Да снизойдет к тебе великое прозренье!

Зима ’09-10

Во имя будущего. (О значении быть самим собой).

Солнце, являясь центром Солнечной системы, представляет собой, как известно, Звезду. В ее недрах в процессе аккумуляции опыта и его осознания генерируется энергия, посредством которой созидается целый мир живых существ. Таковыми, в частности, являются планеты Солнечной системы, которые проходят свой эволюционный путь развития в ключе Космического Закона. Человечество, как дети Земли, также испытывает прямое влияние Солнца, дарующего жизнь и свет сознания.

Согласно этому принципу любая целостность имеет свой жизненный центр, вырабатывающий энергию определенного качества. Для отдельной личности таким «ядром» является его внутреннее «Я». Сознательное проявление своей индивидуальности, формирующейся на основе осмысления накопленного опыта, позволяет не только творить свою судьбу, но и пробуждать все «живое» вокруг. Отличительные черты такого проявления — энергичность, своеобразие характера, мировоззрения и способность к генерации новых идей. Наверное, в жизни каждого человека случается встреча с подобной яркой личностью, которая вольно или невольно  своим проявлением пробуждает память человека «о себе», оказывая, тем самым, существенное влияние на его дальнейшее развитие.

Один из примеров уникальной личности — поэт, художник, искусствовед Серебряного века: Максимилиан Волошин. В астрологической карте его рождения есть аспект соединения Солнца с Плутоном, который позволяет наиболее глубоко проявить свою индивидуальность.

Современники отмечали его необычайную щедрость души и открытость. Всегда находясь в гуще событий, он выражал свое суждение о происходящем, которое зачастую шло вразрез с общепринятым мнением, но, как показывало время, становилось пророческим.

Так, например, годы первой мировой войны в России, когда преобладали победоносные настроения большинства, он называл «Годиной Лжи и Гнева». Революционные события он считал не «переворотом», а распадом, в которых «разглядел новый трагический лик России». В теории классовой борьбы был против «духа партийности» и считал не правомерным делать «ставку на рабочего». В его представлении она должна была быть «на изобретателя, организатора, зачинателей». В период массовой эмиграции русских на предложения друзей покинуть Россию отвечал: «Когда мать больна, дети ее остаются с нею». В годы гражданской войны, голода и разрухи он активно участвовал в спасении памятников культуры, читал лекции, организовывал художественные мастерские.

В отношениях с окружением Волошина отличало пристальное внимание, проникновенность и стремление выявить индивидуальную особенность каждого. Сам он формулировал: «…нужно, зная все (о человеке), помнить, что в каждом скрыт ангел, на которого наросла дьявольская маска, и надо ему помочь ее преодолеть». Он тонко чувствовал и своим одобрением поддерживал творчество молодых дарований. Одним из них была Марина Цветаева, которая Волошина считала учителем. В своих воспоминаниях «Живое о живом» М. Цветаева писала: «Острый глаз Макса на человека был собирательным стеклом, собирательным – значит зажигательным. Все, что было своего, то есть творческого, в человеке разгоралось и разрасталось в посильный костер и сад».

Особенное место в биографии М. Волошина занимает созданный им в Коктебеле своего рода дом творчества — летний приют, преимущественно для интеллигенции. От посетителей «Дома поэта» требовалось только «радостное приятие жизни и внесение своей доли интеллектуальной жизни». В период жестокого времени этот дом стал настоящим островком тепла и света, где, благодаря радушию хозяина, поддерживалась творческая атмосфера  дружелюбия и человечности в отношениях друг к другу.

На фоне грозных событий конца ХIХ, начала ХХ веков судьбу М. Волошина можно считать на редкость удачной. Он уцелел в гражданскую войну, не был репрессирован, долгие годы оставался владельцем целого имения и писал, что думал. Однако, щедрая самоотдача в столь трудные времена не прошла бесследно. В свои 55 лет, накануне смерти, поэт был больше похож на старца, уставшего от жизни, в душе которого пепелище. Потомкам осталось его богатое наследие: стихи, статьи, дневники, воспоминания и письма, которые бесценны. Редкое по самобытности творчество поэта позволяет признать по праву: М. Волошин — это явление Культуры.

