31 мая 2016 года Фонд «Право Матери» начинает работать в новом уголовном процессе по факту гибели человека в армии. На этот раз юрист Фонда «Право Матери» Надежда Кузина представляет интересы матери погибшего солдата в Уссурийском гарнизонном военном суде.

«Если ты, русская тварь не встанешь, я тебя уничтожу прям здесь. Русский, я тебя ненавижу», – такими словами обвиняемый Багаутдинов требовал от военнослужащих в/ч 71289 воздушно-десантных войск подчиниться его воле, чтобы запечатлеть их на снимке, который впоследствии был размещен Багаутдиновым в сети Интернет: на снимке семеро молодых мужчин стоят лицами к стене, с голыми спинами, на которых пеной для бритья нанесены буквы, складывающиеся в слово: «ТАТАРИН». Из материалов дела следует, что никто из семерых военнослужащих не участвовал в «фотосессии» добровольно, но все вынуждены были подчиниться Багаутдинову из страха.

Из материалов дела: «Допрошенный по делу потерпевший Кирилл К. Показал, что в январе 2015 года он находился на стационарном лечении в медицинской роте войсковой части 71289, вместе с ним на стационарном лечении находился рядовой Багаутдинов». 7 января около 20 часов 30 минут к нему подошел рядовой Багаутдинов и сказал, что он хочет «с целью показать превосходство над лицами других национальностей, написать на спинах военнослужащих слово «татарин», сделать фотографию и отправить ей, и что хочет написать на моей спине одну из букв». Спустя некоторое время в палату пришли еще другие военнослужащие, которые также проходили лечение в медицинской роте. Багаутдинов приказал ему и остальным военнослужащим, которые находились в палате, встать в ряд и снять тельняшки. Кирилл К. был не согласен с этим и не желал снимать тельняшку. Тогда Багаутдинов стал угрожать ему применением физической расправы. При этом Багаутдинов говорил, что «вы, русские, твари!», и что «твое место в этом строю, русский!». Багаутдинов и Кирилл К. вышли в коридор, где Багаутдинов начал высказываться в его адрес нецензурной бранью и требовать выполнить его желание, на что Кирилл К. ответил Багаутдинову, что его дед воевал в Великой Отечественной войне не для того, чтоб он (Багаутдинов) унижал его честь и достоинство, и ставил свою национальность выше его. Тогда Багаутдинов нанес ему один удар кулаком правой руки в область груди, после чего силовым приемом повалил его на пол, и нанес ему еще два удара ногой в височную область. После чего Багаутдинов потребовал, чтобы он шел за ним, что он и сделал, опасаясь дальнейшего применения физического насилия. Они вошли в палату, и Кирилл К. стал в строй. Согласно материалам уголовного дела, в строю находились лица только «славянской» национальности, лиц «кавказской» или «восточной» национальности в строю не было. Все повернулись лицом к стене, и Кирилл К. услышал звук, похожий на звук из баллона с пеной для бритья».

Отметим, что из семерых военнослужащих, запечатленных на снимке, лишь этот один Кирилл К., вспомнивший про воевавшего в Великой Отечественной деда, попытался оказать Багаутдинову сопротивление, которое было сломлено двумя ударами ноги в висок. Остальные шестеро подчинились сразу, без сопротивления. Снимок был размещен Багаутдиновым в сети «В Контакте», под ним писали одобрительные комментарии, его лайкнуло более ста человек… Но не было бы Фонда «Право Матери» в этом деле, если бы – все это не привело к гибели человека в армии.

Почти через полгода после «фотосессии», 28 мая 2015 года из учебной войсковой части N 30632 «а» в войсковую часть N 71289 прибывает солдат-срочник рядовой Николай Курасов (1995 г. р.). Багаутдинов в этот момент подсчитывает оставшиеся до дембеля дни и чувствует себя супер-крутым. Однако, новичок Курасов, был не из тех, кто готов подчиниться противнику только потому, что тот оказался сильнее. По сведениям из материалов дела, Николай никогда не лез в драку первым, но драться не боялся, и дрался в своей жизни достаточное количество раз, чтобы отстоять себя. Он обладал лидерскими качествами. Ко всему прочему, он был сообразительным и талантливым – писал песни в стиле «рэп» (целый блокнот стихов, написанных в армии, сохранился после его смерти). В учебке за неуставные неправомерные требования Николай разбил нос сержанту, после чего неуставщина по отношению к нему прекратилась. Из свидетельских показаний: «Курасов Н. С. Багаутдинову сразу не понравился, в связи с тем, что мог ответить ему отказом на какую-нибудь попытку издевательства. Больше всего, как я уже говорил, от Багаутдинова доставалось Курасову. Он его очень сильно невзлюбил».

