Ванесса Паради: "Мне нужно личное пространство"

# подготовила Виктория Белопольская, Джеймс Вотфорд (James Watford)/Famous Features
# PSYCHOLOGIES №68

Шоу-бизнес ей подарил головокружительно раннюю популярность; кино – роли юной обольстительницы, отчаянной фантазерки и фам фаталь; жизнь – возлюбленного и семью, о которых принято только мечтать. Но именно ее мечты сбылись.

Десять лет назад в Нью-Йорке она целых полгода изучала английский язык. «Погружение» дало свои результаты: она говорит свободно, почти без акцента, а если и есть что-то иностранное в интонациях, то звучит скорее на британский манер. Но она то и дело вставляет французские словечки-фразочки. То родную Францию назовет как в старой песенке – «chez nous» («у нас», «там, где мы живем»). То это протяжное «amoureux»… Так, исключительно «возлюбленным», она называет своего партнера http://www.wday.ru/psychologies/people/sofa/_article/dzhonni-depp/ Джонни Деппа.

Из-за этой манеры замешивать свое подлинное в чужое усвоенное Ванесса Паради видится человеком, который, несмотря на весь «глобализм» своего существования, интернациональность признания и известности, упорно держится корней, родной почвы. И крепко стоит на ногах – на территории, которую считает своей. Она говорит, что, как и в чисто французской юности, пить предпочитает красное вино, что недавно перестала курить чисто французские самокрутки, что с детьми говорит на чистом французском языке и свое профессиональное место видит только во французской культуре. Она улыбается моему замечанию, что даже теперь, когда на ней черные джинсы и простенький серый свитер, она не теряет парижского лоска. Ей смешно: это тут, в Америке, все ездят на машинах, все скрыты друг от друга в салонах и никто никого не видит. А «chez nous», в Париже, все ходят своими ногами, рассматривают друг друга, тем самым воспитывая в себе внимание к тому, как выглядят, что-то друг у друга перенимают – отсюда и лоск... Но все же, по ощущению, ее шарм объясняется совсем другим. «Amoureux» Паради со свойственным ему лаконизмом охарактеризовал это как absolutely no bullshit. Так и сказал: «Моя девушка (именно так Депп называет Ванессу в интервью) абсолютно не из тех, кто морочит голову, крутит динамо, старается казаться не тем, кем является. Она абсолютно равна себе. Absolutely no bullshit».

И это правда. Ее райское имя, ее рафинированная тонкость, ее детская щербинка между передними зубами, ее большеглазость и кудряшки – все то, что так активно эксплуатировал Карл Лагерфельд, сделавший ее птичкой в клетке в одной из рекламных фотосессий Chanel, – не делают из нее тиражированную Лолиту. Потому что явно противоречат ее сути. Ее прямой, независимой, упорной натуре. Ее способности смотреть в глаза судьбе, порой не склонной к сотрудничеству. Ее отказу от кокетства... И ее способности прямо отвечать на вопросы.

Psychologies: Вы известная певица, признанная актриса, у вас двое прекрасных детей, и, наконец, ваш партнер уже 13 лет – Джонни Депп. Кроме того, вы муза Дома Chanel и хороши собой. Что из всего этого вы относите не к подаркам судьбы, но к собственным заслугам?

Ванесса Паради: К собственным... Вероятно, что мне удалось понять: в жизни надо делать только то, что нравится. Если о чем-то и жалеть, то лучше о том, что было сделано, а не о том, что не сделано. Соединяться только с тем человеком, к которому действительно тянет. По сути, эта моя «большая закономерность жизни» в том, что жить надо по полной, не отмеряя дозу, не высчитывая процент правильности поступков. И не оглядываясь назад.

Вы считали так всегда?

