Алексей очнулся ото сна за миг до того, как тварь коснулась его головы. Лицо покрывал липкий пот, руки сжимали одеяло. Рот жадно глотал холодный воздух, словно умирающая рыба.
За пыльным окном плацкартного вагона в узкой, но уютной полоске рассвета мелькали покрытые туманом макушки деревьев.
- Снова она…, - прошептал он, ослабляя хватку. Крепкие жилистые руки, густо поросшие волосом, отпустили одеяло. Он смахнул с груди прилипшие перья, выпавшие за ночь из подушки, и несколько раз помахал лежавшим слева полотенцем, чтобы охладить горячее тело и помочь выступившему за ночь поту быстрее испарился.
Приподнявшись на правом локте, он помассировал кожу на висках. Проспав почти восемь часов, он все же чувствовал себя разбитым.
Снова она, - подумал он, грустно усмехнувшись, - я полагал, что с такими мыслями точно не засну. Сон был столь же явный и четкий, как и тридцать лет назад.
Он сдвинул брови и попытался зажать что-то мешающее в голове, не дать выйти наружу.
- Ты помнишь? - спросил его внутренний голос, – ты хорошо помнишь, что ты сделал вчера? Не волнуйся, я не позволю, я никогда не дам тебе забыть этого.
- Я не забуду.
Ночь рассеялась, над мелькающими соснами зарождался ранний рассвет. Люди в вагоне еще крепко спали. Хочет ли он спать? Уже неважно…, как и все что он создавал эти годы.
Он вздрогнул, испуг повел его руку в сторону охотничьей куртки, качающейся слева. Длинные тонкие пальцы ощупывали карманы, пока не остановились на предмете, формой похожем на пулю. Слава богу, на месте. В ближайшее четыре часа все может стать по-другому.
Совсем по-другому.
Он лег на бок лицом к окну, поправив подушку. Она была влажной и пахла потом и страхом. Да, должно быть именно так и пахнет страх. В страхах у него недостатка не было. В страхах и наркотиках. Того и другого с избытком. Вот только страхи он продать не мог.
Десять лет как я ввязался в это дело по крупному, - подумал он и чуть сильнее сжал карман куртки, где лежал похожий на пулю предмет, - знал бы отец…. И вот сегодня утром я увидел этот сон снова. Впервые с 5 лет. Да уж, дело! Стоп, это был мой выбор, шанс доказать себе. Все ведь началось с меня. Это справедливо и все что случилось со мной тоже справедливо, должно стать справедливым, иначе просто и быть не может.
- Но я был хорошим, - прошептал Алексей, смотря на свои сморщенные ладони, словно искал оправдания, и сам удивился сказанному.
Но он действительно был хорошим, и оставался таким до сих пор, если считать, что любое преступление – действие коллективное, где и убийца и жертва связаны с собою невидимыми нитями сопричастности. И в обоих из них живет одно и то же чувство, и нет между ними никакой разницы. Они тожественны, убийца и жертва; в каждом из них трепетно горит тот же вечный огонек.
Да, он отнимал жизни, смерть налетала на его жертв, накрывала их своим холодным черным крылом. Да, он делал страшные вещи, и останавливаться не собирался. И с каждой новой отнятой жизнью в своих глазах он становился все лучше.
Так прошли годы, а кто уже потом разберет, почему он начал все это делать? Последнее время он и сам стал задумываться над этим, либо занимал себя минутным вздором, чтобы отвести свои мысли от пропасти, разверзнутой внутри, пока вчерашняя буря не уничтожила его жизнь.
А жизнь его началась в небольшой, закинутой глубоко в лес бедной деревне, состоящей из шести домов, расположенной в псковской области. Детство свое он помнил плохо, лишь первые бурные годы вызывали в его памяти чувство задыхающейся радости. Будучи еще отроком, он мог днями мастерить с друзьями плот или новый шалаш в глубине елового леса, позабыв о доме. В его душе жил путешественник!
Когда в Псков приходило лето, родители отправляли его к бабушке на Кавказ. Ее просторный двухэтажный дом, покрашенный белой краской, стоял в конце небольшого села в пригороде г. Пятигорска. Все каникулы он гулял по цветущим вершинам скалистых гор. Днями он карабкался по крутым склонам, а угрюмыми вечерами любовался красотой алых закатов.
