"Взаимная помощь есть "инстинкт общительности, который медленно развивался среди животных и людей в течение чрезвычайно долгого периода эволюции, с самых ранних ее стадий, и который научил в равной степени животных и людей сознавать ту силу, которую они приобретают, практикуя взаимную помощь и поддержку, и осознавать удовольствия, которые можно найти в общественной жизни".
П.А. Кропоткин

ВЗАИМНАЯ ПОМОЩЬ СРЕДИ ЖИВОТНЫХ (фрагменты)

… (Ч. Дарвин) в самом начале своей знаменитой работы настаивал на том, чтобы термин "борьба за существование как фактор эволюции", был принят в "широком и метафорическом смысле, т.е. чтобы им охватывали и зависимость одного существа от другого и не только (что еще важнее) жизнь индивида, но и шансы на оставление потомства".

В "Происхождении человека" он дал несколько блестящих страниц, на которых иллюстрировал истинный и широкий смысл своего термина. Он указал, как в бесчисленных сообществах животных исчезает борьба между отдельными индивидуумами из-за средств к существованию, как борьба заменяется кооперацией – и какие результаты приносит эта замена в развитии умственных и нравственных способностей, обеспечивающих виду наилучшие условия для борьбы прочного положения в жизни. Он высказал мысль, что наиболее приспособленными в таких случаях являются не те, которые обладают наибольшей физической силой или наибольшей ловкостью, но те, – слабые ли, сильные ли, безразлично, – которые научаются так комбинировать свои действия, чтобы взаимно помогать друг другу во благо всей общины. "Те общества, – писал он, – которые будут заключать наибольшее количество членов, наиболее симпатизирующих друг другу, будут и наиболее процветать и оставят наибольшее количество потомков" (2-е изд. стр. 163).[7] …..

    С теорией Дарвина произошло то же самое, что всегда случается с теориями, имеющими то или другое касательство к человеческим отношениям. Вместо того чтобы расширять ее в том направлении, которое было указано творцом ее, последователи Дарвина сузили ее еще больше. …. Они возвели безжалостную борьбу за личные преимущества на высоту биологического принципа, которому человек должен совершенно подчиниться под страхом погибнуть самому в том мире, где все основано на взаимном истреблении……

    Действительно, первая же прогулка в лесу, первое же наблюдение над каким-нибудь животным сообществом или даже серьезное ознакомление с каким-нибудь трудом, трактующим о животной жизни (Д'Орбиньи, Одюбон, Ле-Вальян), не может не заставить натуралиста не задуматься о той роли, которую играет общественная жизнь в жизни животных и предохранить от того, чтобы видеть в природе только арену борьбы, а равно и от того, чтобы видеть в ней только гармонию и мир. Руссо совершил ошибку, исключив из поля своего умственного кругозора борьбу, для которой существуют клюв и когти; но и Гексли впал в противоположное заблуждение. В действительности же для беспристрастного истолкования природы нельзя принять ни оптимизма Руссо, ни пессимизма Гексли….

    Раз мы изучаем животных – не в лабораториях и музеях только, а в лесу в прериях, в степи и в горах, – мы сразу замечаем, что хотя между различными видами, а особенно между различными классами животных, в большом масштабе ведется борьба и взаимное истребление, но в то же время в таком же, если не большем, масштабе имеет место и взаимная поддержка, и взаимная помощь, и взаимная защита среди животных, принадлежащих к одному и тому же виду или, по крайней мере, к одному и тому же обществу. Общественность является таким же законом природы, как и взаимная борьба. Конечно, было бы крайне трудно численно определить хотя бы в самых грубых чертах относительное значение обеих серий этих фактов. Но если мы прибегнем к непосредственным показаниям и спросим природу: "кто же является наиболее приспособленным, – те ли животные, которые ведут постоянную борьбу друг с другом, или те, которые оказывают друг другу поддержку?". Мы сразу увидим, что те животные, которые приобретают привычки взаимной помощи, являются несомненно наиболее приспособленными. Они имеют больше шансов на то, чтобы остаться в живых, и в соответственных классах достигают наивысшего развития ума и физической организации. Если принять в расчет бесчисленное количество фактов, которые могут быть приведены в пользу этого взгляда, то право же можно сказать, что взаимная помощь есть такой же закон животной жизни, как и взаимная борьба; как фактор же эволюции она имеет гораздо большее значение, ибо благоприятствует развитию таких навыков и свойств, которые обеспечивают дальнейшее поддержание и развитие вида при наибольшем благосостоянии и наслаждении жизнью для индивидуума и при наименьшей затрате энергии.

