Несколько мнений об Утомленных солнцем - 2


Грязные воспоминания о великой войне

Михаил Трофименков («Ъ»)
«Фонтанка.ру»
«Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро». Первый час «Утомленных солнцем-2» (УС-2) Никиты Михалкова (НМ) смотреть можно, если воспринимать их как комикс, мангу, хотя с «Первым отрядом», конечно, не сравнить.

У репрессированного комдива Котова (НМ) на левой руке – стальная перчатка, как у Фредди Крюгера, с выдвижными когтями-лезвиями. Последний писк моды: у нас, на Колыме, все так ходят. Взявшиеся явно из какого-то другого фильма цыгане пляшут вокруг оккупантов, выкупая конфискованных лошадей песней. Интересно, какой: «К нам приехал, к нам приехал оберштурмбанфюрер дорогой»? Вскоре два наци, как в Бермудском треугольнике, исчезнут в сарае, где некая сила, как в «Пятнице, 13», порешит их топором и вилами. Надя Котова (Надежда Михалкова) спасается с потопленного судна, уплыв на рогатой мине. За ту же мину цепляется безногий священник (Сергей Гармаш), который пользуется свободным временем (судя по сценарию, Надя проплавала не меньше месяца) и злоупотребляет служебным положением, чтобы крестить девочку. Штрафник перед боем привязывает к спине цельную дверь. Котов, покряхтев, поднимает за ствол немецкий танк.

Рано расслабились. В какой-то момент сценарий, точнее говоря, бессвязный набор эпизодов, суть которых в том, что что-нибудь более или менее эффектно взрывается, горит или тонет (в комиксе так положено), идет вразнос. Режиссера влечет другое – то, ради чего он и снял фильм. Это другое – человечье мясо: рваное, раздавленное, жженое. Долгими, жадными планами: подробно, еще подробней, крупно, еще крупней. Две, три, пять минут подряд. Во всех ракурсах. Одна оторванная нога курсанта, вторая нога курсанта, третья нога курсанта. НМ словно не владеет собой, «идет за мясом», как хищник.

Найдя сумку медсестры, подписанную «сержант Котова», комдив находит в ней обломок гребешка и принюхивается, определяя, пахнет ли она его дочкой. Пахнет! Котов прячет гребешок в карман и… Ну да, идет на запах, по следу Нади. Режиссер НМ ведется на запах крови. Бутафорской крови.

На это нельзя, да и не нужно смотреть. Непонятно, как в трезвом уме и здравой памяти это можно снимать. Это уже не комикс, а порнография. Порнография в дурном смысле слова. Порнография в широком смысле слова.

Начнем с узкого смысла. Порнография отнюдь не есть имитированный половой акт на экране: он может быть необходим в силу художественной логики фильма, как в «Поле Х» Леоса Каракса, и перестает быть порнографией. Порнография – выхолащивание любви, сведенной к движению поршней. Порнограф не умеет снимать любовь, он умеет снимать только механику. Порнограф отчуждает любовь.

У человека есть два не отчуждаемых достояния: любовь и смерть. «УС-2» – порнография смерти, что опаснее, страшнее и отвратительнее порнографии любви. НМ подменяет эмоции, которые вызывает смерть, ее механикой. Подменяет сладострастно – некрофилия, как и было сказано.

Нет образов – только физиология. Нет ужаса – только отвращение. Ну, еще неловкость, почти стыд за профессионалов грима, мастеривших все эти шевелящиеся кишки, лопающиеся ожоги. Час экранного месива – и даже шока не испытываешь. Тебя насилуют – а тебе по барабану, привык. Это приговор режиссеру; даже не приговор, а диагноз. Режиссер все-таки художник. Художник создает образы – это акт любви. НМ уже, похоже, не в состоянии их создавать, он может только насиловать зрителей. Впрочем, отвратительней всего не месиво, а компьютерный снег, красиво-красивенько его заметающий.

