Знание Истины - основа Народовластия: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА

Выпуск No: 94 от 2011-05-25 11:35

   Трезвость естественное состояние человека, семьи, общества. Трезвость даёт здоровье, достаток, гармонию в доме. Трезвость - это счастливая семья и здоровые дети. Все люди рождаются естественными трезвенниками и остаются ими до тех пор, пока не приобретут ложные сведения об алкогольной проблеме или пока не познакомятся со спиртными изделиями.

   Герб Советского Союза (1922 - 1991 гг.). В отличии от большинства современных гербов, где изображены львы, орлы и другие страшилки, Государственный герб СССР символизирует ТРУД, МИР, СЧАСТЬЕ, ДОСТАТОК, и  состоит из серпа и молота на земном шаре, изображенном в лучах солнца и обрамленном колосьями.

Выдержки из книги Александра Олейникова

«Политическая экономия национального хозяйства»

…

 Понятие «современное общество», ставшее си­нонимом западного общества, возникло в Западной Ев­ропе в период распространения по всему миру совре­менной «индустриальной» цивилизации. Современное общество Запада возникает на основе разрыва со всеми предшествующими традициями и всей предшествую­щей историей. Традиционные отношения между людь­ми, именуемые человеческими, заменяются рыночными отношениями, философия общей судьбы – философией контракта, любовь – сексом, совесть – выгодой, долг, воспринимавшийся ранее исключительно как элемент человеческих отношений, – векселем как долговым фи­нансовым обязательством и пр.

…

Однако подлинные творцы «современного обще­ства» – не ученые, а пираты, корсары и их королевские покровители, ставшие в Англии первыми капиталиста­ми – «корсар-капиталистами» (К. Шмитт), работоргов­цы, контрабандисты, колонизаторы и прочие антигерои, создавшие богатство всего современного общества, но не как общественное богатство, а как свое –– частное богатство.

…

Культура здесь имеет прикладной характер. Она рассматривается как чисто внешний элемент, струк­турно не связанный с обществом и экономикой. И это не случайно. Исключив Человека как носителя тради­ций и морально-этических ценностей (культуры) из общественного анализа и оставив только его тело, рассматривая людей лишь как юридических субъек­тов – владельцев тела, как людей-«атомов», западная либеральная экономическая наука выбросила также и Культуру, создаваемую людьми. Но не всю. Она оста­вила лишь материальные объекты культуры, выбросив культуру духовную, превратила культуру в предмет потребления.

…

Общество как духовное единство никогда не вмеща­ется в миг настоящего, в сегодняшний день; оно есть только тогда, когда в нем в каждое мгновение живет все его прошлое; его «сегодня» есть только связь меж­ду его «вчера» и «завтра». Только если в детях живет душа и воля отцов, они имеют жизнь, чтобы передать ее внукам. Во всякое мгновение в обществе действуют за­коны и обычаи, установленные давно умершими людьми и выражающие их волю и веру, обращаются материаль­ные и духовные капиталы, накопленные трудом прошлых поколений. Попытка оторваться от этого прошлого, за­ново из ничего создать свою собственную жизнь, «учре­дить» новое общество есть безумие нечестия, которое равносильно самоубиению и не кончается смертью, толь­ко если силы прошлого после краткого паралича вновь пропитывают собою жизнь; эта попытка равносильна попытке вылить из человека всю кровь, накопленную прошлым питанием, и влить в него совершенно новую, им самим только что приготовленную кровь».

…

Рыночная модель основана на мошенничестве, и это подтверждается состоянием рынка продуктов питания в России: она импортирует более 40% общего объема внутреннего потребления продовольствия, а в Москве и Санкт-Петербурге доля импорта составляет более 70%. При этом критерий денежной эффективности требует за­возить самое дешевое мясо, а значит – самое худшее (см. таможенную статистику забракованного мяса. Россель­хознадзор ввел с 15 июля 2008 г. временные ограничения на импорт мясной продукции с ряда предприятий Дании, Франции, Германии, Италии и Испании. С 21 июля огра­ничения вводятся на поставки с предприятий Австра­лии, Аргентины и Бразилии. Введение ограничитель­ных мер вызвано выявлением запрещенных и вредных веществ в мясе с предприятий этих стран. По данным Россельхознадзора, в настоящее время 111 иностранным фирмам запрещено поставлять в Россию свою мясную продукцию. Представители отечественных мясокомби­натов утверждают, что импортное мясо нельзя называть свежим. В лучшем случае «мороженому» импорту стук­нуло 3–5 лет.

