Николай Бердяев так назвал эссе, сделавшее его знаменитым на Западе. Там он предрекал конец рациональной эпохи и возвращение на новом витке исторической спирали многих черт средневекового жизнеустройства и мировосприятия. Кстати, для Бердяева Средневековье это не всегда плохо. Средневековье знало и технические достижения, и расцвет искусства, и религиозные поиски, и невиданный накал веры. Оно породило фигуру рыцаря и монаха образы вечные. Именно в Средневековье возник культ прекрасной дамы, из которого впоследствии сформировалась европейская романтическая любовь как культурное явление. Главное, что характеризует Средневековье это ВЕРА. В центре жизни стоИт религия. Уходящая сейчас эпоха в центр поставила знание, опыт, человеческий разум. Это и позволило человечеству создать мощную экспериментальную науку. Сегодня из неё уходит душа мира, к ней всё меньше проявляется интереса

Нелепо спрашивать: почему? А что лучше? В смене эпох есть некий исторический рок, действие которого трудно постичь слабому человеческому уму. Многое из того, что мы сегодня наблюдаем, в частности МРАКОБЕСИЕ И НЕВЕЖЕСТВО, о котором я писала год назад это проявление нового Средневековья. Повышение социальных барьеров, которое идёт во всех странах это тоже проявление нового Средневековья. Активный поиск веры и одновременно замена рационального знания дикими суевериями и это тоже оно, новое Средневековье. Это вообще очень интересная тема.

Но меня сегодня интересует лишь один её аспект наш, российский. Мы, русские, как это часто бывает, ухитряемся реализовать худший сценарий развития. Из любой точки жизненной дороги всегда ведёт множество путей и тропинок, так вот мы с какой-то роковой предопределённостью вступаем на самую худшую дорожку. И в новом Средневековье мы, по нашему обычаю, осуществили худшее.

Любопытно наше вхождение в Средневековье. Если передовое человечество в это самое Средневековье постепенно (хотя и неуклонно) вползает, то мы рухнули. Так падает на кровать, без мыслей, почти без чувств предельно уставший, изработавшийся, совершенно выжатый человек.

Вот буквально двадцать лет назад мы имели государство и общество Модерна при всех недостатках и несообразностях. Мы имели современную промышленность (она нас не удовлетворяла, но ведь сравнивали-то с чем? С самым передним краем сравнивали). При этом позвольте напомнить: у нас было второе станкостроение в мире (первое в США). Мы имели высокомеханизированное сельское хозяйство (которое мы ругательски ругалиИ поделом, но всё-таки по типу это было современное сельское хозяйство, а не мотыжное земледелие). У нас было современное образование, которое ценилось в самых передовых странах, подготовлявшее нужных народному хозяйству специалистов. У нас была армия, которой боялись все от президентов до простых западных обывателей.

А коли это было, значит, и политическая систем была вполне приличной. Потому что качество политической системы определяется не её соответствием каким-то прописям, а тем, идёт ли при ней страна вперёд, становится ли она сильнее и богаче, занимает ли более почётное место среди других стран, возрастает ли её влияние, здоров ли и бодр её народ. Если да политическая система самая подходящая. Этой стране подходящая. И соответственно наоборот.

Любят говорить, что-де СССР был Верхней Вольтой с ракетами, т.е. отсталой страной с невесть почему передовой армией и военной промышленностью.

Образ Верхней Вольты с ракетами, и по сю пору близкий сердцу прогрессивных недоумков, – межконтинентальная, мегагалактическая глупость. Сказать, что СССР был Верхней Вольтой с ракетами это всё равно, что сказать абсолютный невежда, но при этом блестящий знаток ядерной физики. Такого быть не может. В чём может состоять невежество нашего ядерного физика? Чего именно он не знает: политической экономии? Истории искусства? Теоретической грамматики? Всё это он может освоить походя, во время очередного отпуска если уж сумел овладеть ядерной физикой. Ровно то же и с Верхней вольтой с ракетами. Чтобы иметь ракеты надо иметь промышленность, чтобы иметь промышленность надо иметь науку, чтобы иметь науку надо иметь образование. Значит, страна, имеющая ракеты, передовая, развитая страна. Отнюдь не Верхняя Вольта. Ей чего-то не хватает? Так и надо добавить не хватающее. Научиться, в конце концов. В сущности научиться-то надо было делать вещи, неизмеримо более простые, чем те , которы е уже научились.