В. П.: Я не помню, чтобы когда-то действовала иначе. Я живу в очень, очень простом мире. Я не считаю себя вправе давать кому-либо советы, но для меня самой так: если любишь – люби. Спи с тем, с кем хочешь спать. Используй предметы, слова в их прямом значении. Я не люблю переносных смыслов и когда шампанское пьют из коньячных бокалов. Воспринимай людей в своей жизни в их очевидной функции: продюсер – продюсер, а не друг. Друг – друг, а не покровитель. Возлюбленный – самый близкий человек. Дети – это мои дети и никогда не будут мне друзьями. Я их защита, советчик, они за мной как за каменной стеной, и поэтому они не компания для меня... Знаете, именно за это я люблю наш дом на юге Франции. Солнце, цикады… Но главное – люди. Я выхожу за багетом, и в булочной я просто соседка, не знаменитость. Людей из нашего городка интересует, как я воспитана, как веду себя, а не каков мой социальный статус. Они точно знают, что их касаются только мои манеры. А меня бабушка так и воспитывала – я много времени с ней в детстве проводила, – у нее даже присказка такая была: «На все есть манеры». Имеется в виду: надо найти верную, достойную и, главное, уместную манеру поведения в предложенных жизнью обстоятельствах. Хотя я и не утверждаю, что мне всегда это удавалось.

Когда же не удавалось?

В. П.: Ну например... Я довольно болезненно реагировала на разговоры о нас с Джонни. На реплики про то, что в тот момент, когда мы с ним соединились, его прежние отношения еще не закончились. Не надо было даже интонацией выдавать раздражения. Но когда любишь, реагируешь спонтанно, сразу, не подумав. А мне сдерживаться бывает сложно. Потому что я вообще живу сердцем, голова у меня… Ну, не то чтобы для еды… Но по-настоящему я стараюсь слушать только сердце.

Вам было четырнадцать, когда Joe le taxi в вашем исполнении стала хитом. Вы помните, что чувствовали тогда? Как для вас это было?

В. П.: Да, тогда я страстно хотела стать певицей. И стала. А вскоре на стене дома недалеко от нашего – мы жили под Парижем – появилась надпись «Паради – шлюха». Все ходили мимо нее и наверняка посмеивались. Но не помню, чтобы меня это особенно тревожило или обижало. Песня звучала бесконечно отовсюду, и я была повсюду – в газетах, в журналах, на ТВ. Меня было слишком много. Я вдруг это осознала уже тогда: когда тебя слишком много, ты начинаешь раздражать. Опять бабушка была права – на все есть манера, а в той ситуации, пусть и не по моей вине, не было ни меры, ни манеры. Я какой-то детской интуицией это поняла и не обижалась. И потом… Я же француженка. А у нас любой успех – предмет не только восхищения, но и насмешек. У нас успех – понятие не безусловное. Так что, наверное, ко всему этому я была в каком-то смысле готова генетически.

Во взглядах других людей, обращенных на вас, вы никогда не отмечаете такое чувство, как зависть? Например, когда говорят и пишут о долговечности вашего союза с Джонни Деппом...

В. П.: Пусть! Мне действительно фантастически повезло – найти своего человека. И это ценнее всего. Я всегда мечтала о семье.

Ваша собственная в чем-то похожа на семью ваших родителей?

В. П.: Я выросла в очень крепкой семье, мы все очень преданы друг другу. До 11 лет я была единственным ребенком и редко расставалась с родителями. Я была с ними повсюду – «взрослые» покер, барбекю, мамины походы в салон красоты… Я помню отношения родителей – и мечтала иметь такие же. И такую же семью – мы стали еще ближе, когда родилась сестра. Я всегда искала человека, который был бы не просто возлюбленным, а партнером по жизни, отцом наших общих детей. Бездетность я даже себе не представляла. Я говорю о себе – для кого-то это может быть и правильно, и естественно. Но я ждала мужчину своей жизни. Хотела иметь семью с детьми. Я чувствовала, что не смогу жить только для себя. До встречи с Джонни я пребывала в некотором... унынии. Моя карьера шла в гору, а личная жизнь была меланхолична. Я думала: жаль, что я бываю в таких прекрасных местах, вижу столько интересного – и все это прекрасное только для меня? Но я ждала и дождалась.

Это была любовь с первого взгляда?

