я же ей никогда ничего плохого не делал? Я не злил её, не конфликтовал с ней. Ну, ходил на шатало со всем классом. Но разве это был повод, чтобы таить злобу к какому-либо ученику? Сказать, что она мстила мне, было бы неправильно: за что мстить, когда не было никакого повода! Получается, что она была просто злая и находила удовольствие в том, что издевалась над кем-нибудь. Разумеется, не только надо мной!

Накануне экзамена, ни на что не надеясь, я пошёл к своему другу, который прекрасно владел русским языком, чтобы он помог мне чем-нибудь. И он действительно помог. «Вот тебе шпаргалка, – сказал он, – завтра на экзамене будет тема о молодогвардейцах. Спиши, и получишь пятёрку».

Откуда он знал об этой министерской тайне? От дяди, который работал в министерстве просвещения.

Всю ночь я зубрил шпаргалку. Переписал её несколько раз. Упражнялся в письме наизусть. Тщательно следил за правописанием, за пунктуацией. На утро весь текст шпаргалки лежал у меня в голове. Если бы на экзамене пришедшие из министерства не объявили бы эту тему, я всё равно написал бы то, что зубрил всю ночь.

Но вот радость: чиновник с важным видом открывает засекреченный и сургучом скреплённый пакет, достаёт лист бумаги с названием экзаменационной темы, и учительница наша пишет её на доске. Тема слово в слово совпадает с темой моей шпаргалки. Сейчас мне нужно было только одно: спокойно списать с головы, не ошибиться. Я и приступил к этому делу.

Учительница, стало быть, должна радоваться, что я пишу. Но нет. Она подходит ко мне, стоит над головой и наблюдает, как я красиво сажаю буквы и складываю слова.

– Покажи руки! – говорит она мне.

Показываю. В руках у меня ничего нет.

– Встань, выходи из-за парты...

Она заглядывает под парту, ищет шпаргалку, но не находит, ибо она у меня в голове.

– Садись, продолжай писать...

Сажусь и продолжаю списывать с головы.

Она недовольна. Идёт к представителю министерства.

– Он пишет... – говорит она ему.

То есть, она, – учительница, занимающаяся с нами шесть лет, классная руководительница за всё это время, – доносит на меня чужому человеку, наделённому властью. Почему она это делает? После экзамена мы с ней, по всей вероятности, разойдёмся навсегда. Плохо, конечно, списывать, но если это для меня последняя возможность, если со списыванием связана моя судьба, если никому нет вреда от этого, и если формальность тоже соблюдена, – то неужели учитель не посочувствует своему ученику? Это же предательство, что она сейчас доносит на меня?

Инспектор из министерства говорит ей:

– Это кто, он? – и смотрит в мою сторону. – Пусть пишет!

– Но это невозможно... Он не знает...

– Пишет же?

– Списывает...

Тогда этот чужой человек подходит к мне и долго наблюдает, как я пишу. Видит, шпаргалки нигде нет. Улыбается мне, пиши, говорит, и отходит.

Хотя потом она долго убеждала членов экзаменационной комиссии, что я и слово без ошибки написать не могу, но в моей работе не была обнаружена ни одна ошибка, а содержательно сочинение тоже было хорошее. Потому комиссия была вынуждена поставить пять.

Так я окончил школу на золотую медаль.

Из двадцати шести одноклассников золотые и серебряные медали получили восемнадцать выпускников. И пусть никто в этом не ищет других причин, кроме двух: первая – талант наш, вторая – талант Дейда Варо. Не надо быть ясновидящим, чтобы узреть: что с нами могло случиться, если бы не подоспела Великая Учительская Любовь.

А что стало с золотой медалью?

Стоит сказать, в чём она мне пригодилась.

Медаль была действительно золотая, весом 18,5 граммов. В 1950 году государство не скупилось выдавать отличившимся школьникам слитки чистого золота в виде медалей.

В 1962 году я выбрал свою спутницу жизни. К свадьбе надо было ей преподнести подарок. Но у нас дома никаких драгоценностей не было, и денег не было, чтобы что-то купить в ювелирном магазине. Тогда я вспомнил, что у меня есть золотая медаль. Мы с мамой отнесли медаль ювелиру и попросили сделать из неё браслет. Получилась изящное украшение. Моя избранница осталась довольна. Только долгие годы я не открывал ей тайну, где моя школьная золотая медаль.

 Я – студент востоковедческого факультета

          Нужно серьёзно исследовать, почему молодые люди выбирают педагогические факультеты. Объяснения могут быть разные: нравится; видит перспективу для карьеры; семья традиционно педагогическая; был любимый учитель; не было другого выхода и т.д.

Но если молодой человек скажет, что любит детей и потому выбирает педагогическую профессию, надо полагать, что он не знает, на что отвечает. Любить детей ещё не повод для выбора педагогической профессии. Молодой человек, скажем, выбирает в педагогическом университете факультет физики или истории. Почему он это делает? Любя саму физику или историю? Или хочет стать именно учителем физики или химии, нравится сам процесс «преподавания»? Или же потому, что любовь к детям лучше всего может проявиться через «преподавание» того или иного предмета? Чувствует ли кто внутреннее призвание быть педагогом, учителем?

Педагогическую профессию я выбирать не собирался. Пройдя через руки своих учителей, как я мог воодушевиться и поспешить в педагогический университет! Такого не мог допустить даже в кошмарном сне. Я хотел стать журналистом: писать умел, был начитанным, уже печатал стихи и статьи в детских и юношеских изданиях. Все принимали мой выбор как правильный и хороший – и друзья, и мама, и Дейда Варо.

В школе задержали выдачу аттестатов на два дня. Как только я получил его, поспешил в Тбилисский государственный университет и подал документы на факультет журналистики. Вернулся домой счастливый: я зачислен без экзаменов. Но на другой день радость моя омрачилась: из приёмной комиссии университета пришли ко мне домой и сообщили, что мои документы были приняты ошибочно, ибо места, выделенные для медалистов, были уже заполнены. Можно подать документы на другой факультет.

И вот стою я в огромном холле Тбилисского университета, растерянный, озабоченный. Что делать, на какой факультет поступать? Нет у меня советников, а решать самому трудно.

Подходит ко мне мой одноклассник. Узнаёт моё положение и говорит:

– Чего себя мучаешь? Журналистом можешь и без факультета журналистики стать. А вот есть факультет востоковедения, я только что подал заявление в группу иранской филологии. Ты тоже туда подавай, пока есть места, приём очень ограничен.

