Материалом для данных раздумий послужили разговоры на родине исключительно со «своими». Как человек, привыкший хотя бы из философско-методологических соображений всегда и всем быть хотя бы немного «чужим» (и прежде всего самому себе), я не мог обойти стороной постановки вопроса о том, кто мы такие друг другу. «Это — наш человек,» — подобные высказывания, хоть и вполне обычны и понятны в утробно-душевном
быту сероватой повседневности, кажутся мне злобной насмешкой над главной религиозной мыслью библейского Откровения.