Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Карл Барт

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 25 RSS
  Сентябрь 2008   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://karlbart.ru/
Открыта: 07-09-2008

Автор
karlbart

Статистика

25 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Карл Барт


Мнение православной церкви о Карле Барте

Говорить о Карле Барте после окончания его земного пути — задача нелегкая для православного. Из земной жизни он ушел в конце 1968 года, то есть в эпоху экуменическую и притом в такой момент ее, когда в лоне Православной Церкви и поместных ветвей ее окрепло сознание, что настало время раскрыть перед лицом современного христианства то свидетельство, которое можно определить как “экуменизм православный”. Такое раскрытие предполагает братский диалог между Православием и остальным христианским миром. Братский же диалог возможен лишь в духе взаимной любви при взаимной откровенности. А откровенность необходима как условие взаимопонимания сторон в диалоге. Завершение жизненного подвига такой личности, какой был Карл Барт, — событие значительное и важное.

Сложность в данном случае усугубляется еще и тем, что экуменический диалог православных с протестантами должен был бы в настоящее время вестись при участии самого Барта. Православной стороне надо было бы еще очень многое сказать именно ему самому. И давно казалось необходимым, чтобы Барт, со своей стороны, высказался по изучении некоторых аспектов православного свидетельства и православного богословия. Можно было надеяться, что вот он завершит свой монументальный труд и в заключительной части своей “Догматики” изложит обещанную и главную часть — об эсхатологии, и на этой именно основе завяжется плодотворный обмен о днях последних, о парусин, о новом небе и новой земле. Всю жизнь трудился Карл Барт над своим свидетельством о Боге Слове. Его “христологическая концентрация” постоянно держала его сознание в напряженной обращенности к Альфе и Омеге, к Первому и Последнему. Православие — Церковь Христа Воскресшего — не могло не привлечь более пристальное внимание Карла Барта, дошедшего до понимания, что последние недели земной жизни Христа Спасителя после Воскресения составляют самый важный этап этой земной жизни. Для православных же особенно важно то, что — если суммировать богословское свидетельство Барта — он был и ушел из мира богословом самораскрытия Бога во Христе.

Выше мы сказали, что христианский, братский диалог требует благожелательности и такта. Воздавать дань глубокого уважения такому выдающемуся христианскому деятелю, как Карл Барт, для православного автора не просто. Заслугу Карла Барта перед всем христианством мы можем видеть именно в том, что он, как никто другой, способствовал исправлению главных, весьма значительных и ставших традиционными недостатков протестантизма, которые в прошлом веке, а особенно к концу его, были очевидны для их братьев — остальных христиан.

Нам кажется, что искренние и убежденные протестанты любого направления солидарны с православной оценкой того положительного стимула, какой богословская мысль Барта привнесла в жизнь протестантских исповеданий. Прежде всего нельзя не отметить роли Карла Барта в преодолении уклона исторического курса, которое приняло бы протестантское богословие. Надо помнить, что эволюция протестантской мысли со времени Реформации (а особенно за последние два века протестантского “модернизма”) свидетельствовала о постепенном отходе от церковного, божественного и сакраментального в сторону мирского, человеческого и светского. Кривая развития протестантского богословия до Карла Барта не переставала прогрессивно отклоняться от основ христианства, подменяя их все более расплывчатыми рационалистическими теориями, исходившими сначала из позитивизма и исторического критицизма и пришедшими к модернистическому радикализму. В итоге евангельская христология уступила место самодовлеющему гуманизму, а собственно богословие — некоей либеральной философии, хотя и выраженной при помощи все более отвлеченной библейской фразеологии. Самое воплощение Сына Божия затушевывалось до тех пор, пока некоторые из “модернистов” не дошли до его полного отрицания под видом “мифа”. Таким образом, вместо понятий о сверхъестественном вочеловечении свыше возникла своеобразная антропологическая постройка, увенчанная Христом не как Богом, “сшедшим с небес и воплотившимся от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшимся” (Символ веры), а историческим Иисусом, как некоей высшей человеческой личностью. Совершался переход от Богочеловечества к человекобожию. Так могло дойти до того абсурда, который в наши дни уже называется “арелигиозным христианством” (надо помнить, что “арелигиозное христианство” знаменует не приход к христианству, а уход от него). Эта духовная трагедия потрясла христианское сознание юного Карла Барта так же, как другой ее аспект — безудержное дробление протестантства потряс христианскую совесть одного из видных деятелей экуменического движения — Джона Мотта (1865 — 1955 гг.).