– Что это за факультет, – спрашиваю, – впервые слышу.

Он объясняет, что это вроде дипломатический, изучаются история и языки Востока.

Недолго думая, я подошёл к форточке востоковедческого факультета и подал документы по специальности «История Ирана». Меня приняли. В группе нас было семь человек. А было это в 1950 году.

На первом курсе, в течение года я изучил персидский язык до того уровня, что мог свободно общаться, выступать с речью, переводить на грузинский язык стихи Омара Хайяма.

Значит, у меня были языковые способности. Почему не воспользовались этим мои школьные учителя русского и английского языков?

 Зигзаги судьбы

          Тогда ко мне не приходила мысль о том, что каждый человек, в том числе и я, имеет своё предназначение, свою миссию, что внутренняя сила (назовем ее Судьба) будет неумолимо направлять человека и поможет ему, то рано или поздно раскрыть смысл своей жизни, ради чего рождён он на Земле.

Судьба моя тогда знала, что я не буду ни журналистом, ни историком Ирана, ни переводчиком с персидского, ни дипломатом. Она знала, что я рождён быть учителем и обречен всю жизнь любить детей. Хотя я мог, кому угодно твердить, что не люблю педагогическую профессию, но сопротивляться судьбе тоже не мог, потому что сама жизнь принуждала подчиниться её воле.

С первого курса я понимал, что обязан как-то помогать матери. И хотя всю свою стипендию я приносил домой, но сильно чувствовал, что было мало.

Как сделать, чтобы я учился в университете и зарабатывал для семьи?

И вот нам объявили, что со второго курса лекции будут проводиться в вечернее время из-за нехватки аудиторий. Я воспользовался этим и обратился в райком комсомола с просьбой дать мне какую-нибудь работу.

– Какую? – спросили меня.

– Можно рабочим, какая есть, – ответил я.

Тогда заведующий отделом, – она оказалась нашей соседкой, – посмотрела список рабочих вакансий и сказала мне:

– Пионервожатым будешь?

– А какая будет зарплата? – спросил я. Для меня неважно было, кем работать, лишь бы иметь дополнительно тридцать-сорок рублей в месяц. А когда она сказала, что зарплата будет сорок пять, я сразу согласился.

Директор одной школы, куда меня направили, увидев меня, иронически усмехнулся и отрезал:

– Я тебя не приму... Ты сам выглядишь пионером, кто тебя слушать будет?

Я вернулся в райком комсомола сконфуженный, огорчённый.

– Не волнуйся, – улыбнувшись мне, сказала заведующая отделом, – освободилось место пионервожатого в другой школе... Дерзай!

Хотел отказаться, но вспомнил о зарплате, о маме, которая едва сводила концы с концами. Взял направление и только выйдя на улицу, посмотрел, какая это школа...

Это моя школа, школа, которую я окончил год тому назад!

С большой неохотой пришёл я в школу, не зная, как меня примут. Но директор, увидев меня настороженного и взволнованного и взяв направление, улыбнулся и радушно произнёс:

– Не волнуйся, мы примем тебя, ты справишься, а мы поможем...

Так судьба зигзагами по жизненному пути привела меня в школу.

Я ещё не знал, что меня ждёт.

Был конец августа 1952 года.

 В сердце моём просыпается семя предназначения

         Скажу честно, я пришёл в школу не для того, чтобы сделать её смыслом своей жизни, но твердо знал одно, что надо работать честно.

Школа большая, а пионеров – более восьмисот, целая армия. Я должен был ходить по школе в пионерском галстуке. И вообразив себя генералом, повязав на шею вместо погон пионерский галстук, я начал управлять организацией так, как инструктировали меня в райкоме комсомола и на специальных курсах.

Но вскоре понял, что общаться с детьми с начальственных позиций нельзя. Как нельзя формализовать их общественную жизнь, ограничив ее, заниматься составлением альбомов, выпуском газет, проведением сборов и заседаний, составлением отчётов, организацией борьбы с двоечниками.

Дейда Варо, для которой я стал коллегой, дала мне мудрое напутствие: «Полюби детей, подружись с ними, помоги им и защити каждого. Вспомни о чем ты мечтал в их возрасте, чего тебе не хватало в школе». Это было то, чем она руководствовалась сама, воспитывая меня и моих одноклассников.

И в школе скоро закипела интересная пионерская жизнь.

Было всё: походы, игры, труд, олимпиады, спартакиады, обсуждения, встречи, утренники, тимуровская деятельность, забота об исторических памятниках, постановка спектаклей, бальные танцы, сбор макулатуры. Я почитал томик Антона Семёновича Макаренко и воспользовался его принципами о параллельных и перспективных линиях.

Но, вспоминая сегодня те годы, я понимаю, что была у меня тогда ещё одна работа, которая двигала всё это. Она была внешне невидимая, не отражалась в планах. Это суть ее определила Дейда Варо: полюби, подружись, помоги, защити. Я усердно следовал этим наставлениям, хотя с большими усилиями: нужны были терпение, мудрость, понимание, искусство общения... А во мне всего этого так не хватало. И я стал воспитывать себя, создавать в себе облик воспитателя-друга для детей и старался выдерживать его в повседневной жизни. Постепенно увидел, что дети потянулись ко мне, стали относиться с доверием.

От кого мне приходилось защищать детей?

От агрессии взрослых – иногда от собственных родителей, иногда от своих учителей.

Какая нужна была детям помощь?

Чтобы они разобрались в себе, чтобы поверили в свои силы и свои способности, чтобы умели налаживать отношения...

Но я был студентом второго курса, да и не педагогического, а востоковедческого факультета. Мне нужны были и опыт, и специальные знания. Не хватало ни того, ни другого.

Читал педагогические книги, но многие из них были далеки от того, что волновало и заботило меня. Опыт черпал из своих проб и ошибок, из своих школьных воспоминаний и переживаний. А также, когда всё это не помогало, я принуждал своё сердце и разум, чтобы они подсказали мне правильное решение воспитательных задач.

Меня вызывает к себе учительница химии (та самая, которая дала мне когда-то переэкзаменовку) и обличает мальчика:

– Ты же пионервожатый, забери его и накажи за хамство, исключи из пионерской организации. Я его на свои уроки не допущу... – такое задание она даёт мне в приказном тоне. Она озлоблена, кричит.