Там я впервые осознал свою свободу, - подумал он, покачивая головой в такт движения вагона, - и я ни разу не предал, ни себя, ни ее.
Он сомкнул глаза и на его беззащитное сонное сознание нахлынули воспоминания.
***
На самом дне его сломленной души ему привиделось событие давнего времени, в голове зазвучали давно забытые голоса, он вспомнил себя ребенком, бегущим по неровной тропинке от сельской дороги к отцовскому дому.
Имело ли это воспоминание отношение к случившемуся с ним вчера вечером? – безусловно, имело.
У каждого из нас найдется парочка таких вот обрывков. Как правило, это короткие односложные образы, совершенно бессмысленные на первый взгляд. Собственно всю свою жизнь мы тратим на решение вопросов того времени.
Он подбежал к калитке, весящей на поросшем сизым мохом заборе, увидел отца, который купил арбуз к его возвращению с Кавказа. В его памяти все застыло, словно на фотографии, застыло и зеленное, светлое небо над вечно шумящей березой возле дома.
Но ведь случилось что- то еще в тот день. Почти инстинктивное отвращение вспыхнуло и угасло в нем, до того как он его осознал. Алексей сморщил лоб и глубже завернулся в одеяло. Старые воспоминания иногда лгут… с ними нужно быть осторожнее, чтобы не поверить лишнему.
Он вспомнил свою мать, она поранила себе руку в тот день, пытаясь разрезать арбуз. Он видел кровь, веером стекающей по ее рассеченной ладони, образ этот прочно засел в его памяти.
Отец Алексея был русским, старой выделки. Любил, бывало хохотать с друзьями до ночи, а когда напивался, предлагал им взять его жену. И поверьте, уж лучше бы это делали они, чем он сам. Когда Алексею было семь, его отца посадили за торговлю наркотиками, они с матерью так и не узнали, как он их доставал в то время. Отец умер в тюрьме, спустя два года. Алексей был рад. Нет, он не был плохим человеком, ему просто не повезло.
Теперь он вспомнил сон, приснившийся ему вскоре после смерти отца. Тот самый чертов сон, чуть не скинувший его с верхней полки ранним утром.
Во сне он шел по уходящему вдаль холодному петляющему коридору в незнакомом доме, чувствуя, как с каждым шагом в теле разрастается паника. Холодный воздух пронзал его горло. Из-за раскрытого окна доносились раскаты грома. И всюду была темнота, темнота вечная… Ему казалось, что ноги обвивала тяжелая ледяная цепь, которую кто-то подергивал, предлагая, оглянутся. Когда паника стала критичной, он выбежал из дома и увидел жуткую извивающуюся тварь, ползущую к нему из темноты…
Вагон вздрогнул, поезд отъезжал от какой-то деревни, в проходе шли торговцы с большими неуклюжими сумками. Одна загорелая женщина лет пятидесяти, одетая в красную рваную кофту и синие тренировочные штаны, засунутые в выцветшие резиновые сапоги, несла ведро с черникой. Ее голова была покрыта белым в зеленый горошек платок, потрескавшееся морщинистое лицо широко улыбалось. Алексей понял причину ее радости – она первая зашла в вагон, а значит, сможет продать больше.
Мы сами так выкручивались с мамой, - подумал он, провожая взглядом ее застиранный платок, - день за днем жались пугливо друг к другу, так дальше и жили.
Что им еще оставалось делать? Скорбеть? Проклинать? Ни себе, ни другим этим помочь было нельзя. Мать устроилась работать на фабрику швеей. Эта была женщина с характером…очень примерная, ласковая и …холодная. Она любила сына, но он ее не любил, он чуждался ее вездесущего внимания, которое особенно усилилось после смерти отца.
Сам же он начал выезжать по выходным на рынок, где сам того еще не ведая, стал приобретать первые навыки предпринимателя.
