Среда – 17.08.05.

Я уже четвертый день с Крисом на юге Франции, на земле Лангедок-Россильон, земле солнца и ветров.

Только приземлившись в воскресенье в аэропорту Монпелье, поняла, что я, наконец, в отпуске, и в отпуске можно выключить и выбросить из головы все проблемы, неприятности и прочий мусор, так отравлявший меня в последние две недели. Теперь можно включить все чувства восприятия окружающего мира только в ракурсе получения наслаждения и отдыха. Можно впитывать в себя все красивое, новое, удивительное, вкусное, приятное, не томясь при этом угрызениями совести, что существует куча нерешенных проблем и неотложных дел. Теперь самое главное и основное – ОТДЫХАТЬ. Я думаю, что мы с моим Лапусенчиком это вполне заслужили, потому что этот год был таким насыщенным в плане событий, поворотов и разворотов, что мозг не каждого среднего человека может это все переварить без риска потерять крышу.

Ryanair оставила о себе вполне положительные впечатления – быстро, профессионально, без лишнего ненужного комфорта при наличии быстрых и согласованных действий персонала. Через пять минут после приземления я уже получила свой багаж и вышла в зал прилета, где сразу же и наткнулась на Криса. Лапусенчик обхватил меня, до конца не веря, что это я, и долго не отпускал из своих огромных объятих, пока я не стала сопротивляться, боясь задохнуться. Я купалась в море приятных ощущений, что вот, ноканец, под защитой человека, для которого я и наш ещё нерожденный малыш вся вселенная, от ощущения безоговорочной любви и всемерной заботы.

Воздух был горяч, сух и прозрачен, весь пронизанный солнечным светом и продуваемый свежим ветром, небо потрясло необычайно глубоким и насыщенным ультрамарином, от которого даже заболели глаза, что-то совершенно необыкновенное и не белесо-лысое, как в последние недели в Германии.

На этот раз нашим конем был уже сверкающий Вольво, опять же со всеми мыслимыми и немыслимыми прибамбасами, но, правда, без навигационной тетеньки. Крис предложил сразу поехать к морю, я несколько опешила от такого скоропалительного погружения в отпуск, без обычного "заедем, скинем вещи и т.д.", отпуск начался сразу же с трапа самолета. Мы поехали от Монпелье к пляжам Нарбонна, того самого Нарбонна с огромным собором, маленькой гостиницей "Резиденция" и чудным рестораном, где я впервые в прошлом году отведала устриц. Пляж был огромный, с мелким мелким песком, народу почти уже не было, и мы расположились прямо у моря. Дул очень сильный ветер, неся с собой мельчайшие, почти невидимые песчинки, которые забивались во все мыслимые и немыслимые отверстия, щели, складки и уголки одежды и тела. Через пять минут я уже чувствовала их на зубах.

Я натянула купальник, Крис прикрылся полотенцем, так как был без нижнего, и мы зашли в воду.... ну и ледяная же была вода! На мой взгляд, было не больше 18 градусов. Холодно, но отступать некуда. Погрузившись с плечами в воду, я почувствовала, как холод нещадно жжет и кусает предплечья, даже проплыв несколько метров, теплее не стало, но появилось ощущение очень приятной бодрости, свежести и активности. Мы ещё немного повалялись на пустынном пляже, резкий ветер мельчайшими песчинками больно вонзался в покрытые капельками ноги. Наконец-то я показала Лапусенчику как активно двигается и живет самостоятельной жизнью мой живот – малыш там от холода, наверно, хлопал себя по ляжкам и плечам, пытаясь согреться.

Пообедать мы решили в Нарбонне, приехали туда, запарковались и попытались найти тот же самый ресторан, но безуспешно. Либо он закрылся, а на его месте появился новый, так как все было по другому, либо мы перепутали его месторасположение. Мы сели в другой, но, к сожалению, не на улице, так как на улице все было занято. Кормили нас вкусно, но утомительно долго, или мне так показалось, так как я уже падала от усталости и моря впечатлений. В Анье мы уже приехали в первом часу ночи, Крис по дороге все говорил, как же здесь красиво, но, к сожалению, было по-южному темно, и я ничего не видела.