Что я предприму? Мне нужна мудрость, а не судейство...

Проходит по коридору мальчик, на лице ссадины, синяки, глаза красные. Забираю его к себе.

– Что случилось?

Он ни с кем не подрался, не ушибся. Откуда ссадины, зачем глаза красные?

Мальчик доверяется: папа его избил, родной отец погнался вчера за ним и избил.

– Из-за чего? – спрашиваю.

– Из-за двойки по русскому языку...

– А учитель кто?

Та же самая, что донесла на меня инспектору на экзамене.

Как сделать, чтобы ту же самую дружбу, что я ищу в этом мальчике, отец тоже поискал?

Как сделать, чтобы мальчик не стал очередной жертвой той злобной учительницы русского языка?..

На улице встречаю группу девочек-шестиклассниц (в 1952 году мужские и женские школы были объединены), их четверо. Ясное дело – сбежали с уроков. Увидев меня, попытались скрыться. Но уже поздно. Подходят ко мне.

– Вы никому не скажете? – спрашивают.

– Нет, – говорю, – но почему вы не в школе?

– У нас контрольная, а мы не готовы...

Конечно, никому не скажу, и девочек не буду гнать обратно в школу.

Получится ли воспитание, если я им сейчас прочитаю нотацию, что так вести себя нельзя? Ведь сам я не раз удирал с контрольных.

Правильно ли я сейчас поступлю, если приглашу их в кафе, которое рядом, и угощу мороженым? Не знаю, но поступаю именно так.

На педсовете обсуждается ребром поставленный вопрос: «Или я, или он». Пятиклассник с мамой стоят в углу большой учительской как у позорного столба. Мама плачет и всех умоляет:

– Трое детей, муж погиб... Пощадите... Обещаю, я его строго накажу... Больше не посмеет грубить учителю...

Но учительница стоит на своём:

– Я его обратно в класс не приму...

Это та учительница, которой я когда-то на «здравствуйте» ответил «драптуните». Мальчик – жертва учителя. Встаю и заявляю:

– Мальчик – пионер, беру его под свою опеку...

Но учительница обрывает меня:

– Тебе самому нужен опекун...

Что мне ответить заслуженному учителю, автору учебников?

Так я расту в своей же школе уже не как ученик, а как коллега своих бывших учителей. Пока многие из них не признают во вчерашнем ученике коллегу, а я, как росток свободолюбивого дерева, пробиваюсь под асфальтом, варюсь в собственном соку.

Мечты мои о дипломатической службе, о журналистской деятельности блекнут, они уже не манят меня, я забываю о них. В сердце моём просыпается семя предназначения, незаметно пробивается и завладевает всей моей сущностью. Чувствую, что пришёл в школу к детям на всю жизнь.

 Так я думал в конце 50-х годов

         Я закончил университет с красным дипломом, и меня пригласили поступить в аспирантуру по истории Ирана, пригласили ещё работать в КГБ на какую-то тёмную должность. Но я чётко определился: далеко от детей не уйду. Знания по педагогике и психологии – вот что мне нужно было. Где я могу их получить? Есть Институт педагогики имени Якова Семёновича Гогебашвили, совсем близко от моей школы. В том же здании обитает Институт психологии имени Дмитрия Николаевича Узнадзе. Я поступаю в аспирантуру по педагогике, а в школе я – уже учитель истории, успев уже побывать учителем труда, литературы. После уроков я занимаюсь в научно-педагогической библиотеке, которая тоже носит имя Я.С.Гогебашвили. Здесь много важных книг, а мой профессор, в мире известный специалист по Коменскому, Ушинскому и Гогебашвили, сказал мне:

– Изучай классическую педагогику.

Я читаю жадно, с упоением: Квинтилиана, Коменского, Локка, Руссо, Песталоцци, Дистервега, Ушинского, Пирогова, Гогебашвили, Макаренко... Делаю выписки – их становится более двух тысяч. В моём воображении складывается изумительный Храм Образования, в нём царствуют Вера, Надежда, Любовь, Мысль, Свобода, Совершенствование, Устремление, Благородство, Преданность. Но Любовь – матерь всех остальных.

Я ещё не знаю имени Януша Корчака и имени Василия Александровича Сухомлинского. Не знаю, как видят мир Владимир Иванович Вернадский, Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Я ещё не читал Новый Завет и не знаю основ Мировых Религий. Мне ещё никто не говорил о Николае Бердяеве, о Павле Флоренском, об Иване Ильине. Вот прибудут они, и мой Храм будет освещён. А пока я восхищён тем, что у меня уже есть. Надо сделать так, чтобы все школы мира разместились в этом Храме, чтобы все они были пропитаны мыслями, которые я выписываю из этих живых источников.

Потом я читаю учебники по педагогике, чтобы готовиться к сдаче кандидатских экзаменов. Читаю труды советских учёных-педагогов, осваиваю советскую педагогическую теорию... И мне кажется, что падаю из небесной высоты куполов моего Храма, и вот-вот моё сознание разобьётся о камни авторитаризма, о монолит материалистической идеологии.

Я в отчаянии.

Спешу к своему профессору с просьбой помочь разобраться: в чём разница между Небом и Землёю. Он мне говорит о материализме и о том, что классики не могли подняться до марксистского понимания педагогики.

Получается, что не Небо над Землёю, а Земля над Небом?

Но для меня всё складывается иначе: Земля принадлежит Небу, она с ним единое целое; она, так же как все небесные тела, есть проявление Беспредельности Неба.

Дух и Материя – тоже единое целое. Дух проявляется через Материю.

Сознание должно иметь в виду эту целостность Неба и Земли, Духа и Материи. Отрывать их друг от друга – значит исказить реальную картину мира. Это будет означать и искажение педагогического сознания. И мы уже получили такое сознание; с помощью тысяч и тысяч учителей, воспитателей, миллионов взрослых оно упорно утверждает авторитаризм и бездуховность в воспитании детей. Я, будучи школьником, испытал на себе колючки этой педагогики. А теперь их испытывают миллионы детей. Счастье, если в каждой школе есть хоть три, хоть два, пусть хоть один посланник Небес вроде Дейда Варо; они спасут многих, которых губят другие. Губят не столько по злости, сколько по причине невежества.

Так я думал тогда – в конце 50-х годов.

 (Продолжение следует.)