Мне то что, у меня нервы крепкие. Как говорила изнасилованная героиня Клаудии Кардинале в «Однажды на Диком Западе» Серджо Леоне: «Еще одно грязное воспоминание. Приму ванну, и всё пройдет». Ужаснее всего были лица ветеранов на премьере. Телегруппа пыталась узнать их мнение о фильме и терялась, слыша: «Пытка», «Плевок нам в лицо», «Так снимать нельзя». Да, время стирает в памяти физиологический ужас войны. Но если бы в экранном ужасе была хоть крошка правды, ветераны не говорили бы того, что они говорили. Слава богу, никому из них не стало плохо в зале.

Впрочем, что ж я так о НМ?! Порнография в узком смысле тоже присутствует: анально-фекальная фиксация, некрофилия и – финальный апофеоз – голая грудь Нади. Чуть не забыл: догнав сбежавшего «языка», Котов играючи хлещет его ремнем по заднице, а «язык» требует, чтобы руки ему связали не спереди, а за спиной. Где ваше дилдо, товарищ Котов? Немецкий партнер любит жесткач.

P.S. Наверное, сказав это, не имеет смысла копаться в мелочах. Тем не менее…

P.P.S. Замысел «УС-2» безумен по определению – после того, как в «УС» НМ убил всех героев. Финальные титры сообщали: Котов расстрелян, жена погибла в лагере, дочь сгинула в детдоме. Финальная сцена удостоверяла: провокатору Мите Арсентьеву (Олег Меньшиков) удалось свести счеты с жизнью. Режиссер – если он режиссер, а не НМ – вправе убивать и воскрешать героев. Но не всех же скопом!

Жаль, в «УС» никто не делал аборт. Был бы шанс в «УС-2» встретиться с чудесным образом выжившим ребенком. Хотя, судя по мимике героев, все они – зомби. Судя по фильму, НМ тоже.

Упорствуя в желании снять не другой фильм о других героях со схожими, типичными судьбами, НМ совсем запутался. Мыслимо ли, чтобы в 1937-м Арсентьев, чекист с белоэмигрантским прошлым (смертник без вариаций), не просто выжил в мясорубке и сделал карьеру, но и женился на вдове Котова (Ингеборга Дапкунайте чудесным образом превратилась в Викторию Толстоганову), и никто из начальства об этом не знал. Что за всемогущий Митя такой? Врет в глаза Берии и Сталину, что Котова погибла в лагере.

Мыслимо ли, чтобы Берия не знал о замене Особым совещанием (ОСО) 58-й статьи Котова на уголовную (почему, кстати, на «хищение» – могли заменить на «халатность», если обвиняли в диверсии, но Котов-то явно шел по «делу Тухачевского»)? ОСО возглавлял заместитель наркома, то есть Берии. Однако Берия узнает о замене статьи из бумажки, «найденной у убитого начальника лагерного пункта», которая в предыдущей сцене сгорела синим пламенем. Рукописи не горят.

Лагерный пункт a propos недалеко от границы: вряд ли не то что на третий, но и на 103-й день войны немцы бомбили Колыму, где должен чалиться комдив. В прифронтовой полосе тюрьмы были – лагпунктов не припомню.

Мыслимо ли, что среди кремлевских курсантов – сын расстрелянного муллы, соблюдающий намаз? Что дочь Котова вожатая в пионерлагере, где и начальник, и пионерки – родня расстрелянных «врагов народа»?

Кстати, сколько лет Наде в «УС»? Ну, от пяти до семи. В 1941 году ее уже должны принимать в комсомол. Принимали, как сейчас помню, в четырнадцать. А в пятнадцать она уже сержант? К двадцати до генерала дослужится. Да и грудь, какую мы созерцаем в финале, никак не 15-летней девочки.