Карл Барт был прирожденным богословом. Определений того, что такое богослов, давалось много. Но, по определению самого Барта, это человек, исследующий единую и целостную истину, которая содержится в Живом Творце, Словом Своим устанавливающем все. Мы не хотим сказать, что Барта не волновали на заре его жизни различные сомнения и колебания. Но они все касались мира и человека, т. е. земных предметов. Призвание богослова проявилось в нем рано. Родился Карл Барт в Базеле (Швейцария) 10 мая 1886 года. Отец его Фритц Барт (1856 — 1912) был профессором богословия. Барт начал всерьез заниматься богословскими дисциплинами под руководством отца, когда в 1904 году, в восемнадцатилетнем возрасте, поступил в Бернский университет. Начав свое высшее образование с большим подъемом, юный Барт сразу показал себя блестящим и на редкость одаренным студентом. Особый интерес он проявлял с самого начала к гуманитарным наукам и философии, значительно равнодушнее относясь к естествознанию и математике. Студентом Барт вникал во всё новое, но рано приучил себя к строгому анализу, доводя всякую мысль и идею до логического конца. Эту характерную черту своего мышления он сохранил на (всю жизнь. В этом он уже показал себя верным призыву своего любимого апостола Павла: “Всё испытывайте, хорошего держитесь” (1 Фес. 5, 21). За бернский период он ознакомился с “Критикой чистого разума” и, зачитываясь Кантом, на время сам стал кантианцем.

В студенческие годы, с согласия отца, Карл Барт держался обычая, довольно распространенного между семьями среднеевропейской интеллигенции, и проходил курсы поочередно в разных университетах. После Берна года два он пробыл в Берлине, где академическими светилами считались тогда Адольф Гарнак (история древней Церкви), Герман Гункель (Ветхий Завет), Карл Голль (общая история Церкви). И Гарнак, и Гункель представляли крайнее течение “исторического критицизма” в богословской науке Германии. Барт оказался под сильным влиянием Гарнака, воодушевленного педагога и выдающегося оратора. Но тот же Гарнак, за несколько лет до появления Барта в его знаменитых семинарах, возглавлял “восстание” богословского студенчества Берлина против Апостольского символа веры и в связи с этим “восстанием” перечислял список терминов, неприемлемых для “образованных христиан”, как “жизнь вечная”, “рождество от Девы”, “отпущение грехов” и т. д. Это может дать уже представление, до чего доходило в ту пору немецкое “богословие”.

В своей книге “Сущность христианства” (1900 г.) тот же Гарнак (1851 — 1930) развивал мысль, что в основу христианской веры заложено не объективное Божественное Откровение, а субъективное тяготение самого человека к Богу. Впоследствии и всю свою сознательную жизнь Барт боролся именно против такого взгляда.

Из Берлина Барт переехал в г. Тюбинген,, где курс новозаветной экзегетики Адольфа Шляттера показался ему тогда слишком традиционным. К двадцать третьему году жизни Карл Барт и сам стал убежденным сторонником либерального богословия. Отец его, всегда боявшийся сползания немецкой богословской науки к рационализму и модернизму* противился влиянию религиозного либерализма на сына. Однако гомоцентрические течения окончательно восторжествовали в протестантской духовной школе еще со времени Фридриха Шлейермахера (1768 — 1834 гг.). В дни юношества Карла Барта собственный отец его казался ему сухим библейским конформистом. Конфликт “отцов” и “детей” сыграл свою роль. Карл Барт стремился в Марбургский университет, и в 1908 году отец вынужден был отпустить его в г. Марбург (ныне в ФРГ). Некогда (в 1529 г.) Марбург был местом известного диспута между Лютером и Цвингли. Но к приезду Барта тон на богословском факультете на родине марбургокого коллоквиума задавал Вильгельм Герман, про которого Барт впоследствии говорил, что он был для него главным наставником богословия в его студенческие годы. Но к этому Барт добавлял: “Ученые люди всё еще не могут договориться, что именно означает быть верным учеником настоящего учителя. Для меня это значит, что я научился у Германа чему-то основоположному. Когда я довел эту основоположную мысль до ее завершения, мне пришлось высказать почти всё иным образом, чем Герман, В конечном счете я был вынужден и эту основоположную мысль понять не так, как ее понимал сам Герман. Тем не менее, вложил ее в меня он”.

Так у Барта после его университетов получился почти во всем быстрый и полный разрыв между тем, что было вложено в него формальным образованием, и его самостоятельным мышлением. “Было слишком много шлейермахерства”, — скажет он вскоре со свойственным ему, никогда не покидавшим его юмором. Карлу Барту было дано прожить долгую и необычайно деятельную и яркую жизнь. При этом жизнь его была непрекращающейся эволюцией. Отдельные этапы ее было бы трудно показать незнакомому с ней, в особенности при общем обзоре. Но отрыв от влияний студенческих лет должен быть принят во внимание во всяком случае как “предначинательный” и определяющий все полвека той его значительной жизни, которая укладывается в рамки “бартианства” (слово, которого сам Барт не мог выносить и против которого всегда возражал, но которое в данном случае приходится применить за неимением другого термина, который мог бы охватить его творчество, эпоху и направленность его).
В избранное