…

Доктор экономических наук О. А. Платонов в книге «Экономика Русской цивилизации» рассматривает две основные модели хозяйствования, существующие в со­временном мире: западную (индивидуалистическую) и традиционную (общинную). Западная основана на жесткой конкуренции, индивидуализме и эгоизме в про­явлении жизненных интересов («каждый сам за себя»), отлаженной иерархо-бюрократической организации, не­обходимой в условиях острой конкурентной борьбы. Эф­фективный и качественный труд мотивировался в ней преимущественно материальными интересами. Возник­ла она в густонаселенных странах в условиях крайнего дефицита экономических ресурсов, но как самобытный тип определилась лишь с эпохи открытия Америки и ко­лониальных захватов. Первоначальное экономическое накопление в рамках этой системы было осуществлено за счет колониального ограбления целых народов, безжа­лостной работорговли и бесплатного или почти бесплат­ного использования ресурсов захваченных территорий*.

На иных началах строились хозяйственные механиз­мы таких стран, как Япония, Китай, Корея, Тайвань, сохранивших национальные традиции и обычаи многове­ковой общинной жизни и рассматривающие общество не как простую сумму отдельных людей, а как нечто боль­шее, как целое, которое имеет особые потребности, выхо­дящие за пределы экономических потребностей его чле­нов. Согласно такой общинной (коммунитарной) модели экономики полная отдача трудового потенциала каждого отдельного человека зависит от его места в общности, от степени участия в социальном процессе. Если общ­ность – заводская, территориальная или государствен­ная – хорошо «устроена» и соответствует национальным традициям, ее члены будут обладать сильным чувством тождественности с нею и смогут полностью использо­вать свои человеческие возможности. Если общность «устроена» плохо, народ будет испытывать отчуждение, рухнут его надежды, а экономика окажется в кризисном состоянии. В отличие от экономики развитых стран, где господствовал эгоистический индивидуализм, в общин­ной модели предпочтение отдавалось коллективизму, обеспечению органичной естественности связи и взаи­мозависимости между работниками, поддержанию духа общности и ответственности перед коллективом*.

К общинному типу экономики принадлежала и Рос­сия

…

Наличие двух моделей капитализма косвенно указы­вает, что социокультурные ценности и соответствующая организационная философия (ценности и цели фирмы, организационные принципы, стиль и методы управле­ния) являются первичными, определяющими в разви­тии социально-экономической системы общества.

А сам капитализм как способ производства явля­ется закономерным продуктом той социокультурной системы, в рамках которой он возник и сформировал­ся. Универсальной модели капитализма в природе не существует.

…

Принципиально важно понимать наличие не просто существенных, но и принципиальных различий в оцен­ке экономических категорий и законов. Существуют два противоположных подхода к оценке экономических яв­лений и процессов: частнохозяйственный и народнохо­зяйственный. В их основе лежат два противоположных образа жизнедеятельности, имеющих соответствующие системы жизненных ценностей.

1) Частнохозяйственный подход основан на субъ­ективной оценке экономических проблем и категорий. В его основе лежит стремление частнохозяйствующего «Я» к увеличению собственности, обладанию вещами, потреблению. При таком подходе в качестве исходного пункта анализа берется «хозяйствующий субъект», про­возглашающий свою независимость от окружающего его хозяйственного мира (предприниматели, государство и общество в целом), воспринимая этот мир сквозь при­зму полезности для себя, характеризуя всех остальных как препятствие или ограничение для своей деятельно­сти, т. е. как враждебных себе.

Частнохозяйственный подход устанавливает не объективные законы, а лишь свое частнохозяйствен­ное отношение к внешнему миру, опираясь при хозяй­ственном выборе исключительно на частные критерии полезности и доходности с точки зрения частного лица. Стоимость здесь заменяется субъективной ценностью, а величина цены – предельными величинами полезно­сти данного товара / услуги для эгоцентричного хозяй­ствующего «я»…

Как известно, именно эта позиция утвердилась в западной экономической теории, породив субъективизм, позитивизм и маржинализм в качестве ее различных направлений.