Но случилось иначе. В результате августовской капиталистической революции рухнул не только Советский Союз. Вся страна, весь народ рухнули в глубокое прошлое. Да в такие глубины рухнули, что представить эдакое, положим, в 1980 году было совершенно немыслимо. Так что в общем движении к Средневековью мы в первых рядах.

Тот государственный быт, те нравы, которые сложились на сегодняшний день это аккурат нравы средневековые, нравы Московской Руси. Безусловно, до Ивана Грозного. В чём этот быт? А вот. Великий князь, феодальный властитель, правит государством, как собственной вотчиной. Он первый среди равных в кругу бояр, каждый из которых ощущает себя ничем не ниже главного. Ну, великий, но, в общем-то, такой же князь, как я и ты. Под великим князем феодалы поменьше. У них свои вотчины, где они правят, как умеют. Цель правления проста и лап***рна: выколотить побольше из своего имения и чтоб людишки не вякали. Чтоб, по возможности, не бунтовали, не бежали ну, в общем, понятно. Великий князь за службу и услуги, за верность раздавал землю, поместья, дачи. Дача это исторически и есть то, что дали. Тогда, понятно, главное богатство была земля, другого просто не было, ну и раздавали земли главный на ту пору ресурс.

Сегодня всё изменилось, не изменившись ни на йоту. Государством управляют как собственной вотчиной, руководствуясь теми же простыми целями: побольше выколотить и чтоб народишко не бунтовал. Очевидно: сегодня главное богатство не земля. Земля что вон её сколько заброшенной берёзками зарастает. Земля сегодня ценна только некоторая на которой можно что-нибудь жилое построить и выгодно продать. А поскольку жизнь теплится лишь в больших городах и около них, то и земля ценится только там. Там за неё ведутся схватки, вроде как у нас в подмосковной деревне. Помню, какая была схватка за включение нашего посёлка в состав райцентра: оно и понятно теперь землеотводом будут заведовать другие бояре. Но в целом земля сегодня не богатство.

Сегодня главное богатство минеральные ресурсы, углеводороды, как принято говорить. Ну, и всё то, что можно продать за границу: металл, минеральные удобрения. Производство всего этого осталось от совка. Это да, это ценность. Вот это наследие проклятого тоталитаризма и есть главное современное богатство. Оно и составляет вотчины современных феодалов-бояр больших и малых.

Приватизация 90-х годов не была созданием класса эффективных собственников. Она была созданием класса вотчинных бояр. Класс эффективных собственников вообще нельзя создать они должны вырасти сами. Потому что эффективная и производительная собственность это не подарок и привилегия, а долг и труд. Собственность как привилегия может быть только паразитарной. Каковой она у нас и является.

Вот сейчас много говорят о коррупции. Термин неверный, заимствованный, как и весь умственный обиход, на Западе. Я уже писала где-то, что коррупция это ПОРЧА государственного механизма. То есть в целом он работает правильно, но где-то заколдобилось, испортился какой-то винтик, заржавел. Вот это коррупция. А когда наша государственная машина просто-напросто приватизирована это не коррупция. До коррупции наше государственное устройство далеко не доросло. То, что есть, это средневековая система кормлений, известная не только на Руси. Своему человеку просто дают на откуп какой-то кусок государства, с которого он, как умеет, кормится, отдавая часть верховной власти. Вот это и есть наш сегодняшний государственный быт. Вполне средневековый.

Разумеется, удоволить всех даже добрый и внимательный к соратникам великий князь не в силах. Потому идут перепалки, вновь пришедшие требуют новых дач. Отсюда решение доприватизировать, что ещё не приватизировали. Уж дочерпать, так до дна, до последней крошки.