В небольшом отельчике-пансионе в деревне Анье Крис занимал странную комнату, в которой кровать стояла на втором этаже. Не очень-то безопасно и удобно, когда я сейчас встаю ночью по два раза. На следующий день мы, правда, переехали в другой номер. Надо сказать, что Крис мне ещё в начале постоянно рассказывал, какая замечательная семья эти хозяева отельчика. Вот, наконец, и я познакомилась с Филиппом и Моник. Это была супружеская пара лет за пятьдесят. Познакомились они лет 20 назад в Нормандии, у Моник было две дочери, у Филиппа один сын, потом у них появилось ещё двое своих детей. Филипп нам рассказал, что тогда они года два искали там дом и купили какую-то развалюху, но в очень престижном районе по очень низкой цене. Потом пришлось очень много делать в этом доме, но труды себя оправдали. Когда они продали этот дом в 2000 году, то получили за него четырехкратную сумму.

Моник очень сильно болела, и врачи сказали, что сырой и холодный климат северной Нормандии ее погубит. Поэтому они решили переехать. Этот пансион они купили года 3-4 назад, раньше этот дом был абсолютными развалинами, где жили панки. Полностью отреставрировав его, они открыли пансион, хотя до этого у них не было никакого опыта в гостиничом деле. Несмотря на то, что они были одного возраста, Моник выглядела намного старше Филиппа, наверно, болезнь сделала свое дело. Семья была настолько гостеприимной, доброй и открытой, что мы чувствовали себя не в гостинице, а гостящими у старых друзей. Мы ещё минут 20 посидели во дворе с хозяевами и другими гостями, и Филипп угостил меня совершенно необыкновенным липовым чаем со свежими листьями мяты, а Криса мятным ликером.

На следующий день утром нас ожидал настощий французский завтрак с поллитровыми кружками горячего кофе, огромным багетом, круассонами, мармеладом 3-х сортов и каким-то молочным кремом, что-то среднее между йогуртом и сметаной.

В понедельник мы заглянули к Катарине – главным действующим лицом в новом фильме. Удивительно молодо выглядящая женщина, уже за 70, но все ещё с повадками и манерами кокетки и дамы, знающей, что она красива и привлекательна. Раньше Катарина была редактором воскресного журнала "Время", сама она психолог и автор множества как научных трудов, так и просто художественной литературы. Ее небольшой домик стоял на окраине деревушки Анье, и с участка открывался чудесный вид на скалистые холмы Лангедока, поросшие кустарниковыми зарослями, легко переносящими местный сухой климат с малым количеством осадков. У подножья на полях росли стройными рядами виноградные лозы с черными, уже набухшими сочной, душистой и сладкой влагой кистями винограда, которые скоро превратятся в душистые знаменитые вина Лангедока. Мы присели на веранде, и темой, конечно, стала моя беременность, а также дети и прочие связанные с ними волнения и заботы. Сама Катарина ещё в 1990 году написала в то время революционную книгу "Жизнь до жизни" про внутриутробного младенца, который ещё до появления на свет живет, реагирует, чувствует боль, играет, прислушивается к звукам внешнего мира, питается, сосет большой палец и даже видит сны. На прощание она подарила мне экземпляр с удивительными фотографиями, а также ещё одну книгу про первый год жизни младенца.

Потом мы проделали экскурсионную прогулку по деревушке, главной достопримечательностью которой была группа домов, соединенных друг с другом таким образом, что они образовали собой, если смотреть сверху, улитку. Таким образом улочки шли по кругу, который заканчивался в центре небольшой площадью с церковью с тремя колоколами на вершине. Сама площадь была такой малюсенькой, что больше напоминала просто двор, а выложенная из камня церковь была просто квадратным построением начала средневековья. Надо сказать, что французы довольно спокойно относятся к внешнему виду домов. По большей части все эти дома, некоторым из которых насчитывается уже 7-8 веков, никак не покрашены, наружные стены – это просто камни, скрепленные цементом. Другие же тоже обмазаны глиной или какой-то грубой замазкой, покрытые паутинами трещин и прочих неровностей. Никаких красок и прочих излишеств. Но дом не считается домом, если на маленьких окнах нет ставень, которые всегда покрашены, и чаще всего в светлый цвет морской волны, и выполняют роль некоего кондиционера, когда закрываются на весь день, сохраняя прохладу в доме, накопленную за ночь. Если на секунду забыться, то можно было бы представить себя, хотя и с некоторой натяжкой, в Таджикистане, где во многих кишлаках построения также были из простого камня, лежащего там по берегам и в руслах рек в огромных количествах.

