Домовой инфо - Электронный журнал для родителей Ребенок в круговой обороне

Оказывается, во всем виноват Эдисон. В тот день, когда он подарил миру вольфрамовую нить, в жизни человечества произошел настоящий переворот: для многих людей день стал длиннее, а ночь короче. Казалось бы, разве это плохо? Люди стали больше успевать, увеличилось время активной деятельности человека. Но Римма Тарнавская так не считает. По ее словам, за все на свете нужно платить, в том числе и за возможность насиловать собственную природу. Человек устроен так, что днем он воспринимает информацию, а перерабатывает и усваивает ее ночью, во время сна. Любой естественный процесс (в том числе - обработки и усвоения информации) требует определенного времени. Если это время искусственно сокращать, то процессы не смогут быть завершены. В результате информация не успевает перерабатываться и усваиваться, она накапливается и, образно говоря, создает информационные пробки, перегружая мозг и нервную систему.

- И как это сказывается на состоянии человека?

- Не лучшим образом - он начинает плохо себя чувствовать. Анализы в порядке, диагноз не вырисовывается, лечение не назначается, а человек продолжает испытывать постоянное недомогание. Если все это проигнорировать, постепенно при­соединяются новые симптомы: мучает бессонница, головные боли, боли в суставах, в области спины и живота. У женщин это состояние может сопровождаться нарушениями менстру­ального цикла, у мужчин — снижением потенции.

- Мне кажется, что это описание совпадает с картиной депрессии.

- Диагноз «депрессия» - не только клинический диагноз, но и бытовой. Однако далеко не все депрессивные состояния со­ответствуют четким медицинским критериям и поддаются ле­чению антидепрессантами. Между тем, существует проверен­ный веками способ диагностики, в переводе с латыни он зву­чит так: «диагноз по лечению». Если лекарства не помогают, значит, мы имеем дело не с той болезнью, которую пытаемся лечить с их помощью, а какой-то другой.

- Значит, если антидепрессанты не действуют, то это - не настоящая депрессия?

- Можно с большой вероятностью предположить, что это состояние лишь по своим проявлениям напоминает депрессию. Когда ближе знакомишься с такими пациентами, выясняется, что большинство из них, в том числе дети и подростки, стра­дают от разнообразных нарушений сна. Метод же нелекарст­венной стимулирующей терапии исходит из следующего по­стулата: качество ночного сна определяет качество дневного сознания и - в огромной степени - здоровье человека.

- Но разве «при свечах» люди не болели?

- Бесспорно. Но чем болели? Главным врагом была инфекция. Депрессии, детские и юношеские неврозы, так называемые по­граничные состояния были известны и описаны, но скорее как отдельные клинические случаи, которые считали проявлением дегенеративности, «морального вырождения». Сегодня же эти состояния стали почти нормой. По данным разных источников, 60-80% жителей больших городов страдают от депрессивных состояний, неврозов и синдрома дезадаптации.

- Положим, вы правы. Но можно ли лечить эти болезни без лекарств, то есть способами неконвенциональной медицины?

- Я бы не стала относить методику, которой я пользуюсь, к неконвенциональной медицине. Я себя определяю как специ­алиста абсолютно конвенционального. Получила традицион­ное медицинское образование - закончила педиатрический факультет Одесского медицинского института. Прошла ин­тернатуру по детской психиатрии и курсы повышения квали­фикации в Москве и Санкт-Петербурге, работала в отделении подростковой психиатрии, а затем в отделении детской нев­рологии. Но уже в студенческие годы у меня появились са­мые разнообразные вопросы, на которые преподаватели, к сожалению, не находили ответа. Вопросов стало значитель­но больше, когда я непосредственно столкнулась с больны­ми и от теории перешла к практике. И я задумалась над тем, можно ли лечить детей, сведя к минимуму использование ле­карств, нежелательные побочные действия которых могут оказаться необратимыми и нанести непоправимый вред здо­ровью и развитию ребенка. Ведь медицине известны случаи спонтанного выздоровления, когда естественные силы орга­низма побеждали даже неизлечимые болезни. Известно же, что от состояния нервной системы зависит, например, сте­пень активности иммунитета. Есть даже такое медицинское направление — нейроиммунология, она изучает взаимовлия­ние иммунной и нервной систем.

Во время интернатуры я работала в детском отделении психиатрической больницы. Я увидела, какие лекарства на­значались здесь детям и подросткам, узнала, как они дейст­вуют на растущий организм и формирующуюся личность. Психотропные препараты и на взрослых воздействуют не всегда благоприятно, а их деструктивное воздействие на де­тей и подростков бывает зачастую необратимым.