Живая этика о школе и школьном воспитании

Баныкин Николай Павлович

Во второе семилетие жизни ребенка, совпадающее со школьным периодом жизни, происходит переориентация сознания на текущее воплощение. К четырнадцати годам дух уже отрывается от прошлых существований и переключается на решение задач текущего воплощения. К этому времени заканчивается в основном формирование личности. Поэтому школа должна дать не только образование, но и, что еще важнее, дать воспитание.

1. "Мало кто не сознает сейчас, что все благосостояние страны, как духовное, так и материальное, зависит от основ, заложенных в сознание детей, но тем не менее, почти ничего не делается в этом направлении". (П., 1, С. 157)

"В обиходе слово воспитание приняло самое уродливое ограничение... Почти никто не задумывается, что воспитание, прежде всего, касается внутренней сущности человека, всего его характера и есть внесение основ Этики в детское сознание с возможно ранних лет. Но у нас, увы, в лучшем случае, преподается этика кулачных бойцов". (П.)

2. В чем заключается задача учителя и какими качествами он должен обладать, чтобы выполнить ее?

Задача учителя - распознать способности ученика и открыть перед ним путь.

"Учение будет самым приятным часом, когда учитель оценит способности учащихся. Только распознавание способностей позволит справедливо относиться к будущим работникам. Часто сами учащиеся не понимают своего назначения. Учитель, как друг, напутствует их по лучшему направлению. Никакое насилие не применимо в школах. Только убеждение может приличествовать познанию. Больше опытов, больше бесед, столько радости в приложении своих сил. Малые любят работу "больших". (Об., 1О5)

Учитель должен обладать многими качествами, но самые необходимые среди них - терпение и терпимость.

"Учитель, не оборвавший нетерпимости, не может складывать будущее. Учение дается для будущего. Невозможно продвигать дух, не складывая совершенствования. Так можно занять сознание слушателей, но нужнее пробудить движение вперед. Не запрещает учитель читать различные книги. Каждый боящийся будет ограничивать, но водитель зовет к широкому познанию. Он не удержит от добра во всяком его виде. Эта щедрость духа необходима. Тот, кто не хочет даже выслушать, уже опасается чего-то. Так огненное условие требует широких врат и скорейших крыльев". (М. О., 56О)

"Счастье учителя в том, чтобы ободрить учеников к дерзанию о Прекрасном. Не помогут этому достижению перечни скучных мертвенных событий. Учитель должен сам гореть, чтобы одно приближение его уже передавалось огненно. Трудна такая повседневная задача, но люди испытываются именно на повседневности, которая будет сестрою Беспредельности". (Бр., 471)

3. Школа должна дать учащимся самое широкое, неограниченное мировоззрение, понимание природы вещей, законов бытия Космоса и человека.

"Учите детей понимать значение мысли, каждого поступка, каждого проявления Природы и глубине и непреложности ее законов, тяжко карающих нарушителя их. Укажите, что вся жизнеспособность, все творчество, как наше, так и всех других царств природы, зависит от мира невидимого, от невидимых вибраций лучей, исходящих от великих Жизнедателей великих Подвижников Духа, как бывших, так и настоящих. Дети легко усвоят реальность и силу этой незримости, ибо воображение их еще не растлено саморазрушительным сомнением. И кроме того, сейчас столько наглядных опытов над лучами, постоянно доказывающих нам это невидимое воздействие и творчество. Даже самый обычный пример фотографической фильмы, воспринимающей сложные сцены, но которая, не будучи проявлена химическим способом, не дает нам и намека о них на ровной, незапятнанной поверхности, будет для них убедителен. Так же, как чувствительная пластинка рекордирует дальние, невидимые даже через сильнейшие телескопы, звезды или, наконец, очертания, часто очень ясные, невидимых присутствий около нас. Необходимо всеми мерами внедрить понятие об окружающем нас тонком мире и уничтожить ужас смерти и прикасания с этим миром. Мир этот так же неизбежен, как и земная жизнь, и, являясь сублимацией земной сферы, н может открыть нам возможности и красоты неизреченные". (П., 1, С. 157-158)

"Природа вещей должна быть преподаваема среди самых первых предметов. Она должна быть прекрасно рассказана во всей реальности; должна быть показана преемственность миров со всеми научными сопоставлениями. Религия не только не будет противоречить такому изложению основ, напротив, религия будет помогать в своих древнейших намеках. Предмет природы вещей будет преддверием понимания Живой Этики. Нужно познать, для чего необходима честь, достоинство и все прочие качества человечности. От самых ранних лет дети должны слышать о Мирах Тонком и Огненном; должны понимать начало Иерархии и добра. Чем раньше им напомнят об Иерархии и прочих Истинах, тем легче им припомнить прежние знания. Понятие Бога во всем величии очистится на основе Иерархии. Только так Понятие Высшее не останется отвлеченностью и сольется со всем Бытием... Нужно, чтобы школы приняли всю привлекательность, которая представляет Бытие, во всем величии". (М. О., 2, 188)

Великий Учитель говорит: "Хочу, чтобы Мои советы достигли школы. Хочу, чтобы дети помнили о Друзьях, посвятивших себя Общине Мира". (Об., 178)

"...нужно с детских лет приучать сознание к единству жизни, к единству Космоса. Пусть наша планета не будет каким-то обособленным миром, но лишь одной из ОСТАНОВОК НА ВЕЛИКОМ ПУТИ в Беспредельность. Нужно, как можно раньше осознать свое место в Беспредельности и свою зависимость от всей совокупности жизни Космоса. Помните, в Учении сказано: "Падение пера из крыла птички производит гром на дальних мирах". Следует как можно глубже вникать в эту страшную зависимость нашу и во взаимоотношения всего сущего. Отсюда должно родиться чувство великой ответственности за каждую мысль, слово и действие. Причина и следствие действуют непрестанно и в бесконечности.

