Кто на новенького? Дуэль как способ доказательства

Максим Булле

Дуэль — от французского duel, от латинского duellum — «война». Поединок с применением оружия между двумя лицами по вызову одного из них на заранее определенных условиях.

При слове «дуэль» в воображении большинства читателей сразу же возникают шпаги, шляпы с перьями, плащи, мушкетеры короля. Или же лихие гусары: «Сударь, позвольте вам выйти вон!» — «Ах, так, сударь? Стреляемся завтра, на рассвете…» Ну и так далее…

Действительно, большая часть дуэлей начиналась именно так. Оскорбленная сторона имела право вызвать обидчика на дуэль. Иногда вызов получал человек, задевший другого словом или жестом. Да, к оскорблению могло быть приравнено почти все, даже косой взгляд, брошенный на соседа и сопровождаемый усмешкой, иногда не имевшей к нему никакого отношения. Если в обществе друзей или просто знакомых вы позволяли себе с достаточно большой доли иронии отнестись, допустим, к высказываниям какого-то отсутствующего человека, то, смею вас заверить, дуэль вам была бы обеспечена. Причем оружие выбирали бы не вы, а тот, о ком вы нелестно отозвались. Чаще всего, конечно же, дуэли возникали из-за дам. Восхищенный взгляд на чью-то даму сердца, любой жест, подчеркивающий красоту дамы, ее привлекательность были чреваты немедленным выяснением отношений и вызовом. Вспомните дуэль Ленского и Онегина: поводом для нее послужило подчеркнутое внимание, которое на балу Онегин оказал невесте своего ближайшего друга. С одной стороны, все это было очень приятно — для дам, разумеется. С другой стороны, так ведь и не останется тех, кто будет тобой восхищаться!

Как правило, дуэли происходили по общепринятому дуэльному кодексу. Согласно этому кодексу, сторона, получившая оскорбление, имеет право на сатисфакцию (удовлетворение нанесенного оскорбления). Оружие выбирает тот, кого вызвали на поединок. От каждой стороны должны быть по два секунданта. Врач обязан присутствовать, но не вмешиваться; его задача — оказать раненому помощь или зафиксировать смерть одного из дуэлянтов. Секунданты проверяют оружие — чтобы клинки шпаг, сабель и прочих колющих или режущих предметов не были смазаны ядом, смотрят, не подмочен ли порох и соответствуют ли сами заряды общепринятым нормам (не разрывные ли там пули, например). Они же пытаются последний раз помирить соперников — иногда это удается, чаще — нет. Отмеряют дистанцию для стрельбы или огораживают площадку для поединка на шпагах или саблях. Дают сигнал начинать — и…

Давайте на минуту прервемся. Читая о дуэлях, о тех, кто участвовал в них, часто ловишь себя на мысли: «А зачем?» Зачем дуэли, эти узаконенные или почти узаконенные убийства? Почему вполне просвещенные люди так стремились подвергнуть себя смертельному риску или умертвить себе подобного (ибо дуэль с низшим по чину или сословию не поощрялась), да еще при свидетелях? Пушкин, Лермонтов, погибшие на дуэлях, — это вам не выдуманные мушкетеры, это для нас с вами слишком уж дорогая цена за чье-то уязвленное самолюбие или пустячную обиду. Противники встречаются в смертельном поединке. Скорее всего, выиграет тот, кто лучше владеет оружием. Если ты не профессионал в этом деле, а твой противник, скажем, военный, то результат предрешен. Однако частенько в ход поединка вмешивался и Его Величество Случай… Итак, все-таки — зачем дуэли?

Версия первая. А какие еще были способы защитить свою честь в те времена, когда понятие «честь» было отнюдь не пустым звуком? Жаловаться «в вышестоящие инстанции»? Морду бить? Как-то не было принято ни то, ни другое у благородных сословий. Я не хочу сказать, что если бы были дуэли сейчас, жить было бы лучше. Хотя… Призвать подлеца к ответу, когда нет надежды на правосудие, — все-таки есть в этом что-то!

