Литературно-публицистический проект "НИГИЛИЗМ"

- 1 - Обновление на сайте Литературно-Публицистического Проекта "НИГИЛИЗМ" (http://dark.gothic.ru/nihil)
за 04.04.2003

mental. Сентиментальные дни (the DOORS моей жизни). Рассказ
http://dark.gothic.ru/nihil/literature/doors.html
[[[…Rodeena?... …
""Что же будет с родиной и с нами?.."" А вам не по *уй?!?!?!...
А ну-ка повтори
,повтори ещё раз.
Повтори и повнимательней улыбнись в зашторенное окно . Тебя
СНИМАЮТ
бдительные ребята в униформе…
Наброски ,заметки ,стихи в блокнот , -настойчивые претензии на талант .
Эй ,пропустите !Эти люди не любят ждать . Он уже близок
-отряд гениальностей без комплексов и жизненных целей .
Они делают что хотят .
Они ужасно довольны собой .
Они одной ногой оприходовали литературную классику ,модерн ,постмодерн ,философию
,золотые фонды мировой культуры ,культовое кино ,интернет ,ближневосточную поэзию
и вот -вот оприходуют вас
-зазевавшихся обросших жиром буржуазных натуралов…]]]

Когда-то я уже выкладывал этот рассказ на сайте. Когда мы встречались с ophion'ом
в Москве, он был недоволен тем, что я <сгладил> авторское форматирование. Сейчас
этот рассказ выкладывается с авторским форматированием. Наслаждайтесь чистым
нетронутым искусством.

Михаил Вербицкий. Психоделическая революция и упразднение труда. Статья
http://dark.gothic.ru/nihil/polemics/revolution.html
[[[...Любая работа есть не более чем выполнение полицейских функций. Мы утверждаем,
что существующие идеи и формы взглядов абсолютно ни на чем не основаны. Современное
общество разделяется на леттристов и стукачей - полицейских осведомитетей. Нет
нигилистов, есть одни лишь импотенты. Растление малолетних и злоупотребление
наркотиками есть частность в наших общих усилиях по преодолению пустоты. Многие
из наших товарищей - в тюрьме за воровство. Мы протестуем против кары, постигшей
тех, кто наконец осознал абсолютную ненужность труда. Никаких разговоров об этом
быть не может. Человеческие отношения должны быть основаны на страсти, если не
на страхе.]]]

Вадим Климов. Главная фантазия. Очерк
http://dark.gothic.ru/nihil/death/germany.html
[[[Они научили вас ненавидеть друг друга
Оголили чувства и показали под увеличительным стеклом
Отняли остатки влюбчивости, ханжества и бестолковости
Протекающего человеколюбия
Распяли очередного спасителя и раздали куски спасения спасающимся
Их главные помощники: несколько букв, знаки препинания и бездушный взгляд Адольфа
Гитлера
Да-да
Говорит он]]]

Вадим Климов. Первые слова шепотом. Рассказ
http://dark.gothic.ru/nihil/literature/words.html
[[[Мы подходим к человеку вплотную. Ты уже собираешься взять его за руку, когда
я пресекаю твое движение и отталкиваю назад. Ты падаешь, роняя ведра. Гремя,
они некоторое время катаются по полу, но потом останавливаются и больше уже не
двигаются. А я все смотрю на них и не могу оторваться. Что делать в такой ситуации.
Кивайте, дураки, просто кивайте.]]]

- 2 - Обсуждение

Обсуждений пока нет, но скоро будут. Мы возобновляем практику гипеоробщения.
Новый состав: ophion, Maritta, Вадим Климов.

- 3 - Разная интересная информация. Лучшие сообщения из гостевой книги http://www.narod.ru/guestbook/?owner=6563943)

1. Крохотная переписка с непонятным "skinhead'ом" из Златоуста.

From: Порсев Паша
To: apklimov@rambler.ru
Sent: Tuesday, March 18, 2003 7:00 PM


А сам ты расист?(ответь)
Smalld@mail.ru

From: Вадим Климов
To: Порсев Паша
Sent: Wednesday, March 19, 2003 12:13 AM
Subject: Re:


Если и могу назвать себя расистом, то это никак не соотносится с бытовым восприятием
и проявлением расизма. А почему ты спрашиваешь?