P.P.P.S. НМ прочитал тысячи документов о войне, включая засекреченные. Но не самые засекреченные, из которых узнал бы: постановление ГКО о создании СМЕРШа Сталин подписал 21 апреля 1943 года. В фильме же упоминается, что в декабре 1941 года Котова СМЕРШ допрашивал спустя рукава. И что это за хрень: «Особый отряд СМЕРШа»? СМЕРШ, кто не знает, это военная контрразведка. Какой, на фиг, «особый отряд» в особом отделе? И уж наверняка у СМЕРШа были дела поважней, чем поголовный опрос мужского населения на освобожденной территории. Да, прав был товарищ Сталин, лично придумав название СМЕРШ: такое красивое слово, что употребляют его ни к селу ни к городу.

Это цветочки. Ягодки – штрафбат чокнутых урок и окруженцев, в котором Котов в декабре 1941 года сражается под Москвой, где-то прошарившись полгода. Ну, не было тогда ни штрафбатов (для офицеров), ни штрафных рот (для рядовых и сержантов): их учредили 25 июля 1942-го (приказ № 227, кто не слышал). В 1941 году окруженцы проходили проверку в фильтрационных лагерях, и, если проходили, направлялись на фронт. Читайте «Живых и мертвых»: Константин Симонов знал войну не понаслышке.

Котова не раз хотели из штрафбата прогнать, сняв судимость, в армию – и даже наградить, а он отказывался, и управы на него никакой не было. Холст, масло: барин Котов возлежит в штрафном окопе, особисты на цырлах просят дозволения наградить его или хотя бы освободить. А он: «Уйдите, противные».

P.P.P.P.S. В свете свирепого упорства НМ показывать растерзанные тела советских солдат изумляет его целомудрие по отношению к немецко-фашистским трупам: на них вуайеризм НМ не распространяется. Еще удивительней, что законопослушные немецкие летчики ограничиваются психической атакой на пароход под флагом Красного Креста. Только когда контуженный пассажир убивает выстрелом из ракетницы одного из них, мстительный ас, презрев истерические вопли командира звена, сносит шасси (наш немецкий цирк!) голову капитану, и бедным наци приходится потопить посудину, чтобы…

Чтобы что? Чтобы СССР не пожаловался в женевский офис Красного Креста, во Всемирную лигу сексуальных реформ, в «Международную амнистию»? Чтобы начальство не заругалось? Не только в Польше и Югославии, но и во Франции, будущей витрине единой нацистской Европы, никакие Красные Кресты не мешали люфтваффе косить на бреющем полете колонны беженцев. И Геринг ножками не топал.

P.P.P.P.P.S. На этом удручающем фоне православное кликушество НМ было бы невинной шалостью, если бы не приобретало характер злобного шаржа. В «Адмирале» Андрея Кравчука молитва проводила русское судно через мины. Лубок? Лубок, ну и славно. В «Царе» Павла Лунгина икона, как торпеда, сносила опору моста, преградив путь злым ляхам: да ради бога. В «УС-2» стоит Наде, вцепившейся в разумную мину, помолиться, как лично за ней охотящийся самолет (все ВВС и танковые соединения врага погибли в обреченной вендетте с Михалковыми) рушится в море. Мина выносит Надю на берег. Воспитанная девочка благодарит ее и отпускает на волю волн. Мина делает книксен и тут же топит родной, советский пароход. Очень безбожный: на нем партархив эвакуировали, бюсты Сталина (сомневаюсь в реальности такого маразма) и пианино обкомовской жены. Ни Наде, ни НМ их не жалко. Но команда-то чем провинилась?

Клип на песню «Так фигли ж ботик потопили!»: «На нем был новый патефон, и два портрета Джугашвили, и курительный салон».

Логично. «УС-2» – сага о том, что Михалковы в огне не горят и в воде не тонут. Прочие насекомые оттеняют их душевные муки. Никого не жалко, никого… Черт с тем, что НМ не жалко никого. Но и зрителям – тоже. Когда НМ включает «психологию», это похлеще некропорно. НМ никогда крестиком не вышивал, но и топором еще не монтировал, как смонтировал всё более крупные планы глаз цыганской девочки и глаз фрица, палача табора.

