Китайцы и уйгуры – послесловие

В заметке «Китайцы и уйгуры» от 7 июля 2009 года я рассказал о причинах межэтнических конфликтов, в том числе в Синьцзян-Уйгурском Автономном Районе (СУАР) и в Тибетском Автономном Районе (ТАР), и о путях преодоления их. От Анонима пришел отклик – «Да, товарищ, хорошо, сидя на высокой колокольне, предопределять судьбу уйгурского народа. Нехорошо себя чувствовали русские, когда татары вломились в их дома. Вот так чувствуют себя сейчас уйгуры». Мой ответ гласит:

«Вы сами что предлагаете - пусть уйгуры режут ханьцев, а ханьцы уйгуров? Да, демагоги всегда найдутся - выйдут к досубъектной массе (нищие люмпены, незрелая молодежь) и завопят "наших бьют!", и спровоцируют погром. Это глупый бесперспективный вариант, недостойный современного цивилизованного (субъектного) человека. Разумеется, зачинщики погрома должны быть вне закона, это азбука. И я в своей заметке не предопределяю судьбу уйгурского народа, которому никуда ведь не деться из СУАР, а привожу в пример Сингапур и Малайзию, в которых тоже пришлые ханьцы давили мусульманских аборигенов-малайцев. Были нескончаемые погромы с обеих сторон, пока к власти не пришли мудрые руководители - этнический китаец Ли Куан Ю в Сингапуре и этнический малаец Махатхир бин Мухамад в соседней Малайзии. Оба применили рецепт "аффирмативных действий" по отношению к более обездоленным отсталым забитым малайцам, то есть рецепт опережающего взращивания низовой малайской субъектности, малайского низового предпринимательства. Самых активных и способных малайцев из низов обучали по особым программам, выделяли им квоты в вузах (местных и зарубежных), давали льготные кредиты, освобождали от налогов и т.п.

Эффективным оказался и такой прием - если ханец регистрирует фирму, то пусть он берет в партнеры с правом банковской подписи малайца. И казавшиеся бузвыходными межэтнические конфликты - как рукой сняло. Низовой совместный бизнес - лучшее лекарства от взаимной ненависти.

В США тоже ещё поколение назад была межрасовая ненависть, но три десятилетия общенациональной "программы аффирмативеых действий" - и белый электорат проголосовал за чернокожего Барака Обаму.

Китайское же руководство, как в своё время советское руководство, увлеклось массовой социализацией уйгур (бесплатное образование, медобслуживание, предоставление рабочих мест и т.п.) и выдвижением уйгурских карьеристов в партийно-управленческую номенклатуру. Это неплохо, но недостаточно. Китайское руководство, в отличие от того же сингапурского Ли Куан Ю, не занималось адресной субъектизацией - форсированно-опережающим взращиванием низовой уйгурской субъектности. В результате ханьцы заняли нишу низового предпринимательства и торговли. Результат известен как в СУАР, так и в ТАР.

Не знаю, поймет ли китайское руководство свою ошибку или зациклится на полицейско-политическом подавлении уйгур. В моей заметке дается добрый совет - взять на вооружение опыт Сингапура и Малайзии и хотя бы ввести правило: если ханец регистрирует в СУАР (или в ТАР) то или иное юрлицо, то пусть приглашает в долю уйгура (или тибетца в ТАР) с правом банковской подписи. Приписывать же мне какую-либо "антиуйгурскость" или "антиханьскость" - не по адресу, я не идиот».

Для прояснения и обоснования своей экспертной позиции привожу статью заведующей отделом организации научных связей Института экономических исследований Дальневосточного отделения Российской Академии наук Валентины Гениевны Булдаковой «Национальная политика КНР в отношении малочисленных народов»:

«В современном Китае насчитывается 56 народов и народностей. Национальные меньшинства в 2000 г. составляли 8,41% по отношению к основной национальности - ханьцам (собственно китайцам). Национальная политика Пекина строится на принципах, сформулированных в социалистический период, но в нее плавно вписалась практика управления неханьскими народами, которая исторически складывалась на протяжении более двух тысячелетий.

Национальная политика руководства Китая складывалась на протяжении веков. Уже с середины II в. до н.э. в эпоху империи Хань Китай стал последовательно проводить политику присоединения территорий, населенных некитайскими народами.

Для этого Китайское государство применяло очень гибкие методы, основанные на глубоком понимании различия в образе жизни и уровне экономического развития ханьцев и их соседей. В ханьское время возникла политическая практика "слабого руководства варварами", для которых были разработаны особые принципы политического, административного и правового регулирования (Сыроежкин К.Л. Эволюция формирования и основные черты национальной политики КПК).