Позитивизм. Одним из главных принципов пози­тивистской методологии стал феноменализм, в соот­ветствии с которым задача науки сводится к собиранию и описанию фактов, т. е. явлений жизни. Объяснение жизни и поиски ее смысла позитивизм объявляет су­губо частным делом каждого индивидуализированно­го разума, возвышающего свое эгоистическое «Я» над обществом и над Богом. ... Истина, таким образом, приватизируется, превраща­ясь в частное дело каждого «Я». Безбрежный плю­рализм мнений и теорий возвращает общество в эпоху абсолютного мракобесия. Поражает то, с какой легкостью наши общественные науки в 90-х годах ста­ли переходить на методологию позитивизма, и многие ученые стали объявлять себя позитивистами и сторон­никами маржинализма!

2) Народнохозяйственный подход – здесь отноше­ния между хозяйствующими субъектами и обществом определяются философией общей судьбы, сплочен­ностью людей восточного (традиционного) общества вокруг национальных ценностей и традиций, их го­товностью пожертвовать частью своего «я» ради со­хранения непрерывности и единства истории своей Родины. Все это и превращает принципы единства, общ­ности и коллективизма в движущую силу национально-экономического развития.

Соответственно, в рамках этого подхода меняется содержание экономических категорий: например, капи­тал здесь выступает уже как движущая сила общенацио­нального развития; деньги – как финансовая «кровенос­ная система» страны; рынок – как общенациональный рынок, емкость которого определяется не столько поку­пательным спросом населения, сколько реальным спро­сом со стороны общества на товары и услуги, имеющие социальную значимость; а стоимость перестает быть чисто экономической категорией, превращаясь в инсти­туциональный механизм, с помощью которого рассчиты­вается стоимость совокупного общественного продукта страны и его составных частей, включая стоимость вос­производства рабочей силы…

Для примера рассмотрим понятие «рациональ­ность».

1) рациональность общественного хозяйствования нацелена не на извлечение личной выгоды, а на рациона­лизацию всего народнохозяйственного производства, на­правляемого на увеличение объема общественных благ, на рост народного благосостояния.

2) рациональность частного хозяйствования пред­ставлена как неукоснительное следование индивидом принципу максимизации личной выгоды. Такой тип ры­ночной рациональности имеет ярко выраженный анти­общественный характер.

…

Горбачевская перестройка началась с призывов «стать нормальной страной», начать жить так, как живут «все нормальные люди в нормальных стра­нах»(?!) Эти лозунги создавали впечатление, что, де­скать, СССР и Россия в целом отстали в своем соци­альном развитии от передовых стран Запада, что нам необходимо выбираться из «исторического тупика» и возвращаться в лоно «нормальных стран». Однако в действительности ненормальным, больным является западный тип общества…

Книга Эриха Фромма «Здоровое общество» (1955) начинается с вопроса, вынесенного в заголовок первой главы: Нормальны ли мы? Он пишет, начиная главу: «Нет более расхожей мысли, чем та, что мы, обитатели за­падного мира XX века, совершенно нормальны». Фромм является последователем Зигмунда Фрейда (1856–1939), который считал, что культура и цивилизация Запада по мере своего развития все больше противоречат нуждам человека…

Фромм как раз и отважился на подобное исследо­вание, в основу которого, подчеркивает он, положена следующая идея: «Здоровым является общество, со­ответствующее потребностям человека, – не обяза­тельно тому, что ему кажется его потребностями, ибо даже наиболее патологические цели субъективно могут восприниматься как самые желанные; но тому, что объективно является его потребностями, которые можно определить в процессе изучения человека». Нор­мальным и здоровым является, по его мнению, только то общество, в котором «каждый работающий индивид был бы ее активным и ответственным участником, где работа была бы привлекательной и осмысленной, где не капитал бы нанимал труд, а труд – капитал»…

Говоря о болезненных проявлениях потребитель­ского общества, Э. Фромм констатирует, что речь идет о «патологии нормальности», т. е. о патологии, возве­денной обществом в ранг всеобщей нормы. Он подчер­кивает: «Мы живем в такой экономической системе, где слишком высокий урожай зачастую оказывается эконо­мическим бедствием, – и мы ограничиваем продуктив­ность сельского хозяйства в целях «стабилизации рын­ка», хотя миллионы людей остро нуждаются в тех самых продуктах, производство которых мы ограничиваем… С некоторой тревогой думают экономисты о том време­ни, когда мы перестанем производить вооружение; мысль же о том, что вместо производства оружия государству надлежит строить дома и выпускать необходимые и по­лезные вещи, тотчас влечет за собой обвинение в посяга­тельстве на свободу частного предпринимательства»*.