Началось это (и очень быстро и прочно установилось) при Ельцине с его приснопамятной семьёй. Он насадил такие нравы. А, как известно, нравы мощнейший социальный регулятор. Гораздо сильнее законов, указов и постановлений. Законы это так, косметика, а нравы это истинное, нутряное. Путин пришёл уже на установившиеся нравы. Единственно, что он сделал это несколько сменил состав бояр: с бандюков на чиновников. Так что министерства сегодня это то, что прежняя боярская вотчина. А отдел какой-нибудь в министерстве это деревенька с людишками или уж совсем мелочь пустошь какая-нибудь с леском.

Народ это чувствует и реагирует. Молодёжь устремляется на госслужбу, даже в МГУ открыли факультет государственного и муниципального управления. И то сказать чего физику-то с химией жевать, с этих высоколобых победителей олимпиад и бабла толком не слупишь, не то что на факультете госуправления, где мечтают о боярстве. Ну, конечно, в бояре не все, далеко не все протырятся, но мечта вот она. А мечты молодёжи очень характеризуют общество. Не зря отрицательный персонаж Преступления и наказания г-н Лужин говорил: Люблю молодёжь, по ней узнаёшь, что нового.

Вот говорят, что у наших начальников нет никакого плана и никакого вИдения будущего. Принимают какие-то программы, концепции и иные благие пожелания, а планов нет как не было. Это правда, но это – не какой-то дефект или уклонение от правильного порядка вещей. Это именно и есть правильный порядок вещей. Только порядок средневековый. В Средние века мышление людей было неисторическим, плоскостным. Люди ощущали жизнь как застывшую: как было, так и есть, так заведено от Бога. Идеи прогресса не было она появилась гораздо позже в 18-м веке. Даже перспективу не умели рисовать в Средние века. Не то, чтоб её не видели, а просто как-то не находили нужным. Прошлое и настоящее соседствовало.

Ровно такое же восприятие действительности господствует в нашей государственной мысли. Как есть так и будет. Так от Бога заведено. Какие-то изменения просто не обсуждаются. Никакое воздействие на экономическую и социальную материю просто не предусматриваются. Не то, чтобы их находили ненужными или излишними, – просто их нет в мышлении. Нет в их средневековой плоской картинке. Так уж Бог устроил. Деревни, а теперь уж города вымирают значит, так и надо. Все толкутся в Москве и ещё нескольких центрах ну, значит, так положено. Что-то как бы улучшилось? Бьём в барабаны: радость. Детей вон больше родилось. А что просто дошла демографическая волна конца 80-х, когда рождаемость была действительно высокая об этом никто и не вспоминает.

Вдруг возьмутся о чём-то говорить, вопрос какой-то ставить: то о промышленности вдруг вспомнят, то об аварийности на дорогах. Где-то в коллективной памяти, в снах о прошлом, сохранилось: а ведь когда-то могли ставить задачи, мобилизовываться и чего-то достигать Но поговорят-поговорят, да и смолкнут: и то сказать, мало ли чего во сне пригрезится. И опять живут в своём обжитом уже, комфортабельном, привычном Средневековье.

Главная государева забота, чтоб бояре, избави боже, промеж собой не передрались, и чтоб людишки не вякали. Отсюда выраженный стиль собеса: вместо ориентации народа на труд его ориентируют на накопление пенсии с двадцати лет. Ну и кое-чего подбрасывают народишку, чтобы не бунтовал с голодухи. Тогда и боярам, и чадам, и домочадцам на прокорм хватит, и народишке кое-что останется. Главное, чтоб в дому, в усадьбе тепло и уютно было. Домашние люди, не государственные. Ключевский рассказывает, как Пётр I, деятель нового типа, не средневекового уже , вытаскивал своих сотрудников-бояр из домов. Для государственного дела вытаскивал. А они артачились: их мир это их дом. Вотчина, терем. Сегодня вотчина может быть во Франции или ещё где, но подход тот же средневековый.