Государственная доктрина традиционного Китая провозглашала, что благотворное влияние китайского монарха испытывают не только ханьцы, но и "дальние" народы, которые сами покоряются и прибывают ко двору с данью. В связи с этим все народы и племена, находившиеся в разной степени удаленности от Китая, рассматривались либо как реальные, либо потенциальные вассалы Китайского государства, а имперские шаги, направленные на включение новых земель в административно-территориальную структуру, официальная идеология объясняла либо патронажем этнических периферий, либо необходимостью наказания за нарушение вассальных обязанностей. При династии Тан (618-907) в китайскую политическую доктрину впервые была включена идея полиэтнического (многонационального) государства, в котором проживали и ханьцы, и "варвары" (Попова И.Ф. Внутренняя национальная политика КНР // Этнический мир. N 20).

Эта исторически сложившаяся практика управления неханьскими народами плавно вписалась и в национальную политику правительства КНР, хотя на официальном уровне КПК, руководствуясь опытом Советского Союза, определила следующие принципы партийного курса в отношении малочисленных народов: 1 - равенство всех национальностей; 2 - образование автономных районов проживания малочисленных народов; 3 - развитие экономики и культуры национальных районов; 4 - повышение уровня образования и подготовки национальных кадров; 5 - уважение и сохранение традиций, обычаев и верований малочисленных народов, сохранение языка. Однако сущностная составляющая национальной концепции остается прежней - убедить общественное мнение, что Китай исторически складывался как "единое многонациональное государство", а "китайская нация" - как "суперэтнос". Отсюда, во-первых, признание за всеми народами, проживающими на территории КНР, статуса "нации" при одновременном включении в понятие "китайская нация" этнических групп, "сопричастных к истории страны". Во-вторых, непризнание принципов национального самоопределения и конфедеративного государственного устройства и организация национально-государственного строительства на принципе районно-национальной автономии.

В настоящее время в Китае насчитывается 56 народов и народностей. По данным статистики, национальные меньшинства в 2000 г. составляли 8,41% по отношению к основной национальности - ханьцам (собственно китайцам) (Китай в истории и сегодня. Пекин: Издательство Министерства культуры КНР, 2003). При этом в исторический ареал обитания ханьцев включается и Центральный Китай - бассейны среднего и нижнего течения рек Хуанхэ и Янцзы.

Из числа национальных меньшинств 22 народа относятся к малочисленным (это народы с численностью менее 100 тыс. чел.). Исторически малочисленные этносы проживают на окраинах страны, в местах со слаборазвитой инфраструктурой. Было выделено несколько так называемых особых районов компактного проживания представителей малых народов и образованы автономии в основном как самостоятельные провинции. К таким особым районам относятся Тибетская автономная провинция, автономный округ Внутренняя Монголия (со статусом провинции), автономный округ Синьцзян и др.

Главная цель, которая ставилась КПК в ее политике по отношению к национальным районам, сводилась к следующему: удержать их в качестве неотъемлемой части территории КНР и насколько возможно мирными средствами провести социально-экономические и политические преобразования.

По отношению к сельскому населению Китая, составляющему 90% жителей страны, малочисленные народы оказались в более выгодном положении. Создана система льгот и пособий, способствующих выживанию малых этносов. Национальные предприятия освобождаются от ряда налогов или платят их по льготному тарифу. Для желающих основать свое хозяйство предусмотрены безвозмездные пособия, бесплатное предоставление техники. В условиях общенационального контроля над рождаемостью представителям малочисленных народов разрешается иметь троих детей. Создана сеть университетов и институтов по подготовке национальных кадров, обучение в которых либо бесплатное, либо гораздо ниже, чем в обычных высших учебных заведениях (Материалы Института национальностей провинции Хэйлунцзян).

Такая всеобъемлющая забота государства формально повышает благосостояние национальных меньшинств, гарантирует их выживание, но фактически делает национальные автономии полностью зависимыми от центра.

В КНР просматривается общенациональная тенденция ассимиляции малочисленых народов. На официальном уровне в КНР активно поддерживается доктрина китайской нации, приоритетное внимание уделяется формированию у граждан "государственного сознания" (государственной идентичности) при одновременном перемещении на второй план этнического сознания национальностей. Термина "сохранение национальных меньшинств" избегают, говоря об их развитии, притом, что официальная политика "одного ребенка в семье" не распространяется на национальные меньшинства, официальные власти нигде не указывают, что процентное соотношение национального состава останется неизменным. При наличии декларативных положений о необходимости сохранения национальных культур, традиций, обычаев и языка считается неизбежным исчезновение национальных языков, а в недалеком будущем и полное растворение малых народов в великой китайской нации.