«Я ПОМНЮ ОТНОШЕНИЯ СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ И ВСЕГДА МЕЧТАЛА ИМЕТЬ ТАКУЮ ЖЕ СЕМЬЮ»

В. П.: Да, хотя и в кромешной темноте! (Смеется.) Я тогда была в Лос-Анджелесе, и кто-то из друзей пригласил меня в крутейший клуб. А в клубе, где было темно и играли тяжелейший хеви-метал, представили владельцу. Мы пожали друг другу руки… я не видела лица… но что-то почувствовала. Что-то такое… Секундное энергетическое напряжение между нами… Но мы жили в разных мирах. Я – во Франции, Джонни – в Америке и во всем мире. У нас были разные профессиональные и дружеские круги-сообщества… Мы ведь могли и не встретиться больше. Но встретились! Совершенно случайно. И с тех пор вместе. Какая разница, что об этом феномене говорят? Чудо необъяснимо.

И очень скоро после этой встречи вы приняли решение родить ребенка.

В. П.: Я забеременела через три месяца после нашей второй встречи – я нашла своего человека, чего откладывать? Джонни действительно потрясающая личность. Он невероятно талантлив – не только как актер, музыкант или там педагог. Это он научил меня играть на гитаре, чего до него никому не удавалось! Он талантливый человек. Человек с талантливым сердцем.

Вы можете объяснить, как это понимаете?

В. П.: Его большое сердце способно принять многое. Знаете, когда я узнала его ближе, я поразилась, насколько он похож на мою маму! В нем есть та же мудрость человека, отказавшегося учитывать, что на свете существует зло. Нет, умом он понимает, что оно есть и злые люди могут быть. Но его общение с миром строится на доверии. Я тоже стараюсь так жить – будто до грехопадения, не зная о зле. Но у меня все-таки нет такого таланта. Я, например, только сейчас, когда моя дочка стала подростком, осознала, насколько героическое решение приняла моя мама, когда разрешила мне в 16 лет бросить школу, уехать в Париж и жить с тем, в кого я тогда была влюблена. Я вот совершенно не уверена, что если в Лили-Роуз будет решимость совершить что-то подобное, я позволю ей это сделать. Ну как минимум без скандала. (Смеется.) А Джонни способен проявить родительскую мудрость. То есть родительский героизм, самоотречение – способность отпустить «свою крошку». Он точно будет на стороне выбора своего ребенка. Он точно будет сосредоточен на желании ребенка и попытается его рационально истолковать… В общем, он настолько невероятная личность, что я не против существовать лишь в его лучах.

Тем не менее вы серьезно занимаетесь своей карьерой. И успешно.

В. П.: Но я всегда хотела этим заниматься! Я хотела быть актрисой и певицей. Делать вот это конкретное дело. Один человек сказал, что я боец – если за что взялась, то не брошу. Когда-то мне казалось, что это комплимент, но теперь думаю, что он, может быть, был прав.

Ее мужчины (не считая Джонни Деппа)

Жерар Депардье

Когда она переживала самый сложный – дебютный – период своей карьеры, когда коллегипрофи называли ее безголосой выскочкой, а одноклассники просто травили, Жерар Депардье в посвященной ему телепрограмме на вопрос, кого бы он хотел видеть сейчас в студии, ответил: «Смелую девочку, которую зовут Ванесса Паради». Через несколько лет они снимутся вместе в «Элизе» Жана Беккера. Она называет Депардье своим крестным отцом в кино. В «Элизе» Депардье как раз отец, а Ванесса – дочь, нашедшая наконец отца.

Серж Генсбур

Ей было семнадцать, когда Генсбур высказал желание писать для нее песни. Они вместе сделали ее второй альбом – за считаные месяцы до фатального для Генсбура сердечного приступа… «Он сделал для меня не меньше, чем родители. Родители меня вырастили и воспитали во мне человека. Генсбур вырастил во мне певицу и воспитал профессионала», – говорит теперь мировая звезда Паради.

Ленни Кравитц

«Музыка и влюбленность шли рука об руку: кончилась музыка – прошла и любовь», – позже скажет она об альбоме, записанном в 1993-м совместно с американской звездой джаз-соул-ретро-рока. Ленни Кравитц был автором песен и продюсером. Альбом оказался в верхних строках чартов во Франции и Великобритании. Но его успех оказался «концом главы» их романа.

Карл Лагерфельд

Арт-глава марки Chanel настоял на том, чтобы именно Паради стала центром рекламной кампании «перезагрузки» Chanel в 1991-м. В ней она, насвистывая и развевая перышки, раскачивалась на трапеции черной птичкой внутри клетки. И переставала быть женщиной в рекламе… «Лагерфельд, – считает Паради, – сделал из моды акт современного искусства. Из меня – своего рода инсталляцию. Из торговой марки – экспозиционный зал. Тем самым он даже мне привил интерес к миру элегантных и бесполезных вещичек».