В обед мы поехали в лежащий рядом маленький городок Минерв. Я не буду описывать его красоты, просто приведу краткий исторический очерк, который нашла в интернете. Именно из этого малюсенького города-крепости мы узнали о трагической странице средневековой Франции – истории катарских замков и катар, этих первых миролюбивых еретиков, так жестоко стертыми с лица земли католической церквью.

"Минерв действительно совершенно особенный город. Миллионы лет назад две реки прорезали в известняковой породе два глубоких, 50-метровых, каньона, образовав каменный остров. Считается, что за тысячу лет до нашей эры здесь жили кельты; в I веке до Рождества Христова римляне построили на каменном острове укрепленное поселение; в V веке нашей эры Минерв завоевали визинготы, которые позже отправились отсюда воевать в Испанию. В XIII веке Минерв оказался одним из главных бастионов катар. В то время Франция была фактически разделена на два государства. На севере жили осты, на юге -- окситанцы. Они говорили на разных языках, а помимо экономический границы эти народы разделяла граница гастрономическая -- на севере предпочитали готовить на сливочном масле или свином жире, на юге -- на растительном. Сильны были и поведенческие различия. Осты были ревностными католиками и весьма воинственными людьми. На юге же на рыцарских турнирах давно соревновались трубадуры. Именно добродушие и толерантность южан, как считают историки, и стали причиной того, что в Лангедоке поселились и стали стремительно набирать популярность катары.

Догматика катар дуалистична; для нее характерно противопоставление двух начал: доброго -- созданного Богом невидимого, духовного, истинного мира и злого -- земного, материального мира, созданного сатаной. Катары сразу стали главными критиками католической церкви. Борьбу с катарской ересью Рим решил вести традиционными для того времени методами. По призыву папы Иннокентия III на севере Франции против катар был организован крестовый поход. Маленький Минерв держался. И только когда в городе кончилась вода, жители сдались. 180 катар -- почти половина городского населения -- были сожжены на костре, который теперь называют первым костром инквизиции во Франции. Это очень трагичная история, катары шли на костер сами, ведя за руки детей. Жители Минерва гордятся этой историей. Сейчас в Минерве живет всего 60 человек. Это совсем крошечный городок, в котором нет ни одного современного здания -- только встроенные в скалы каменные домики с черепичными крышами. В Минерве нет даже продуктового магазина, а телевизор принимает всего три канала. По единственной улице из конца в конец города можно пройти за две минуты. Но его жителям не нужны достижения цивилизации. Все они знают друг друга по именам, ходят друг к другу в гости, выращивают виноград и пьют местное вино.»

Все это мы узнали из любовно сделанного жителями города музея, где все странички истории катаров были воспроизведены сделанных в маленькую величину пейзажей, домиков, замков вместе с людьми и животными.

После Минерва Крис решил показать мне расположенное неподалеку пресное озеро, где был пляж и ресторан. К сожалению, купальных принадлежностей у нас с собой не было, и мы просто улеглись под сосну, если я не ошибаюсь, но только с какой-то круглой кроной. Вода, правда, не особо влекла, так как была с примесью глины. Крис сказал, что если бы это было в Германии, то сразу бы везде поставили ограждения и стали бы взимать сбор за вход на озеро, а также везде все было бы уставлено разными табличками с разнообразнейшими запретами.

Вернувшись в нашу деревню, мы были приглашены Филиппом на дегустацию вин к его соседу Тьерри. Честно говоря, это была моя первая в жизни дегустация вин. Мы зашли в огромный ангар, где в два ряда стояли преогромнейшие, в 3 человеческих роста и в несколько обхватов цистерны с вином. На каждой был проставлен год, написан сорт и сделаны ещё какие-то пометки. Тьерри усадил нас в центре вокруг обыкновенной бочки и открыл 5 разных бутылок вина, одно из низ розовое. Так как мне особо пить было нельзя, то я только вдыхала и на язык пробовала эти сорта. Это было просто что-то необыкновенное! Я поняла, что вкус вина распознается острее именно тогда, когда пьешь очень мало. А какой аромат! Совершенно не сравнить с дешевыми винами из немецких магазинов. А каким открытием было то, что я четко распознавала разницу и различный состав аромата вин. Даже одно вино я определила, как более зрелое и более крепкое, и каково же было мое удивление, что так оно и оказалось. Ну а Крис с Филиппом дегустировали и нахваливали вина очень даже активно.

