Подписаться
Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка
.
Временно не выходит ,возобновит выход Решение о возобновлении рассылки может быть принято по просьбе подписчиков. Подписчиков 165RSS
Биограпедия: 569-й выпуск журнала 'Новая Литература'
Внимание! Журнал «Новая Литература» готовится к запуску программы по выплате гонораров. Уже начиная с этого, 2015 года, каждый наш автор сможет получать вознаграждение за своё творчество, регулярно и постоянно. Готовьте свои лучшие произведения для публикации. Следите за новостями. Всё самое интересное только начинается!
Произведения, которые рассматриваются в течение недели с 12.07.15 по 19.07.15.
Аретино, итальянский поэт, драматург, художник, блестящий и остроумный памфлетист Апулей, римский писатель, философ, софист Атанас Кирхер, немецкий иезуит, ученый-эрудит, философ, математик, богослов, астролог
...Потом стали играть в карты. Играть «так просто» стало неинтересно. И тут Яков выдал: «А давайте сыграем на душу! Я свою душу ставлю!» Степаныч, хитро улыбаясь, согласился, а Сухомятин сказал: «Души нет, все это бредни, человек – звено эволюции, а впрочем, мне все равно!».
– А ты сыграй! – сказал Степаныч.
– И буду играть, давай, раздавай! – ответил Сухомятин.
Карты были розданы, игра началась и скоро закончилась тем, что Иван проиграл то, что поставил на кон.
– Вот твоя душонка-то – у меня! – радостно потирая руки, пропел Яков. – На Страшном суде поставлю её заместо тебя перед богом.
– Или дьяволу продашь, – просипел Степаныч и противно засмеялся.
Сухомятин обиделся на них, бросил карты им в лицо, обозвал жуликами, мошенниками, послал их
матерно, припомнил старые обиды, развернулся и пошел прочь.
В свою очередь, Яков обозвал его психопатом, и напоследок сказал о том, что душа-то Сухомятинская находится у него...
Сегодня нам предстоит знакомство с мультипликатором уже нового поколения, во всяком случае, уже так называемого постсоветского периода, и уже не украинским, а российским. Он ученик таких столпов отечественной мультипликации, как Юрий Норштейн, Фёдор Хитрук, Эдуард Назаров. И вот у этих гениев когда-то был курс поразительно талантливых студентов – впоследствии он получил название «звёздный курс» – там
учились Александр Петров, Иван Максимов и наш сегодняшний герой Михаил Алдашин.
Сам Алдашин говорит, что у него были такие учителя, что как-то просто стыдно делать плохое кино. Именно поэтому он уже успел поработать в Америке, в Японии. Скажем, его мультфильм «Рождество» стал образцом авторской анимации последних десятилетий, и не только на постсоветском пространстве.
Мультфильм собрал огромное количество призов, скажем, приз Святого Луки в Германии. И вообще, критики называют эту работу шедевром высокого примитивизма. Действительно, художник соединил детский рисунок с его простодушностью, непосредственностью, фольклорную незамысловатую живопись с её теплотой изображения и, наконец, раннехристианскую иконопись с её ещё как бы наивностью изображения. И вот – получилась такая святая простота.
К слову сказать, у Михаила Алдашина над столом уже давно висит высказывание Григория Сковороды, что Господь в мудрости своей сделал всё сложное ненужным, а нужное – несложным. И, судя по всему, этого принципа художник придерживается всегда, будь то рукотворная анимация или компьютерная. Вообще, Алдашин доказывает, что хорошему художнику компьютер не помеха. Недаром его мультфильм «Букашки» имел какой-то феноменальный успех и собрал призы по фестивалям всего
мира.
А ещё интересно, что все мультфильмы у Михаила Алдашина очень разные. Даже сложновато определить единый стиль его мультипликационных работ. Хотя, конечно, есть и то, что их объединяет – это обязательный юмор и обязательный минимализм. Может, поэтому у Михаила Алдашина чувствуется такая стойкая любовь к насекомым – мультфильм «Букашки» говорит сам за себя. А есть и другие, ещё ранние его работы, где тоже изучается жизнь простейших со всеми их радостями и
горестями...
Отчаянно хотелось любви. До слёз, до судорог, до истерики. До умопомрачения. До смерти. Любви настоящей, большой, искренней. Единственной. Бывает ли сейчас такая? Очень может быть, что практически такое уже не случается. Разве что одна на миллион. Потому, как время сейчас такое, когда всё бегом, всё мимолётно, всё на поверхности. Это раньше, в прошлые века, люди делали всё основательно, чувствовали глубоко, думали не спеша, любили навсегда. А сейчас время фастфуда и фаст
остального. И даже любовь стала какой-то искусственной, несерьёзной, расчётливой и мелкой. Любовь наспех. А чаще всего любовью стали называть быстрые, технически отработанные и часто случайные случки, о которых тут же и забывали. «Пойдём, займёмся любовью». Как говорится, ни уму, ни сердцу. Нет, я, конечно, не ханжа, а современная женщина. И как современная взрослая женщина время от времени хожу на интимные свидания со знакомым мужчиной, который мне нравится, да и встречи доставляют приятности и
радости, так необходимые человеку для нормального существования.
И всё же отчаянно хотелось любви. Настоящей. Той, которая душу возвышает, сердце и тело наполняет восторгом и радостью и даёт ощущение себя истинной женщиной, божественным существом.
Отца своего она не помнила совсем, а мать помнила, но не видела трезвой.