Этническое самосознание некоторых народов настолько снижено, что ставит под сомнение само существование данного этноса. Так произошло, например, с маньчжурами, бывшими когда-то многочисленным народом со своими традициями и письменностью, но постепенно почти полностью ассимилировавшимися с ханьцами. Национальное самосознание сильно развито лишь у отдельных народов, как, например, у уйгуров (Синьцзян) и народов Тибета: там сохраняются национальный язык и культура. Из-за обостренного чувства этнической идентичности и сепаратистских настроений проживающих здесь народов эти территории считаются особо проблемными, китайское руководство открыто признает их "неспокойными районами". Экономическое развитие этих районов сильно отстает от других провинций. Отсутствие развитой инфраструктуры не позволяет развивать этнографический туризм, дающий немалый доход и рабочие места для малочисленных народов, проживающих, например, на экономически развитом юге Китая. Просматривается прямая зависимость между экономическим благосостоянием и ассимилятивными процессами: чем динамичнее идет развитие национального района, тем быстрее происходит ассимиляция. Государство декларирует свободу выбора для каждой народности, на деле это выливается в поощрение ассимиляции.

В китайской этнографии существует теория ассимиляции, выдвинутая ученым Цзянь Бозан (Jian Bo zan) в 60-х годах XX в. Согласно этой теории высокоразвитый народ, завоевывая менее развитый, способствует не только его прогрессу, но и постепенной ассимиляции. Если же народ-завоеватель слабее завоеванного народа как в цивилизационном, так и в духовном плане, он неминуемо сам растворится в завоеванном этносе. В качестве примера, подтверждающего данную теорию, можно привести следующее: 1 - завоевание русскими Сибири, когда сибирские народы, стоявшие на первобытной ступени развития, получили возможность быстрого перехода к более цивилизованным формам жизнедеятельности, но при этом многие из них полностью ассимилировались с русскими; и 2 - история завоевания Китая маньчжурами, четырнадцать династий которых находились у власти в стране, но которые к настоящему времени почти полностью отождествившими себя с ханьцами.

Другая китайская теория ставит государственную национальную политику в зависимость от национальности руководителя страны. Если у власти представитель титульной нации, он проводит политику сохранения малых этносов (ленинская национальная политика права каждого народа на существование и самоопределение). Если же к власти пришел представитель недоминирующей нации, малые народы обречены на дискриминацию. В качестве примера приводится национальная политика И.В. Сталина (Материалы Института национальностей провинции Хэйлунцзян).

Обе теории достаточно спорные. Нельзя утверждать, что за триста с лишним лет, прошедших со времени завоевания русскими Сибири, все коренные народы этого обширного региона ассимилировались с русскими. 150 тысяч эвенков, эвенов, селькупов, долганов, юкагиров и других коренных малочисленных народов, проживающих в современной Сибири, тому подтверждение. В.И. Ленин определил основные принципы национальной политики, но его фактическое руководство страной было слишком кратковременным, чтобы говорить о долгосрочной планомерной политике. И.В. Сталин же не уставал провозглашать себя верным последователем ленинских идей, уничтожая при этом целые народы. Все президенты США /до Барака Обамы/ были представителями белого населения, но далеко не все проводили политику, направленную на защиту интересов коренного и другого цветного населения страны.

Однако теория ассимиляции "слабого" народа с более развитым вполне правомерна по отношению к историческому развитию самого Китая. Древние глубокие традиции имперского Китая послужили основными причинами устойчивого процесса консолидации китайского этноса и достаточно успешной аккультурации или полной ассимиляции иноэтнических групп на его территории.

Большинство этнологов Китая относят себя к приверженцам теории ассимиляции. Так, по мнению специалистов Института национальностей провинции Хэйлунцзян, исторический процесс и рыночная экономика неизбежно приведут к растворению малочисленных народов в китайской нации (Материалы Института национальностей провинции Хэйлунцзян).

Процесс изменений в жизнедеятельности конкретного малочисленного народа Китая можно проследить на примере народности хэджэ. Это один из шести малочисленных народов, наряду с киргизами, ороченами, даурами, эвенками и народом сибо, проживающими в провинции Хэйлунцзян. Исторически происхождение хэджэ восходит к древним тунгусским племенам, образовавшим в начале новой эры государство Бохай и позже - империю чжурчжэней - Цзинь, что значит "золотая". Разгром Золотой империи полчищами Чингисхана заставил остатки чжурчжэней отойти частью на северо-восток, где они дали начало народам среднего и нижнего Амура - нанайцам, ульчам, удэгейцам, а частью - в Маньчжурию, в бассейн Сунгари, где и возникла народность хэджэ (История Золотой империи / перевел Г.М. Розов, комментировал А.Г. Малявкин. Новосибирск: Издательство Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской Академии наук, 1998).