Перекошенное лицо – главное актерское орудие: так не гримасничали и в немых мелодрамах, спародированных НМ в «Рабе любви». Даже перепиленные пополам, с вываливающимися кишками, герои не умрут, пока не расскажут всё, что думают о Сталине. Единственный актер, кто действительно работает, – Сергей Маковецкий в роли полупомешанного офицера СМЕРШа. Как же ему неуютно в этой фильме.

Пользуюсь случаем, чтобы извиниться перед Павлом Лунгиным и Владимиром Хотиненко за суровые отзывы об «Острове», «Царе» и «Попе». Когда я писал о них, я еще не видел «УС-2».

P.P.P.P.P.P.S. Не смея разбомбить пароход с ранеными, немецкий летчик решает хотя бы обосрать капитана. Его голая задница маячит на экране во всех ракурсах, пока в нее не всаживают заряд из ракетницы. Механическое анальное изнасилование как метафора Великой Отечественной?

Я знаю, почему отменили показ «УС-2» на Красной площади. Сурков прикрыл глаза, представил и вздрогнул: 9 мая над Кремлем парит огромная голая нацистская жопа. Достойный символ русского кино, поднявшегося с колен, чтобы встать раком.

Докопались до дна – снизу постучались.

P.P.P.P.P.P.P.S. В каннском конкурсе покажут сокращенную на треть, двухчасовую, версию «УС-2». По-живому так не режут – только по мертвому.


«В стране пора прибраться!»

Автор: Сергей Грачёв
Статья из номера: АИФ №16 от 21 апреля 10


Знаменитый режиссер об идиотизме, Сталине и власти

Почти четыре года Михалков снимал «Утомлённые солнцем-2» - продолжение своего оскароносного фильма. 22 апреля первая часть дилогии - «Предстояние» - выходит в широкий прокат.

Сталин и Ди Каприо - это опасно!

«AиФ»: - Никита Сергеевич, известно, что история не терпит сослагательного наклонения, но всё-таки… Если бы Великая Отечественная война не случилась, мы жили бы сейчас в другой стране?

Никита Михалков: - Я как раз считаю, что история терпит сослагательные наклонения! Вариативный подход заставляет нас задумываться о своём прошлом, настоящем и будущем. Я думаю, той войны не было бы вообще, если бы в 1911 году в России не убили Петра Столыпина. Более того, не было бы и революции! Совершенно прав был французский посол, когда писал, что Столыпин сделает Россию непоколебимым колоссом. Масштабы этой исторической фигуры до сих пор остаются недооценёнными. Ведь нас как в школе учили: «мерзавец Столыпин принудительно переселял народ в Сибирь в вагонах вместе со скотом». Но, извините, переселенцы получали беспроцентные кредиты и столько земли, сколько могли обработать. Только благодаря этим людям в Сибири сейчас говорят по-русски, а не по-китайски, например. При Столыпине население увеличилось на несколько миллионов! Уверен, если бы он к моменту своей гибели успел хотя бы воспитать плеяду преемников, мы жили бы сейчас по-другому.

«AиФ»: - Вот уже не один месяц ведутся споры о том, нужно ли украшать столицу к Дню Победы плакатами с изображением Сталина. Инициативу столичных ветеранов подхватили в провинции. В Якутии и вовсе требуют поставить памятник генералиссимусу. Всё это вызывает острую дискуссию в обществе. Что вы думаете по этому поводу?

Н. М.: - Ну а что тут думать… Для ветеранов Сталин - это образ, который вёл их в бой! Их однополчане умирали с его именем на устах. И как, зная это, можно говорить им: «Вы, конечно, молодцы, а вот Сталин ваш - конченый подонок!» А ведь именно так им сегодня и говорят! Требования развесить плакаты, установить памятник или что-то ещё - это сатисфакция, желание отыграться за нанесённое оскорбление. «Вот вы вынули Сталина из Мавзолея, а мы его сейчас обратно вернём и покажем вам всем!» Конечно, доходить до абсурда, идя на поводу у ветеранов, тоже не стоит. Но и не учитывать их мнения нельзя! Они заслужили его! Вообще, я считаю, ко всему нужно относиться с должной мерой достоинства. Вспомните, например: когда поймали и казнили Муссолини, его памятник в Риме сносить не стали. Так и в случае со Сталиным - огульно поносить его, запрещать вешать плакаты тоже не стоит.