А 18 июня 2015 года Николай Курасов бежал в Уссурийск в общежитие Приморской Сельскохозяйственной академии (ПГСХА), в которой он отучился год, перед призывом в армию. В общежитии у него остались друзья, вот показания одного из них: «18 июня 2015 года в период 14-15 часов мне позвонил вахтер общежития, в котором я проживаю (…), и он попросил меня спуститься вниз, что я и сделал. Спустившись вниз, я увидел Николая. (…) Я предложил ему пройти к одному из подъездов стоящего рядом дома (…). Данный дом располагается напротив общежития, в котором я проживаю. Если считать слева, то это был второй подъезд, возле которого мы стояли. Спустя непродолжительное время, примерно через 10 минут, к данному подъезду подъехал автомобиль марки «Тойота камри», номер не помню, черного цвета, с немного тонированными задними стеклами. Из данного автомобиля вышли четверо человек, один из которых был в гражданской форме одежды, он сразу пошел в сторону общежития, а трое военнослужащих подбежали к нам, самый здоровый из них, «с внешностью бурята», сказал Николаю: «Че, обезьяна добегался?», оглушил его ударом ладонями обеих рук по ушам, и нанес один удар кулаком правой руки в область солнечного сплетения, затащил его в машину, и они уехали. Все это произошло так быстро, что мы даже не успели опомниться».

19 июня 2015 года в часть к Николаю Курасову приехала мама Оксана Николаевна. Из ее показаний: «Сначала я разговаривала с одним из его командиров, с ним было так же двое военнослужащих, насколько я помню, они были офицерами. Спустя какое-то время сына привели ко мне на беседу. Беседовали мы один на один. Причиной самовольного оставления части он называл то, что не может ужиться с дембелями. Они требуют у него отдавать деньги, чистить им ботинки (берцы), подшивать новые подворотнички. У одного из военнослужащих, который применял к нему насилие, фамилия начинается на букву «Б». Также он говорил, что указанный военнослужащий был особенно агрессивный. Жаловался, что над ним постоянно издевались морально и унижали, и постоянно были все жестче и сильнее. Также он говорил, что издеваются и над другими военнослужащими, но над ним, в связи с тем, что он пришел из учебки, издевались особенно сильно». «По данным фактам неправомерного обращения с моим сыном, я общалась с одним из его командиров. Он пояснял, что все у моего сына хорошо, и он с ним сегодня разговаривал. После чего я спрашивала у командира, дадут ли ему в воскресенье телефон, он пояснил, что дадут. В субботу и в воскресенье (20 и 21 июня 2015 года) я пыталась дозвониться до своего сына, узнать, все ли у него хорошо, но в субботу гудки шли, но трубку он не брал, а в воскресенье телефон у него был выключен. Со своим сыном я общалась в пятницу 19 июня 2015 года последний раз. 22 июня 2015 года в 7 ч.30 мин. мне на мобильный телефон позвонил командир моего сына и долго молчал в трубку. Когда трубку взял мой муж, он ему сказал, что моего сына нашли повешенным…».

Из свидетельских показаний: «Так же хочу пояснить, что Курасов мне рассказывал, почему оставил место службы, а именно говорил, что ему надоело служить в таких условиях, и постоянно терпеть издевательства Багаутдинова. (…) О том, что Багаутдинов издевался над Курасовым знали многие военнослужащие роты. Но Багаутдинов всех запугал (…) В связи с тем, что Курасов рассказал командиру взвода про Багаутдинова, и то, из-за чего он убежал из части, на плацу на него могли сослуживцы крикнуть матом какое-нибудь ругательство, потому что он сдал сослуживца. Состояние после произошедшего у него было нормальное, по крайней мере, он не показывал свою слабость на людях».

Также из материалов дела известно, что с целью проучить Курасова 21 июня 2015 года двое военнослужащих подбросили ему деньги (7000 рублей), после чего по части был пущен слух, что Николай не только СОЧник и стукач («сдал Багаутдинова»), но и «вор». В ночь с 21 на 22 июня 2015 года Николая Курасова нашли в петле. Мать погибшего считает, что Николая убили. Навсегда пропали один из двух блокнотов Николая и его мобильный телефон.

Сейчас Багаутдинов – на скамье подсудимых. Ему вменяются п. «а» ч. 2 ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства, путем применения физического насилия по отношению к группе лиц, по признаку национальности, совершенные публично с использованием сети «Интернет»), п. «б» ч. 2 ст. 335 УК РФ (нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими путем применения физического насилия при отсутствии между ними отношений подчиненности в отношении двух и более лиц) и ч. 1 ст. 335 УК РФ (нарушение уставных правил взаимоотношений, сопряженное с насилием, между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности).

Фонд «Право Матери» представляет в процессе интересы матери погибшего Николая Курасова. Мы требуем максимально сурового наказания для обвиняемого, т.е. 7,5 лет лишения свободы. Завтрашнее судебное заседание 31 мая 2016 года имеет огромное значение – так как поступило ходатайство обвиняемого и его адвоката слушать дело в «особом порядке» (т. е. – без вызова свидетелей, за 15 минут, с минимальным сроком наказания для подсудимого), мы собираемся отстаивать право матери погибшего на полноценное судебное разбирательство.