Надо ли говорить, что с пустыми руками мы оттуда не ушли – купили 5 ящиков по 6 бутылок в каждом. Цена вин была от 3,80 до 8 евро за бутылку. Конечно, мы свято поклялись, что это сокровище не на каждый день, а по особым случаям, и первый из них – рождение нашего малыша.

Вечером мы обедали прямо напротив нашего отельчика в ресторане под названием "Улитка". Крис все время только и говорил о необходимости ввести французский образ еды и, пожалуй, жизни, в нашу, восхищаясь долгими, с бесконечной и очень медленной переменой блюд, запиваемых лангедокскими винами, вечерними поздними обедами, за которыми собиралась вся семья, иногда соседи, гости, и все это сопровождалось неторопливой беседой, смехом, шутками, и заканчивалось непременным и совершенно необыкновенным и непредсказуемым десертом. А я вспомнила такие семейные вечера из своего детства, когда мы по меньшей мере раз в неделю собирались у бабушки с дедушкой за круглым столом.

Там была и перемена блюд, и рассказы, и последующая игра в карты. Цивилизация с ее темпом, телевизором и прочими модными игрушками крадет у нас старые добрые традиции. Но здесь во Франции они казались незыблемыми. Как повторял все время Филипп: "У нас есть время. А это самое главное. Поэтому нам не надо торопиться, мы все равно все успеем." Гениальная философия.

Во вторник мы поехали сначала в Олонзак, маленький городишко, где по вторникам был базар сувениров, товаров местного прикладного искусства и просто барахолка. Мы купили очень красивые глиняные тарелки для салата, и просто полюбовались другими товарами. Я, как всегда в последнее время, если уезжаю из дома, простудилась. Но все было не так страшно, как в прошлые разы. После обеда заехали в Нарбонн, где погуляли и посидели в кафе за чашечкой кофе. Уже часов в 5 вечера мы поехали на море. Народу было намного больше, чем вечером в воскресенье, песок был уже не такой сухой, летящий и колючий, а влажный и тяжелый, втоптанный тысячями влажных ступней.

А вечером наш ждал ужин, приготовленный собственноручно хозяином нашего пансиона. Филипп готовил не каждый день, и если постояльцы хотели ужинать там, то должны были предупредить его за один день, чтобы он успел закупить продукты. Как рассказывал Крис, который был уже там почти третью неделю, каждый такой ужин был неповторим и непредсказуем, и я очень радовалась, что и мне удастся воочию все это увидеть и попробовать. С моря мы выехали поздно, я гнала машину, а Крис переживал, что мы опоздаем к ужину. Но когда мы подъехали к пансиону в полдевятого вместо восьми, за столом во дворе под виноградником ещё никого не было, а встретивший нас Филипп сказал с улыбкой: "Зачем торопиться? У нас есть время", и мы, сразу расслабившись и успокоившись, поднялись наверх, чтобы переодеться к ужину.

К столу также спустились Алан с Марианной, одна пара под 50 из Нормандии из Гавра. Алан был самым давним и лучшим другом Филиппа.

В качестве первой закуски был подан некий паштет из оливок с чесноком, маслом, каперсами и ещё чем-то, состав, я к сожалению, не запомнила, но все это это было намазано на свежий хлеб и необыкновенно вкусно. Также стояла тарелка с мелкими сардинами. И, конечно, вино. Надо сказать, что я постоянно прикладывалась за ужином к вину, но именно так – пригубляла. Отказаться от него было невозможно. Второй закуской была ароматнейшая дыня с копченой ветчиной. Потом был запеченный в фольге и напичканный всякими пряностями нежнейший кролик с лисичками и мелко порубленным поджаренным картофелем в качестве гарнира. Четвертой переменой блюд был, конечно же, сыр разных сортов. Филипп разлил всем сладкого муската и порекомендовал попробовать сыр рокфор - очень резкий, соленый, даже обжигающий язык, одновременно запивая его мускатом..... это было искушение дьявола!