Куда провокационнее плакатов и памятников могут быть другие вещи… Вот, например, Леонардо Ди Каприо недавно заявил, что хочет сыграть Сталина. Как он его сыграет, какой образ создаст? Это неизвестно! Но ясно, что миллионы поклонников актёра примут за константу именно того Сталина, которого «выдаст» им Ди Каприо.

Похоронная атмосфера

«AиФ»: - Те, кто ещё несколько лет назад рьяно поддерживал действующую власть, нынешний политический курс, сегодня уже не так однозначны в своих оценках и суждениях. Никита Сергеевич, а ваше отношение к власти за последние годы изменилось?

Н. М.: - (Задумывается.) Нет, не изменилось. К тем, кто кричит, что пора что-то менять, у меня есть встречный вопрос: «А что конкретно менять-то - власть, курс?!» Допустим, курс - ответят они. А какой курс вы предложите? Коммунизм?! Ответов нет… Вот в этом-то как раз и заключается инертность и пагубность русского человека. (Говорит нараспев.) «Вы знаете, это нам не ндра-а-авится-я-я… Дава-а-айте как-нибудь по-друго-о-ому…» Или начинают кричать: «Хватит сидеть у руля! Дайте и другим порулить». Но в России ведь как получается: эти другие приходят к рулю, чтобы доесть то, что не доели предшественники. Вот в чём проблема-то…

Да, я абсолютно согласен, что с кадрами в чиновничьем аппарате сегодня большие проблемы. Примеров тому масса. И результаты нашей сборной на прошедшей Олимпиаде - в их числе. А если бы аналогичные «олимпиады» проводились в военной, машиностроительной, кораблестроительной и других сферах - какое место мы бы заняли? Очевидно, что даже не в первой десятке. Почему? Я не понимаю! Я не понимаю, почему люди, воевавшие на одном фронте, но по разные его стороны, сегодня живут в диаметрально противоположных условиях. Проигравший живёт в доме престарелых - с чистым бельём, медицинским обслуживанием, уходом. А победитель сидит без руки в грязной избе и ест через день. Я хочу понять логику этого бездушия чиновников! Неужели они способны заниматься только тем, что приносит личную прибыль?!

Я недавно был на отчётном собрании Минобороны и поразился царящей там атмосфере. В гробовой тишине вышел президент, в гробовой тишине произнёс речь и покинул трибуну. В такой же тишине вышел и зачитал речь министр. А разговор шёл о зарплатах, квартирах, надбавках, в общем, о насущных проблемах. Смотря на всё это, мне захотелось выйти на трибуну и спросить: «Ребята, а что кроме денег вы можете дать солдату?! Чем мы в духовном смысле его питаем?!» Ответ - ничем… Где это объединение, вокруг чего оно?

«AиФ»: - Вы сейчас имеете в виду национальную идею?

Н. М.: - Нет-нет, я говорю про то, что в режиссёрской профессии называется атмосфера. Так вот, атмосфера в Минобороны была такая, как будто кого-то хоронят. Люди сидят с тяжёлыми думами и не выражают своих мыслей. Но надо ведь понять, о чём они думают, насколько они правы… Что могут предложить они и что можно предложить им. Где эта коммуникация? Уверен, создание здоровой атмосферы - это основа государственности.

