Ольга Арефьева. Заповедник бумажного тигра. Интересности. Фарли Моуэт Не кричи, волки!

Был тут такой эпистолярный диалог:

"ОА> Номер этот я посылаю заранее...
Л: Эх, зачем же ты раскрываешь, что посылаешь за несколько месяцев! Как-то грустно
об этом узнавать, будто читаешь что-то уже устаревшее, неактуальное для тебя
как для автора - а рассылка всё же авторская, т.е. подбирается не по какой-то
теме, а именно по твоим
текущим интересам. Соберёшься, к примеру, отзыв написать, а как подумаешь, что
ты это проехала два месяца назад, так и не захочешь возвращать к этому твоё внимание."
 
Всё-таки объясню: для меня хорошие тексты не имеют срока давности. Я перечитываю
их по нескольку раз, со всё новым удовольствием и открытиями. Это, кстати, очень
правильная штука - читать неоднократно что-то очень нравящееся, запоминать строчки
наизусть, подчёркивать цитаты, делать выписки. Всё равно, что слушать музыкальное
произведение - наслаждаться, впитывать, потом играть самому. Это более глубокий
способ познания, чем просто пробежать глазами. Возможно, он подходит только таким,
как я - людям, влюблённым в слово и звук, а также в искусство расставлять элементы
в определённой последовательности. По крайней мере, не думайте, что для меня
произведения, отправленные прежде, могут потерять актуальность. Да, что-то тускнеет
со временем, но это бывает редко, лишь в случае изначально не очень удачного
выбора. В основном я продолжаю перечитывать и радоваться, находя новые краски
и нюансы - когда знакомлюсь в первый раз на бумаге, когда отыскиваю в сети, когда
готовлю к отправке и даже когда получаю в собственной рассылке. Произведения
звучат в моей голове всё одновременно, вернее, вне времени. Так что смело откликайтесь,
мне в общем интересно знать ваше впечатление. Не всегда я успеваю ответить, не
всегда мой ответ нужен. Но все письма я читаю.
На заре существования рассылки подписчиков было мало. К тем ранним номерам я
относилась не с меньшим вниманием, чем к нынешним. Думаю, моя работа не пропала
даром и со временем надо повторить произведения, может, чуть в другом виде и
сочетании. Например, как сейчас, уезжая на лето. 
Некоторые номера я посылаю и в Тигра" и в домашнюю рассылку. А потом ещё мы их
ставим на сайт и посылаем в качестве новости сайта в толк-лист. Не обессудьте.
В крайнем случае, всегда есть кнопка "делит" и возможность отписки. Зато когда
речь идёт о хорошем и редком тексте, никакое проявленное внимание не кажется
мне лишним. Конечно, всё определяет личный вкус одного человека, но, по крайней
мере, вы можете быть уверены, что это не проплаченная кем-то реклама, а искренний
интерес.


Сейчас отрывок из замечательной книги про то, как учёный-биолог был послан изучать
волков, в результате влюбился в этих животных, почти забыл, что он учёный, и
начал жить как они - пометил (мочой конечно) себе территорию (и волки уважали
эти метки), питался мышами, спал, свернувшись клубочком. Как он заслушивался
их пением, изучал их семейные взаимоотношения, как понял, что эти совершенно
неагрессивные (в отличие от человека), звери охотятся только для еды и никогда
не нападают зря. Советую прочитать книгу полностью, в инете она есть. Изавали
её ещё в советские времена, мне не так давно повезло купить экземпляр б/у на
книжном развале в Олимпийском.

Оля

http://www.lib.ru/NATUR/MOUET/

http://www.lib.ru/RAZNOE/volfes.txt


Фарли Моуэт. 

Не кричи, волки! (отрывок)