Гамлетовский вопрос «быть или не быть?» каждый человек решает для себя сам. Но быть самим собой — удел смелых и волевых, поскольку означает идти непроторенной дорогой по тернистому пути реализации новых идей. Однако, не редки случаи выбора положения стороннего наблюдателя, который ни во что не вмешивается и сам не высвечивается во избежание проблем. В этом случае не происходит набора опыта, жизнь замирает, развитие личности останавливается. Такого человека можно считать скорее «мертвым», чем живым.

Или, в случае, когда, например, одаренный художник или ученый в интересах собственного благополучия оставляет занятие творчеством и решает заниматься коммерческой деятельностью, что само по себе не значит «плохо». Но важно осознание, что является главным в жизни, и каковы истинные мотивы его желаний. Финансовое благополучие ради удовлетворения своих амбиций может означать — «зарыть талант в землю» и предать себя. А обеспечение себе достойной жизни для реализации своих природных данных, будет способствовать развитию творческих возможностей личности на благо общества.

Существует множество примеров, когда человек живет по правилу: мое желание — закон. Не считаясь ни с интересами, ни с объективными возможностями окружения, он ставит себя в положение вне общества и вне Закона, чем обрекает себя на жизнь в одиночестве, лишенной смысла.

Проявление анархии и своеволия разрушительны по своей сути. Важно осознание того, что эгоизму свойственен заем жизненной энергии извне, что препятствует развитию личности в целом. И только самоотдача, готовность поступиться частным во имя большего, делают человека открытым внешнему миру, а значит способным творить и поддерживать жизнь во всех ее проявлениях ради будущего.

Одна из проблем нашего государства сегодня— это отсутствие гражданского общества, без которого невозможно развитие истинной демократии в стране, а значит и его достойного будущего. К сожалению, большинство людей ограничиваются в своей жизни лишь желаниями собственного материального благополучия и далеки от интересов целого. Гражданское же общество — это союз людей, занимающих активную жизненную позицию, приоритетами которых по жизни являются духовные ценности. И результат его формирования зависит от каждого человека, его сознательного стремления быть личностью.

Венедиктова О.

Индивидуальная задача и жизненный путь человека.

На пути человека нередко встают вопросы: «В чем смысл существования? Чего ждет от него жизнь? Что он может принести людям?» Ответы на них каждый ищет по–своему. Однако, в любом случае, речь идет об осознании своей задачи, которую называют предназначением, смыслом жизни. У всех она разная и может выражаться в индивидуальных формах деятельности. Общее в том, что человек при этом сознательно понимает, что занимается «своим» делом, которое приносит ему радость и удовлетворение. Например, индивидуум адекватно ощущает себя, работая врачом. Однако, эта профессия может быть не привлекательна для его детей, у которых своя сфера интересов.

Путь к задаче явно или неявно всегда проявляется в жизни человека. «Неожиданно» возникают интересные люди, книги или ситуации, которые его подталкивают, давая реальную возможность для определенного направления развития. Однако, более четко задача осознается нами лишь в результате целенаправленных волевых усилий и сознательного поиска.

Помогают в этом люди и события, которые требуют активного включения. Сами по себе окружающие не могут принципиально помешать или помочь. Они лишь создают, к примеру, трудности, привязанности или предвзятость в отношениях, что само по себе говорит о неосознанных психологических проблемах. Именно при разрешении конфликтных ситуаций человек лучше узнает себя, включается активный волевой аспект, крайне важный для эволюции личности. И здесь, в том числе, может принципиально помочь братство с единомышленниками, коллективный импульс, который помогает преодолеть важные этапы в развитии.