    Из ученых последователей Дарвина, насколько мне известно, первый, кто придал взаимопомощи значение закона природы и главного фактора эволюции, был известный русский зоолог, бывший декан С.-Петербургского университета профессор Кесслер. В январе 1880 года, за несколько месяцев до своей смерти, он развил свои идеи в речи, произнесенной на съезде русских естествоиспытателей.

    "Как зоолог старого закала", он чувствовал себя обязанным протестовать против злоупотребления термином – борьба за существование, заимствованным из зоологии, или, по крайней мере, против переоценки его значения. Зоология, говорил он, и все науки, которые имеют дело с человеком, постоянно настаивают на том, что они называют безжалостным законом борьбы за существование. Но они забывают о наличности другого закона, которому можно было бы дать имя закона взаимопомощи, закона, который, по крайней мере для животных, имеет гораздо большее значение, чем первый. Он указывал на то, как потребность оставить после себя потомство неизбежно приводит животных к сближению и "чем больше индивидуумы держатся вместе, тем больше взаимно помогают друг другу, тем больше шансов у вида выдержать в борьбе и прогрессировать дальше". Все классы животных, продолжал он, особенно высшие, практикуют взаимную помощь, и он иллюстрировал свою идею примерами, заимствованными из жизни жуков-могильщиков, общественной жизни птиц и некоторых млекопитающих. Примеров было приведено немного, как этого и следовало ожидать в коротенькой вступительной речи, но главные точки зрения были установлены ясно; указав далее, что в эволюции человечества взаимопомощь играла еще более выдающуюся роль, профессор Кесслер пришел к следующим заключениям:

    "Я, конечно, не думаю отрицать борьбы за существование, но утверждаю, что прогрессивному развитию животного царства, в особенности человека, больше содействует взаимопомощь, чем взаимная борьба… Все органические существа имеют две настоятельные потребности питаться и размножаться. Первая приводит их к борьбе и взаимному уничтожению, в то время как необходимость поддержать вид приводит их к сближению и взаимной поддержке. Но я склонен думать, что в эволюции органического мира, в прогрессивном изменении органических существ, взаимная помощь индивидуумов играет большую роль, чем их взаимная борьба".

    Правильность вышеприведенных взглядов должны были признать большинство русских современных зоологов. Сиверцов, работы которого хорошо известны орнитологам и географам, подтвердил их, иллюстрировав несколько большим количеством примеров. Он упомянул о некоторых видах соколов, которые обладают для грабежа почти идеальной организацией и тем не менее вымирают, тогда как другие виды, практикующие взаимопомощь, процветают. Возьмем, с другой стороны, говорит он, общительную птицу – утку; в общем организована она плохо, но она знает взаимопомощь и завладела почти всей землей, как можно судить по бесчисленным разновидностям и видам…..

    Если бы из жизни животных мы не знали никаких иных фактов, кроме тех, которые нам известны о термитах и муравьях, то и тогда мы могли бы смело заключить, что взаимопомощь (которая ведет к взаимному доверию – первому условию мужества) и индивидуальная инициатива (первое условие интеллектуального прогресса) являются с эволюцией животного царства бесконечно более важными факторами, чем взаимная борьба. Действительно, муравьи преуспевают, не имея ни одной из тех защитительных черт, которыми не может быть не наделено ни одно из животных, ведущих одинокую жизнь….