Утек, как натуралист, обладал множеством редких качеств;  из  них  не последним
было его бесспорное умение понимать язык волков.
Еще до встречи с  Утеком  я  обратил  внимание,  что  разнообразие  и диапазон
 голосовых  средств  Георга,  Ангелины  и  Альберта   значительно превосходят
 возможности  всех  известных  мне  животных,  за  исключением человека.
В моих полевых дневниках зарегистрированы следующие категории звуков: вой, завывание,
хныканье, ворчание, рычание, тявканье, лай.  В  каждой  из этих категорий я различал
бесчисленные вариации, но был бессилен  дать  им точное  определение  и  описание.
 Более  того,  не  сомневаюсь,  что  все представители семейства собачьих способны
слышать  и,  вероятно,  издавать звуки как выше, так и ниже регистра частот,
воспринимаемых человеком.  Так называемые "беззвучные" свистки для  собак,  имеющиеся
 в  продаже,  лучше всего подтверждают сказанное.  Я  установил  также,  что
 все  члены  моей волчьей семьи сознательно реагируют на звуки, издаваемые другими
 волками, хотя у меня не было надежных доказательств, что  это  нечто  большее,
 чем простые сигналы.
По-настоящему  мое  образование  в  области   волчьей   "лингвистики" началось
с появлением Утека.
Как-то мы вдвоем часами наблюдали за  логовом,  но  безрезультатно  - ничего
 достойного  внимания  обнаружить  не  удавалось.   Денек   выдался безветренный,
и проклятые насекомые навалились тучей,  хуже  всякой  чумы. Спасаясь от них,
Ангелина  с  волчатами  укрылась  в  логове.  Оба  самца, утомленные  охотой,
 затянувшейся  до  позднего  утра,  спали  неподалеку. Становилось скучно, и
мной начала овладевать сонливость,  как  вдруг  Утек приложил руки к ушам и внимательно
прислушался. Я ничего не слышал и никак не мог понять, что привлекло его внимание,
пока  он  не  шепнул:  "Слушай, волки разговаривают" - и показал на гряду холмов
 километрах  в  восьми  к северу от нас.
Я напряг слух; но если волк и вел "радиопередачу" с  далеких  холмов, то работал
не на моей волне. Казалось, в эфире нет ничего, кроме зловещего стона комаров,
но Георг, спавший на гребне эскера, внезапно сел, навострил уши и повернул свою
длинную морду  к  северу.  Спустя  минуту  он  откинул голову назад  и  завыл.
 Это  был  вибрирующий  вой;  низкий  вначале,  он закончился  на  самой  высокой
 ноте,  какую  только  способно  воспринять человеческое ухо.
Утек схватил меня за руку и расплылся в довольной улыбке.
- Волки говорят: "Карибу пошли!"
Я с трудом понял, о чем идет речь, и  только  когда  мы  вернулись  в избушку,
с помощью Майка уточнил подробности.
Оказывается, волк с соседнего участка, лежащего к северу,  не  только сообщил,
что давно ожидаемые карибу двинулись на юг, но и указал, где  они сейчас находятся.
Более того - и это было совсем невероятно, - выяснилось, что сам сосед оленей
не видел, а просто передал информацию, полученную  им от волка, живущего еще
дальше. Георг, который ее услышал и понял,  в  свою очередь передал добрую весть
другим.
От природы (и  по  воспитанию)  я  скептик  и  тут  не  нашел  нужным скрывать,
как насмешила меня наивная попытка Утека произвести  впечатление пустой болтовней.
Но,  не  обращая  внимания  на  мой  скепсис,  Майк  без проволочки стал собираться
на охоту.
Меня ничуть не удивило его желание убить оленя - ведь к тому  времени я уже знал,
что он, как и впрочем, все коренные  жители  тундры,  питается почти исключительно
олениной, если только можно ее добыть.  Меня  поразило другое: его готовность
предпринять двух- или даже трехдневную прогулку  по тундре из-за нелепой выдумки
Утека. Все это я не преминул высказать Майку, но тот только замкнулся в себе
и отбыл, не проронив ни слова.
Через три дня, когда мы  встретились  вновь,  мне  были  презентованы целый окорок
и горшок оленьих языков. Из рассказа Майка выходило,  что  он нашел карибу в
том самом месте, на  которое,  поняв  речь  волков,  указал Утек, - на берегах
озера  Куиак,  примерно  в  шестидесяти  километрах  на северо-восток от нашей
избушки.
Я-то не сомневался, что это простое совпадение,  но  было  любопытно, долго ли