Когда-нибудь сознание человечества дорастет до понимания, что оно находится в гигантской Лаборатории Вселенной и само есть отражение ее. ИМЕННО ЕДИНСТВО НУЖНО ПОНЯТЬ В КОСМИЧЕСКОМ РАЗМАХЕ". (П., 2, С. 42) "Следует воспитывать сознание молодежи, что около них кружится постоянный вихрь, но не ужас несет он, уявляя мощь тонких энергий. Образованный человек достаточно должен знать о вечном движении и о неповторяемости явлений. Также он легко усвоит и переменность токов, наполняющих пространство. Свои настроения и ощущения человек будет сообразовывать со многими причинами внешними". (А., 524) "Полезно в школах учить о бессмертии. Религия, учащая о смерти, умрет, как умрут все, желающие умереть, ибо будущее состояние заключено в сознании нашем. Кто осознает потенциал огня в неделимости его, тот понимает внешнюю видимость развоплощения". (А. Й., 333) "О молодежи необходимо условиться каждому, кто избрал братский путь. Нужно, чтобы этот неиссякаемый источник постоянно укреплял силы в обоюдности. Не будем думать, что только от известного возраста молодежь становится восприимчивой. Нередко память просыпается весьма рано и удивляет насколько ярко работает мысль в самом раннем возрасте". (Бр., 469)

"Всегда помните о молодых сотрудниках. Помните, что всегда можно найти их. Помните, что они ждут вас даже под разными одеждами. Под устремлением не ясным, они, все-таки готовы принять слово о новом достижении. Пусть через все области науки прозвучит призыв к правде просторной. Пусть каждый, хотя бы через физическую культуру, Начнет мыслить о культуре духа... Когда кто-то смущается, ободрите, ибо смущение, нередко, есть знак мысли затаенной. Когда кто-то смотрит мрачно, не есть ли это признак обманутой надежды? Одно слово о Беспредельности может дать крылья. Когда кто-то молчит, может быть он ищет наиболее выразительное слово, ободрите взглядом. Можно перечислить много мостов, по которым перейдут поток молодые друзья. Но главное остается, что велика наличность молодых сил. Нужно запомнить это всем, кто качает головой в неверии". (Бр., 468)

4. Такое расширенное мировоззрение может дать только процесс непрестанного познания.

"Школы должны быть оплотом познания во всей полноте. Каждая школа от самой начальной должна быть живым звеном среди всех училищ до самого высшего. Познание должно пополняться всю жизнь. Должно обучать прикладному знанию, не откладывая от науки исторической и философской. Искусство мышления должно быть развито в каждом работнике. Только тогда он поймет радость совершенствования и сумеет использовать досуг". (Об., 1О3)

"Школа научит уважать полезные изобретения, но упасет от машинного рабства. Всякое рабство будет уничтожено, как признак темноты. Учитель будет ведущим наставником-другом, чтобы указать путь краткий и лучший". (Об., 1О8)

"Нововведения во всех областях науки и в школах необходимы. Со старой наукой в будущем мире далеко не уедешь. С одной стороны нужно искоренить все ненужные нагромождения, с другой, нужно глубже вникнуть в явления, прибавляя современные достижения. Слишком много лет проходит сейчас пока достижения лабораторий, исследования и открытия доходят до школы и народа. Нужно при школах устроить информационные отделы с популярным изложением новейших достижений. Явление ускорения сообщений сведений необходимо, ибо газеты не дают важных сведений". (Б., 492)

"Количество и спешность новых открытий во всех областях науки настолько прогрессирует, что скоро современное школьное образование не будет в состоянии идти в ногу и отвечать новым достижениям и потребностям времени, придется выработать новые методы во всей образовательной системе. Именно воспитание синтетического мышления станет насущной необходимостью". (П., 2, С. 463)

Путь познания очень тернист. "Потому так важно со школьной скамьи знакомить детей с голгофой всех мучеников науки и мысли и, главное, с теми тяжкими последствиями, которые пожинало человечество из-за своевременного отказа принять то или иное научное открытие, то или иное расширение умственного кругозора. Расширение сознания и широкий кругозор должны стать основою и целью воспитания, иначе человечество не выйдет из полосы губительных войн и революций". (П.) Какие качества должны быть развиты школой у учащихся?

5.1. Необходимо продолжать героическое и патриотическое воспитание, начатое в дошкольном возрасте. "Именно подвиг и героизм должны быть преподаны в школах. Пусть дети называют себя героями и примеряют к себе качества замечательных людей. Пусть дадут им книги четкого изложения, где без примирительных смазываний будет очерчен Облик труда и воли. Даже для медицинских целей этот бодрый зов жизни незаменим.Нужно без промедления дать такой материал". (П.)

"В спартанских школах приучали детей к всевозможным опасностям, чтобы развить находчивость. Так же нужно поступать и теперь, когда опасности приумножились. Пусть в школах будут готовиться к возможным опасностям, но это знание не должно лишать род людской жизнерадостности. Каждый прошедший жизнь может сказать, что и в самой опасности есть зарождение радости". (П.)

"Нужно от школьных лет намечать кадры героев и поддерживать эти огни самоотвержения". (Н. В.)

"Эволюционные мировые процессы должны быть очень увлекательно изложены в школах. Родина выливается из мировых процессов и должна занимать вполне обусловленное место и значение. Каждый должен знать истинную ценность своего отечества, но оно не должно быть растущим деревом в пустыне, оно имеет свои сотрудничества со множеством народов... Пусть процессы мира найдут живых толкователей". (Н. В.)

5.2. Большое значение придает Живая Этика развитию у детей способности мышления.

"Искусство мышления должно быть развиваемо в школах. Каждое искусство нуждается в упражнении. Также мышление должно быть усилено упражнением. Но такое углубление не должно быть тягостным и скучным, потому руководитель такого предмета должен быть истинным просвещенным". (М. О., 2, 61)

"Учитель обязан следить за качеством мысли ученика. Не самые проделки, но течение мысли будет путем продвижения. Не сверхъестественно это понимание чужой мысли, но оно складывается во многих движениях и взорах. Немного внимания и учитель увидит огни глаз. Очень значительны эти блистания..." (М. О., 1, 331) "Искусство мышления не следует понимать как оккультное сосредоточение. Ничего нет тайного в искусстве мышления и в утончении сознания. Лишь высокое качество добросовестности утвердит путь мыслителя. При этом никто не скажет, что мыслитель есть особая порода. каждый ребенок может быть направлен к мышлению. Так нужно рассматривать искусство мышления как здоровье народа". (М. О., 2, 61) "Нужно в школах установить науку о мышлении, не как отвлеченную психологию, но как практические основы памяти, внимания, сосредоточенности, наблюдательности. Конечно, кроме этих четырех областей в науке о мышлении многие качества требуют развития - четкость, быстрота, синтетичность, оригинальность, и другие. Если бы часть усилий, затрачиваемых в школах на спорт, уделялась мышлению, то скоро результаты были бы поражающими". (П.)