Отчего так случилось? Если посмотреть на дело по-марксистски, то картина вырисовывается такая.

Нынешние средневековые государственные нравы и государственное мышление (правильнее сказать не государственное мышление, т.к. его нет, а мышление как бы государственных людей) это закономерная надстройка над наличным экономическим базисом. А наличный базис это ресурсная экономика. (Об этом я когда-то писала). Экономика не созидания, а дележа наличного. Созданного при проклятом тоталитаризме. Мы свалились (или залезли?) в яму такой глубины, что на обсуждение этого вопроса наложено негласное табу: страшно очень. Мы откатились по всем статьям. Особенно впечатляющ чисто средневековый мрак невежества.

Жить стало лучше, жить стало веселей? Это уж не извольте сомневаться. Буратино тоже зажил гораздо лучше и веселее прежнего, когда продал докучный букварь и купил билет в кукольный театр. Точно так и мы радуемся, что теперь всё есть – специфическая такая советская формула, помните? Можно, можно понять простую пожилую тётку, настрадавшуюся от дефицита, которая ликует, что теперь может беспрепятственно купить турецкий халат и кусок колбасы. Но людям помоложе и поактивнее стОило бы понять, что мы в яме. И изобилие наше оплачено погружением в самое настоящее нефигуральное Средневековье. Понять это полезно хотя бы потому, что именно им придётся из этой ямы выкарабкиваться. Или не выкарабкиваться. Но тогда это будем уже, к сожалению, не мы

Вслед Бердяеву автор считает, что человечество переживает конец эпохи Модерна (Бердяев использовал общепринятый в его время термин Новая история) и начало новой эпохи, многими чертами схожей со Средневековьем. Смена эпох, чередование рациональных и сакральных эпох не дело человеческого произвола, чьих-то желаний и стремлений (хотя и они имеют значение): в истории много рокового, провиденциального; так что вопрос о том куда вы нас зовёте? или что вы предлагаете? наивен до инфантильности. Сегодня мы видим множество черт средневекового жизнеустройства, вплоть до воспроизведения на новом витке исторической спирали государственных нравов московской Руси.

Но главная черта грядущей эпохи Нового Средневековья сакральность. Во главе угла в Средневековье (как в том, историческом, так и в грядущем) стоит религия. Религия, вера в отличие от эпохи модерна это не частное дело отдельных людей это главнейшее дело жизни человека, общества, государства. Он руководит всем. Она камертон, по которому сверяют поступки, мера всех вещей, двигатель и опора. Не человек а Бог мера всех вещей. Человек, вооружённый верой, неизмеримо сильнее того, кто ищет опору только в себе самом.

ПОПЫТКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Первым воплощением этого нового исторического духа, реальным, практическим подступом человечества к обществу Нового Средневековья было возникновение по сути идеократических монархий Советского Союза и, с другой стороны, фашистской Италии и нацистской Германии. Это государства и общества, основанные на вере, на своеобразной светской религии. Споры о том, одно ли тоже сталинизм и фашизм, или это совершенно разные общества и политические режимы, основаны на недоразумении. Типологически эти общества сходны: они оба имеют религиозную основу, скрепу. Они общества Нового Средневековья. Но религии, лежащие в их основе совершенно разные. Так что слова из песни Как два различных полюса, во всём враждебны мы – совершенно правильные.

Кстати говоря, все эти сакральные – общества показали, насколько быстро и эффективно развиваются страны, где люди вооружены общей мощной верой такой, о которой сказано, что она движет горами. С другой стороны, положение современных передовых демократий показывает, как отсутствие веры и самообожествление человека с вытекающим из него культом гедонизма и потребительства приводит к тому, что объективно мощные общества, вооружённые невиданной в истории техникой, не могут разрешить ни одного из стоящих перед ним вопросов и сдают одну позицию за другой. Они оказываются поражёнными какой-то старческой немочью, а все их дела в любой области отличаются непреоборимой мелкотравчатостью.