Нет, иначе назвать это наслаждение я бы не смогла. Отведав муската с рокфором, можно было бы забыть все на свете, можно было отдать душу дьяволу. В связи с этим мускатом Филипп рассказал нам историю о женщине, производившей это сладкое вино. Муж ее рано умер, оставив в наследство виноградники, она же была очень изнеженной городской красавицей, не имевшей понятия о винодельчестве. Но тут в ней что-то проснулось, и она решила всем доказать, а в первую очередь, наверно, себе, что у нее есть воля и характер, как у любого лангедокского вина. Она научилась этому ремеслу, и самостоятельно производит этот мускат. Ей пришлось очень нелегко, многие пытались выкупить у нее виноградники, многие пытались заставить ее войти в винный кооператив, но она отстояла себя и свои виноградники.

Рецепт вина она держит в тайне и говорит, что если вы в отчаянии от накопившихся проблем, если вы смертельно устали, чувствуете себя на грани, откройте бутылку муската, вдохните в себя его аромат, позвольте ему маленьким глотком обволочь ваши губы, влиться в рот, завладев в нем всеми вкусовыми рецепторами, горячим, сладким и терпким ароматом проникнуть в вас, обволакивая все нутро негой и истомой, и вы забудете обо всем на свете, вы сможете снова наслаждаться жизнью. Эта женщина говорила, что если бы все знали ее вино, то не было бы наркоманов.... да и, наверно, алкоголиков тоже не было бы, так как это вино нельзя просто пить как воду, им можно только наслаждаться. Как же она была права!

А на десерт был нежный воздушный яблочный пирог и знаменитый липовый чай со свежими листиками мяты. Это для меня. А все остальные наслаждались изумрудного цвета мятным ликером собственноручного производства Филиппа.

А в среду мы решили посмотреть жемчужину Лангедока - вершину средневекового мирового военного зодчества – замок Каркассон. Я ещё раньше наткнулась на краткое описание Каркассона – средневекового города крепости, окруженного двумя крепостными стенами протяженностью более 3 км, но увиденное превзошло самые смелые ожидания. Как часто бывает, если что-то очень хорошо знаешь по восторженным рассказам и описаниям, с картинок, то реальность иногда разочаровывает. Здесь же мы обладали, практически, никакими познаними о Каркассоне, а бледная картинка с открытки никак не смогла превзойти грандиозность, мистичность и красоту реального Каркассона. Запарковав машину, мы спросили, где находится сити, и пошли по переулку между домов.

Как-то снова оглянувшись кругом, мы вдруг, именно вдруг увидели лежавший на холме замок с множеством замков Каркассон, как будто возникший из-под земли. Он был настолько грандиозен и величествен в лучах яркого солнца на вершине холма, так высок, казался как бы парящим, что нам показалось, что мы никогда туда не доберемся и никогда не заберемся так высоко. На самом же деле уже минут через 15 мы входили в него через Нарбоннские ворота. Народу было огромное количество, просто толпы туристов туда-сюда сновали по вымощенным камнями улицам.

Мы провели в Каркассоне, практически, весь день, посмотрели собор св. Назария, походивший на уменьшенный вариант Нотрдам-де-Пари, прошлись по бесконечным улочкам крепости, заглядывая в окна многовековых домов, где и по сей день жили люди. Я даже не заметила, что я безумно устала, усталость навалилась стремительно, живот сковывало как обручем, пора было в обратный путь. Мы ещё немного посидели на каменных оградах Каркассона и стали спускаться к машине.

А вечером мы поужинали в ресторане у озера, где наблюдали грозу и разыгравшееся на небе световое шоу из молний и зарниц.

Пятница – 19.08.05.

Вчера разругались...

Крис стал ужасно ленивый. Ничего не интересует, кроме как пожрать и поспать. В первые дни говорил: "Любимая, поедем куда хочешь – на Атлантическое побережье, в Сант-Мари-де-ла-Мар, ещё куда-нибудь!" Но я же добрая! Зачем вот так гонять машину, и все время за рулем, когда у нас всего неделя. Лучше здесь рядом что-нибудь посмотрим.