From: Порсев Паша
To: apklimov@rambler.ru
Sent: Friday, March 21, 2003 1:02 PM


Ты считаешь себя skinheadом, если , то каким и в какой группировке ты состоишь?

From: Вадим Климов
To: Порсев Паша
Sent: Friday, March 21, 2003 8:24 PM
Subject: Re:


Не считаю себя skinhead'ом. Уже года три.

From: Порсев Паша
To: apklimov@rambler.ru
Sent: Friday, March 21, 2003 9:39 PM


А почему, и расскажи что будет в Москве на день рождения Гитлера, сам я живу
в Челябинской области в гордое Златоусте и буду в Москве с 15 - 20 апреля и попадаю
на этот "праздник".

From: Вадим Климов
To: Порсев Паша
Sent: Saturday, March 22, 2003 1:40 AM
Subject: Re:


Не знаю, что будет происходить. Давно уже не интересуюсь такими мероприятиями.
Раньше на http://nationalism.org был неплохой сайт http://nationalism.org/skinhead.
Может быть, он снова функционирует. В любом случае посмотри на "национализме".
Насчет вопроса, почему я теперь не skinhead. Потому что такая форма протеста
уже перестала меня удовлетворять. Как "информационный" экстремист могу участвовать
в их акциях, но ограничивать себя элементами эпигонской "идеологии" 20-30-летней
давности не собираюсь. В общем, здесь интеллектуальное несоответствие взглядов.

From: Порсев Паша
To: Вадим Климов
Sent: Saturday, March 22, 2003 7:44 PM
Subject: Re:


А каким skihead'ом ты был (наци-... или типо S.H.A.R.P.)?

From: Вадим Климов
To: Порсев Паша
Sent: Saturday, March 22, 2003 10:52 PM
Subject: Re:


Nazi, естественно. В России, где о кухонном фашизме говорят непосредственно перед
принятием закона об экстремизме, "дворовые" антифашисты никому не нужны. О SHARP,
RASH и прочем дерьме я узнал не так давно. Сразу поразили меня упорным тугодумием.
Интересные ребята - первые два-три дня. Где-то раз в полгода захожу на сайт http://redskin.newmail.ru.
Недолго веселит, но затем надоедает.
2. Где-то на http://imperium.lenin.ru/LENIN

АЦЕФАЛ
обозрение Александра Дугина

МАТЕМАТИКА (рассказ)