Первые образцы обществ Нового Средневековья больше не существуют. И если нацистское и фашистское государства рухнули в результате военного поражения, то Советский Союз внутренне разложился и пал без единого выстрела в зените своей материальной мощи. Уже доказано скрупулёзными исследованиями, что никакого выдающегося экономического кризиса накануне распада в Советском Союзе не было, его зависимость от экспорта углеводородов не была столь критической, как сегодня, т.е. при определённых исправлениях можно было бы, как говорится, жить да жить. Советский социализм погиб не вследствие поражения в холодной войне, или, как выражался советский агитпроп, происков империализма. Бжезинский и Ко приписывают себе заслугу подрыва СССР, но это проявление мании величия. Как говорят американские торговцы, не следует путать бум на рынке со своей коммерческой гениальностью.

Чем дальше отодвигается от нас этот момент, тем он загадочнее. Для нас важно понять, почему погиб советский социализм, явивший миру первый и выдающийся образец такого общества общества, основанного на вере.

СОЦИАЛИЗМ КАК РЕЛИГИЯ

Логично предположить, что причина коренится в самой вере. Не только в ослаблении веры в душах людей, но и в качествах самой религии.

Социалистическая религия у нас известна под именем марксистско-ленинская идеология. Идеология это и есть род религии, светская религия. Под религией я подразумеваю систему представлений, принимаемых на веру, не нуждающуюся в рациональных и эмпирических обоснованиях и служащую основой для кодекса поведения. Кстати, борьба с религией, которая велась в СССР, – это ни в коем случае не борьба с религией это борьба религИЙ. Это борьба с конкурирующей религией.

То, что социализм это религия в главнейшем из своих аспектов – понимали давно. А.В. Луначарский написал фундаментальный труд Социализм и религия (впоследствии, впрочем, он от него отрёкся), где утверждал верную вещь: социалист это личность более религиозная, чем старорелигиозный (как он выражался) человек. На это сочинение товарищ юности Луначарского Н.А. Бердяев откликнулся весьма глубоким эссе Социализм как религия, в которой многое верно объяснил и даже предсказал.

В чём, в сущности, состоит социалистическая религия? Если оставить в стороне доктринальные различия разных социалистических течений и направлений, то в следующем. Уничтожив имущественное неравенство, объединив ресурсы и совместно трудясь по общему плану, люди достигнут счастья и процветания, т.е. царствия божьего на земле. Они войдут в Рай. Но этот Рай отнесён не в загробный мир, а в будущее. В социалистическом вероучении имеется культ Будущего (Отечество славлю которое есть, но трижды которое будет). Это сильная вещь. Культ будущего гораздо больше возбуждает деятельность, чем современные гедонистические призывы живи сейчас или жить в отрезке сегодняшнего дня, способные разве что простимулировать потребительское кредитование.

Как будет выглядеть Будущее социалистический Рай? Не будет бедности, не будет роскоши одних и нищеты других, все будут работать, при этом не конкурировать, а сотрудничать. Прекратится гоббсовская война каждого против всех: человек человеку будет наконец не волк, а брат. Конкуренция заменится сотрудничеством. Воцарится всеобщее счастье, потому что волчьи законы капитализма возникают из конкуренции за ресурсы.

То есть, иными словами, цель материальное довольство всех, средство обобществление ресурсов и плановое развитие.

Социализм родился из мечты бедных и угнетённых о материальной обеспеченности: Здесь дом дадут хороший нам и ситный без пайка. Собственно, цель достичь минимальный уровень материальной обеспеченности для всех важнейшая задача, и она далеко не выполнена современным человечеством, треть которого живёт на сумму меньше доллара в день, а золотой миллиард живёт благодаря изобильной периферии. При разумной организации жизни элементарная обеспеченность всех, вероятно, достижима на базе современных технологий.

Но для вдохновляющей религии этого мало. Благосостояние для всех это хорошая хозяйственно-политическая цель, но не религиозная. (Собственно, таков фабианский социализм, не претендующий на роль религии).

БУРЖУАЗНОСТЬ СВОЙСТВО ДУХА

Сама социалистическая доктрина-религия в своей основе буржуазна.