Основу эволюции души составляет собственное понимание всеобщего жизненного Закона и следование ему. Он помогает пройти жизненный путь от начала до конца в нужном направлении. Любое развитие неотделимо от Закона, и, если разобраться, они являются частью друг друга, двумя ипостасями единого эволюционного движения.

Закон милосерден и ведет человека к его задаче наиболее мягким и понятным путем. Он дает существенные открытия, а также достаточное время на адаптацию и осознание их внутри себя.

Конечная цель развития — успешное прохождение пути индивидуальной и человеческой эволюции. Основной критерий — дойти до точки осознания опыта и передачи его в копилку общего целого — человечества, Земли, как живого существа, обогащая их существование частью и результатом своей работы.

Практический путь к пониманию собственного предназначения является открытым для любого активного сознательного индивида. На нем бывают задержки, но нет непроходимых препятствий. Успех сопутствует человеку, который преодолевает собственную лень сознательными и настойчивыми усилиями.

Движение «Третий Луч»
Богатырев Г.

Диагноз или шанс?

«…И сижу на болоте.
Над болотом цветёт,
Не старея, не зная измены,
Мой лиловый цветок,
Что зову я — Ночною Фиалкой…»
A.Блок

Я много раз в жизни пыталась изжить в себе нечто, именуемое идеализмом. Не преуспела ни разу. Всегда спотыкалась о камень на развилке дорог: «Направо пойдёшь — не будет тебе покоя, налево пойдёшь — себя потеряешь». И вот, в очередной раз, дойдя до этой точки, я озадачилась вопросами: «А можно ли вообще «избавиться» от идеализма? Может, это «не лечится»? И что это за недуг, по сути?».

Все толковые словари дают три трактовки значения слова «идеалист»:
1. Последователь идеалистической  философии.
2. Человек, который идеализирует  действительность, мечтатель.
3. Человек, который в своем поведении, жизни руководствуется высокими нравственными идеалами.

Так что же делать? «Подстричь» свои идеалы, чтобы они уместились в реальную жизнь? Или, если постоянно не скатываться в пункт номер два, может всё не так уж плохо?

Размышляя,откуда вообще «берётся» идеализм, пришла к выводу, что идеалистами рождаются. Работая в детском саду, я имею возможность много наблюдать за детьми. Безусловно, все они разные. И отличаются друг от друга больше, чем взрослые. И, тем не менее, я всё же выделяю для себя две основные категории. Первая, многочисленная — дети как дети. Нормальные. Живые. Радующие глаз и доставляющие хлопоты. Дарящие близким возможность почувствовать себя полноценными родителями. Эти дети словно благодарят мир за то, что они живут в нём. И они действительно живут: с удовольствием бегают, прыгают и шалят; хорошо кушают и быстро засыпают в тихий час; прекрасно знают, чего хотят, и громко заявляют о своих желаниях. К другой категории принадлежат дети тихие, спокойные, незаметные. «Удобные». Без ярко выраженных «хочу». Держатся особняком. На контакт идут осторожно, с оглядкой. Глаза их всегда кажутся огромными. Эти дети очень внимательно слушают и смотрят, но, будто бы, не глазами и ушами. Создаётся впечатление, что они воспринимают мир каким–то другим органом, находящимся как бы вне них, — возможно, где–то над головой. Такое ощущение, что у них не закрылся младенческий «родничок». И эта «отсутствующая макушка» — самый достоверный и надёжный инструмент восприятия. Надеюсь, никого не шокирует мой термин? Про себя я этих ребятишек называю людьми «без макушки».