Её воспитанием занималась тётка, пьющая чуть менее матери, которой она была нужна как козе баян.
Иногда в процесс включалась бабушка. Но бабушка была так подвержена Альцгеймеру, что зачастую по пути забывала, кого и как собиралась воспитывать.
В девятый класс её не взяли, а из училища выгнали при поступлении. Она не была умной, но определённую жилку практичности жизнь ей привила, а потому она собралась замуж за придурковатого тракториста из соседнего села, который был старше её лет на пятнадцать. Родители и опекуны были рады дать любые справки и бумаги для ЗАГСа, только бы сбагрить её, но тракторист соглашался жениться не раньше осени, а к началу лета сломал по пьяной лавочке ногу и лежал теперь на вытяжке в
районе.
Невеста была по-своему огорчена, но при отсутствии финансирования в район ухаживать за женихом мотаться не могла, а потому безвылазно торчала в деревне.
Молодёжи, кроме меня, в деревне не было, на неё внимания не обращали и не контролировали, тракториста никто не любил, а он никому, кроме себя, не верил. Поэтому она ничего не боялась, а в случае залёта собиралась обвинить в этом своего инвалида. Всех такое положение вещей устраивало...
Миссис Гросс проснулась с привычным тошнотворным ощущением страха и раздражённости. Спала она мало и беспокойно, погода менялась, давление падало и в целом день обещал быть неприятным.
Зима в этом году затянулась дольше обычного, или так ей казалось. Холода и осадки здорово надоели, и она на улице не была уже месяцев пять. Ну, может, не пять, а меньше, но всё равно прилично. А ведь раньше без свежего воздуха жить не могла: так любила выходить в парк под окном и там часами сидела на скамейке, наблюдая за белками, собаками и детьми.
А теперь…
Что сказать, за этот один только год сдала она здорово. Резко ушли слух и зрение, а на их место пришла жуткая неуверенность, усилились боязни, и появилось незнакомое безразличие ко всему. Нет, не столько безразличие, сколько нежелание. Не желалось ни одеваться, ни мыться, ни приводить себя в порядок, ни выходить на улицу. Всё стало медленным и тяжёлым, как движения насекомого, увязшего в клейком меду.
Накануне на неё кричали, угрожали, а теперь уж точно придут убить.
Кричала Алина, которую она считала хорошей, и вот тебе, пожалуйста... Какой рот открыла! Да она ж просто ненормальная! Так кричать! И за что?! Скорее всего, наркоманка. Впрочем, все они хороши. Все с какими-то легендами, фальшивыми паспортами, хвостом личных проблем. Кого ей только посылают?! Нелегалов, лгунов, преступников... А всё потому, что некому заступиться... одна-одинёшенька, как перст, и никому до неё дела нет.
В таких мыслях начался день. В них он и продолжился. А откуда могут взяться другие мысли? Жизнь у неё, что ли, такая приятная? Какая жизнь, такие и мысли. Как говорил кто-то из знаменитых, «бытие определяет сознание», и был совершенно прав...
Отбор и группирование цитат, вступительное слово и комментарии Владимира Соколова
«Большие ожидания» относятся к жанру т. н. «романа утраченных иллюзий», весьма распространённого в европейской литературе XIX века (Бальзак «Утраченные иллюзии», Гончаров «Обыкновенная история», Теккерей «История Эсмондса, эсквайра», В. Скотт «Квентин Дорвард» – да, да, несмотря на то, что действие романа отнесено в XV век, это история
молодого человека XIX века) и др. У Диккенса каждый второй роман либо относится к этому жанру, либо соприкасается с ним своими мотивами.
В «Больших ожиданиях» главный герой, Пип, сын и воспитанник кузнеца, мечтает вырваться из беспросветной среды гниющей английской деревни, и благодаря феноменальному случаю ему это удаётся. Он становится джентльменом. Однако джентльменство оборачивается для него отнюдь не радужной стороной.
Ещё «Большие ожидания» – роман воспитания. Когда герой не только утрачивает иллюзии, но и «прозревает», обретает опыт и становится человеком в полном смысле слова (романы о Мейстере Гёте, «Зелений Генрих» Келлера, а прежде всего «Эмиль» Руссо). Пип, простой деревенский мальчишка, испорченный неожиданно свалившимся на него богатством, вновь обретает вкус человеческих ценностей...
Среди многочисленных откликов на мою статью «Руководство по восстановлению утраченной невинности» мне встретился пространный комментарий, который меня удивил – и даже весьма. Если читатель помнит, я в своей статье подверг осуждению и проклятию создателей Советского государства, убийц и палачей, виновных в гибели миллионов безвинных жертв, –
Владимира Ленина и Иосифа Сталина. Но вот писатель-комментатор (назовём его для краткости У.) обращается ко мне в негодовании:
«Однако, вы-то оскорбляете нас. Вот так, лёгкой рукой очерняя сначала Ленина, мол, сифилитик, потом Сталина, мол, тиран, деспот, вы, в конце концов, оскорбляете всю ту страну, весь тот народ, что имел честь, совесть и ум – жить здесь. Как вы этого-то не понимаете?»
То есть, уважаемый У., по-видимому, считает, что убийцы и преступники мирового класса, Ленин и Сталин, настолько стали общепринятой и неотъемлемой частью российского общества, настолько слились с ним, что он считает осуждение их в печати – оскорблением русского народа...
Выпуск подготовил
редактор журнала «Новая Литература» Андрей Ларин