Они вошли, когда было уже поздно. Двое, с желтыми вытянутыми лицами, на кончиках
ушей весела неприятная белесая шерсть. Локти широкие, конструкция.
Водопровод не согласился с этим, и дал свою захлебывающуюся математической бесконечностью
турбулентную мандельбротовскую песнь. Однажды, я уже слышал как трубы выли -
упорно, гулко, из Большой Медведицы вытягивая слова и слезы, кого-то поминая...
Тогда адмирал был не в себе, сидел с непроходящими людьми вокруг фаллических
сосудов со сладким, набитым стальной стружкой содержимым, и посылал мне раздраженные
импульсы - он всегда раньше приходил откуда-то, кряхтя в трубку "Аэллеаэ, Саэшаэ,
маэй даэраэгоэй", а когда появился пейджер - пищал сквозь него. А когда пейджер
опять исчез, он пищать перестал.
Кто это, подумал я? Они были разными - рукав рубахи у одного оторвался, и оказалось,
что под ним - в нем -- нет руки, только тонкие узкие когти, ремни и стрелы...
Ясно теперь, кто...
Но мысль снова ускользнула, заменив себя каким-то иным чувством, каким-то пятном
странного цвета, не имеющим определенности ни в размере, ни в интенсивности.
И сквозь прошла идея - "как математика"...
Математика бесконечно расплывчатых - она живет в партийных списках - это ясно
как Божий день, как законы геополитики, как шапочка раввина, как носок барышни
или загривок курчавой собачки...
Все виды описания уже созданы, нет такого объекта, который не был бы расположен
в множестве, стройно ползущем на фронт в сизом тяжелом как нос инее. Я просто
пытаюсь описать сон, который вижу сейчас - успокаиваю себя. Как можно одновременно
видеть сон и стучать пальцами по клавишам? А как нельзя видеть сон?
Дух имеет меру. Эта мера количества сновидения, помещенного в бодрствование.
Очень просто вычислить это количество - перемножить одно квантовое число на другое
- и вся математика. Явь, умноженная на сон, не равна сну, умноженному на явь.
Никакой коммуникативности, эти двое что-то разбирают в углу, а в стене открылась
щель - сквозь нее - я четко различаю край, неровный край кирпичей - сквозь нее
видно другую комнату с дощатым полом, но я не могу вспомнить, где я это видел,
чувство известного есть, но попытка расшифровать его дискурсивно ведет к ужасу
 ... я куда-то падаю, нет, наоборот, взлетаю... Я спорил однажды с французским
гэй-генонистом (Домиником Дэви, почти devie с аксаном, т.е. девиантом) по сети,
утверждая против его тезисов о противоположности взлета (духовность) и падения
(греховность, материальность), что есть точка, где все меняется, и где верх и
низ просто неразличимы, и какой же тогда верх и низ... Гэй-генонист не имел никакого
реального подозрения, инициация была для него транспозицией банальных геометрических
моделей.
Что эти двое все же там делают?
Я приводил в пример задевшее меня когда-то выражение из немецкой книги Шолема
"in Merkaba versunken". Потонуть в колеснице это очень, очень конкретно, кто
не тонул, тот пусть забьет себе в лоб медный гвоздь...
Кореец напротив с черным лицом. Это товарищ Чан, он пришел меня мучить и здесь,
мало ему его темных изящных кресел с красноголовыми львами и задвижек, которых
у него немеренно, и тех двух сестер, которые, которые умеют выть на луну и ставить
тапочки ровно рядом с постелью... Он снимает черные очки и под ними на черном
лице два белых пятна. Означает: скоро осень, надо готовиться, это всегда впервые,
когда темная морщинистая подушка под тобой расседается, и из нее брызжут прозрачные
ящерицы, на их хвостах маленькие капельки крови, а люди за рядами столов все
читают и читают эти бумаги, каждое переворачивание страниц отзывается сосущей
болью где-то в грудинке... Теперь я знаю, зачем ел мясо, оно было черным и напоминало
больницу, снегопад и выпущенного в детстве в форточку цыпленка. Я думал пусть
учится летать - с нами, когда рожают, поступают аналогичным образом. Думал, полетит...
Полетит, да...
Мы крались к красной стене, ночь была огромным спальным мешком, из которого вывешивалась
рука. Наверное, это уже были не мы. В кистях оба мы сжимали ржавую кривую трубу.
"Миша!" прошептали мы, потом саданули внезапно по стеклу, но не рассчитали ни
силы удара, ни правильное окно. Звон. Крики. Куприянов не успел убежать, старший
Козлов прижал его к земле и мутно тыкал в лицо, призывая стражу.
Потом, сидя за клеткой в отделении ¦100 Куприянов орал инвалиду с ножом (почему
нож не изъяли!?) - "ты - сверхчеловек, только не знаешь об этом, ты гордая нить,
стрела тоски, брошенная на тот берег, встань и иди". Инвалид на подставке весь
в наколках - в нормальном состоянии он съел бы Куприянова - жалко стучался к
зевотному менту: "уберите это, уберите..." Куда же его уберешь!?
Это было тогда. Смысла было также мало, как и сейчас. Смысл деления на тогда
и сейчас ускользает как все остальное. Чтобы мы ни вспоминали, мы вспоминаем
ничто.
Я допускаю, что кто-то видит другие сны, но синяя плоть, полая как китайский
фонарик - не у всех ли одна? И разве есть ты, который не я, и я, который не спит?
Почему все давят? Это, наверное, недолечили, постарались исправить, но не вышло,
наверное, что-то во всем не докончено, поэтому так звенит и так душно, так кажется,