"Можно видеть, что самые ужасные бедствия в истории человечества происходили от неумения мыслить. Можно найти множество примеров, когда срывчатое мышление и необузданные чувства вели к пропасти целые народы. С другой стороны, леность мышления и тяжелодумие разрушали уже сложенные возможности". (М. О., 2, 61)

Нужно уберечь сознание ребенка "...от главного проклятия нашего времени, разъедающего все строительство, все продвижение человечества, именно, против легкомысленного отношения к самым священным принципам, против поверхностного мышления, в силу которого все строение жизни строится на песке и, при первом потрясении, рассыпается в бесформенные кучи песочного хаоса". (П., 1, С. 157)

5.3. "Нужно в школах развивать способность наблюдать. Именно, в школах нужно проверять наблюдательность, и молчание в темноте лучшее средство". (А. Й., 344)

"...вводите наблюдательность уже в школах для малолетних. Час, посвященный наблюдательности, будет истинным уроком жизни. И для учителя этот час будет уроком находчивости. Начинайте утончение наблюдательности на самых обиходных предметах. Было бы ошибкой скоро направить учеников в высшие представления. Если для начала ученик сумеет наблюсти обиход комнаты, это уже будет достижением. Это не так легко, как кажется ненаблюдательному глазу. Затем будем ускорять впечатления наслоением опытов. Предложим ученику пробежать через незнакомое помещение и все же сосредоточить наблюдательность. Так можно открыть слепоту и утвердить истинное зрение. Для всех чувств нужно составить программу упражнений. Так выразится огненное действие в простом упражнении. Дети очень любят такие задания.Уносят эти упражнения в высшие сферы. Самый обычный обиход будет преддверием к самому сложному. Представьте себе восторг малыша, когда он воскликнет - "Я еще увидел!" В этом "еще" может заключаться целая ступень.То же радостное восклицание будет приветствовать впервые замеченную звездочку. Так начнется истинная наблюдательность". (М. О., 1, 69)

5.4. Также следует приучать учащихся к терпению в его истинном значении. "Терпение есть сознательное, планомерное понимание происходящего. Терпение нужно воспитывать, как пособника продвижения. Нелепо представить терпение, как внутреннюю атрофию, наоборот, процесс терпения есть напряженность. Так энергия принимает участие в событиях, способствуя им и не предпосылая заблуждение". (А., 344)

5.5. Школа должна приучать детей к настоящему "взрослому" труду. "Дети так любят помогать взрослым в их работах, и я считаю ошибкою, что детей стараются занять всякими игрушками и играми вместо настоящей работы, которую они могли бы легко выполнить". (П.)

"Труд - венец Света. Надо, чтобы учащийся школы помнил значение труда, как фактора мироздания. Последствием труда будет твердость сознания. Ярко нужно подчеркнуть рабочую атмосферу". (Об., 117) Особенно важно усвоить значение труда коллективного: "Останавливаем внимание на школах, ибо от них утвердится сотрудничество. Не будет созидания без сотрудничества. Не будет прочности государства и союза, когда будет властвовать ветхая самость". (Об., 11О)

"Следует в каждом школьном предмете указать, в чем именно будет заключаться сотрудничество. ...Сотрудничество есть гармония человечества". (А., 423)

Поэтому так важно воспитывать у детей способность к сотрудничеству. 5.6. С понятиями труда, сотрудничества неразрывно связано и понятие ответственности.

Школа должна "...насколько возможно, просто разумными доводами утверждать необходимость внушения и воспитания со школьной скамьи понимания личной ответственности за каждое побуждение, за каждую мысль и поступок, так же, как и ясного представления о смысле и значении своего существования; отсюда явится понимание необходимости выполнения своего жизненного долга. Эти понятия должны лечь в основу воспитания молодого поколения". (П., 1, С. 51О)

5.7. "С младенческого возраста нужно воспитывать уважение к знанию. В школах на жизненных исторических примерах следует указывать на этого истинного и единственного двигателя эволюции". (П., 2, С. 246) "В школах должно быть преподаваемо уважение к произносимому понятию. Ведь попугаи могут устремлять в пространство понятия часто великого значения. Но люди должны понять, что каждое слово, как стрела громоносная, и слово, как педаль мысли. Утрата истинных значений понятий много способствовала современному одичанию... Знание, наконец, должно построить научно мост устремления к духу. Новый Мир явит утверждение смелого познавания". (Н. В.)

5.8. "Нужно обратить внимание в школах на изучение будущего". (Н. В.) "Направить сознание в будущее есть задача истинной школы. Никто не хочет понять, что перенесение сознания в будущее есть образование ведущего магнита. Но дело в том, что сознание должно быть в полноте устремлено в будущее. Многие полагают, что можно иногда подумать о будущем и затем снова купаться в прошлом. Нужно не отдельные мысли уделять будущему, но существо сознания настроить в ключе будущего. Нельзя принуждать себя к такой трансформации, можно достичь, лишь полюбив будущее". (Н. В.)

6. Живая Этика обращает наше внимание на особенность преподавания в школе некоторых предметов.

"Необходимо проверить программы школ и усилить линию достоверного познания. Идеализм суеверия загоняет людей в щели ужаса. Необходимо выправление школьного мышления провести немедленно, иначе еще одно поколение недоумок будет позорить планету. Нужно усилить естествознание, поняв значение этого слова. Биология, астрофизика, химия привлекают внимание самого раннего детского мозга. Дайте детям возможность мыслить". (Н. В.)

"Среди учебных предметов пусть будут даны основы астрономии, но поставив ее, как преддверие к дальним мирам. Так школы заронят первые мысли о жизни на дальних мирах. Пространство оживет, астрохимия и лучи наполнят представление о величии Вселенной. Молодые сердца почуют себя не муравьями на земной коре, но носителями духа и ответственными за планету". (Об., 11О)

"Естественная история должна быть преподана в школах, как можно полнее и увлекательнее. Нужно на примерах растительного и животного царства дать понять, какие сокровища заложены в человеке.