Я с маниакальным упорством говорю о том, что начать нужно с генеральной уборки всей страны. Вот такая идея фикс! Меня называют и дворником, и просто сумасшедшим. Слушают, как юродивого, кивают, гладят по головке, мол: «Конечно, Никита Сергеевич, вы абсолютно правы… Скоро придёт медсестра, поставит градусник…» Но другой внятной идеи-то на сегодня нет! В стране ведь насрано так, что дальше некуда. Мы живём как в том анекдоте. Идёт рота солдат через бесконечное поле дерьма. Идёт-идёт… Доходит до огромной кучи дерьма, перелезает через неё и вдруг видит: красота, чистота, травка зелёная в росе, птички поют... И тогда командир командует: «Рота, стой, раз-два! Ну вот, наконец место, где посрать!»

Нужно менталитет менять, а это рутинный, тяжёлый труд, причём труд не одного поколения. Это требует огромных затрат. Но поверьте, если этой идеей зажечь народ, рано или поздно эти деньги вернутся сторицей! Это же не просто программа уборки страны - типа, собрали окурки-бутылки и успокоились. Это привитие уважения к своему труду, к окружающему миру, к своей Родине, к своей истории… Конечно, и эту идею можно свести к полному идиотизму, но если мы не попытаемся сегодня, завтра может оказаться поздно.

Трейлер фильма «Утомлённые солнцем-2»
Досье

Никита Михалков родился в 1945 г. В кино начал сниматься с 14 лет. В 1971 г. окончил режиссёрский факультет ВГИКа. В 1974 г. вышел его первый фильм - «Свой среди чужих, чужой среди своих». С 1998 г. - председатель Союза кинематографистов. Народный артист РСФСР, лауреат премии «Оскар». Женат. Четверо детей.

Никита Михалков как русский Вагнер

14(204) от 15 апреля 2010 [ Татьяна Москвина] Аргументы.ру


Фильм «Утомленные солнцем – 2: Предстояние» движется навстречу первым зрителям. 17 апреля – премьера в Кремле. 22 апреля «Предстояние» выходит в прокат. Вашему критику удалось посмотреть фильм на специальном просмотре.

Товарищ Сталин, грузный, рябой, с жуткими хищными глазами (М. Суханов) вместе со своим окружением прохлаждается на берегу пруда. Среди гротескных физиономий – и комдив товарищ Котов (Н. Михалков), приготовивший для вождя сюрприз: огромный торт с шоколадным профилем Отца народов. Кто хочет резать товарища Сталина? Никто не хочет? И комдив Котов яростным сладострастным движением погружает голову Отца прямо в глубь лакейского торта… Сирена. Подъем. 22 июня 1941 года, товарищ Котов, и вы не в кошмарном сне, а в советской зоне...

Когда над головой сбежавших из зоны Котова и Вани (Д. Дюжев) пронесутся немецкие самолеты, товарищ комдив веско скажет: «Это война, Ваня. Это единственное наше спасение». Так начинается «Предстояние» – фильм, сделанный на пределе возможностей отечественного кинематографа. Даже меня, человека непочтительного, этот титанический труд напрочь выбил из бытового мироощущения и погрузил в некоторый трепет.

Однако тем, кто полюбил классическую картину Михалкова «Утомленные солнцем», нелегко будет сразу погрузиться в грандиозную трагическую атмосферу ее продолжения. Это не совсем продолжение. Между действием «Утомленных солнцем» и «Утомленных солнцем – 2» проходит вроде бы пять лет, но между съемками прошло куда больше, поэтому одни персонажи стали значительно старше, а других вообще исполняют новые артисты.

Но это тот случай, когда художественная условность не только допустима, но и оправдана. Мы вступаем в пространство и время исторической трагедии, подавляющей все драмы частной жизни. Люди взрослеют не от прожитых лет, а от жизненных испытаний, поэтому на войне – главном испытании народа – так резко и страшно взрослеют даже малые дети.

Все, за что цеплялись люди в мирной жизни, растоптано. Люстра венецианского стекла, о которой так хлопотала расфуфыренная дамочка на барже (М. Шукшина), будет в осколках валяться на берегу. А деньги, которые везет рачительный бухгалтер (А. Петренко), фантасмагорическим дождем осыплют сотни людей, в панике мечущихся у переправы. Из всего, что было дорого миру, на войне останется только ужас за близких людей и любовь к ним.