Хочу поделиться очень важным, на мой взгляд, наблюдением: эти дети, почему–то не видят друг друга. И им особенно тяжело адаптироваться в социуме. Все они делают это по–разному. На примере доступных моему обозрению поколений прихожу к выводу: все как–то приспосабливаются. Приобретаются качества, не свойственные человеку изначально, мешающие видеть жизнь в неискажённом виде, провоцирующие совершать всё новые и новые ошибки, уводящие с Пути. Попросту — грехи. Тяжело тащить по жизни этот груз. Трудно быть идеалистом. Так как же перестать им быть? Нужно ли это делать? И мне опять стоять на распутье у того самого камня…

  Я тоже родилась «без макушки». И очень хорошо помню себя в детском саду. Это искреннее изумление, непонимание и разочарование. Наверное, там кроме меня были ещё подобные дети, но я, разумеется, их не видела. А остальные — живые, чем–то сильно отличались от меня, казались удивительно схожими друг с другом. И держались вместе. Не то, чтобы они были дружны между собой. Нет, просто это был некий эмбрион толпы. Я и воспринимала–то их как единое целое. Этакая многорукая, многоногая, вечно ухмыляющаяся, горластая масса — огромное, опасное животное, стремящееся ущипнуть, уколоть, осмеять, сбить с ног и получить от этого явное удовольствие. Им нужно было  отнять что–то — не затем, чтобы завладеть, а просто лишить тебя; не строить самим, а бдительно поджидать, что и когда построишь ты, чтобы с наслаждением разрушить.

Между собой эти дети тоже не очень ладили, их объединяла только травля кого–то, не считавшегося своим. Игры их были странными для меня: какие–то тычки, пинки, щипки исподтишка, подножки — у мальчиков, а у девочек — моделирование и проигрывание экстремальных бытовых ситуаций: ссор или сантиментов. Их занятия не были незнакомыми или непонятными мне. Нет, но для меня всё это было каким–то далёким, ненужным, а, главное — неинтересным. Однако не хотелось принимать участие в этих играх, да меня и не звали. Если бы я пожелала играть с другими детьми, пришлось бы отвоёвывать себе место в их кругу, а воин из меня — так себе. Опять же — неинтересно. И я спокойно шла в уголок к карандашам, книжкам и мозаикам, выкладывала на полу орнаменты из кусочков цветного пластика. Потом являлся какой–нибудь маленький хулиган и с удовольствием разрушал построенное мной. Я брала коробочку, чтобы собрать останки своего узора. Прибегали единомышленники моего обидчика и начинали пинать мозаику по всей группе, намеренно наступать мне на руки, когда я пыталась поднять очередную деталь. И всё это непременно сопровождалось оглушительным смехом и обидными издевательствами. И если, не дай Бог, вмешивалась воспитательница, то потом, лишь только она «исчезала с горизонта», я страдала вдвойне: получившие отповедь или наказание дети мстили мне. Ведь именно я стала причиной их неприятностей.

До сих пор помню вкус этой боли и безысходность одиночества. «Лена любит ходить в садик», — хвалились родители знакомым, счастливые тем, что я, в отличие от других детей, не закатывала скандалов на тему: «я не пойду в садик!», а спокойно и молча принимала свою участь, не создавая им проблем. «Тебе нравится в садике?» — «Да», — врала я. Почему? Потому что знала, что идти туда всё равно придётся. Родители работали, отец ещё и в институте учился, не было рядом бабушек и нянюшек. Меня абсолютно некуда было деть. Я прекрасно понимала, что садик — это моя неизбежность, и относилась к нему как к работе. Еще я знала, если расскажу, что мне там плохо,  родители помочь ничем не смогут (скорее, после их вмешательства жизнь станет совсем невыносимой), зато мама будет очень переживать, а мне не хотелось, чтобы она страдала. И «работала» я совершенно сознательно, подтверждение чему была та ясность, с которой всё это помню. А ведь мне было меньше пяти лет.

Второй раз жизнь «макнула» меня в детский сад, когда его посещал мой младший брат.  Случилось так, что в это время моя мама работала в нем заведующей. И я, уже школьница, часто и подолгу бывала там. Прокручивая в памяти тот период, вижу, что в каждой из групп всегда есть два– три человека «без макушки». И опять они не видят друг друга. И их так же «травят» поодиночке.