Версия вторая. В ту эпоху, когда рождался абсолютизм — в России ли, в Европе ли, — дворянство искало способ отстоять свою личную независимость и право распоряжаться собственной жизнью и судьбой. Свое право жить так, как считает нужным, и умереть так, как сочтет достойным. Понятно, что власть предержащим такое самовольство не очень нравилось. Поэтому-то все правители выносили распоряжения о запрещении дуэлей и наказании за них. Одни делали эти наказания очень строгими, как Петр I, другие, как Александр III, чуть ли не узаконивали поединки. Ну да что с него взять — либерал он и есть либерал…

Версия первая. А какие еще были способы защитить свою честь в те времена, когда понятие «честь» было отнюдь не пустым звуком? Жаловаться «в вышестоящие инстанции»? Морду бить? Как-то не было принято ни то, ни другое у благородных сословий. Я не хочу сказать, что если бы были дуэли сейчас, жить было бы лучше. Хотя… Призвать подлеца к ответу, когда нет надежды на правосудие, — все-таки есть в этом что-то!

Версия вторая. В ту эпоху, когда рождался абсолютизм — в России ли, в Европе ли, — дворянство искало способ отстоять свою личную независимость и право распоряжаться собственной жизнью и судьбой. Свое право жить так, как считает нужным, и умереть так, как сочтет достойным. Понятно, что власть предержащим такое самовольство не очень нравилось. Поэтому-то все правители выносили распоряжения о запрещении дуэлей и наказании за них. Одни делали эти наказания очень строгими, как Петр I, другие, как Александр III, чуть ли не узаконивали поединки. Ну да что с него взять — либерал он и есть либерал…

Версия третья потребует еще более глубокого погружения в историю — во времена рыцарские и былинные. Дуэли все-таки не были актом абсолютно бессмысленным: считалось, что прав тот, кто остался жив или невредим. Вполне возможно, что такая форма выяснения отношений — наследие так называемых судебных поединков, на которых, при неясных обстоятельствах дела, решалось, кто прав. Собственно, люди снимали с себя всякую ответственность и отдавали ее в руки богов — те и должны были помочь правому. Здесь можно вспомнить и доблестных рыцарей средневековья, которые частенько выступали в поединке не за самих себя, а за слабых и обиженных, и даже нашего купца Калашникова, воспетого Лермонтовым.

Вернемся, однако, к самим дуэлям.

Как уже было сказано, указы о запрещении дуэлей и наказании дуэлянтов издавали, пожалуй, все правители. В России это началось с Петра (собственно, до него и дуэлей-то не было — были «ябеды» и «челобитные» царю). Наказание за дуэль было жестоким: все участники, вплоть до секундантов, а также раненые и даже убитые (!) должны были быть повешены, а также лишены прав состояния.

«Послабление» наступило после войны 1812 года. Император Александр I покровительствовал дуэлянтам, и при нем поединки пережили подлинный расцвет. Драться стали везде — в обеих столицах, в провинции. Особенно много дрались в армии. Защищали честь и достоинство, решали амурные дела. Иногда дрались, что называется, «по дурости»: на пирушке надают друг другу пощечин, а утром, протрезвев, не знают, как выйти из положения. Выйдут к барьеру, а стрелять-то вроде как и незачем. Ждут, кто первый шаг к примирению сделает, или стреляют в воздух и мирятся с удовольствием. Надо сказать, что в правление Александра I дуэли редко были смертельными, заканчивались они, как правило ранением. Причина, скорее всего, в том, что дрались чаще на саблях, шпагах, пистолетные дуэли были достаточно редки.

Армейское начальство, особенно в кавалерии, смотрело на дуэли сквозь пальцы. Один командир, сам записной дуэлянт, был знаменит тем, что, разбуженный ночью известием о поединке, обязательно сразу же с интересом спрашивал: «Кто? Кого? Ну и…?»

Были и анекдотичные случаи. На марше к плацу, где должен был состояться смотр, улан оскорбил гусара. Тот захотел немедленно, здесь же разделаться с противником. Пистолеты, естественно, были не заряжены. Гусар любезно предложил использовать пуговицы со своего ментика. В результате улан прострелил ему ногу пуговицей с его же мундира.

Были в моде и так называемые «американские» дуэли — самоубийство одного из участника по жребию (чуть ниже расскажем об одном таком эпизоде подробнее).