Не раз комдив Котов вспомнит счастливую тихую речку, по которой он плыл с дочкой. Нынче отец и дочь разлучены, но по-прежнему любят друг друга. В мифологическом пространстве фильма именно это сохраняет им жизнь. Надя (Н. Михалкова) не отреклась от отца, как ее уже полностью потерявшая облик человеческий подруга по пионерлагерю (А. Миримская). Отречься от отца – значит, отречься от Бога.

«Предстояние» – не реалистическая, а мифологическая картина. Никита Михалков как русский Вагнер творит собственный личный миф, величественный и трагический. При всем изобилии конкретных деталей все повествование приподнято, возвышено, опоэтизировано, как в опере.

Центральная часть фильма, словно составленного из нескольких фильмов кряду, – эпизод обороны Москвы в 1941 году. В художественном отношении он безупречен, однако не знаю, найдутся ли зрители, способные любоваться эстетикой рассказа, – так он переворачивает душу. Двести сорок отборных кремлевских курсантов, элита Красной армии, все ростом от 183 сантиметров, прибывают в окопы, вырытые штрафбатом, под начало психованного, скрывающего ужас и растерянность старшего лейтенанта (великолепная работа Евгения Миронова). Встреча грязных, страшных, закаленных войной бойцов штрафбата и красавцев-курсантов – отдельная маленькая жизнь с забавными маленькими происшествиями. Особенно запоминается улыбчивый курсантик с грустными глазами, который чувствует, что погибнет (А. Михалков). Под немецкими танками погибают почти все, и мертвая заснеженная земля словно втягивает, вбирает в себя их недвижные тела… Лирическая, поэтическая живописность, которую так любит Михалков, в этой картине предстает как красота скорби, красота пронзительного реквиема.

Тем временем до товарища Сталина доходят вести о разгуливающем где-то по фронтам комдиве Котове. Он отправляет на его поиски того самого Дмитрия – Митю (О. Меньшиков), который когда-то и арестовал опального комдива. Митя как-то ловко укрыл жену и дочь комдива, выдав их за свою семью. Ненависть к советскому миропорядку, да и к миру вообще все так же посверкивает в его злых глазах, но развернуться в пространстве этого фильма ему негде – в общей трагической картине бытия его роль невелика.

Взрываются мосты, тонут баржи, рушатся церкви, горят деревни. Но никогда в хаосе исторической катастрофы режиссер не забудет человека, его лица. Михалков возвращает человеческому лицу достоинство, униженное временем торжества гламура. Лица в его фильме не приукрашены, не выглажены, не «отгламурены» розовым утюгом. Они сохраняют все пятнышки, морщинки, складки, веснушки, шероховатости. Они говорят о характере и судьбе.

В изображении врага нет особых драматических коллизий и психологических сложностей. Враг – он и есть враг, бесконечно чуждый. Может быть, тот добрый шутник Ганс, который высунул из самолета задницу, чтобы испражниться на баржу с красным крестом (бомбить ее запрещено), и хотел всего лишь смешно пошутить. Но трудно не понять солдатика, который в эту задницу влепил из винтовки от всей души, хотя он и погубил этим всех. Из трех немцев, что идут по деревне, только один припадочный расстрелял семью цыган, остальные морщатся от самодеятельности придурка Отто. Мы успеем понять, что враги состоят из разных людей, но это, в общем, избыточное знание, подаренное нам художественной натурой режиссера. Главное, что на землю пришел враг, которому безразлично все то, что дорого живущему здесь народу.

А что дорого живущему здесь народу? Родные, любимые люди. Все остальное с товарищем Сталиным во главе – мираж, искушение и морок. Только через любовь к родным можно прийти к Богу. И великим страданием заслужить милость и прощение…