Теперь вот сама работаю в детском саду. Картина несколько иная. Детей "без макушки» стало больше — человек по пять–шесть в группе. По–прежнему они невидимы друг для друга. Всё так же смотрят на облака за окном — каждый в своём углу, обнимая любимую игрушку. Кстати, ещё одно наблюдение: такие дети, глядя в окно автобуса, направляют взгляд в небо, видят птиц, обращают внимание на форму и цвет облаков; другие же дети смотрят перед собой, их интересуют машины, одежда, игрушки — предметы вообще и, конечно же, рекламные огни.  Живые дети как–то перестали в большинстве своём быть поистине живыми: стали инертнее, ленивее. Они умеют скучать.

А мне всё не даёт покоя  эта загадка: почему дети «без макушки» не замечают себе подобных? Это ведь ещё не зацикленность на себе — до этого предстоит расти и расти (или «падать» и «падать»?). Может, просто в голову не приходит, что ты не один на свете? Мне же тогда казалось, что я одна. Это было какое–то всепоглощающее, накрывающее с головой одиночество. И я принимала его как данность. Знала, что отличаюсь от других детей. Они видели и не могли простить мне этого. Я старалась не мешать им, не попадаться на глаза, не бередить, не раздражать. Просто пыталась спрятаться. «Не отсвечивать». Не звучать. Может быть, поэтому меня не слышали мне подобные?

Годы шли, я стала школьницей. Стремление спрятаться стало привычкой. Наработались способы «не звучать». Появился арсенал масок. Я прекрасно осознавала, что веду двойную жизнь. Масок много, но существование под любой из них имело один привкус. Имя ему — приспособленчество. Изо всех сил я стремилась показать окружающим, что я — такая же, как все. Разумеется, положительные моменты были и в этом: я успешно освоила кое–какие ремёсла, которые кормят меня и по сей день. Уже к тринадцати годам могла самостоятельно полностью вести деревенское хозяйство, с огородом и скотным двором. Была неплохой нянькой для самых маленьких детей и хорошим организатором игр и развлечений для детей постарше. В школе я всегда была в самой гуще событий: самодеятельность, редколлегия, агитбригады и олимпиады. Будучи старшеклассницей, я вела в младших классах разнообразные кружки. Преподавала детям то, что познала «самоучкой»: шитьё — вязание, ботанику — гербарии, изготовление поделок из природных материалов, танцы, декламация, театральные постановки. Глядя на это со стороны, можно было бы с полной уверенностью сказать, что я «крепко стою на ногах». Во всяком случае, моя мама была абсолютно спокойна за меня, когда я в пятнадцатилетнем возрасте покинула дом родителей.

Но была и другая жизнь, внутренняя. Главная. Именно в ней называла себя «Я». И все достижения жизни внешней здесь ничего не стоили. Не чувствовала, что расту, двигаюсь вперёд. Настоящая я не была востребована.

Часто была наедине со своими книжками и мыслями, с полями и холмами, с лесными тропинками, цветочками–бабочками, звездами, видениями, открытиями и догадками, переживаниями, о которых невозможно рассказать, и они почему–то никак не состыковывались с тем, что принято считать истиной.

И пришла юность, мятежная, принеся в мою жизнь новую струю сомнений. «А может, и в самом деле нет ничего «такого»? Возможно, все эти мистические переживания и непонятные состояния лишь грёзы и плоды нездорового воображения? Или мне просто хочется быть особенной? Может быть, в моём спартанском детстве было слишком мало сказки, и я «добираю» этот  неосвоенный пласт, входя в многоцветный и всепозволяющий мир фантазий?» И я бросила Университет, устроилась работать на большой завод в маленьком городе. Стала жить НАСТОЯЩЕЙ жизнью, где много труда и мало радости. Как все.

Номер не прошёл. Люди, обстоятельства, прямо и косвенно шептали и кричали мне: «Ты не наша! Тебе здесь не место!». Я упорно старалась доказать обратное. И, как когда–то в детстве, слышала пошлое хихиканье за своей спиной и видела, как смолкает вдруг шумная беседа, едва я вхожу в комнату.