Дуэли, как мы видим, дело серьезное, но все же находились люди, относившиеся с юмором не только к самому процессу дуэли, но и к своему противнику. Вот, например, такой случай:
— Я имею честь видеть перед собой мсье Пастера?
— Да, это я.
— Прошу прощения еще раз. Вы Луи Пастер, медик?
— Еще раз подтверждаю это, за исключением того, что я бактериолог, а не медик.
— О, это не столь существенно, мсье. Меня послало одно известное лицо. Это граф N.
— Граф N, граф N… Не с ним ли я имел честь встречаться на приеме у мадам Жаньи в прошлую среду?
— Именно, мсье, именно. Так вот, граф оскорблен и требует сатисфакции. Я прислан оговорить условия поединка. Будьте любезны, назовите место, время и выберите оружие. Граф серьезно озабочен сохранением своей чести.
— Я оскорбил графа? Но чем? Впрочем, это неважно… М-да! Говорите я имею право на выбор оружия и места? Отлично! Прошу за мной.
— О, это ваша мастерская? Как здесь интересно, сколько сосудов! Потрясающе! Как вы в этом разбираетесь?
— Прошу вас ни к чему не прикасаться! Итак, надеюсь, вы знаете, что такое оспа?
— Конечно мсье, а… а что?
— Вот две колбы, в одной — возбудители оспы, а в другой — чистая вода. Если граф согласится выпить одну из них, по своему выбору, я выпью другую. Право выбрать место и время я любезно предоставляю графу. Передайте ему мои условия. Прощайте.
Надо ли говорить, что дуэль не состоялась?

Париж, Париж! Как много повидал он дуэлей, как много повидал он пролитой крови, но такого!..

Об этой дуэли парижане говорили долго. Два приятеля повздорили на одном из спектаклей в Гранд Опера. Что явилось причиной ссоры, все быстро забыли, но все запомнили, что два бывших друга решили удивить Париж. И действительно удивили! Солнечным майским утром 1803 года два воздушных шара средних размеров поднялись в воздух почти одновременно, но в разных концах большого поля. В корзинах шаров стояли, сжимая в руках старинные мушкеты с одним зарядом, дуэлянты. На высоте приблизительно двухсот метров шары сблизились, почти одновременно прогремели два выстрела, и шар одного из дуэлянтов мгновенно вспыхнул. Победитель приземлился прямо в объятия поклонников. Побежденный был похоронен на кладбище за счет победителя.

А вот веселый случай с писателем, чье имя представлять не надо: Александр Дюма.

Человек вспыльчивого нрава, он как-то поссорился с одним кавалерийским офицером. Наверняка из-за дамы, хотя утверждать не берусь. Офицер, как потерпевшая сторона, имел право выбирать оружие и способ дуэли. Он и выбрал. У двоих дуэлянтов — один револьвер с одним зарядом. Дуэлянты тянут из шляпы жребий со зловещим рисунком — черепом и костями. Кто вытащил, тот берет револьвер, уединяется и стреляет в себя.

Конечно же, страшную бумажку вытащил Дюма. Исход казался очевидным. Писатель, описавший столько дуэлей, был вынужден стать участником поединка с заранее предрешенным концом! Дюма, однако, был не только смелым, но и хладнокровным человеком. Простившись с друзьями, он проверил револьвер и вышел в соседнюю комнату. Прошла минута, другая, третья, офицер уже начал презрительно усмехаться, как вдруг — выстрел! Присутствовавшие бросились к дверям, распахнули их и буквально остолбенели от изумления: Дюма, держа в руках дымящийся пистолет, спокойно, с легкой ухмылкой смотрел на них.
— Промахнулся! — объяснил он. Громовой хохот был ему наградой за находчивость и остроумие. Громче всех смеялся офицер…

Ну и напоследок — еще об одном остром на язык и находчивом французе. Секундантам, принесшим ему вызов на дуэль, он ответил так:
— Завтра в десять в Булонском лесу? Ладно, договорились! Если я все-таки задержусь по делам редакции, то не стесняйтесь, начинайте без меня!

Самый, на мой взгляд, оригинальный способ дуэли избрал генерал Айзек Путнам. 1864 год. Шла Гражданская война в Америке. Что уж не поделили генерал-северянин Путнам и офицер-южанин, сказать не могу, но генерал получил вызов и принял его. И вот каждый из них в своих апартаментах, но, в присутствии секундантов противника берет свечу определенной высоты, садится на стул и зажигает ее. Маленькая деталь: стул стоит возле бочки с порохом, на которой и горит свеча. Тот, кто первым хотя бы приподнимется со своего места, — проиграет. Южанин ежесекундно нервно вытирал мокрые от пота руки, а генерал спокойно читал Библию. Почти через час осторожно протиснувшийся в дверь бледный посыльный принес генералу извещение от своего врага с признанием в своей трусости. Генерал неторопливо встал, закрыл Библию и задул свечу.

Нет, положительно в этом что-то есть!