С самых первых уроков учащиеся пусть порадуются чудесами жизни. Также пусть они поймут, как обращаться с полетами и яснослышанием. Так яснослышание будет естественным условием. Также и Тонкий Мир будет изучаем наряду с тонкими энергиями. Не будет деления на физическое и метафизическое, ибо все существует - значит все ощутимо и познаваемо. Наконец сокрушатся суеверия и предрассудки". (Об., 114) "В школах должен быть введен предмет - синтез науки. Из него учащиеся усмотрят, как тесно связаны многие отрасли познания. Они увидят, как велик круг науки! Они поймут, что каждый ученый соприкасается с целым рядом научных областей. Если он не может вполне познать их, то, по крайней мере, должен понимать их задачи. При ознакомлении с синтезом учащиеся могут сознательнее выбрать свою учебную деятельность. Не забудем, что до сих пор такой выбор был весьма случайным, покоясь часто на смутных традициях семьи. Также беспомощно проходил учащийся разрозненные предметы, не понимая, почему именно эти предметы необходимы. При изучении языков обычно не указывалось, какие преимущества дает каждый из них. Потому так часто замечалось вялое отношение к познанию. Это было не леностью, но просто незнанием смысла и цели предмета. Если каждый научный предмет должен иметь увлекательное введение, то синтез науки просветит к труду самое малое сознание. Не следует думать, что такой синтез может быть воспринят лишь в старшем возрасте. Именно в начальных занятиях дети особенно легко усваивают широкие взгляды. Конечно, изложение этого синтеза должно быть увлекательно". (Бр., 426)

7. Есть в Живой Этике вполне конкретные советы по организации процесса обучения.

"Обучение в низшей и средней школе должно быть одинаково для обоих полов. Нельзя навязывать ребенку специальность когда он не может еще найти свои способности. Достаточно высшей школы, чтобы разделить программу по дарованиям. Так, можно объединить образование тех, кто не может сразу обнаружить свои задатки. Очень важно, чтобы программы не различались для полов. Уже это одно условие сотрет очень вредное отношение к полу". (Н. В.)

"Различие между деревенской, городской и гимназией уничтожается. Единая для всех начальная школа, единая для всех срединная и единый для всех Университет.

Особо обратите внимание на начальную школу. В начальной школе учение совместное до десяти лет. Средняя от 1О до 16 лет, но, конечно, зависит от способностей. Средняя школа не имеет совместного обучения. Экзамены отменяются, но каждый должен представить самостоятельную работу. Пусть даже семилетний малыш проявит себя". (Н. В.) "Вы знаете, что Мы против заранее объявленных школьных испытаний". (Об., 229) "Следите за целесообразностью преподавания в школах. Установите возможность для успевающих скорейшего продвижения. Если резвый корабль должен спускать паруса для равнения строя, то не будет ли это умерщвлением возможностей? Пусть с первого года школы медленный шаг не будет узами для быстрохода. Пусть учитель зорко распознает могущих быстро идти. Не надо хвалить их, но следует расчистить им путь. Следует создать промежуточные курсы, по этим ступеням быстрые могут взбегать. Не скрывайте от них трудностей. Для известного типа сознания каждое подвигоподобное движение есть уже свет и радость." (Об., 2О7)

8. Особое внимание нужно обратить на духовное воспитание молодежи. "Именно, самая неотложная, самая насущная задача, это воспитание детей и юношества. Во всех странах этому вопросу, на котором зиждется все благосостояние и мощь народа и страны, уделяется сейчас очень малое и притом крайне убогое внимание. Обычно принято смешивать образование с воспитанием, но пора понять, что школьное образование, как оно поставлено в большинстве случаев, не только не способствует нравственному воспитанию молодежи, но даже наоборот. В англосаксонских странах школы заняты, главным образом, физическим развитием молодежи в ущерб умственному. Но непомерное увлечение спортом ведет к огрублению нравов, к умственному вырождению и новым заболеваниям. Конечно, не лучше обстоит дело и домашнего воспитания в условиях современных семей. Потому пора обратить самое серьезное внимание на тяжкое и беспризорное положение детей и юношества в смысле морального развития. Многие высокие понятия совершенно вышли из обихода и заменились житейскими формулами легкого достижения пошлейшего благополучия и такой же известности". (П., 2, С. 461)

"Для роста познавания красоты в школах учреждается изучение красоты жизни. История Искусств и Знания войдет в этот предмет, ибо он должен касаться не только бывших пониманий, но и содержать указания по современным достижениям". (Н. В.)

"Каждая школа должна быть истинным образовательным объединением. При школах должен быть полезный музей, в котором сами ученики должны принимать участие... Должны происходить всякие проявления искусства. Без путей красоты не может быть образования". (Об., 1О4)

"...от всего сердца приветствую мысль устройства театра для детей. Ведь театр есть мощное, может быть, самое мощное средство воспитания детского и юношеского характера. Именно театр, при достойном выборе пьес, может увлечь к подражанию великим образам и устремить молодые души к подвигу, к героизму... Хороши для этого все мистерии из жизни великих подвижников и легенды о народных героях. Увлекательные высоконравственные образы могут поднять уважение к понятиям чести и достоинства человека, столь быстро ныне утрачиваемым, но без которых нас ждет лишь разложение. И, конечно, чтобы зерна принесли плоды, нужно начать, именно, с детей". (П., 2, С. 92)

"Следует немедленно приступать к организации детских садов и клубов или содружеств, где дети разного возраста могли бы собраться группами и получать ту духовную пищу, которая отсутствует в школах и в семьях". (П., 2, С. 461)

"Полезны и занятия искусством и самыми прозаическими ремеслами, ибо ничто так не пробуждает дремлющие способности, как возможность непосредственного, личного выявления. Хороши и хоровое пение и народные танцы..." (П., 2, С. 462)

Также должно быть "уделено большое место детской и юношеской литературе, сейчас это самый насущный вопрос, ибо не только детское, но и все последующее умозрение будет носить отпечаток этих первых и потому неизгладимых впечатлений. И как часто хорошая книга выправляла многие недочеты семейного быта! Конечно в старой литературе встречались многие хорошие книги, надо лишь суметь отобрать и, главное, изъять все вредящее". (П., 1, С. 157)

"...особенно следует поощрять детей высказывать свои мнения по поводу всего прочитанного, услышанного и увиденного ими, такие обсуждения заложат основу мышления... С помощью родителей можно будет составить библиотеку для детей и юношества. Значение и влияние книги не поддается измерению, ибо оно безгранично. Эта область должна была бы явиться предметом особой, исключительной заботы государства. Часто первые прочитанные книги дают толчок и направление всему дальнейшему развитию мышления. Сколько исковерканных жизней, сколько преступлений, совершенных малолетними, если проанализировать мышление таких преступников, окажутся лишь следствием прочитанных ими книг или драм и преступлений, увиденных в кино!" (П., 2, С. 462-463)