«Нет, я всё же другая», — с грустью вынуждена была констатировать я и, считая это каким–то изъяном, ущербностью, начала детальный поиск параметров, по которым «не дотягиваю» до  нормальных людей. Отработав год на заводе, снова поступила в Университет, оказавшись в среде, по крайней мере, сверстников. Здесь собственные «плюсы» и «минусы» заметнее, понятнее, чище. Сосредоточилась теперь, главным образом, не на учёбе (к счастью, она давалась легко), а на внимательном изучении окружающих меня людей. Сложность была в том, что мне никак не удавалось найти тех параметров, которые бы чётко показывали, что «я другая» или «как все». Вроде бы, у всех всё одинаково: руки, ноги, голова. А вот инструменты восприятия мира непонятным мне образом разнились. Это и сейчас непросто сформулировать. Всех интересует сюжет, меня — состояние и направление мыслей, с которыми я выхожу из кино. Нормальный человек, увидев гриб в лесу, лихорадочно раскрывает нож. Я же могу полдня пролежать в траве, глядя на этот гриб, и уйти, так и не срезав его. Все восхищались спектаклем с участием заезжей «звезды», я же не могла потом вспомнить ни сюжета, ни костюмов, ни декораций, так как была сосредоточена на том, как эта «звезда» надменно «глотала» гласные в окончаниях слов. Это так глубоко и больно царапало что–то в моей душе, что я не способна была воспринимать всё остальное. В общем, были кое–какие «мелочи», значимые для меня и оставляющие равнодушными других. И наоборот, зачастую, вещи, ценность которых считалась неоспоримой, в моих глазах не имели никакого веса. Так что выходило, что нет точек для сравнения ни в физиологии, ни во внешних проявлениях.

Внутреннюю же жизнь, особенности мировосприятия трудно сравнивать и вообще как–то оценивать: все зиждется на каких–то малюсеньких «пунктиках», черточках, которые подчас и зафиксировать сложно. Но они есть. Именно по ним и обнаружила, что есть на свете люди «без макушки». Я начала видеть подобных себе! Эти люди не похожи друг на друга. Сильно не похожи. Общими для них я тогда определила только две вещи: наличие этих самых «пунктиков», да ещё взгляд  «вверх» — на улице, в транспорте, в размышлениях.

А «тараканы» —  им  нет числа. И у каждого они свои. Кто–то расшифровывает весь мир посредством геометрической линии: если линия «пошла не так», то картину можно не дописывать — творение не будет иметь смысла. Для другого — это  звук, цвет, слово, символ, жест. И каждый очень ревностно оберегает свой «пунктик», стремясь защитить его от искажений, не позволяя никому «лапать грязными руками», прячет от насмешек и издёвок, словно он родился и живёт только для того, чтобы принять, пронести и передать дальше, как эстафету, своё маленькое бесценное сокровище, сохранив его первозданную чистоту.

Мне не составило труда научиться входить в контакт с этими людьми. Казалось, что они всю жизнь только этого и ждали. Наверное, так оно и было. Измученные одиночеством и непониманием, отвергнутые «живущим на всю катушку» большинством, вечно ищущие ответов на свои «дурацкие» вопросы, мы как будто обрели семью. В моей комнате в общежитии каждый вечер собиралось многочисленное общество, и до поздней ночи звучали песни, стихи, благоухал кофе, занимались живописью, жарились блины, ставились сцены, а на День рождения Пушкина, несмотря на сессию, пёкся огромный торт. Было такое ощущение, что, собравшись вместе, мы вываливали на середину комнатки свои сокровища (не опасаясь за их сохранность) и не просто пели оды каждому из них, а пытались восстановить связь между ними: мы были уверены, что она существует. И, поняв принцип того, чем обладает и пользуется другой, присоединить его опыт к собственным находкам и наработкам; родить нечто новое на более широком фундаменте, а, следовательно, понятное и интересное большему числу людей. И получалось! Мы больше не сомневались в своём праве быть такими, какие мы есть. Все оказались людьми талантливыми. И таланты эти, так или иначе, начинали раскрываться. Чего не хватало раньше? Самой малости — сознания того, что ты не один в мире, что ты востребован. Не нужно было больше притворяться и прятать своих «тараканов». Оказалось, это — не изъяны, а твои личные ключики к воротам Вечности; что есть на свете люди, способные и желающие понять тебя. И ты интересен им именно таков, каков есть.