За что или против чего вам приходилось бороться?

В. П.: Ну например, был такой эпизод… Мне было лет пятнадцать, я вышла на сцену во время вручения наград Midem – это французский вариант Grammy – и только запела все ту же Joe le taxi, как из публики – а это все были люди индустрии, профессионалы – раздалось дружное «бу-у-у»... Я едва не расплакалась. Но допела до конца и даже вышла еще раз для второй песни. Кстати, именно из-за этого, благодаря этому началась моя карьера в кино. Жан-Клод Бриссо увидел ту позорную трансляцию по ТВ и решил, что я и есть та самая железная девица, стальная Лолита, которая нужна ему для «Белой свадьбы». Такое парадоксальное переплетение неприятного и радостного и есть эта профессия.

И все же вам важнее реализовать себя в вашей профессии или в жизни?

В. П.: И в том, и в этом. Вот ваши коллеги меня часто спрашивают: как нам с Джонни удалось так долго быть вместе? Думаю, потому что каждому из нас нужно личное пространство. Мы часто не вместе физически – то у меня работа, то у него съемки… Наши отношения не становятся рутинными , кухонными, хотя мы разговариваем – спасибо Skype – каждый день. А то и по нескольку раз. Но мы не становимся друг для друга обыденностью. У каждого из нас есть отдельные от другого время, места, занятия. Нам всегда есть о чем поговорить – и это не только дети и семейные интересы. Даже наоборот – совершенно внесемейные интересы… И это возможно лишь потому, что у каждого из нас есть только своя зона жизни. Но именно эта раздельность нас, выходит, и соединяет.

Как, по вашему ощущению, вас изменило рождение дочери, а потом сына?

В. П.: Наверное, с их появлением на свет у меня появился еще один – очень мощный – дисциплинирующий фактор. Когда у человека рождаются дети, ему приходится чаще думать, что он говорит, каким тоном… Даже думать, что он думает! У меня есть дети, и мой разум принадлежит не мне одной. Даже если я всегда была сосредоточенным человеком, человеком цели. Но с детьми я уже не могу концентрироваться на чем-то одном: часть меня принадлежит им по праву. И еще одно интересное ощущение. Что, когда ты решаешь какую-то маленькую их проблему, ты изменяешь мир... Да, именно так: мне кажется, мир меняется к лучшему, если я в чем-то им помогаю.

Опыт вашего детства как-то сказался на том, как вы сами заботитесь о своих детях?

В. П.: Конечно. Я начала петь лет в семь, а в четырнадцать уже была исполнительницей хита. Мое детство довольно рано кончилось. И я не тороплю детство Лили и Джека. Мне вообще нравится медленная жизнь. Семейные ужины, прогулки… Все детство и юность я провела в спешке, в жестком расписании, а теперь научилась откладывать то, что сделать нужно. Ради того, что хочется делать именно сейчас... И еще: я не слишком нравилась себе, когда мне было пятнадцать. И потому держалась несколько провокационно – лет до двадцати на мне косметики было на килограмм… В общем, я стараюсь сделать так, чтобы у моей дочери такой психологической необходимости не возникло.

О Джонни вы заботитесь так же бережно?

«ЗАЧЕМ ЖЕ НУЖНО ЖЕНИТЬСЯ ТЕМ, КТО НЕ СОБИРАЕТСЯ РАЗВОДИТЬСЯ!»

В. П.: Почти маниакально! (Смеется.) О его еде, о том, чтобы все пуговицы были на месте, о выглаженных рубашках. Если вы видите его в мятой рубашке, знайте: это стиль, а не моя небрежность. По мужчине всегда можно понять, что за женщина с ним рядом. А о женщине, надеюсь, можно судить по ее мужчине. Я в этом смысле стремлюсь к совершенству.

Но не стремитесь к официальному браку.

В. П.: А зачем жениться, если мы не собираемся разводиться? Бумаги нужны тем, кто думает о разделе имущества или… этой… ужас, совместной опеке.