Такое общество, безусловно, является больным, не­нормальным.

…

Современность западного общества заключается в том, что оно решительно рвет со своим прошлым, от­рываясь от национальных корней. Его развитие опира­ется не на традиции, не на опыт предков, не на знания, содержащиеся в этнической истории. Здесь утвержда­ется господство чисто денежных ценностей, ставящих общество с ног на голову: экономика как низшая, т. е. служебная сфера общества, становится высшей, господ­ствующей…

Дух денежного хозяйства действует на общество, как отравляющий нервно-паралитический газ: проникая во все поры общественного организма, он подавляет мораль, парализует совесть и убивает душу.

…

Швейцарский ученый Артур РИХ (1910–1992), ав­тор известной работы «Хозяйственная этика», указыва­ет: «Структура хозяйства не может определяться исключительно фундаментальной целью экономики. Система хозяйствования должна быть для человека не только средством выживания, она должна создать пред­посылки для существования, достойного человека. Это значит, что в процессе труда и получения дохода чело­век приобретает определенный общественный статус – статус личности, участвующей в общем процессе труда, определяющей этот процесс и несущей долю об­щей ответственности за него, а не просто рабочей силы, применяемой, используемой и соответственно опла­чиваемой, как требуют того интересы экономической прибыли»*. У экономики нет, говоря словами ученого экономиста В. А. Йора, «никаких собственных целей», поскольку «ее функция – чисто служебная», несмотря на то, что «она представляет собой совершенно авто­номную сферу».

Цель экономики нельзя установить в отрыве от человека, а вопрос о смысле экономики невозможно вывести из фактического бытия самой экономики, как это пытается сделать концепция классического эко­номизма. «Экономика – не самостоятельная система, по­добно природному миру, а институт, созданный чело­веком для человека. Ее цель не определяется ею самой, как считают представители экономизма. Выявить ее суть можно, лишь ориентируясь на человека и его основные потребности. В той мере, в какой экономика служит удо­влетворению этих потребностей и таким образом оказы­вается человечной, она имеет для человека смысл. Если же она не служит удовлетворению потребностей чело­века, т. е. не достигает своей цели, она становится бес­смысленной, абсурдной, несмотря на растущие прибыли и достижение ею вершин рациональности».

…

Догмы Смита об «экономическом человеке» и о не­зависимости экономики от морали и от государства бы­стро отбросили Россию и все постсоветские республики в 1990-е годы назад в XVIII век. Народное богатство, точно так же, как и во времена Смита, превратилось в буржуазное богатство, общественная собственность – в буржуазную собственность, доходы рабочих – в нищенскую зарплату, а сами рабочие – в «расу рабочих». …, а возмущения рабочих и их организованные протесты вполне могут рассматриваться как призыв к насилию и караться как уголовное преступле­ние согласно пресловутому антинародному законодатель­ству и, в частности, «Закону об экстремизме» (так же как и в Англии в 20-х годах XIX в.). Богатое народное государ­ство превратилось в нищую «контору», которая управляет делами олигархов, защищая их собственность.

Экономика вновь «очистилась» от нравственности и от моральных оценок. Экономика вновь стала безнрав­ственной, а мораль – аморальной. Все снова – как и во времена Смита. Кровавая история западного капита­лизма превратилась в жуткую повседневность наших городов.

…

В тайной войне Англии за мировое господство, на­чавшейся во второй половине XVI в., … она использует традиционные для Запада средства – грабеж, разбой и убийства. Новая эпоха от кровавой эпохи крестоносцев отличается по сути лишь тем, что разбойни­ков пересаживают с коней на морские суда, благословля­ют на разбой королевской властью и посылают грабить к берегам Испании и ее американских колоний.