Сейчас я уже могу ответить на вопрос, что делать. А тогда - не могла. Но была убеждена, что ответ существует, что во многих случаях можно обойтись без сильнодействующих пре­паратов или резко сократить дозировку и продолжительность их приема. На счастье, в институте у меня был мудрый учитель - доктор Анатолий Адольфович Бацевич. Он посоветовал мне обратиться к истории медицины. Уже в самих ее истоках я на­шла то, что показалось мне очень интересным и важным: опи­сание того, как душевные болезни в Древней Греции лечили сном. Мой интерес к лечению сном заставил меня прочесть всю научную литературу на эту тему, которая была мне доступ­на, и начать разработку собственного метода.

Сладок сон тебя возьми

Позволю себе напомнить, как функционирует наш мозг. Для объяснения использую очень близкую и понятную совре­менному человеку аналогию с компьютером. Как и человек, компьютер обладает памятью. И есть у него две необходимые для работы программы. Одна из них освобождает компью­терную память от лишней информации — «чистит» ее, другая реорганизует оставшуюся информацию, делает ее макси­мально доступной для пользователя. Если нагружать компью­тер в непрерывном режиме и не использовать эти подпро­граммы, рано или поздно он «зависнет». Это значит, что ком­пьютер больше не в состоянии извлекать информацию из па­мяти и выводить ее на монитор. Так машины даже самой сов­ременной модели впадают в состояние «переутомления».

Мозг, конечно, много совершеннее любого изделия челове­ческих рук. Но и он не может эффективно функционировать без своих подпрограмм, которые освобождают память от лиш­ней информации, а оставшуюся организуют в определенном порядке. Эти программы включаются во время сна и особенно интенсивно работают во время сна со сновидениями.

Если же человек страдает нарушениями сна, если он спит мало или спит под воздействием снотворных препаратов, то период так называемого «быстрого» сна со сновидениями становится короче и «уплощенней», человек не успевает об­работать полученную информацию, освободиться от лишней и реорганизовать оставшуюся. Не усвоенная и нереорганизо­ванная информация формирует то, что я называю «информа­ционными пробками». По мере их накопления сон ухудшает­ся, симптомы дневного дискомфорта становятся более выра­женными. Наблюдается снижение работоспособности, уста­лость, тревожность, рассеянность, ухудшение памяти, кон­центрации внимания и т.д. В результате человек допускает ошибки, которые подчас приводят к катастрофическим пос­ледствиям - аварии или травме. Вдобавок все это может со­провождаться разнообразными физическими болями.

Еще студенткой я прочла книгу Владимира Аршавского и Ва­дима Ротенберга, посвященную проблемам сна. В ней авторы обращали особое внимание на адаптационную функцию сна и на универсальность этого механизма при самовосстановлении. Позже, уже в Израиле, изучая иврит, я узнала, что слова «халом» - «сон» и «ахлама» - «выздоровление», имеют один корень.

Аналитическая психология Юнга стала одним из направле­ний моего поиска. Я начала изучать методику «направленно­го воображения», которую разрабатывали ее последовате­ли. Терапевт, который работает по этой методике, предлага­ет пациенту сценарий для фантазирования, пациент следует за его инструкцией, и предполагается, что в его воображе­нии должны возникать заданные образы и сюжеты.

Я овладела этой техникой, но в процессе работы обнаружи­ла, что готовые инструкции часто уводят человека от его проб­лем, а иногда, вступая в конфликт с внутренними представлени­ями и фантазиями, заводят терапию в тупик. По мере накопления клинического опыта я стала все боль­ше полагаться на природу человека и предоставлять свободу его воображе­нию. Скоро я заметила, что от состояния активного фантазирования пациенты до­вольно быстро переходят к состоянию, которое я называю «сны наяву». Во вре­мя сеанса человек бодрствует, но глаза его закрыты, и перед ними проносятся ка­кие-то картины, примерно так, как это происходит в состоянии «быстрого сна». Оказалось, что именно такие «неструкту­рированные» сеансы дают наиболее вы­раженный эффект. Прежде всего, восста­навливается качество сна. Уже после не­скольких сеансов пациенты быстрее и легче засыпают, сон у них становится про­дуктивнее - утром они встают более све­жими, бодрыми, отдохнувшими, с жела­нием начать новый день. Это свидетельст­во того, что сон стал более здоровым, что он более эффективно выполняет свою функцию — функцию восстановления.

Конечно, мой метод - не панацея. Если человек сломал ногу, ему нужно обра­титься к травматологу, а не пытаться сти­мулировать самовосстановление. Но если ко мне приходит музыкант, который «пе­реиграл» руку, спортсмен, у которого на фоне перегрузок возникло воспаление тазобедренного сустава, программист, который продолжительное время страда­ет от болей в спине, я берусь за лечение.