А, если человек востребован, то не остаётся места экзальтации, с её неизменным «никто меня не понимает». Отступают сменявшие друг друга депрессии. Появляются достижения, значимые для тебя. Понимаешь, что есть вещи, за которые можно себя уважать. И я почувствовала, что дышу свободно, плечи мои расправились, теперь могу прямо смотреть людям в глаза, потому что я — одна из них. Удалось ощутить себя частью всего Человечества. И с этой новой платформы вдруг «увидела» других людей. Тех, которые просто живут, получая удовольствия или страдая, не рассуждая о концах и началах, не обременяя себя поисками эфемерных истин, чья душа не знает, внутреннего мятежа. Оказывается, у каждого из них тоже свой Путь! И он тоже неизменно труден, и, если одному трудно открыть рот, чтобы отстоять себя, то другому не менее тяжело смолчать в ситуации, где, по его мнению, попирается справедливость.

Люди перестали быть для  меня угрозой, опасностью. Мотивы  их поступков стали понятнее. И у меня появился интерес к людям. Я стала человеком весьма коммуникабельным. Вектор приложения жизненных сил поменял направление. Если раньше, удручённая тем, что действительность не соответствует моим представлениям о том, как всё должно быть, я предпочитала запаковаться в свой герметичный мирок, где «не дует»,  то теперь меня стало интересовать именно то, что до сих пор оставалось «за бортом» — внешний мир с его ветрами и возможностью дышать полной грудью.

Разумеется, не всё и не всегда  складывается так, как хотелось бы. До сих пор часто натыкаешься на неприятие, на непонимание, на то, что люди, подспудно желая как–то оправдать собственное бездействие (или ошибки), неверно трактуют твои слова, действия, мотивы поступков, искажая и обесценивая сделанное тобой. Бывают моменты, когда хочется сложить крылья, уползти в свой кокон и вообще не шевелиться, дабы не вызвать чьё–либо раздражение, или не позволить себя «попользовать». Что помогает в таких случаях? Вера. А по сути — тот же идеализм.

Человек, который слышит Закон и всеми фибрами души ощущает фатальность бездействия, никогда не сможет жить спокойно. Идеализм нельзя изжить — его можно только трансформировать. И тогда он становится супер верой в то, что, живя в совокупности систем, под многослойным сводом «законов», установок, моралей и правил, находясь под прессом общественного мнения и собственных заморочек, всё же можно сохранять свою индивидуальность. И, оставаясь самим собой, проводить в жизнь то, что диктует собственная Совесть.

Движение «Третий Луч»
Маркус Е.
Нижний Новгород

Армагеддон.

Иисус сказал: «…Но Бог повелел [дать]
знание Адаму и тем, кто с ним, дабы цари
хаоса и преисподней не могли им владеть
без их ведома».
«Евангелие Иуды», пер. Вл. Бойко

«…Камни эти жаждут испокон
Хмельной желчи Божьего потира.
Имя этих мест — Армагеддон».
Максимилиан Волошин, 1915г.

Слово–значение «Армагеддон» упоминалось в библейском сюжете «Откровения Иоанна Богослова» и почему–то всеми трактуемо, именно, как место «конца света». Эта точка зрения укрепилась и в моем сознании. Мне захотелось разобраться с данным вопросом более подробно. А поводом послужил массовый кинопрокат — вышел очередной фильм на эту тему. Мне показалось, что общество довольно остро реагирует сейчас на данную проблему. Значит нужно понять, что за этим стоит, минуя всяческие суеверия и современные фантастические представления.