Буржуазность это не материальная и социальная характеристика. Это свойство духа. Это даже не образ мышления, а нечто более глубокое. Буржуазность это особое чувство жизни. Буржуазен тот, кто придаёт самодовлеющее значение материальной стороне жизни, для кого жизнь исчерпывается её материальным аспектом. Предельный случай такого приземлённого жизнеощущения это сведение ВСЕЙ жизни к имуществу и материальному комфорту, к потреблению. Буржуазность не связана ни с социальным, ни с имущественным положением человека. Буржуазен может быть пролетарий, и не буржуазен может быть капиталист.

Вообще говоря, буржуазность как свойство характера и мировосприятия это далеко не всегда плохо. Иногда это очень полезное свойство, позволяющее наладить практическую жизнь, поддерживать в ней порядок. Такому человеку не безразлично, жить в свинстве или в чистоте, он способен организовать повседневную жизнь с её низменными потребностями и задачами. Вполне можно предположить, что максимально буржуазны по характеру так называемые сенсорики – по соционической характериологической характеристике. Эти люди максимально посюсторонни, они живут в мире вещей и эмпирических сущностей. Но обсуждение этого увлекательного вопроса выходит за рамки темы.

Народы, как и люди, в разной степени буржуазны. Наиболее буржуазны, по-видимому, англосаксы. Достаточно познакомиться с их учебниками английского для иностранцев. Герои учебников постоянно погружены в бытовые мелочи, с увлечением обсуждают, как починить велосипед или проложить канализацию (знаменитый учебник Hornby, на котором выросли поколения). Учебники, сочинённые романскими народами, склонны больше говорить о культуре, о чём-то надбытовом. Русские в высшей степени небуржуазный народ: мы мало привязаны к плоти жизни, не умеем её организовывать и управлять ею. Наши мысли вечно заняты чем-то высшим и горнем в ущерб практике жизни.

БУРЖУАЗНЫЙ СОЦИАЛИЗМ

Буржуазность социалистической религии сыграла над нашим народом злую шутку. Это религия мечты о всеобщем материальном довольстве и процветании. Это всеобщее процветание, неограниченное потребление и объявлялось целью развития, Раем.

В советской социалистической религии рай носил название коммунизма. Помню, в 60-е годы, мы в 4-м классе по истории в 4-й четверти проходили, как будет выглядеть коммунизм: всего много и всё бесплатно. В сущности, таково было народное представление о Рае. Помню свою мысль: при коммунизме будет сколько угодно глазированных сырков по 15 копеек. Сырки эти были очень вкусные и в эмпирической реальности их постоянно не хватало.

Буржуазность социалистической доктрины это её неустранимое, имманентное свойство. В сущности, это учение о том, как пролетарии станут маленькими буржуа, и это есть своего рода конец истории.

На буржуазность социалистической доктрины обращали внимание все серьёзные авторы, посвятившие свои размышления этой теме. Об этом писали Туган-Барановский, Булгаков, Бердяев. Бердяев в эссе Социализм как религия называл социалистическое вероучение пассивной реакцией на капитализм, а вовсе не новым словом религиозной истины. Не братством во Христе назвал он общество, основанное на этой религии, а товариществом в дьяволе (это, кажется, в Философии неравенства).

Буржуазность усугубляло и то, что в целях борьбы с конкурирующей религией пропагандисты социалистической веры ликвидировали тот свет. В официально утверждённой картине мира не было ничего трансцедентального, потустороннего, находящегося вне эмпирического мира, что дополнительно способствовало сведению всей жизни к её материальной составляющей. В некотором смысле роль чего-то, находящегося вне эмпирической посюсторонней жизни, для советских людей некоторое время играл Космос и всё, что связано с его освоением. Это был некий суррогат трансцедентального мира.

Пока Советский Союз, вооружённый социалистической верой, находился в трудных, даже трагических, условиях: подготовка к войне, война, восстановление буржуазность социалистического вероучения не проявляла своего разрушительного потенциала. Она, буржуазность, не выходила на первый план. Было понятно, что нужно бороться и трудиться, достигать, давать отпор, а материальное потребление было отнесено в будущее. На первый план выходил накал религиозной веры, которому Советский Союз обязан своими победами и успехами.