Дети: три группы риска

Отличный эффект дает моя методика и при лечении поведенческих нарушений у детей и подростков -попросту говоря, в тех случаях, когда ребенок себя плохо ве­дет и не хочет учиться. Но прежде, чем рассказать, как именно я работаю с детьми, попробую ответить на вопрос многих роди­телей: «Ну почему он такой?!» Мне вспоминаются слова Фран­суазы Дальто, авторитетнейшего специалиста по детской пси­хологии, замечательного врача. Она сказала так: «Душа — это метафора тела». Поэтому, когда ко мне приводят ребенка с на­рушениями поведения или с душевными расстройствами, то в первую очередь я ищу физический источник этих нарушений и расстройств.

Вот пример. Мама приводит ко мне шестилетнюю дочку с на­рушениями речи. Я прошу раздеть девочку. Мама удивляется: зачем? Я осматриваю ребенка и вижу, что у девочки все мыш­цы в области позвоночника, шеи, плечевого пояса невероятно перенапряжены, натянуты, как стальные канаты. Я начинаю расспрашивать маму и узнаю: у ребенка беспокойный сон, на­рушения мышечной координации, повышенная утомляемость. Я объясняю маме, что нарушения речи и все остальные сим­птомы - лишь следствие. А в чем же их причина? Задаю новые вопросы, и выясняется, что беременность сопровождалась ос­ложнениями, а роды были затяжными и травматичными для ребенка. Последствия родовой травмы — нарушение кровооб­ращения мозга и деформация позвоночника.

Перефразируя известное изречение «в здоровом теле — здоровый дух», мы получим новое - «в здоровом теле — здо­ровый плод». Но если будущая мама переживает стресс, ес­ли беременность проходит с осложнениями - например, диа­бетом беременности, то это сказывается не только на разви­тии плода, но в дальнейшем - на развитии ребенка. Это, к со­жалению, происходит со многими детьми, в том числе и с де­вочкой, о которой я говорю.

В подобных случаях я предлагаю комплексное лечение, на­правленное, прежде всего, на устранение последствий родовой травмы. Это лечение включает в себя психокоррекцию, то есть NS-терапию, поведенческую терапию, массаж, рефлексологию.

Но иногда причины не только физиологические. Часто при­ходится сталкиваться с так называемыми «жертвами воспита­ния». Например, дети, состояние которых родители объясня­ют обыкновенной ленью, я такое состояние называю - «пси­хологический паралич». Представьте себе семилетнего ре­бенка, который часами сидит у телевизора, отказывается не только делать уроки, но и играть в футбол, кататься на вело­сипеде, выносить мусор. Ничего не хочет делать, сдвинуть его с места невозможно. После длительной беседы с родите­лями ситуация проясняется. С самого раннего детства ребенку предъявлялись требования, которые, судя по всему, были ему не по силам. Выполнить их на «отлично» или хотя бы на «хо­рошо» ему почти не удавалось. Родители постоянно были им недовольны, ругали его и наказывали. Ребенок же это недо­вольство воспринимал как отсутствие любви. Постепенно у не­го сформировался синдром «ожидания неудачи». Он боялся любого действия, поскольку был убежден, что у него ничего не получится. А родители были убеждены, что он просто ленится. Что же делать теперь, когда подобное поведение уже сформи­ровалось в устойчивый стереотип? Даже если сами родители пройдут курс лечения и изменят свои поведенческие страте­гии, этого может оказаться недостаточно, чтобы улучшить со­стояние ребенка. Синдром «ожидания неудачи», особенно сформированный в раннем возрасте, чаще всего носит «зло­качественный» характер.

Самовосприятие и восприятие окру­жающего мира у ребенка в этом случае настолько искажено, что требуется особая терапия, чтобы повысить его самооценку и освободить его от парализующего страха перед окружаю­щим миром, который его родители считали просто ленью.

Хочу назвать еще одну группу риска. Это дети, которым за их короткую жизнь пришлось пережить слишком много пере­мен — переезд из страны в страну, из города в город, из рай­она в район, переход из одного детского сада в другой, из школы в школу. Далеко не все дети безболезненно перено­сят постоянную смену обстановки и действующих лиц: не так-то просто каждый раз осваивать меняющиеся требования но­вых воспитателей и учителей, завоевывать симпатии друзей и приятелей. В результате большую часть времени ребенку приходится приспосабливаться, занимать позицию круговой обороны, и на естественный процесс развития ему просто не хватает жизненных сил.