что раз и остановится... Я есть осень, но отчего же все-таки так душно, почти
задыхаешься, хотя холодно и сквозит ветер... Я сломал у новой дешевой машинки
колеса и плакал. Никого и никогда мне не было так жалко как эти несчастные колеса...
По логике надо было бы по-другому...
Я шел от Лимонова и Медведевой. Вечер был не пьяный и не умный, но такой, будто
все мы что-то потеряли, и не хотим об этом говорить, будто кто-то украл что-то
из нашего живота, и мы сидим пустые и бледные, говорим, чтобы был звук, и смотрим,
чтобы был свет. Правильные глаза - не те, что видят, но те, что светят. Они становятся
такими у ацефала - он несет свой череп впереди себя и свет из глазниц его...
Медведева это ветер, сырой ветер с брызгами дождя... Она бессмысленна как и он,
как подъезд или расписание детских каникул, как оставленная на вокзале вязаная
шапка...
Фонари самое прекрасное, что есть в жизни - они желтые, и когда идет снег, они
услаждают бедра темного ада, в который мы укутаны как в узбекский халат, прилипший
к воспаленной щеке... Я шел от них - от Лимонова и Медведевой - и оставлял на
тротуаре следы... передо мной были еще следы... Снег был мокрый, толстый и мокрый,
как еда и животное эпохи рассвета... Фонари падали на следы, и все как-то замкнулось
- не было ничего, совсем, совсем ничего - так что и сейчас есть все то же самое,
и, грызя лист платана белым атласным языком, чувствуешь лишь зиму и мысль, которая
о математике...
Они пришли забрать меня? Когда-нибудь да, а значит, уже да.
Я хочу записать сразу все сны. Чтобы их преподавать, скользя по линиям и узорам,
останавливаясь на достигнутом, и подражая собственному непроизвольному движению,
силясь унять дрожь, да, именно, силясь ее унять.
Я наверно все сказал, что мог, может быть, лучше было бы не говорить всего. Что-то
оставить для себя, и ползти прильнув... Ошибся. Думать не об аде некорректно,
неправильно и нескромно. Я посмотрел через плечо на стрелу крана, врезанную в
разноцветно-черную ночь, и понял. Там плавать, там рыть, там думать... Уже не
возвращаясь и уже не будучи собой... Из стены высунулась голова и засунулась
обратно. Они хотят, чтобы я перестал доверять самому себе, своим чувствам - догадался
я. Соображение испугало меня своей обреченной неожиданностью... Я начал читать
урок, передо мной все были в сборе, но забыл слова и просто пускал странные оранжевые
круги, шары, размахивая руками и тыча пальцами в разные стороны - как ни странно
ученики все поняли и, быстро сверкая вставными суставами, все повторяли за мной
в уме.
На платформе продавали невкусные притягательные банты и раздавали мелочь. Но
ехать уже никуда не хотелось, оставаться еще меньше... Я думаю, что все мы просто
ошиблись дверью.
Опыт - это слиток, это фрагмент бревна, это полученный из-за шторы шлепок, от
которого виснет губа и расставляются пальцы...
Просто так есть, так меня попросили, так я болел.
По коридору шел Беленький. Одутловатый рыхлый пациент, с очень маленькой остро
отточенной, невероятно, неестественно черной щетиной. Вокруг каждой черной точки
был крошечный кожаный овал, но разглядеть его можно было, только пристально сосредоточившись
на лице Беленького, как на земном шаре, так смотрят в море принесшего на берег
непарный резиновый тапок. Глядя, как Беленький ходит по коридору, я понимал,
что мне отсюда не выйти. Еще был боксер, он стал плохо понимать все. Раньше понимал
хорошо, потом стал плохо. У него была жена. Он, моясь под порошковым душем, произносил
слово "палка". Володя Акулинин был художник. Другой в детстве хулиганил и сполз
по скользкой крыше высокого дома, докатился до решетки и повис. Она стала наклоняться.
Когда его сняли, внутрь уже успели пробраться эти. Каждую ночь он орал, видя
одно и тоже. Скользкая красная крыша - как у нас, напротив, на Войковской. Я
представлял ее. А внизу был сад, и я любил смотреть, как ветер бьет по веткам,
я смотрел часами, часами и часами. А дали бы, и днями бы смотрел. Нельзя сказать,
что это приносило результаты. Не приносило. Только кто-то сосал сердце. Эти?
Самые далекие ямы, цветы, маленькие змейки с крыльями, мелькающие как болезненное
наваждение, не желающие исчезать. Вы заметили, как навязчиво никто не желает
исчезать?! Проходят ведра вечности, скрипят обрывки кожи на голове, выбрасываются
нужные и ненужные вещи, но они как вторглись, так и остаются. Каждый шаг оперирует
с безднами - откуда столько мужества, дерзости, упорства и крайности у них -
которые не исчезают? Посмотрите, как хрупко подозрение, и его никто не защитит,
и не придет свет, а бордовая лава будет только течь и течь, и на стол поставят
новые приборы, и снова их унесут, а в пыли будет играть ноющая цикада, хлопая
крыльями возлюбленному по маленькой изящной печени... Они зажгут папиросу и взгляд
скользнет по небольшой округлой - вроде ноге или кажется - которая - величиной
со стакан - один теледиктор величиной со стакан и весит всего 8 килограмм --
такой худой... Кто знает, может и по ноге...
Бессмысленный какой-то получается разговор... Вроде ни о чем ... Что же делать,
если душа оказалась на несколько размеров больше?