Советские люди были поистине устремлены ввысь, прочь от житейской прозы: они мечтали о мировой революции, покорении космоса, проникновении в глубины микро- и макромира. Погружённость в быт казалась скукой и недостойным мещанством. Такова была моя бабушка-учительница, таких было много. Собственно, тип Павки Корчагина истинноверующего социалистической веры потому и снискал такую популярность, что выражал обобщённую жизненную правду. Можно сказать, что он был религиозный фанатик что ж из того? Все без исключения великие дела в любой области и в любые времена делаются фанатиками. Вопрос в том, чтоб была религия, возбуждающая фанатизм и достойная фанатизма. При отсутствии таковой – религиозная энергия масс и заложенная в них склонность к фанатизму уходит в эксцессы футбольных фанатов и истое поклонение телевизионным звёздам.

Реальный социализм дал трещину, а потом и вовсе рухнул именно тогда, когда обстановка стала гораздо более мирной, а благосостояние масс объективно повысилось. Очень многие с изумлением останавливаются перед необъяснимым фактом: советские люди любили свою страну и верили в её строй, когда страна была бедной, а они голыми и босыми, и возненавидели тогда, когда объективно стали жить неизмеримо лучше.

Именно в 60-70-е годы буржуазность социалистической доктрины вышла на поверхность и вполне себя проявила. Партия прямо объявила, что благосостояние народа есть высшая задача партии. Я хорошо это помню, потому что на рубеже 70-х и 80-х годов мне, тогда ещё студентке, привелось переводить на встречах с итальянскими профсоюзными деятелями, приезжавшими в СССР по приглашению международного отдела ВЦСПС. На таких встречах говорили только правильное и официально утверждённое. Значит, именно такая была официальная доктрина.

Казалось бы, чего плохого? Может же народ, столько боровшийся, страдавший и напрягавшийся, наконец отдохнуть? (Помните, у Маяковского: Я желаю, очень просто, отдохнуть у этой речки). В увеличении бытового комфорта нет ничего плохого. Напротив, оно полезно и необходимо, а отсутствие у советских людей самых простых и необходимых вещей, вроде мужских трусов или детских колготок форменное безобразие.

Но тут есть важная деталь, которую надо понять. Одно дело обладать и пользоваться определённым уровнем комфорта, другое непрерывно о нём думать и самоутверждаться путём всё более мощного и затейливого потребления. В бесконечной бытовой гонке таится большая опасность. Она противоречит вере, она против духа. Это обострённо понимал Достоевский, у которого даже слово комфорт – ругательное. Его герои (чаще героини) жертвуют сокровищами духа НЕ ради огромного богатства или власти (это было бы искушение сродни фаустовскому), а именно ради комфорта, бытовой обеспеченности. Страшнее Врангеля обывательский быт – очень глубокое и верное прозрение. Врангеля разгромили, а обывательский быт в конце концов победил коммунизм.

Объявление благосостояния народа главным, а по сути единственным важным делом и конечной целью развития это было, как выражался Наполеон, начало конца.

Благосостояние не может быть религиозной целью. Достижение определённого уровня бытового комфорта для всего народа необходимо, как необходимо каждому человеку, даже живущему напряжённой духовной жизнью, зарабатывать определённую сумму денег. Но объявлять благосостояние народа главнейшей и тем более конечной целью развития означало недопустимое смешение целей и средств и нарушение субординации ценностей.

НАЧАЛО КОНЦА

Объявив целью благосостояние, Советский Союз оказался в заведомо проигрышном положении по отношению к капиталистическим странам. Если цель благосостояние и ничего больше, если иной цели нет и быть не может значит, капиталистические страны уже достигли того, что мы только пытаемся достичь. Значит, нам следует просто перенять их общественный и государственный строй и отказаться от своего. Вернуться на дорогу цивилизации, как выражались во времена Горбачёва.