Майк намерен мне  морочить  голову,  и  я,  притворившись,  будто поверил, принялся
расспрашивать о необыкновенном искусстве Утека.
Майк попался на крючок и разговорился. По его словам, волки не только обладают
способностью поддерживать связь на огромном расстоянии,  но  даже могут "говорить"
не хуже людей.
Правда, он признался, что сам не может  ни  слышать  всех  издаваемых волками
 звуков,  ни  понимать  их  значения,  но  некоторые  эскимосы,  в частности
 Утек,  настолько  хорошо  понимают  волков,  что  в   состоянии буквально разговаривать
с ними.
После этого я окончательно укрепился  в  своем  решении  не  особенно верить
россказням этой пары. Но все-таки меня не оставляла шальная  мысль: а вдруг во
всем этом что-то есть? На всякий случай  я  попросил  перевести Утеку: пусть
он  следит  за  "разговорами"  наших  волков  и  через  Майка передает мне их
содержание.
На следующее утро, когда мы добрались к логовищу, самцов не было и  в помине.
Ангелина и волчата уже встали и крутились поблизости,  но  волчице было явно
не по себе. Она  то  и  дело  взбегала  на  гребень,  к  чему-то прислушивалась
и, постояв несколько минут, вновь  спускалась  к  волчатам. Время шло, Георг
и дядюшка Альберт сильно запаздывали.  Наконец,  в  пятый раз поднявшись наверх,
Ангелина, видимо, что-то услыхала.  Утек  тоже.  Он повторил  свое  театральное
 представление,  приставив  к  ушам  сложенные лодочками  ладони.  Послушав 
 немного,   он   попытался   объяснить   мне происходящее. Увы, мы тогда еще
плохо понимали друг друга, и я  не  уловил даже смысла его слов.
Я продолжал обычные наблюдения, а Утек забрался в палатку и заснул. В 12.17 популудни
я отметил в журнале возвращение Георга и  Альберта;  волки пришли вместе. В 
два  часа  дня  Утек  проснулся  и,  стремясь  загладить невольный прогул, вскипятил
чайник.
При первой же встрече с Майком я напомнил ему  свою  просьбу,  и  тот принялся
расспрашивать Утека.
- Вчера, - переводил Майк, - волк, которого ты зовешь Георгом, послал своей жене
весточку. Так говорит Утек, который хорошо слышал. Волк  сказал жене, что охота
идет плохо, придется  задержаться.  Вероятно,  не  удастся вернуться раньше полудня.
Я вспомнил, что Утек не мог знать, когда вернулись волки, так  как  в то время
он крепко спал в палатке. А 12.17 - время, практически близкое  к полудню.
Несмотря на эти, казалось бы, весьма  очевидные  доказательства,  мой скептицизм
снова взял верх. Через два дня, в полдень, Георг опять появился на гребне, навострив
уши  на  север.  То,  что  он  услыхал  (если  вообще что-нибудь слышал), видимо,
его не заинтересовало, так как он не  завыл  в свою очередь, а спустился к логову.
Утек,  напротив,  был  захвачен  полученной  новостью.  На  лице  его отразилось
глубокое волнение. Он буквально утопил меня в потоке слов, но я смог  уловить
 немногое.  "Иннуит"  (эскисмос)  и  "кийэи"  (приходить)  - неоднократно повторял
Утек, терпеливо добиваясь понимания. Не одолев  моей тупости, он сердито взглянул
 на  меня  и  без  разрешения  зашагал  через тундру, на северо-запад от избушки
Майка.
Такой бесцеремонный уход был мне не по душе, но  я  быстро  забыл  об этом, так
как день клонился к вечеру и волки забеспокоились:  приближалось время ночной
охоты.
У волков существовал определенный ритуал сборов. Георг обычно начинал с визита
к логову. Если Ангелина  и  волчата  сидели  дома,  они  выбегали навстречу.
Если же семья находилась  снаружи,  то  озабоченность  Ангелины домашними делами
тут же сменялась  радостным  возбуждением.  Она  начинала возню, прыгала перед
Георгом, обнимала передними лапами. В  такие  веселые минуты Георг был полон
добродушия и порой затевал шуточный  бой  со  своей подругой. С моего  наблюдательного
 пункта  их  схватки  выглядели  весьма свирепыми, но плавное помахивание хвостом
свидетельствовало о самых добрых намерениях противников.
Потревоженный шумом, на сцене появлялся дядюшка  Альберт  и  принимал участие
в игре. В дневные часы он предпочитал спать где-нибудь подальше от логова, стремясь
по возможности уклониться от роли няньки.
С его приходом взрослые волки вставали в круг нос к  носу,  энергично виляли