Именно английские морские разбойники нанесли первые удары по гегемонии Испании во всем мире, под­рывая ее монополию на мировую торговлю. Речь идет о пиратах и корсарах. Корсар – капитан частного капер­ского судна, которое занималось захватом и грабежом коммерческих судов, принадлежащих противоположной воюющей стороне, либо судов нейтральных стран, зани­мающихся перевозкой грузов в пользу воюющей страны. Разница между пиратом и корсаром была, прежде всего, в том, что пират грабил под черным флагом, а корсар это делал на основании документов, предъявляя при захвате судна каперское свидетельство или каперское письмо своего короля, которые подтверждали авторитетом ко­ролевской власти, что корсар имеет права и полномочия на каперство, т. е. захват и грабеж коммерческих судов одной воюющей стороны в пользу другой…

Но с другой стороны, пираты получали помилование и дво­рянские титулы, если совершали успешные пиратские набеги, отвозя затем награбленное добро своему королю или королеве. «Вешали ли в Англии пирата на рее или на­граждали дворянским титулом – зависело главным об­разом от того, делился ли он своей добычей с ненасыт­ным королем», – подчеркивал известный американский политик и историк Уильям З. Фостер.

Королевская власть одинаково чествовала их как на­циональных героев, воодушевляя на новые пиратские на­беги, если при этом росло богатство королевского двора, росла мощь британской империи. Такова судьба извест­ных пиратов – отъявленных морских разбойников, затем помилованных королевской властью, возведенных в ры­царские достоинства и награжденных дворянскими титу­лами. Пират Дрейк, получив титул, стал именоваться сэр Фрэнсис Дрейк*, пират Рэлли – сэр Уолтер Рэлли, а пират Морган – сэр Генри Морган, основатель одной из крупней­ших в мире финансовых империй. Подсчитано, что только за период царствования королевы Елизаветы английские пираты принесли своей стране доход в 12 миллионов фунтов стерлингов – огромная сумма по тем временам*.

К. ШмиттØ пишет о времени правления ко­ролевы Елизаветы: «Королева Елизавета вполне заслуженно считается великой основательницей английского морского господства… За 45 лет ее правления (1558–1603) Англия стала богатой страной, какой прежде не являлась. Раньше англичане занимались ското­водством и продавали во Фландрию шерсть; те­перь же со всех морей к английским островам устремились сказочные трофеи английских пиратов и корсаров. Королева радовалась этим сокровищам – они пополняли ее богатства. В этом отношении все время своего девичества она зани­малась тем же самым, чем занимались многочис­ленные английские дворяне и буржуа ее эпохи. Все они участвовали в большом деле добычи. Сотни тысяч англичан и англичанок стали тогда “корсар-капиталистами”, corsairs capitalists»*.

…

А теперь вернемся к нашему исходному тезису о том, что принципы либерализма возникли не из теории, а из практики морского разбоя и пиратства. Либерализм изна­чально существовал как совокупность работающих жиз­ненных принципов свободных «героев моря» – морских раз­бойников, работорговцев и контрабандистов, свободных торговцев и свободных предпринимателей, освободив­шихся от высоких морально-этических принципов, от опе­ки государства и стремящихся к экспансии и господству.

«Частная экономия» Смита подвела некое подобие теоретической базы под сугубо рациональные и разбой­ничьи принципы морского способа жизнедеятельности, основанного на морском разбое, колониальном грабе­же, на работорговле и контрабанде. Адам Смит выразил интересы владельцев крупной частной собственности, создавших великую Британскую империю – пиратов и корсаров, работорговцев, торговцев-контрабандистов, колонизаторов, просто мошенников и авантюристов. Именно из системы жизненных повседневных принципов морского (пиратского) способа бытия в итоге сформи­ровались принципы либерализма…

Тезис о разбойничьем характере либеральных прин­ципов свободной торговли кому-то может показаться даже абсурдным. Вспомним, чем и как торговали пре­словутые «герои моря», ставшие затем не только фило­софствующими политиками, но и владельцами круп­ных капиталов. Основу торговли и богатства Англии на протяжении нескольких столетий подряд составляли работорговля и контрабанда. Они приносили фантасти­ческие прибыли. В одном только американском городе Род-Айленде в 1770 г. в целях работорговли использо­вались 150 судов. О фантастической прибыльности этой «торговли» говорит такой факт, приведенный в книге У. Фостера: «Балтиморское судно “Винус”, постройка которого обошлась в 30 тысяч долларов, в первый же рейс с грузом рабов принесло 200 тысяч долларов ба­рыша». Он также приводит данные, согласно которым всего во все страны Америки было привезено около 15 млн. рабов-негров; при этом на каждого раба, при­везенного в Западное полушарие, приходилось пять не­гров, убитых в Африке или погибших во время переезда через океан; таким образом, всего Африка потеряла от 60 до 80 млн. чел.* Вспомним, что норма прибыли пи­ратского капитала Дрейка нередко превышала 10 тыс. процентов и более!