    И если муравей, – не говоря уже о более развитых термитах, – стоит на самой вершине всего класса насекомых по своим интеллектуальным способностям, если храбрость его может быть сравнена с храбростью наиболее мужественных позвоночных и если мозг его, – говоря словами Дарвина, представляет одно из самых замечательных чудес мира, быть может, чудо более замечательное, чем мозг самого человека, то разве он не обязан этим тому обстоятельству, что в общинах муравьев взаимная помощь всецело заменила взаимную борьбу? То же самое справедливо и по отношению к пчелам…. Работой сообща они во много раз увеличивают свои индивидуальные силы; обращаясь к временному разделению труда и сохраняя при этом за каждой пчелой способность исполнять, когда это потребуется, любую работу, они достигают такой степени благосостояния и безопасности, каковой никогда нельзя ожидать ни у одного изолированного животного, как хорошо бы оно ни было вооружено. Своими комбинациями они достигают того, чего не может часто достичь человек, когда он пренебрегает выгодами планомерной взаимной помощи. Так, когда новому рою пчел предстоит покинуть улей в поисках за новым жилищем, некоторое количество пчел отправляется на рекогносцировку соседней местности, и если им при этом удается открыть подходящее место для жилья, например, какую-нибудь старую корзину или что-нибудь в этом роде, они завладевают им, очищают его и охраняют его иногда в течение целой недели, пока весь рой не явится сюда, чтобы окончательно осесть здесь…. Кроме того, они вовсе не проявляют кровожадных наклонностей и любви к бесполезным битвам, которыми так легко наделяют животный мир многие писатели. Часовые, оберегающие вход в улей, безжалостно предают смерти всех пчел-грабительниц, пытающихся проникнуть в улей. Но те же часовые не дотрагиваются до чужой пчелы, когда та по ошибке попадает в улей, особенно, если она прилетает с ношей пыльцы; щадятся также и молодые особи, которые легко сбиваются с пути. Военные действия допускаются исключительно лишь в тех пределах, которые требуются обстоятельствами…..

    Переходя теперь к высшим животным, мы находим гораздо большее количество примеров несомненно сознательной взаимной помощи, организованной для всевозможных целей; хотя мы и должны сознаться, что наши сведения о жизни даже высших животных все еще оказываются далеко недостаточными….. Мне нет нужды останавливаться на сообществах самцов и самок, когда они составляются для воспитания своего потомства, для обеспечения его пищей на первых ступенях жизни или для охоты сообща; хотя и можно упомянуть попутно, что такие сообщества встречаются обыкновенно даже у наименее общественных плотоядных животных и хищных птиц….

    Однако жизнь сообществом оказала наиболее поразительные результаты в деле достижения индивидуумами своей безопасности, наслаждения жизнью и развития умственных способностей в двух больших семействах птиц: у журавлей и попугаев. Журавль чрезвычайно общительная птица и живет в превосходнейших отношениях не только со своими сородичами, но и с большинством водяных птиц…. Журавль находится в постоянном движении с раннего утра до поздней ночи; и только утром он посвящает несколько часов на поиски за пищей, главным образом растительной. Весь остальной день он отдает общественной жизни. "Он поднимает маленькие кусочки дерева или маленькие камешки, подбрасывает их в воздух и старается поймать их; он выгибает шею, распускает крылья, пляшет, прыгает, гоняется за другими журавлями и всячески старается выказать свое хорошее настроение и всегда остается грациозным и прекрасным"….

    Что же касается бобров, которые, как известно, одарены в высшей степени симпатичным характером, то их удивительные плотины и поселки, в которых живут и умирают целые поколения, не зная никаких врагов, кроме выдры и человека, являются удивительной иллюстрацией того, что может дать для безопасности вида взаимопомощь, развитие социальных привычек и эволюция умственных способностей, – настолько удивительной, что они хорошо известны всякому, кто интересовался животной жизнью. Позвольте мне только заметить, что у бобра, выхухоли и некоторых других грызунов мы уже встречаем ту черту, которая является отличительной и для человеческого общества, – работа сообща….

    Общественной же жизнью опять-таки, как общее правило, живет обширное семейство лошадиных, охватывающее куланов и анагров Азии, зебр, мустангов, цимарронов Пампасов и полудиких лошадей Монголии и Сибири. Все они живут многочисленными ассоциациями, слагающимися из многих косяков, из которых каждый состоит из нескольких кобыл под предводительством одного жеребца. Эти бесчисленные обитатели Старого и Нового света в общем плохо организованы как в целях борьбы с многочисленными врагами, так и в целях защиты от неблагоприятных климатических условий, и быстро бы исчезли с лица земли, если бы не были в такой степени проникнуты общественным духом. При приближении хищника несколько косяков соединяются в одно целое; они отражают нападение врага, а иногда еще и преследуют его: и ни волк, ни медведь, ни даже лев не могут схватить лошади или хотя бы зебры до тех пор, пока она не отобьется как-нибудь от своего стада.