Сначала съездили в оливковый магазин "Лолибу", где купили красивые кружки, оливкового масла, напробовались от пуза разного сорта оливок, а потом все думали, куда поехать. Ну не улыбалось мне совсем ехать обратно в гостиницу и весь день валяться там в постели. А Крис распсиховался, ему, видите ли, надоело, каждый день за рулем, вообще-то я всегда была за рулем, и как ненормальные туристы все время что-то осматривать. Ну а как иначе?! Лежать в постели попой к верху можно дома, незачем для этого ехать во Францию. Каждый день нужно что-то новое увидеть, насытиться новыми впечатлениями, тогда и вечер приятно будет провести где-нибудь в ресторане, а потом валяясь в постели. Конечно, я понимала, что Крис здесь уже третью неделю и безумно устал от съемок, также связанных со всякими впечатлениями. Он постоянно повторял, что самое большое впечатление для него это я, так как он меня очень редко видит. Но я же так не могу, мне постоянно нужно движение.

Самое ближнее, что можно было посмотреть, было аббатство Фонтфройде около Нарбонна. Пришлось его прилично долго поискать, и в последнюю минуту, когда мы уже думали плюнуть на него, увидели табличку на повороте. Это был огромный средневековый монастырь с внутренними постройками, дворами, обнесенный каменной оградой, первые упоминания датировались 11 веком. Аббатство расположилось у подножия скалистой горы метров 300, на вершине которой красовался железный крест. Я увидела наверху у креста туристов, и мне сразу захотелось тоже совершить восхождение. Мы прошли немного вверх, и тут Крис сказал, что у него нет никакого желания тащиться наверх, и если я так уж хочу, то могу пойти одна, но он мне совсем не рекомендует в связи с моим положением.

Надо ли говорить, что это заявление меня просто спровоцировало, и я поперлась наверх, помахав ему на прощание рукой. Если бы он сказал, что он не разрешает мне туда идти, что в следующий раз на следующий год, но ничего подобного не было, он просто отстранился как чужой, предоставив мне самостоятельно все решать. Ключ от машины я ему отдала, а сумку с двумя телефонами и двумя бумажниками я почему-то оставила у себя.

Тропа был очень узкая, каменистая, покрытая острыми камнями и песком, петлявшая между низкорослых колючих деревьев и кустарников. Было очень пустынно, и кроме двух путников мне навстречу, я не встретила на пути никого. Меня охватывал иногда страх, что если что случится, я даже позвонить Крису не смогу, что меня никто не найдет, если я оступлюсь. Обувь у меня была ну самая неподходящая для восхождения по скалистой тропинке – мои открытые на каблуке сабо. Но повернуть назад я не могла, это было бы полная капитуляция, что противоречит моей природе. Если говорить объективно, то чувствовала я себя прекрасно, даже мой заложенный нос и тот совсем открылся и я могла свободно дышать.

Вот уже и поворот, и я вижу крест, ещё чуть-чуть, но его близость обманчива, так как тропинка петляет все больше и становится все круче. Тут на повороте я подворачиваю ногу и падаю на руки в огромный колючий кустарник. Слава Богу, без больших ранений, только вот голеностоп ноет, я его уже накануне раз подвернула, совсем разболтался. И вот я на вершине "и счастлив и нем", вокруг нет ничего выше этого креста, дует освежающий ветер, особой площадки там нет, только скалы, и вот я там и притулилась, пытаясь отдышаться и набраться сил к спуску вниз.

Аббатство внизу совсем маленькое, фигурки людей, может, и Крис там. Я на всякий случай помахала рукой. Жаль, что у меня не было фотоаппарата, только эта ужасно мешающая сумка с никчемными здесь бумажниками и телефонами. Я поворачиваю голову и смотрю, как мне спускаться... Да, это будет тяжелее чем подъем, опять я совсем об этом забыла. И если я подскользнусь и полечу, то это будет конец. Вокруг все очень круто идет вниз. Я опускаюсь на четвереньки и с помощью рук и ног проделываю первые метры вниз. Потом встаю и пытаюсь уже идти. Каждый шаг приходится обдумывать – куда и как поставить ногу на каблуке, чтобы она не подвернулась, коленки трясутся от напряжения, пот льет ручьем и заливает глаза.