К моменту образования КНР хэджэ жили в условиях первобытнообщинного строя и представляли отдельный флаг (общину) маньчжурской общности. Были сильно развиты национальные обычаи и традиции, основанные на коллективном труде и равном распределении добычи или результатов такого труда, уважении и почитании предков и старших членов семьи, на неприятии трусости, хитрости, высокомерия. Основными занятиями хэджэ были охота и рыболовство. Отмечалась более демократичная организация, чем у сурового императорского Китая, в то же время права женщин были значительно ущемлены. Хэджэ говорили на своем языке, но не было ни письменности, ни школ. Японцы, под чьим влиянием находился Китай, проводили дискриминационную политику по отношению к этому народу, стремясь очистить приграничные территории. К моменту образования КНР хэджэ оставалось всего несколько сотен (Heilongjianghezhezu. Heilongjiang Liuyu Minzu lishi Yu Wenhua Congshu. Harbin, 2003).

Жизнь в социалистическом Китае внесла позитивные изменения в развитие этого народа: были открыты школы, улучшилось медицинское обслуживание, хэджэ из землянок переселились в глинобитные дома, общинный образ жизни стал постепенно меняться в сторону индивидуального хозяйства. Резкие перемены наступили с началом реформ 80-х годов. Экологические изменения и истощительный лов почти полностью уничтожили рыбу в Сунгари и ее притоках, вырубка лесов лишила хэджэ привычного вида деятельности - охоты. Правительство приняло решение о коренной переориентации хозяйственной деятельности хэджэ с привычных для них рыболовства и охоты на развитие сельского хозяйства. Новый вид деятельности диктовался и рыночной экономикой. Представителям этого народа были выделены целинные земли на двух больших островах Сунгари, предоставлены безвозмездные пособия и техника на развитие сельского хозяйства, на средства провинции построен новый городок ближе к местам возделывания земель и мосты, соединяющие береговую часть и острова, оплата коммунальных услуг снижена на 50%. Процесс внедрения новых форм хозяйствования до сих пор идет довольно болезненно. В условиях распада общинных отношений не готовые к изменению привычного рода занятий хэджэ испытывали сильный психологический стресс, провоцирующий депрессию и самоубийства.

Большинство все же приспособилось к новым условиям, появились зажиточные крестьяне из числа хэджэ, стало развиваться предпринимательство, практиковаться сдача земель в аренду, быстрое развитие получил этнографический туризм. Сейчас в провинции Хэйлунцзян проживает 3800 представителей национальности хэджэ. Вместе с регулярными пособиями со стороны государства годовой доход на каждого хэджэ в 2002 г. составил 2800 юаней, что значительно выше, чем в среднем на душу сельского населения в провинции Хэйлунцзян. По уровню жизни хэджэ занимают третье место среди малочисленных народов Китая (два народа с опережающим уровнем благосостояния живут на юге страны) (Материалы Института национальностей провинции Хэйлунцзян). Значительно изменились и условия жизни: хэджэ теперь живут не в глинобитных домах, а в кирпичных, оснащенных всеми благами цивилизации: телевидением, стиральными машинами, телефонами, носят современную одежду, многие имеют автомашины.

Но вместе с тем произошла коммерциализация национальной культуры - теперь она полностью ориентируется на этнографический туризм. Развивается производство национальной одежды, поделок из бересты. Этнографический туризм приносит немалый доход представителям этого народа и дает рабочие места на обслуживающих объектах - гостиницах, ресторанах, прачечных, автозаправках (Мы - единый народ: О десятилетии восстановления этнических связей нанайцев России и Китая. Хабаровск, 2002).

Изменились психологические установки и духовные ценности хэджэ. Коллективный общинный труд полностью сменился индивидуальным. Если раньше отношение к коммерции было сугубо негативным как к чему-то нечестному, несправедливому, связанному с хитростью и обманом, то теперь хэджэ не стыдятся выставлять на продажу и культовые ценности своего народа. Коммерческая эксплуатация своей этнической принадлежности стала нормой.

В целом политика КНР в отношении национальных меньшинств направлена на ускорение экономического и культурного развития этих народов, на "подтягивание" национальных районов до уровня развитых провинций страны, что должно консолидировать нацию и предупредить возможные сепаратистские акции. При этом этническая самобытность малочисленных народов отодвигается на второй план, нивелируется, что ведет к постепенной ассимиляции национальных меньшинств…».

Как видим, руководство КНР наряду с массовой социализацией понимает важность адресной субъектизации, которая во многом решила межэтнические проблемы применительно к малым этническим группам, тогда как в более обширных и сложных СУАР и ТАР уйгурская и тибетская низовая субъектность оказалась придавлена ханьским низовым предпринимательством, что и привело к известным событиям.

А что касается разделяемой мной субъектной (социально-экономической) концепции преодоления межэтнических конфликтов в модернизирующихся многоэтнических обществах, то она практически реализована в США, Сингапуре, Малайзии, Бразилии и в ряде других стран и теоретически осмыслена прежде всего в американских научных журналах по проблемам этничности – например, в ежеквартальнике Ethnicities.