В старших классах он играл в футбол и был лучшим нападающим за всю историю школы. Ему нравилось это слово – нападающий, только слово. Футбол он ненавидел. Но маленькие города всегда живут слухами, и если ты чумазый сын наркомана, из бедной деревни, а хочешь поступить в институт, то возможно спорт – одна твоя надежда. Около трех лет он играл в сборной города Пскова и получил возможность поступить в медицинский колледж при вузе.
Он изменил свою фамилию, когда отца посадили. Мать узнала об этом, увидев паспорт сына.
- Алексей Прохоров, - сказала она, улыбнувшись.
У нее была не красивая улыбка, но эта ему понравилась.
***
Мимо спящих людей прошел молодой кондуктор, в руках у него лежали свернутые полотенца. В купе приятно запахло заварным кофе. Поезд начал торопливо набирать ход. Алексей свесил ноги, выискивая свои кеды, и приготовился спуститься с верхней полки.
Здесь все не так, - прищурил он сонные глаза, – свет, запахи, стук колес очень резкий. Да, звук стука колес стал другим, он изменился, стал громче и резче.
Алексея передернуло, он смахнул липкую прядь с бледного лба, губы дернулись в улыбке.
Я ведь тоже изменился, - подумал он.
А этот звук колес.… Это звук забивания гвоздей в крышку гроба. Стук, стук, стук. Больших гвоздей, очень больших, чтоб наверняка.
Его глаза встретились с черными впадинами на лице пассажира, спящего внизу. Он поморщился от отвращения и реалистичности увиденного. Мужчина походил на труп. Лысая голова, бледный лоб, глубоко посажанные маленькие глаза, словно сама природа не хотела, что бы он рождался зрячим.
Белая простыня ровно покрывала его длинное тело и аккуратно свисала у ног. Левая рука, с массивным браслетом у кисти, придавливала шею. По лицу мелькали острые тени деревьев и холодные блики света от фонарей за окном.
***
На трупах он учился делать свои первые медицинские операции. В вечерние часы профессор Молчанов показывал ему, как правильно делать надрезы в области почек и печени, извлекать сердце и накладывать швы.
Студенческие годы пролетели, однако перспективы даваемые институтом не смогли удовлетворить амбиций молодого специалиста. Юношей он был худощавым, вечно неопрятным и замкнутым, с острыми чертами лица, где-то нелюдимый, но все это в итоге помогало ему заниматься медициной, не боясь внезапного приглашения на чей-нибудь праздник.
Пока его сверстники наслаждались прелестями студенческой жизни, Алексей вечерами пропадал в лаборатории и библиотеке, изучая хирургию. Он не любил вспоминать этот период. Лишь случайная связь с пьяной выпускницей после ночного гуляния, куда его позвали за помощь с дипломом, да его пластмассовые очки рождали в нем грустную улыбку.
Все началось с сотрудничества с питерской компанией трансплантации органов, в которую меня пригласил профессор, - вспоминал Алексей, закуривая сигарету в грязном тамбуре поезда.
Много лет пройдет с той поры, пока он, как золотых дел мастер, сумеет по крупицам создать свою империю, старательно и всячески улучшая, вылепит себе тот кубок, в котором сам же поднесет себе отраву.
К тому времени он женился на практикантке Любе, работавшей с ним в одном отделе, и в отсутствии Молчанова заведовал лабораторией, подрабатывая акушером в городской больнице, где в основном лежали дети из приютов области.
Жену он любил, боготворил и считал своей лучшей наградой. Она была одного с ним возраста, с русыми прямыми волосами, большими зелеными глазами, обрамленными полумесяцами тонких бровей.
Думаю, вы слышали, что самые зверские, самые жестокие преступления совершают люди безропотные, где-то замкнутые. Это так. Но думаю, непредвиденные ситуации могут возникнуть, когда власть получает человек, не понятый обществом. Что-то словно выбирает таких людей, проверяет и использует в своих целях.
Так все и вышло.
Тьма приближалась.
Денег на нормальную жизнь им не хватало. Попытка заставить жену пойти работать успехом не увенчалось, зато скандалы, стали вполне привычной реальностью, как трансляции о катастрофах в вечерних новостях. После рождения дочери, вопрос о материальном достатке встал ребром.