хвостами и "поднимали шум". Бесспорно, выражение "поднимали шум"  - не очень
образное описание, но на лучшее я не  способен.  Из-за  дальности расстояния
до меня долетали только  громкие  звуки,  которые  более  всего походили на ворчание.
Значение их мне так и не удалось выяснить, но в них, несомненно, нашли отражение
чувство дружбы, ожидание удачи и  превосходное настроение.
Бурное веселье длится минут  двадцать,  а  то  и  целый  час,  причем волчата
принимают в нем самое деятельное участие - они путаются под ногами и без разбора
кусают  все  хвосты,  какие  попадутся.  Затем  трое  волков поднимаются на гребень
оза, обычно  под  предводительством  Ангелины.  Они вновь становятся в круг и,
высоко задрав головы, начинают "петь". Это один из самых радостных и светлых
моментов в их повседневной жизни; для меня он также является кульминационным.
 Правда,  на  первых  порах  от  древнего, глубоко укоренившегося страха перед
 волками  у  меня  волосы  поднимались дыбом, стоило этой троице "запеть". Не
берусь утверждать, что  сразу  стал получать удовольствие.
Но с течением времени я полюбил волчий хор и с нетерпением  ждал  его очередного
 выступления.  К  сожалению,   описать   все   это   совершенно невозможно: ведь
я могу пользоваться только терминологией,  относящейся  к человеческой музыке,
а к этому случаю она абсолютно неприменима  и  только может ввести читателя в
заблуждение. Ограничусь  тем,  что  просто  скажу: этот громкоголосый и задушевный
ансамбль  по-настоящему  трогал;  пожалуй, редко меня так волновало даже  самое
 проникновенное  исполнение  органных произведений.
Волчья  "Пассионата"  всегда  казалась  мне  до  обидного   короткой. Какие-нибудь
три-четыре минуты  -  и  все.  Волки  расходятся,  напоследок помахав  хвостами,
 потеревшись  носами  и  вообще   выказав   все   знаки дружелюбия, взаимного
 расположения  и  полного  удовлетворения.  Ангелина неохотно направляется  к
 логову,  то  и  дело  оглядываясь  на  Георга  и Альберта, которые уже трусят
по одной из охотничьих троп. По всему  видно, что ей безумно хочется присоединиться
к охотникам,  но  вместо  этого  она идет к волчатам, чтобы сдаться на их  милость
 -  горят  ли  они  желанием обедать или играть.
Однако в эту ночь самцы нарушили заведенный порядок  и  вместо  троп, ведущих
 на   север   или   северо-запад,   направились   на   восток,   в противоположную
сторону от избушки Майка и моего наблюдательного пункта.
Я не придал этому особого значения, как вдруг  чей-то  крик  заставил меня обернуться.
Это возвратился Утек, но он был не один. С  ним  шли  три эскимоса; они застенчиво
 улыбались,  смущенные  предстоящей  встречей  со странным каблуком, которого
интересуют волки.
Появление целой толпы исключало возможность  продуктивных  наблюдений нынешней
ночью, и я  поспешил  присоединиться  к  пришельцам  на  марше  к избушке. Майк
был дома и приветствовал прибывших как старых друзей. Спустя некоторое время
я улучил минутку и задал ему несколько вопросов.
- Да, - сказал он, - Утек действительно знал, что люди в пути и скоро придут
сюда.
- Откуда он знал?
- Глупый вопрос. Он знал потому, что слышал, как волк с холмов  Пятой Мили сообщил
о проходе эскимосов через его территорию.  Утек  пытался  все объяснить, но ты
его не понял: в конце концов он вынужден был уйти,  чтобы встретить друзей.
Так-то вот!

---------------------------------------------------
7-8 августа электрическим "Ковчегом" участвуем в фестивале "Нашествие".

Следующий мой сольный концерт в Москве планируется лишь 25 сентября (сб)
 - это будет "Рояль-Ковчег" с участием Сергея Перминова (рояль) и Петра
Акимова (виолончель). Концерт будет посвящен дню рождения и по традиции
пройдёт в ЦДХ. Возможно, кроме того, состоится ряд бесплатных деньрожденских
мероприятий на Раушской набережной и на шлюзах (ждите уточнений). 
Оля

P.S. А ещё у меня есть домашняя рассылка: юмор, иногда
фото и разные забавные мелочи. Чтобы подписаться, надо
послать на адрес majordomo@ark.ru письмо с любым subject
и текстом в письме subscribe homelist
Чтобы отписаться, надо послать на адрес majordomo@ark.ru
письмо с текстом unsubscribe homelist