И вот уже близится конец, тропа совсем пологая, меньше камней, и тут я снова подворачиваю на ровном месте голеностоп и падаю на коленку... рассекла до крови, но не сильно. Только бы снова не подвернуть, только бы добраться до низу. Всю дорогу не давала покоя мысль, что как же он мог вот так спокойно пустить меня одну на этот тяжелый подъем, да ещё совсем беременную! Откуда такое равнодушие! Я и то волнуюсь от того, что меня уже долго нет. Если дорога вверх заняла у меня минут 20, то вниз около получаса. Нет, нигде он меня не встречает, я выхожу из ворот аббатства, через мостик к стоянке, он сидит в машине и слушает музыку..... Я даже говорить не могла, присосалась к бутылке с водой, и мы поехали обратно домой. Крис что-то пытался игриво спрашивать, типа сколько беременных я встретила на пути, но я не могла отвечать, лишь только глотая слезы.

Он спросил, хочу ли я в ресторан или мы купим что-нибудь и поедим дома. Мне было все равно..... Что-то было куплено в магазине, мы поднялись к себе, поели, потом я залезла в постель и больше не вылезала до утра. Конечно, произошло объяснение, которое меня совсем не удовлетворило, но что я могла сделать – устроить скандал и окончательно испортить отпуск? Я постаралась забыться. Несмотря на попытки сгладить отношения со стороны Криса, все было холодно и неуютно, он сам потом тоже дулся всю ночь, и утром я ему опять высказала, что у него нет причин дуться, причины есть у меня. Ну, конечно, он сказал, что я упрямая, как осел, и иногда ну просто ненормальная, что у меня у самой должны быть мозги в голове, а не солома, чтобы понимать, что беременные на шестом месяце не бегают в сабо на каблуках по горам, что он встретил в аббатстве многих беременных дам, но ни одна из них на вершину не полезла. Тут я представила себя со стороны – дама на каблуках и с беременным пузом, да ещё и на четвереньках на скалах..... Картинка ещё та.... из разряда "Что бы это значило?"

Сегодня ездили в Монпелье. Ах, как мне понравился этот город! Весь такой нарядный, с белой архитектурой, какой-то воздушный, много фонтанов, и снова, как в Барселоне, много кружевных балконов и решеток на зданиях. Оказывается, в Монпелье был основан первый в Европе университет, а также в Монпелье учился Мишель Нострадамус. Мы начали нашу прогулку с площали Комедии, на которой стоит роскошный театр, прошли через арку, напоминающую Триумфальную в Париже, мимо конной статуи Людовика XIV – короля Солнце к огромной каменной беседке, от которой отходил вдаль огромный красивый виадук. Пешком мы прогулялись по внутренним улочкам Сити с бесконечными магазинами, лавками, ресторанами и кафе на площадях, уличными музыкантами, танцовщиками и другими представителями профессий уличного театра. Наверно, нигде я не видела такого огромного количества лавок и магазинов с товарами эзотерического направления – душистыми палочками, статуями Будды, другими душистыми благовониями, музыкой ветра, фонариками, разноцветными с причудливыми узорами покрывалами, кусками ткани и прочими загадочными, нужными и ненужными предметами обихода астроголов, гадалок и просто увлекающихся эзотерикой. Мы присели в одном ресторане со столиками на улице и плотно пообедали. Надо честно сказать, что намерение было просто слегка перекусить, но увидев размеры тарелки с салатом, надвигающейся прямо на меня в руках официанта, я подумала, что вечерний обед из программы выпадает.