И в этом, следует отметить, была своя логика, а не только затмение разума, о котором постоянно твердит С.Г. Кара-Мурза.

Объявив благосостояние (понимаемое как рост потребления) целью развития, Советский Союз начал играть не по своим правилам и на чужом поле. Недаром у многих, очень разных по возрасту, профессии и социальному положению людей имеется непреодолимое ощущение, что мы все словно играем в кукую-то чужую игру, к которой должны непрерывно подстраиваться. Такое ощущение лично я испытываю при необходимости говорить на иностранном языке: могу, но неудобно.

Опередить западные потребительские стандарты Советский Союз не мог по множеству причин исторических, психологических, геополитических, вплоть до климатических. Здесь мы в заведомо проигрышной позиции.

И к этой позиции привёл ген буржуазности, заложенный в социалистической религии!

Была ли неизбежность в таком развороте событий? По-видимому, возникновение какой-то крупной задачи или яркой идеи могло бы повернуть интересы народа к явлениям духовного порядка и отвлечь от потребительской гонки. Точнее говоря, от САКРАЛИЗАЦИИ потребительской гонки.

Целью жизни как отдельного человека, так и целого народа совершенно не обязательно является наращивание потребления. Не только отдельный человек, но и целый народ жив не хлебом единым. И наш народ всегда тяготел к задачам духовного порядка. Но для этого требовалась действительно яркая идея, вдохновляющая задача, манящая цель. Её не оказалось, и СССР начал играть на чуждом ему по природе поле потребления.

Почему это произошло, почему тогдашние партийные идеологи (по сути дела жрецы светской религии) не смогли измыслить ничего вдохновляющего? Почему не могли найти вдохновляющей и сплачивающей цели? Причина отчасти в их малой фантазии и изобретательности. Ещё более фундаментальная причина в утрате или радикальном ослаблении их собственной веры. Идеологическая работа (называемая теоретическая работа партии) по существу была брошена, по-настоящему ею никто не занимался. Идеологическая работа считалась второстепенной по отношению к хозяйственной вот она, буржуазность. Советская философия представляла собой заскорузлую, унылую чепуху. Об этом, между прочим, предупреждал тов. Сталин, говоривший: Нам без теории смерть. Так оно в конечном итоге и оказалось: огромное и мощное государство пало в мирное время безо всякой внешней агрессии.

И главная причина этого состояла в том, что в геноме социалистической доктрины был заложен ген буржуазности. Он проявился, разросся и в конечном счёте разрушил государственную скрепу СССР.

КОНЕЦ ЭТО ЧЬЁ-ТО НАЧАЛО

Сегодня всё человечество ищет веры, идёт активный религиозный поиск. Как тысячу лет назад по реальному и виртуальному миру бродят пророки и лжепророки новых верований. Необходима сильная идея, способная организовать людские массы, как электромагнитное поле выстраивает железные опилки.

Эту идею нельзя придумать, как придумывается рекламный слоган и как у нас некоторое время назад была предпринята смешная всем миром измыслить национальную идею. Новую идею, новую религиозную истину можно только услышать в гуле времени, а не высосать из пальца, не рационально разработать. И сделать это может только человек, наделённый качествами пророка. Какие это качества – хорошо описал Эрик Хоффер в книжке Истинноверующий. Это должен быть человек, готовый пожертвовать собой ради своего учения иначе не получится. Рассказывают, будто ко двору Фридриха II время от времени являлись изобретатели новых религиозных учений и просили об аудиенции для изложения своих учений. Мудрый король неизменно отправлял их восвояси с единственным комментарием: Дайте себя распять за ваше учение тогда об этом можно будет говорить.

Историческая Россия, носившая в течение семидесяти лет название Советский Союз, тоже может быть восстановлена на базе новой религиозной идеи. Именно религиозной идеи, а не единого таможенного пространства или беспрепятственной циркуляции гастарбайтеров.

Источник: Вопросик

Здесь можно оставить свои комментарии. Выпуск подготовленплагином wordpress для subscribe.ru