Название: Почта отношений 'Алеша'
Выпуск: 2 от 2005-06-08
Почта отношений
Выпуск 2
"Алеша"
Дорогие друзья, я очень рад, что-то, что Вы прочитали, хоть немного затронуло Вас, и Вы стали задавать вопросы. Честно говоря, я на это и рассчитывал. Огромное Вам спасибо. За Ваше внимание к моим мыслям. Я обязательно отвечу всем, кто их мне прислал. Просто на это надо время. Да и ситуации у всех разные. Убедительная просьба вопросы и свои жизненные ситуации описывать подробнее. Иногда, а порой чаще всего, большое значение во взаимоотношениях молодых людей имеют именно мелочи. Так что от подробности Вашего
описания жизненной ситуации и будет зависеть правильность моей оценки - рекомендации. Но я еще раз повторяю, что я не даю советов. Я просто попытаюсь с Вами разобраться в том, что произошло с Вами.
Теперь о самой рассылке "Почта отношений". Я решил в каждом выпуске давать Вам для прочтения один из своих рассказов по данной тематике. Сразу оговорюсь - все рассказы написаны из жизни и вымысла там максимум процентов десять, а то и того меньше. Все это живые настоящие люди, у которых есть адреса. А следом за рассказом и будут идти мои ответы на Ваши вопросы.
Я избрал такую форму подачи, преследуя всего лишь одну цель - доходчивость материала до Вас и жизненность конкретной ситуации. Просто для Вас это будет как камешек в Вашу копилку информации. А может когда-нибудь и пригодиться.
Ну, а если нет. То считайте это одной из бесконечных частей сериала под названием "Я тебя люблю". Что также может быть интересно кому-то из Вас. Тем более что это все, правда. Правда, до такой степени, что я эти рассказы даже не публикую в своих книгах, боясь справедливого возмущения героев за выдачу их тайн, которые они мне доверили. В Интернете же я без лица и без адреса, что позволяет мне наконец-то их издать, вынув из ящика стола.
Итак, друзья второй выпуск нашей Почты отношений называется
"Алеша".
P.S. Названиями выпусков станут названия рассказов
"АЛЕША"
Алешу забрали весной. Мы провожали его всей компанией. Помню, Витька напился, что полез купаться в ванну и при этом кричал, что ему жарко, что перед службой в Афгане нужно обязательно искупаться дома, чтобы там было не жарко. В нашей компании Алеша был самым веселым и бесшабашным. Он никогда не грубил и не хамил девчонкам. А тот случай с Наташкой, когда он защищал ее от троих. Ему здорово тогда досталось. Он лежал в больнице целый месяц, а мы ходили к нему и кормили его клубникой и яблоками с соседних огородов.
Мы оборвали все яблоки и ягоды на них для Алеши, и бабки долго поминали нас недобрым словом. А потом как-то зимой, когда мы расходились поздно вечером по домам, он пошел меня провожать, и мы до утра стояли в подъезде, и он первый раз поцеловал меня тогда. А потом все завертелось. Ребята вначале посмеивались, но скоро перестали, увидев, что у нас что-то серьезное. Мне с ним было очень легко. Алеша был добрый и внимательный, а наедине со мной он становился еще лучше, чем с ребятами в компании. Он очень беспокоился
за меня. Я тогда наладила с отцом. Мы часто с ним ругались. Он приходил домой пьяный и начинал издеваться над мамой. Мама у меня хорошая, но какая-то слабовольная. Он издевался над ней, а она терпела: "Доченька, а что ж сделаешь, он же отец". В гробу я видала таких отцов. Я и Алеше об этом сказала. Если меня хоть раз пальцем тронешь, я уйду от тебя. Алеша вырос без отца. Мать всю жизнь работала на фабрике. Кроме него в семье еще двое. Алеше тоже было не легко. Мать на работе, а он с сестренками возился: и в
сад отведет и накормит. Девочки его очень любили, младшая букву "р" невыговаривала и вместо "братик" говорила "батик". Придешь к ним домой и уже слышишь с порога: "батик, а у моей ляльки опять нога заболела". Или "батик, почитай мне сказку". Любил он сестер. Но и строг был с ними
Жить мы с ним стали за три месяца до армии. Он был у меня не первый. Но только с ним я почувствовала себя женщиной. Он хотел, чтобы я родила ему сына, но берег меня. Говорил, за два года многое может случиться. Я тогда не думала об этом. И даже обижалась на него. Все казалось, не верит он мне. А он как-то повзрослел за эти последние дни перед армией. Ответственность что ли почувствовал, а может, предчувствовал уже что-то. Я, дура, ничего не чувствовала. Я была счастлива. Эх, знать бы, не отпустила бы его никуда,
никуда. Обняла бы, прижала к себе, и никто бы меня не оторвал от него. Заплачу сейчас. Вы простите меня. Больно, очень больно. Год прошел, а привыкнуть никак не могу. Все, кажется вот сейчас войдет и скажет: "Привет, Светик! Чего грустишь, нос повесила?" А то хохма у него была. Он в шапке ходил - лохматая такая. Сзади ко мне тихонечко подойдет и на голову мне ее бах и кричит: "Мышь, мышь!" А я как завизжу и шапку сбрасываю, а его это так смешило. А я больше играла, потому что ему нравилось. Он долго-долго смеялся
после. Мы с ним много говорили. Мечтали о будущем. Решили, что распишемся после армии, осенью. Даже дату назначили себе - первое сентября. Он шутил: "Люди в школу, а мы в жизнь семейную".