***
По воли случая, поздним февральским вечером, возвращаясь к жене с детской больницы, где он тогда работал хирургом, Алексей решил заглянуть в цветочный магазин. Ему выдали премию, и, как и большинство начинающих отцов, он решил не упускать возможности сделать любимой женщине приятный сюрприз.
Под мерцающими фонарями, раскинутыми вдоль улицы, кружились снежинки. Стоял крепкий мороз.
Разглядывая цветы, он не заметил, как возле него затормозил большой черный джип Land Rover. Машина помигала ему фарами. Он обернулся и опустил веки. Яркий свет фар ослепил его. Машина вызвала в нем страх.
Боковое стекло опустилось, раздался знакомый ему голос Виктора Молчанова. По спине пробежала дрожь, и он ощутил, как сжалось его горло. Страх усилился. За годы учебы он хорошо узнал Виктора и за неимением друзей общался большей частью с ним.
- Здесь довольно холодно, Леша, могу подвести, - сказал человек за рулем.
Алексей поспешил к машине.
- Что ты делал возле цветочного магазина? - спросил Виктор, улыбнувшись, – завел любовницу?
- Ну что Вы, Виктор Андреевич, - нервно замялся он, это цветы для Любаши…
Он удивился себе, что вызвало в нем столь сильный эмоциональный всплеск? Доверять интуиции он не привык, а разум, как правило, не понимает подсказки тела, за редким исключением, когда уже поздно.
- Вот профессию новую осваиваю. Нравится? – спросил Виктор, постучав по рулю машины.
- Работа кипит. Вчера была проведена удачная операция по замене сердечного клапана, и, - он запнулся, сделал вид, что не расслышал вопроса профессора.
Рука Виктора Молчанова сжала его замершую кисть.
- Садись в машину, – приказал Виктор. – Я спешу, - его темные глаза неотрывно смотрели на него. – Нам есть о чем поговорить.
Алексей замер.… Алая роза сломалась в его сжатой ладони и закачалась на ветру, собирая снежинки. Он почувствовал, что хочет оказаться где-нибудь далеко от сюда, этого города, этой машины. Удивительное чувство! Неважно где. Но ноги предательски плелись к дверце. Он сел спереди рядом с Виктором и закрыл дверь. Он не ведал, что еще проклянет этот день.
- Тебя интересуют деньги? – начал Виктор.
Приятная черта людей, связавших свою жизнь с наукой, это умение говорить, а тем более слушать. Если слушаешь, то внимаешь каждому слову, если спрашиваешь то по существу.
Разговор длился минуты три. Алексей сразу согласился попробовать себя на новой работе. Черт побери, он был рад ей. Какая-то часть его личности уже давно была готова начать. Она пряталась глубоко внутри и ждала своего часа, как заключенный ждет освобождения.
Он откинулся на спинку сиденья, на лице блестел пот.
- Тебе дадут новую машину, плюс отчисления по двадцать тысяч рублей в месяц для начала, - заключил Виктор, это льготы. Их будет больше. Со временем. Я познакомлю тебя с интересными людьми. Мы ждем от тебя соответствующей отдачи.
Алексей молчал. Сказать: «нужно подумать»? Зачем? - Чем глобальней задача, тем очевидней решение, сложны лишь мелочи.
Все мы нормальные люди, у всех есть семьи и дети, свои нормы страхов и радостей. У каждого найдется хотя бы один приличный костюм, в котором мы кажемся себе лучше, да пара тупых офисных шуток про запас. Все мы стараемся быть такими на людях. Но когда наступает ночь, когда рядом пусто и мы остаемся наедине с собой….
То иногда мы погружаемся в другой мир, где странные мысли и подавленные желания берут верх. И в этом мире садизма и безысходности все мы с удовольствием насилуем и убиваем, да так, как не смог бы сделать самый хладнокровный убийца. Этот мир есть у каждого, вся штука в том, что Алексей пробыл в нем слишком долго.
- Я согласен, я ... я, - пробормотал он, в его сознании скапливался ужас. Рука Виктора сжала его плечо, вырвав из круговорота мелькающих мыслей.