Итак, Армагеддон, греч., от евр. har megiddo, — гора у города Мегидо, а, точнее, искусственный холм, образовавшийся от разрушительных войн и последующих на этом месте городских построек, расположен в Израиле, недалеко от Тель–Авива. По утверждению ученых, первое поселение появилось здесь более 6000 лет назад. Город находился на пересечении торговых путей из Египта в Сирию и Месопотамию, а потому был когда–то исключительно важным в военно-стратегическом плане местом.

Понятно, что в библейских стихах «Апокалипсиса» отражено видение Иоанна о будущих реальных событиях. Однако, ему необходимо было увиденное донести до обычных людей в форме, приемлемой для их сознания на тот период времени. Так и появилась аллегория Армагеддона, понятная для большинства человечества и сегодня, как место, связанное с постоянными разрушениями, как точка выхода на поверхность всех негативных проявлений человека.

Но почему оно отождествляется с «концом света»? Данное понятие, для посвященных христиан того времени, означало помутнение рассудка в угоду плоти, эгоизму и тьму сознания под влиянием сильного воздействия низших эмоций. Также для человека это была зона, где отсутствует свет. Как скажут посвященные — это чрезмерная концентрация сознания на животных программах, которая проявляется, как залипание или отождествление себя с проявлениями крайнего эгоизма. Жизненная позиция в этом случае формулируется: «после меня хоть потоп». Для обычного человека, не обремененного космогоническими знаниями, — это и есть его тьма, место, где он ничего не может увидеть, понять, осознать с позиции общечеловеческих ценностей. Здесь процветает дезориентация в осознании себя и окружения, иллюзия и продукт его ложных действий, диктуемых из помутненного эгоизмом разума.

Что активирует это место и его проявления? Невежество, лень, тупость, желание жить за счет других, страх и прочие пороки. Получается, что оно хорошо всем нам знакомо. Наверное, и для  Земли есть такое место? Да, существует. И в совсем недавнем прошлом «Армагеддон», как черный вихрь, крутился по всей России, неся разрушение вековых духовных и нравственных ценностей. И мы понимаем, как это работает на практике, если не отвергаем для себя существование Космического Закона соответствия, притяжения подобного к подобному. И влечет человека туда все тот же эгоизм или то, что мы называем неосознанными причинами проявления наших негативных поступков. Например, неожиданное проявление злобы или ненависти, которые возникают в конкретном месте, выражаясь в хулиганских действиях или драке. А также попадание человека в воронку групповой кармы, когда он оказывается там, где происходит катастрофа, эпидемия, война. Для меня стало очевидным, что жизнь в состоянии обывателя приведет, рано или поздно, к «концу света», но не в виде художественного фильма на эту тему, а в виде реального «Армагеддона»…

Однажды я прочитал статью из «Тайной доктрины» Е.П. Блаватской и с удивлением обнаружил для себя такой факт, что идея на упование второго пришествия Христа, который всех спасет, вместо истинной, которая говорит о том, что нужно самому  обеспечить ЕГО присутствие в себе, появилась совсем недавно, в XVIII  веке. И связано это было с искаженным переводом текста Библии. Но практика Учения «Третий Луч», неся новые современные знания, позволяет преобразовать себя из пассивной личности в духовно активного и любящего жизнь во всех ее проявлениях человека. Школа Движения «Третий Луч» развивает способности, которые позволяют понимать историю и окружающую сегодня реальность способом активного творческого познания. В этом и заключается радость бытия и завет совести, позволяющей уйти, наконец, из многовекового невежества.

Многие подвижники напоминали о времени завершения цикла. Наступит и «конец времен», когда Земля, как и любая другая планета, при переходе в новый цикл развития изменит свое теперешнее равновесие. Будем ли мы к этому готовы или ускорим процесс своими разрушительными действиями сами — зависит только от нас.

Движение «Третий Луч»
Клингер И.