После 4-х часов, проведенных в Монпелье, ноги мои меня уже не держали, экскурсию пора было заканчивать. В паркхаусе автомат благодарно забрал деньги за парковку, в свою очередь проглотил билет и обратно его не выплюнул. Мы стучали по автомату, Крис все время меня спрашивал, не взяла ли я билет все-таки обратно, мгновенно об этом забыв, я утверждала, что ничего не делаю автоматически, вокруг собралась толпа, дружно нам сочувствуя, автомат не работал. Совершенно не ожидала такой готовности помочь от французов. Какая-то дама попыталась нам объяснить, что нам надо обратиться в офис к служащим парка, вышла вместе с нами и указала в каком-то направлении. Мы прошли через весь зал между машин к стеклянной кабине и, обратившись к служащему, на нашем никаком французском попытались объяснить, что же произошло. Шансов у нас было немного. Совершенно неожиданно эта самая дама, уже на машине, подъехала к будке и объяснила служащему, как все было, заявив, что она свидетель. Нам выдали дополнительный билет и без проблем мы выехали из пракхауса.

Я была на последней точке кипения своего раздражения и усталости, Крис гладил меня по коленке и внезапно сказал: "А не проехать ли нам к морю?" Было уже 7 вечера, ветер был прохладный, я была ужасно уставшая, но мысль погрузиться в освежающие волны Средиземного моря была очень привлекательна. И мы завернули к пляжу Нарбонна. В полвосьмого там не было уже никого, солнце тяжело садилось в горы, и только крик чаек смешивался с шумом волн. Вода была очень холодная, и мне понадобилась вся сила воли, чтобы заставить себя погрузиться. Вознаграждением была полная реинкарнация – исчезла усталость, появилось ощущение бодрости, веселья, какой-то неуемной энергии. Мы плавали, плескались и веселились как дети под лучами заходящего солнца. Вылезать совсем не хотелось, и только уже когда солнце совсем скрылось за облаками, мы решили ехать домой.

В отеле внизу во дворике за столом сидели Филипп и Моник. Они пригласили нас подсесть к ним, угостили меня дыней с ветчиной, я снова попросила Филиппа сделать мне этот удивительный чай. Крис наслаждался мятным ликером, а мне было вдобавок к чаю налита малюсенькая стопочка малинового ликера, также приготовленного руками Филиппа.

Заключение

Мы простились с этой гостеприимной семьей на следующий день, заверив, что обязательно вернемся на следующий год. Криса не оставляла мысль, что мы в будущем вообще должны сюда переехать, купив дом, так как климат был сказочный, сухой и теплый, и был бы спасением для Криса с его аллергией на цветочную пыльцу.

Автобан по направлению к Монпелье и за ним по направлению к Лиону был полностью забит, все возвращались после каникул. Протащившись таким образом 200 км за четыре часа с двумя остановками на заправках, где тоже творилось что-то невообразимое, мы решили изменить маршрут и повернули на Шамбри в сторону французских Альп. Наш план был добраться до вечера до Берна и там найти что-нибудь переночевать, а в воскресенье уже спокойно до Дармштадта.

Можно было бы, конечно, без остановок ехать домой, но при самом лучшем раскладе мы были бы там в 2 часа ночи, а Крис говорил, что для меня это было бы слишком большой нагрузкой, а также он хотел провести со мной ещё один вечер, спокойный завтрак и погулять по Берну или где-нибудь ещё, где мы найдем ночлег.

В полдесятого вечера мы свернули около Берна в сторону маленького городка Муртена. Это была уже немецкая Швейцария, и нам было бы легче с языком – почти как дома. Муртен оказался удивительно красивым старинным и чисто швейцарским городишком с центральной пешеходной зоной, где были расположены отели в стиле шале, магазины и рестораны. Располагался он на на берегу маленького озера, сообщающимся с озером Нойшатель, на берегу которого стоял город Нойшатель, где мы ночевали в прошлом году. Мы сразу нашли гостиницу с удивительно уютным номером с видом на озеро и по совершенно приемлемой цене.

Утром мы прогулялись по пешеходной зоне, спустились к озеру, прогулку на катере на воде мы решили не предпринимать, так как накрапывал дождь и было не очень уютно. И в 12 мы отправились домой.

Как быстро пролетела неделя! Вот только только вошли во вкус, почувствовали себя отдыхающими, и надо было возвращаться с гостеприимного юга Франции, где всегда есть время, с ее красивыми платановыми аллеями, бесконечными виноградными и оливковыми плантациями, катарскими замками, полными легенд и загадок, и маленькими старинными деревнями и городками, сохранившими в себе свою тысячелетнюю историю.

Саша (sorell)