"Школа должна не только вмещать любовь к книге, но должна научить читать, и последнее не легче первого. Нужно уметь сосредоточить мысль, чтобы вникнуть в книгу. Не глаз, но мозг и сердце читают. Книга не занимает почетного места во многих домах. Обязанность общины утвердить книгу, как друга дома. Община, прежде всего, имеет книжную полку, содержание которой очень обширно. Будет рассказано о ценностях Родины и связи ее с миром; оказаны будут герои, творцы и труженики. И понятие чести и долга, и обязанности к своему ближнему утвердится, так же как и милосердие". (Об., 1О7)

В программу школ "вводятся духовные беседы, в духе различных религий, в зависимости от состава учеников... Духовные беседы происходят в особом помещении, где висят изображения всех Основателей религий". (Н. В.) При этом важно указать на Единство Источника всех религий.

"...можно утверждать, что преподавание Закона Божьего, без указания на Единство Источника, без сравнительной истории религий всех народов, дает лишь ложное представление о духовной эволюции человечества и развивает чувство религиозной нетерпимости, этот страшный бич человечества, идущий в разрез с заветами всех основоположников существующих религий. Если восточная философия трудна для детского ума, зато светлые облики Великих Учителей и Святых, жизнеописания и жизненные советы их всегда найдут отклик в детском сердце и утвердят необходимое уважение к духовным ценностям и достижениям других народов". (П., 1, С. 42О)

"О школах следует добавить, пусть не убивают индивидуальность духа". (Н. В.)

"Ядовитое дыхание собственности можно уничтожить лишь продуманной программой школ". (Об., 252)

9. Забота о школе и воспитании молодого поколения неотделима от заботы о самом учителе и подготовке учителей.

"Понятие учительства должно быть развиваемо в людях от ранних лет. Каждый человек может кого-то чему-то научить, и он должен уметь это сделать. Мы одобряем, когда школьники преподают своим младшим собратьям. Не легко избрать лучший способ преподавания, он будет индивидуален, и учитель должен почуять, как легче подойти к сознанию ученика. Невозможно без упражнения обрести убедительную передачу фактов. Только невежда думает, что достаточно прочесть сведения, чтобы внушить их ученикам.

Можно удивляться, что само искусство учительства не вызывает внимания. Но каждый может припомнить, насколько различно воспринимались предметы в течение школьных лет. Это зависело не только от способностей ученика, но, главным образом, от убедительности учителя.

Так пусть учительство производится среди самых широких слоев. Пусть учитель сам озаботится, чтобы его достоинство стояло высоко. Мысли о Великих Учителях вырастут легче, когда понятие учительства будет накрепко осознано.

Учительство должно быть освобождено от своекорыстия. Учитель передает познания им накопленные, но он не будет выдавать их за свои. Он должен принять дар знания, чтобы с тою же готовностью передать их грядущему поколению. Труд учителя должен быть вознагражден не только материально, но и общим уважением. Учительство есть одна из высших степеней государства. Не учитель, но наставничество всегда откроет народу высшую культуру. Так пусть не личная корысть ведет к учительству, но служение благу.

Такое познавание служения не приходит внезапно, это нужно воспитывать. Так пусть каждый школьник почует себя учителем по отношению к младшим. Пусть будут уроки, руководимые старшими учениками, чтобы каждый мог поделиться своим познанием". (Н. 477) "Срам стране, где учителя пребывают в бедности и нищие. Стыд тем, кто знает, что детей их учит бедствующий человек. Не только срам народу, который не заботился об учителях будущего поколения, но знак невежества. Можно ли поручать детей человеку удрученному? Можно ли забыть, какое излучение дает горе? Можно ли не знать, что дух подавленный не вызывает восторг? Можно ли считать учительство ничтожным занятием? Можно ли ждать от детей просветление духа, если школа будет местом принижения и обид?.. Можно ли ждать огней сердца, когда молчит дух? Так говорю, так повторяю, что народ, забыв учителя, забыл свое будущее". (Н. В.)

"Также от учителя зависит быстро определить направление мышления ученика, ибо ошибочное напутствие есть тяжкое преступление, этим можно лишиться лучших работников... Как можно скорее надо упрочить школу, проверив сознание учителя. Создайте ему лучшее положение, чтоб возложить на него ответственность за сознание общинных работников". (Об., 2О7)

"Нужно смягчить сердце учителей, тогда они пребудут в постоянном познавании. Детское сердце знает, что горит, и что потухло. Не урок заданный, но совместное с учителем устремление дает мир чудесный. Открыть глаз ученика значит вместе с ним полюбить великое творение. Так научимся заботиться обо всем, что утверждает будущее. Огонь у порога". (Н. В.)

материалы с сайта http://ariom.ru/

НОВОСТИ И ССЫЛКИ:

Алексей Леонов * ГАЛЕРЕЯ СКУЛЬПТУРЫ * Под категории: http://www.idea.in.ua/component/option,com_datsogallery/Itemid,2/func,viewcategory/catid,2/lang,ru/

Картины Лолы Лонли/Живопись, Графика/ http://lolalonely.narod.ru/

ЖИВОПИСЬ/ ПЕРЕЧЕНЬ ГАЛЕРЕЙ / Детская студия «ЭХО»: http://www.ecostudio.ru/ru/gallery/jiv/

Галереи Натальи Зайцевой-Борисовой: http://www.nzb8.ru/news/

Страничка с фотоотчетами по детским ролевым играм в г. Киеве и афишей http://skazka-detyam.livejournal.com/

http://www.ex.ua/view/201922 Коллекция сказок, детских книг и журналов, раскрасок

Издательский Дом Шалвы Амонашвили

Артемовский Центр Гуманной педагогики имени Ш.А.Амонашвили - http://art-roerich.instream.org.ua/humaneped.php

• О Центре
• Идеи Гуманной педагогики и их защита
• Конференции и семинары
• Авторские программы
• Открытые уроки
• Статьи
• Презентации
• Классическое педагогическое наследие

Поиск работ по гуманной педагогике на сайте: http://www.allbest.ru/

ВСЕУКРАИНСКАЯ КУЛЬТУРНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ АССОЦИАЦИЯ ГУМАННОЙ ПЕДАГОГИКИ: http://gumanpedagog.org.ua/ru/