- Ты поможешь многим, - прошептал Виктор, чуть громче рычания мотора, - люди, которым нужна наша помощь, не плохие люди. Им тоже нужен шанс, Леша! И мы даем его.
Лобовое стекло скрылось под снегом. Салон погрузился во мрак. На приборной панели светились индикаторы, словно звезды в ночном небе. Два человека стояли у начала нового, им предстояло изменить этот мир.
- Мы все прокляты, все, - твердил Виктор, – я предлагаю это тебе, потому что ты лучший.
***
Так длилось четыре года. В Псков приезжал очередной подставной, встречался с Алексеем и передавал ему медицинскую карточку клиента, пять тысяч долларов и контейнер для хранения органов.
Нет, поймите меня правильно, Алексей вовсе не желал прикасаться ко всему этому, делать все это.… Но все же делал.
Виктор Молчанов был не первым кто начал осваивать бизнес торговли людьми в Пскове. Прошли годы…, и Алексей узнал все каналы и фамилии, через которые шел поток органов и решил, что услуги профессора исчерпали себя.
Через пару лет, в год избрания В. Путина президентом, новогоднюю ночь Молчанов провел уже в аду, а его тело с раздробленными костями стало настоящим новогодним подарком для журналистов.
Алексей предложил ему отметить начало двухтысячного года вдали от посторонних глаз, место выбрал Виктор, поэтому в тот скучный вечер на обычно пустующей кафедре психотропных веществ городской наркологической клиники играла музыка. На столе стояла водка, лежали докторские колбасы и несколько буханок хлеба, что-то разогревалось в микроволновой печи. За окном в ночном небе и в новогодних шоу по телевизору медленно падал снег, и выступали звезды.
Приближалась полночь. Виктор дремал на стуле, положив голову на локоть. Рядом с ним пылился мобильный телефон. Несколько столов были сдвинуты вместе и накрыты залитой химикатами зеленой клеенкой. На столах стояла еда и искусственная елка с несколькими крупными игрушками. Под елкой, словно подарок, желтела большая кожаная сумка с деньгами, полученными за последнюю операцию.
Алексей еще раз прошелся по коридору, удостоверяясь, что все чисто, спустился вниз и вышел на крыльцо.
Никого, белая пустыня…
Он вернулся с камнем в кармане.
Профессор сидел к нему спиной, его лысая потная голова лежала на груди. Он думал о путешествии на Кипр, женщинах, отдыхе.
Удар пришелся ему прямо в темя, он сразу все понял, почувствовал, как валится на бок, рот наполнился густой как резина кровью.
Виктор слышал, как его волокли, потом окно раскрылось, и он полетел в темноту.
Его тело нашли окоченевшим, лежащим в сугробе среди разбитых пробирок. На его лице застыл испуг и восторг, словно он открыл для себя нечто страшное, но великое. По новостям передали – несчастный случай, так и должны были передать, ведь прокурор, который вел это дело, носил в себе почку, раздобытую ему Алексеем.
Бизнес рос, а с ним и доход талантливого медика.
Он оставил жену вместе с двулетней дочерью Полиной, теперь это было ему на руку. Люба говорила, что он стал злее. Он и сам понимал это, как и то, что оставаться с ним рядом становилось опасным. Люди часто желают не того, чего хотят на самом деле.
Все деньги Алексей клал на липовые счета погибших, чьи тела было не кому опознавать, а затем перевел все на счет своего фонда «ПОМОЩЬ БЕСПРИЗОРНИКАМ ПСКОВА». Бизнесменом он оказался превосходным и чутким. Прочные связи, выстроенные за эти два года, с администрацией города и репутация филантропа позволяли ему осваивать новые перспективы.
***
Ими стали наркотики.
Два миллиона долларов было вложено им в лабораторию (официально - по изготовлению лекарств для душевнобольных), где началась разработка нового химического наркотика – «Элифаса». Название наркотика Алексею предложил глава МВД Пскова и области Константин Цветков, после торжественного открытия лаборатории перед журналистами.
Проект был детально расписан, оставались мелочи. Алексей вышел на Цветкова через администрацию мера города, они оба на тот момент оказались инвесторами нового Российско-Немецкого предприятия, по изготовлению оборудования для сжатия газа.