Благополучно преодолевает школьный стресс максимум 30% детей. Это те, кто родился физиологически зрелым, кто в раннем детстве был окружен любовью матери и отца, кто от природы наделен сильным и уравновешенным темпераментом. Эти дети могут быть готовы в шесть лет идти в школу. Но в не­благоприятных условиях даже у них со временем истощаются силы: кто-то дает «реакцию на школу» сразу, кто-то - по мере возрастания требований, а кто-то в период пубертата - в под­ростковом возрасте. К сожалению, очень часто родители начи­нают по-настоящему тревожиться только тогда, когда дети вступают именно в этот сложный возраст и когда контакт с ре­бенком у них уже утерян. Существует заблуждение, которое в быту формулируется так: «ребенок перерастет». Действитель­но, с возрастом какие-то поведенческие нарушения могут уйти, но их могут сменить другие, ничуть не менее болезненные.

Однажды ко мне пришел отец двенадцатилетнего мальчи­ка преподаватель университета: «У меня есть полное ощуще­ние того, что я ращу преступника. Мы пытались давать ему ле­карства, но ничего не помогает». Мальчик был невероятно аг­рессивен: постоянно дрался, начал воровать, пить, тащить из дома вещи. Об учебе уже и речи не было. К «социальным слу­чаям» этого мальчика отнести было нельзя, и заброшенным ребенком он не был: родители - образованные люди, зани­мались им постоянно, кроме того, они были материально обеспечены и не жалели средств на его воспитание.

После тщательного углубленного осмотра у него была об­наружена деформация позвоночника, а также напряжение мышц живота и его болезненность. Это оказались последст­вия автокатастрофы, в которую мальчик попал несколько лет назад. Судя по всему, во время этой аварии он перенес череп­но-мозговую травму с сотрясением мозга, которые не были диагностированы. Ребенок не получил своевременного лече­ния, последствия чего сейчас, в начале подросткового воз­раста, дали о себе знать.

Мы начали лечение, и через некоторое время мальчик по­шел на контакт. Мы с ним много разговаривали, и стало ясно, что он по-настоящему страдает от того, что с ним происхо­дит. Важно отметить: большая ошибка считать, что такие де­ти, заставляя страдать окружающих, сами получают от этого удовольствие или остаются равнодушными. Даже если кто-то из этих детей не осознает или не признает наличия проблем, он все равно испытывает большие физические и душевные страдания. В тот момент, когда им удается получить желае­мую помощь и они чувствуют хоть какое-то облегчение, их сотрудничество с терапевтом становится продуктивным, по­вышается самооценка, поведение изменяется.

Казалось бы, как хорошо с послушными исполнительными детьми! Но старательность, если она чрезмерна, может при­вести к нервному истощению, в том числе и от информацион­ной перегрузки. У меня было немало пациентов, у которых, по мнению родителей, до определенного момента все было замечательно — они усердно занимались и приносили из школы только хорошие оценки. Но вдруг успеваемость резко снижалась. На самом же деле это «вдруг» было только для родителей. Дети же описывали совсем иную картину: их тру­дности начинались задолго до снижения успеваемости. Хо­рошие оценки требовали от них все больше усилий и време­ни, которое они отрывали от сна. А хроническое недосыпа­ние приводило к повышенной утомляемости, ухудшению па­мяти, нарушению концентрации внимания. Один подросток жаловался мне: «Сижу над книгами все дольше, а результат все хуже. Трачу на домашние задания по семь-восемь часов, а на следующий день ничего не помню». Мальчик совершен­но не справлялся с учебой и практически оставил школу, по­скольку учителя в один голос утверждали, что у него нет ни единого шанса сдать экзамены на аттестат зрелости. Маль­чик был растерян, подавлен, у него появились мысли о само­убийстве. Но после третьей нашей встречи, он за два часа ус­певал сделать все, что задавали, а главное — память его нача­ла работать, как прежде. После окончания терапии он сказал мне: «Вы знаете, теперь я понял, что до лечения информация просто огибала мою голову, а теперь она в нее входит». А все дело в том, что «сны наяву», освобождая от информацион­ных пробок, помогают восстановить и даже «возвести в квад­рат» познавательные функции - восприятие, концентрацию внимания, память.

Конечно, я стараюсь помочь любому ребенку и любому взрослому, попавшему в трудное положение. Но при этом я не ставлю перед собой невыполнимую задачу - менять реаль­ность, в которой они существуют. Я стараюсь помочь людям мобилизовать их собственные ресурсы, чтобы они могли при­нимать окружающий мир таким, каков он есть - и при этом строить эффективные поведенческие стратегии.

Обсудить в форуме

Пишите mailto:info@domovoy.info