3. http://acidumbrellas.narod.ru/analiz/film_2003/neobrat/txt.htm

Рецензия на фильм Гаспара НОЭ «Необратимость»

ТСИЛАРУТАН ЙЫНЮ

Ну, зачем эта сцена с изнасилованием?
По-моему, он хочет просто шокировать, эпатировать.
Не было бы ее, тогда бы фильм удался.
Реплика в очереди в гардероб после окончания сеанса

Секс кончился, любви не будет
Реплика человека, покинувшего зал

Я сделал такой фильм, который мне нравится. Если людей интересует скандал, это
их дело. Мы не сделали ничего, чтобы создать скандал. Каннский фестиваль пытался
создать скандал, вероятно, потому что он им необходим. Если люди не хотят смотреть
это кино, отлично. Я и сам много раз уходил с разных фильмов. Каждый день такое
смотреть не будешь.
Это просто кинокартина. В мире она ничего не меняет. Но люди знают, что у них
внутри находится дикий зверь, и не хотят это признавать.
Перед съемками я увидел пленку с реальной казнью человека. И подумал, что ниче-го
подобного в кино я не видел. Нам показывают только быструю смерть. Человеку стреляют
в голову, раз - и он уже откинулся. В жизни все не так. Как я понял из этой пленки,
чтобы отнять жизнь у человека, нужно намного больше времени. И я просто решил
показать правду. Конечно, взаправду мы не могли никого убить. Мы использовали
манекен, а затем это изображение сложным компьютерным способом соединили с изо-бражением
актера. В течение шести месяцев мы работали над этой сценой, чтобы достичь эффекта
полного правдоподобия.
Реплика Гаспара НОЭ, снявшего это фильм