Следите за пресс-релизами Фонда! ‹

____* _{цитата из материалов дела}

При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 01.04.2015 N 79-рп, и на основании конкурса, проведенного Движением «Гражданское достоинство» (http://civildignity.ru).

Вы можете поддержать нашу работу, подписавшись на ежемесячные пожертвования Фонду «Право Матери»: https://vmeste.yandex.ru/mright-hro-org

Мы не берем с самой семьи погибшего солдата ни копейки денег: ни фиксированной платы, ни "процентов от выигрыша" - ничего.

СЕГОДНЯ, 15 июня Фонд «Право Матери» одержал очередную победу, на этот раз – в Промышленном районном суде г. Смоленска по иску, поданному Фондом «Право Матери» от имени отца Героя РФ Румянцева Виктора Александровича. Его сын капитан Алексей Румянцев (1980 г. р.) проходил военную службу в в/ч 28337 (ВДВ, 45-й разведывательный полк) в Чечне. 5 октября 2004 года он погиб: во время совершения рейда три человека головного дозора (под командованием капитана Румянцева) группы разведчиков увидели большой отряд хорошо вооруженных боевиков. Основная группа шла вслед за головным дозором, этот отряд состоял из тридцати ребят. Чтобы спасти разведчиков из основного отряда, Румянцев принял решение открыть огонь. Дозорные обнаружили себя и погибли, основная группа была спасена. 24 мая 2005 года Указом Президента Алексею Румянцеву посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации.

Несмотря на то, что Фонд «Право Матери», начиная с 2009 года, последовательно отсудил право на повышение пенсии по случаю потери кормильца как членам семьи Героя РФ – всем Румянцевым – вдове, сыну и матери, Военный комиссариат Смоленской области не назначил отцу погибшего это повышение (на 32% и 100%) без суда. Уже зная о положенных ему надбавках к пенсии, Виктор Александрович написал заявление на повышение пенсии вместе с заявлением о ее назначении – 31 марта 2015 года (когда наступил определенный законом возраст для получения пенсии по случаю потери кормильца). С 27 июня 2015 года Виктор Александрович начал получать пенсию за погибшего сына-Героя, правда – без каких-либо надбавок, в этом военкомат ему отказал.

Таким образом, и за отца погибшего Алексея Румянцева Фонду «Право Матери» пришлось судиться (а была призрачная надежда, что положительные судебные решения по другим Румянцевым помогут в данном случае избежать этого лишнего процесса).

Интересы отца погибшего в суде представлял юрист Фонда «Право Матери» Денис Шедов. Он изложил позицию Фонда: в соответствии с действующим законодательством отец погибшего имеет право на повышение размера пенсии по случаю потери кормильца. Юрист Фонда «Право Матери» потребовал, чтобы суд признал право отца погибшего на два повышения пенсии (на 32% и на 100%), и чтобы пенсия нашему подопечному была повышена с момента ее назначения, т.е. с 27 июня 2015 года.

Представитель ответчика, заместитель начальника центра соцобеспечения военного комиссариата Смоленской области Юрий Городничев во время судебного заседания, казалось, пребывал в состоянии послепраздничной медитации, возможно, он был погружен в прошлое – когда-то, 7 декабря 2010 года он уже возражал против иска Фонда «Право Матери», и уже говорил все те же самые слова, только тогда мы судились за мать погибшего, и выиграли… Из глубин своей памяти (ибо никаких бумаг у представителя ответчика с собой не было) господин Городничев извлек словесные штампы про то, что отец погибшего – не является Героем, у него нет удостоверения ветерана боевых действий, и повышение ему «не положено». Как и в заседании 2010 года (см. пресс-релиз Фонда «Право Матери» N 64/1332 от 7 декабря 2010 года), господин Городничев наизусть прочел мантру про букву закона: «Военкомат не нарушил ни одной буквы закона…».

– Закон надо читать целиком, - возразил юрист Фонда «Право Матери» Денис Шедов, - Вы прекрасно знаете, что нарушаете право истца.

Судья Ольга Волкова, заслушав позиции сторон, изучив материалы дела, после совещания огласила решение, которым полностью удовлетворила исковые требования Фонда «Право Матери». ‹

* * *

При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 01.04.2015 N 79-рп, и на основании конкурса, проведенного Движением «Гражданское достоинство» (http://civildignity.ru).

Вы можете поддержать нашу работу, подписавшись на ежемесячные пожертвования Фонду «Право Матери»: https://vmeste.yandex.ru/mright-hro-org

Мы не берем с самой семьи погибшего солдата ни копейки денег: ни фиксированной платы, ни "процентов от выигрыша" - ничего.