    Единение – их главное оружие в борьбе за существование, и человек является их главным врагом. Уступая все увеличивающейся численности этого врага, предки нашей домашней лошади (Equus Przewalskii, по номенклатуре Полякова) предпочли удалиться на самые дикие и наименее доступные плато в пределах Тибета, где они продолжают жить и теперь, окруженные хищниками и в климатических условиях арктических областей, но зато оставаясь недоступными для человека.

    Но я должен еще сказать хоть несколько слов об обществах обезьян, которые приобретают особенный интерес благодаря тому, что животные эти являются переходным звеном от животных сообществ к обществам первобытных людей.

    Едва ли нужно говорить, что эти млекопитающие, которые стоят на самой вершине животного мира и больше других приближаются к человеку и по своему строению, и по своему уму, обладают и выдающимся общественным духом. …. типичной чертой для большинства обезьян является дух общественности, действие сообща, защита друг друга и высокое развитие тех чувств, которые являются необходимым результатом общественной жизни. Начиная от самых мелких видов и кончая крупнейшими, мы везде находим у них дух общественности….

    Таким образом, даже из беглого обзора, сделанного нами, мы видим, что жизнь обществами не может считаться в животном мире исключением; она есть общее правило, закон природы,….

    То положение, что жизнь обществами является наиболее могущественным оружием в борьбе за существование, принимая этот последний термин в самом широком смысле слова, иллюстрировано было несколькими примерами на предыдущих страницах и можно было бы еще привести целый ряд доказательств, если бы в этом чувствовалась какая-нибудь нужда. Общественная жизнь дает возможность самым слабым насекомым, самым слабым птицам и самым слабым млекопитающим оказывать сопротивление наиболее страшным хищникам и защищать друг друга от их нападения; она обеспечивает долголетие; она позволяет виду вскармливать свое потомство при наименьшей затрате энергии и поддерживать свою численность, несмотря даже на слабую рождаемость; она же дает стадным животным возможность переселяться в поисках за новым местожительством. Таким образом, вполне признавая, что сила, быстрота, предохранительная окраска, хитрость и выносливость по отношению к голоду и холоду, о которых упоминает Дарвин и Уоллес, – все это такие качества, которые делают индивидуума или вид наиболее приспособленным при известных обстоятельствах, – мы тем не менее утверждаем, что общественность является величайшим преимуществом в борьбе за существование при всяких обстоятельствах. Те виды, которые волей ли, неволей ли лишены ее, обречены на упадок; и напротив, те животные, которые наилучшим образом умеют комбинировать свои силы, имеют наибольшие шансы на то, чтобы остаться в живых и эволюционировать дальше, хотя они и могут оказаться ниже по сравнению с остальными в каждой из способностей, ….

    "Не конкурируйте! – конкуренция всегда гибельна для вида, и у вас есть множество способов избежать ее!". Такова тенденция природы, не всегда реализованная в полном своем объеме, но всегда находящаяся в наличности. Таков лозунг, который дает нам жизнь кустарников, лесов, рек, океанов. "Вот почему организуй взаимопомощь! Это самое верное средство для того, чтобы каждому в отдельности и всем вместе обеспечить наибольшую безопасность, дать наибольшие гарантии для существования и прогресса физического, умственного и морального". Вот чему учит нас природа и вот чему подчиняются все те животные, которые достигли соответственно наивысшего положения в своих соответственных классах. Этим же требованиям подчинился и человек – самый первобытный человек, – и только благодаря исполнению этих требований он, как мы увидим из последующего изложения, достиг того положения, которое занимаем мы в настоящее время.

Взаимопомощь среди животных и людей

Кропоткин Петр Алексеевич
(1842-1921)

русский революционер, один из теоретиков анархизма,
исследователь, организатор и популяризатор
кооперативного движения, социолог, географ и геолог