В Англии и Америке целые города выросли на ра­боторговле. Английские суда вывезли из Африки почти в четыре раза больше рабов, чем корабли всех остальных наций, вместе взятых**. Никогда еще человек в погоне за барышом не падал так низко, как участники чудовищной работорговли. Но разве свобода работорговли это не во­площение разбойничьих принципов свободной торгов­ли? А контрабанда, для которой работорговля нередко становилось лишь внешним прикрытием? Она также приносила одинаково сказочные барыши – как в южноа­мериканских колониях Испании, так и североамерикан­ских колониях Англии…

Сумасшедшие деньги порождают обезумевших «людей», совершающих безумные действия, престу­пления и зверства, и все это во имя денег и прибыли, прикрывая безумство и преступления «добропорядоч­ным» либерализмом, плавающим в крови. Освальд Шпенглер верно заметил: «Англичане первые по­строили теорию своего эксплуататорского мирово­го хозяйства под именем политической экономии. Как торговцы они были достаточно умны, чтобы по­нимать, какую власть имеет перо над людьми самой доверчивой к книгам культуры. Они убеждали их (людей других стран. – А. О.), что интересы народа морских разбойников – это интересы всего челове­чества. Они прикрывали принцип свободы торговли идеей свободы»*.

Принципы либеральной доктрины явились прин­ципами не созидания и мирного строительства, а же­стокой социальной войны, которую объявили обществу циничные, аморальные и богатые «Я», стремившие­ся к пресловутой свободе. Однако речь здесь идет об «отрицательной свободе»: свободе от Бога, от об­щества и от каких-либо обязательств перед людьми. «Сама идея свободы, которую западный человек вса­сывает с молоком матери, есть преимущественно… идея той же отрицательной свободы», которая «выра­жается в двух основных формах: в самоутверждении и в самоуслаждении».

Именно тогда либеральная доктрина провозгласила свои принципы:

1) абсолютное господство частного и богатого «Я» над всем обществом;

2) абсолютное невмешательство государства в его бизнес и его частную жизнь;

3) абсолютную свободу торговли и свободу пред­принимательства.

Когда же морские разбойники, получив от королев­ской власти дворянские звания за заслуги, стали ува­жаемыми политиками, банкирами, свободными пред­принимателями, они привнесли в политику и практику бизнеса свои повседневные принципы морской жизне­деятельности, свободной и от государства, и от высоких моральных устоев. Бывшие пираты сэр Уолтер Рэлли, сэр Генри Морган и другие «герои моря» стали тогда диктовать Англии свои жизненные принципы моря в качестве принципов государственной идеологии как совокупности работающих либеральных принципов.

Пояснения к материалам рассылки:

Там, где речь ведётся от личного имени Я, речь ведётся от имени автора рассылки и излагается его личное мнение. Там, где употребляется местоимение МЫ, речь идёт от имени сторонников Концепции Общественной Безопасности. (Хотя, такое различие не удаётся обозначить во всех случаях).

В моих понятиях, жить по Божьим законам - это то же самое, что жить по законам Природы, Вселенной. Разум - это инструмент познания Бога (если Вы верите в Бога) или Законов Природы (если Вы верите в Законы Природы).

При чтении наших материалов мы просим читателей иметь в виду то, что в своих публикациях мы постепенно восстанавливаем правила правописания, бывшие в употреблении до 1918 года. Делаем мы это из-за смысловой нагрузки каждой буквы в слове, поскольку нам не нравится беЗсмысленная орфография. Вот всего лишь два примера:

*        слово <<мiр>> означает <<общество>>, а слово <<мир>> означает <<состояние общества без войны>>;

*        приставка <<без>> означает отсутствие чего-либо, а приставка <<бес>> несёт в себе смысловую нагрузку слов <<бес>>, <<сатана>>. Таким образом, слово <<беЗсовестный>> означает отсутствие совести, а слово <<беСсовестный>> -- бес, сатана совестный. Аналогично различается написание слов <<безсознательный>> и <<бессознательный>>. Ныне действующая орфография, подъигрывая шепелявости обыденной изустной речи, предписывает перед шипящими и глухими согласными в приставках <<без->>, <<воз->>, <<из->>, <<раз->> звонкую <<з>> заменять на глухую <<с>>, в результате чего названные <<морфемы>> в составе слова утрачивают смысл.