Вы никогда не задумывались о том, что многие вещи, которые были сакрализиро-ваны
в прошлом, сегодня стали совсем другими? Голубые экраны вываливают подливу сотен
преступлений, смакуя каждый кусочек трупов и жертв и подавая все это к вечернему
ужину сотен обывательских семейств. Убийство стало частью entertainment’a. Нет
траура, нет скорби, нет почтения, нет отвращения. Только ленивое созерцание,
поглаживание нервов. Индустрия рекламы и шоу-бизнеса поставила секс себе на службу,
эксплуа-тируя не только сексуальные желания, но и самые извращенные фантазии,
начинающиеся от танцующего в чулках Моисеева (или Тату на первом месте в британском
чарте), закан-чивая задницей на биг-борде под слоганом «Твои любимые пельмешки!».
Be young, be sexy! Нужно быть вызывающе гламурной, глянцевой, сексуально притягательной,
чтобы добиться успеха. При этом девушек учат кричать «пожар!», когда их насилуют.
Помните мудрого Соммерсета из «Семи» (Морган ФРИМЕН)? На крики о помощи не побежит
никто. Ентертайнмент не только превратил преступление (изнасилование) в обыденность,
он еще сделал многих равнодушными. Слышали «сам(а) виноват(а)».
Гаспар НОЭ делает невероятное. В контекст развлечения, которое уже давно стало
беззубым, обросло сахарной ватой, слюдяным сиропом и пластиковыми гэджетами эффектов
и видеонаворотов, он вставляет девятиминутную сцену изнасилования, снятую практически
одним планом. Режиссер, а с ним и КАССЕЛЬ, и БЕЛЛУЧИ подчеркивают, что сцена
изнасилования снималась без дублеров. Как снималась сцена, когда в состоянии
аффекта один из героев бил по голове огнетушителем предполагаемого насильника
ре-жиссер говорит менее охотно. Там использовался компьютер. Но вставленный в
самое начало фильма, откровенно точный по своей натуралистичности эпизод с забиванием
насмерть, сразу бьет зрителя под дых. Кино застенчиво в изображении насилия,
даже ТАРАНТИНО, даже СТОУН, даже большинство азиатов. НОЭ сдирает с кино этот
нелепый костюм уличного клоуна, вставляет в целлулоидный корпус железные штыри
некрофиль-ского документализма. Те, кто может ежедневно любоваться подобным за
ужином, теперь не могут видеть подобного в кино. И если начало выдерживают еще
процентов 90%, то на сцене изнасилования остается только 50-60% зрителей. Вместо
развлечения их дергают за яйца и, как говорил Джон ДО в исполнении Кевина СПЕЙСИ,
орут им в ухо. НОЭ хочет, чтобы его услышали. Кричит о том, что иногда отведенные
глаза или убыстряемый шаг могу стоить чей-то жизни. Приведя насилие к себе в
дом, мы потеряли силу противостоять ему. А сделав секс бытом, мы вырастили макабрическую
похоть, все меньше и меньше останавливающуюся перед барьерами и уходящую все
дальше в глубь болезненных фантазий и сексуальных комплексов.
Еще одним содержательным пластом, НОЭ говорит о том, что отношения между людьми
– баланс разума и эмоций. Конфликт двух любовников АЛЕКС (БЕЛЛУЧИ) кро-ется в
конфликте между словом и чувством. Первый, от которого она ушла, был чересчур
рационален. Секс, эрогенные зоны – это только механика. По его мнению, все можно
бы-ло перевести в слова. Но с ним АЛЕКС (БЕЛЛУЧИ) никогда не достигает оргазма,
хотя их коитус мог длиться часами. Герой КАССЕЛЯ чересчур легкомыслен, чтобы
говорить. За-то он может чувствовать, быть нежным, независимо от слов. Он умеет
просто любить женщину. Именно он становится инициатором поиска убийцы АЛЕКС.
Однако его нерациональность становится причиной того, что героиня БЕЛЛУЧИ одна
уходит из кварти-ры. Эйфория танцевальной вечеринки слишком надолго заражает
МАРКУСА (КАССЕЛЯ), чтобы АЛЕКС могла это стерпеть. Она уходит. И попадает в руки
насильника. НОЭ просто оголяет два разнозаряженных полюса, от которых можно черпать
энергию, а мож-но погибнуть, как от удара током. Здесь нет ответа. И никто не
знает, когда надо быть ра-зумным, а когда надо просто отдаваться чувствам. Я
тоже не знаю...
НОЭ пускает свой фильм задом наперед. Пленка крутится от последнего эпизода со
сценой убийства в клубе гомосексуалистов до сна АЛЕКС, в котором она лежит беремен-ная
на полотенце в окружении радостных людей и резвящихся детишек. В одной из ре-цензий
пишут, что этот механизм сродни приему МАРКЕСА в «Хронике объявленной смерти».
Это демонстрация необратимости жизни и предначертанности судьбы. Самые яркие
вспышки чувственности могут быть предвестниками настолько страшного, что в это
никогда не удается поверить. Даже если знаешь ход событий, сопоставление улыбки
и траура, радости и страха всегда корежит, всегда ломает, всегда вжимает в кресло
и трещит в костяшках пальцев.
Выпустив свой фильм на экраны, ГАСПАР НОЭ поступил как юный натуралист, наблюдающий
за дрыгающейся в паутине моль. Она может выбраться, если перестанет суетиться
и осторожно освободит свои лапки и крылья. Если она будет дергаться паук прибежит
к ней раньше, чем она успеет понять, что свободы уже никогда не будет. Не трепещите...

МС LeeS[nick}

___________________

Из романа Харуки Мураками "Страна Чудес без тормозов и Конец Света":

- Есть такая теоритическая головоломка. Смысл ее в том, чтобы записать огромный
текст на маленькой зубочистке. Знаешь как это сделать?
- Нет.
- Очень просто! Берем текст и переводим его в цифры. Каждый знак заменяем парой
цифр: "А" это 01, "Б" - 02 и так далее, включая знаки препинания и пробел между
словами. 00 не используем. Получаем ряд цифр, к которому спереди приписываем
ноль и запятую. Таким образом, вся летопись превращается в одну гигантскую десятичную
дробь. Например: 0,1732000631... Затем берем зубочистку, принимаем ее за единичный
отрезок и делаем на ней засечку в той точке, которая соответствует нашему числу.
Например, если это число 0,5000..., то царапаем точно посередине, если 0,3333...
- отмечаем ровно треть. Понятно?

Выпуск №11 подготовил Вадим Климов (apklimov@rambler.ru). Апрель, 2003