Он мне много писал. Чуть ли не по три письма в неделю, а то и каждый день. Очень он скучал без меня. Я чувствовала это и старалась в письмах, как могла, его успокоить и приласкать. Он мало писал об армии. Больше о том, что любит меня. Да вспоминал, как мы гуляли, ребят. Там он начал писать свои первые стихи. Я складывала его письма по порядку в коробку из-под конфет, и когда мне особенно было тяжело и тоскливо, перечитывала их одно за другим.
Он скоро должен был приехать. До приказа оставалось меньше ста дней. Не могу. Простите, пожалуйста. Она вышла из комнаты. Минут через пять наш разговор возобновился. Я шла по улице от Наташки. Вдруг вижу, его мать идет. Лицо белое-белое. "Теть Таня, что с вами?" - спрашиваю ее. А она не отвечает. А только говорит, говорит что-то. Я прислушалась, слышу: "Алешенька, сыночек, что же ты, как же ты?". Я как закричу, она и очнулась, увидела меня, да как ойкнет и повалилась. Я ее еле-еле удержала, хорошо лавка рядом
была. Посадила ее. Платок у нее свалился с головы. Гляжу, а волосы седые. Я еще подумала, чем это она красилась, вчера же были другие. А сама, дура, не могу ничего понять. Ну не доходит до меня ничего. Очнулась она и говорит: "Нету Алешеньки, Свет. Нету твоего Алеши". И как заплачет. Я ее трясти стала. "Как это, - говорю, - нет". Дура была, ничего не понимала. Убили его в Афгане. Как обухом по голове меня стукнуло. Сижу и ничего не понимаю. Где я, что я, ни слезинки. Пошли, говорю, теть Тень, домой. Девочки
должны из школы придти. Я тогда у них часто бывала. За девочками приглядывала вместо Алеши. Взяла я ее под руку, веду домой, как пришли, не помню. Ничего не помню. Сжало мне все внутри. И сердце остановилось, как клещами его сжало, оно и не бьется. Пришли мы к ней домой. Сели на диван, вот тут меня и прорвало: Соседи прибежали, "скорую" вызвали.
Хоронили его торжественно. Друзья приехали из части. Привезли его в цинковом гробу. Даже поглядеть на Алешеньку последний раз не пришлось, а может и к лучшему, что не видела. Рассказывали, он горючее вез на бензовозе. На мине подорвался. Машина сразу факелом загорелась. Спасти не успели. Военный билет обгорелый, да орден Красной Звезды после него и остались. Военком речь хорошую толкал на могиле. Интернациональный долг, говорит. А мне-то, какое до него дело.
Курить я тогда по-черному начала. Я раньше при Алеше только пробовала, но он сразу мне запретил, когда мы с ним стали гулять. Говорит, тебе рожать еще. Я и бросила, а теперь какой смысл? Пусто все без него. Наташка ко мне заходит. Единственное, что спасает - водка. Напьешься, и легче кажется. Родители ругаются, а мне все равно. Тут ко мне один пристал какой-то на улице, я на него так поглядела, он от меня аж шарахнулся. "Чекнутая", говорит. Ночью особенно плохо. Приходит ко мне. Все разговаривает. Зовет меня.
Я его спрашиваЮ. Куда идти? А он: "сама знаешь". Говорит, что скучает без меня. Сколько времени прошло, а ты не приходишь. Измучалась я совсем. Все кажется, что придти должен. Никуда не хожу, все жду его. Сижу, дома и жду.
Наши пути разошлись. Больше я ее не видел и не встречал. Что дальше было со Светой, не знаю. Хочется верить, что она смогла хоть за что-то зацепиться в этой проклятой жизни.