Константин был высоким и худощавым с острым подбородком и тонкими блеклыми губами. Он отслеживал потоки героина приходившего в России через Латвийскую границу еще с 80-х.
Отличительными чертами Константина были расчетливость и осторожность. Даже проверенные дела, он редко выполнял сам.
Есть люди, про которых говорят: «испепеляет взглядом».
Алексею же казалось, что Цветков способен взглядом заморозить, загипнотизировать человека, отнять у него волю. У него были маленькие светло-зеленые глаза, обрамленные тонкими белесыми бровями. Многие, кто общался с ним, клялись, что личность он обаятельная.
Алексей же боялся Константина. Нельзя словами выразить причины этого инстинктивного страха, как и желания не смотреть ему в глаза.
Но проект уже был запущен, и, отбросив беспочвенные страхи, Алексей занялся разработкой и тестированием новых препаратов.
Пробные испытания наркотика были проведены спустя четыре месяца на пойманных бездомных и бомжах, в том числе и двух беспризорниках, однако никто из них не пережил первой дозы. Проект был на грани срыва, поскольку изначально предполагалось минимум пять повторов. Ранняя кончина наркомана не позволяла получать с него максимум прибыли.
Работа продолжалась. Наркотик был ослаблен, как пошутил один из начальников лаборатории Зураб Ламанджаев: «Элифасу» срезали крылья». Результаты повторных исследований повысили возможное число повторов до шести-семи.
- По экономическим подсчетам, исходя их среднего достатка потенциальных клиентов, шесть повторов является оптимальным показателем,- докладывал Ламанджаев.
Константин хотел власти, более чем осознавал этого сам, а что как не контроль над людскими душами дает настоящую власть?
Встречи с торговцами проводились в подвалах, на складах, иногда и в самой лаборатории.
- «Элифас» - это белое золото, - начинал Алексей, демонстрируя порошок покупателям, - его не чувствуют собаки, наша формула гарантирует мгновенное привыкание. Вызывает сильные, яркие и продолжительные галлюцинации. Зараженный Элифасом наркоман, не остановится ни перед чем, в поисках новой дозы. К смерти приводят гнилостные процессы в почках, разрушения нервной системы и центра головного мозга. Результаты наших исследований показали…
Масштабы нового проекта покрывали практически всю европейскую часть страны. А каналы, на которые имел выход Цветков, позволяли распространять «белое золото» в Украине и восточной Европе.
«Белое золото» быстро нашло дорогу к сердцам жаждущих, и поселившегося в этих сердцах Элифаса прогнать уже было не возможно.
Через полгода формула наркотика была продана в Москву для лиц, оставшихся Алексею не известными. Константин в отличие от Виктора куда лучше понимал ценность связей.
Прибыль от продажи формулы, а она составила почти четыре миллиона долларов, Алексей и Константин вложили в создание еще четырех подобных лабораторий на территориях бывших колхозов под Лугой. Наркотики поставлялись напрямую в Эстонию и Санкт-Петербург, продажами занимался Цветков. Прибыль от всех продаж он распределял между своими людьми, часть же оставалась Алексею, который следил за ходом работы в лабораториях.
Душа его совсем перестала служить ему.
Так прошло еще десять лет. Число лабораторий, производящих «Элифас», превысило десяток, новые были построены за границей, что сокращало издержки на доставку. Учитывая интересы покупателей, в первой лаборатории при фонде «ПОМОЩЬ БЕСПРИЗОРНИКАМ ПСКОВА» был создан модифицированный прототип «Элифаса» - «Темный Апостол».
В год разработки новой формулы наркотика Алексей жил в личном особняке, стоявшем на участке в полтора гектара под Псковом.
***
Роковая встреча, послужившая началом нескончаемого ужаса в его жизни, произошла августовским вечером в день его тридцатипятилетия.
В тот вечер он перенес все встречи на выходные, сославшись на легкое недомогание. Он не любил праздновать дни рождения с детства и традицию эту нарушать не собирался.
Фасад особняка в тот вечер печально провожал уходящее солнце, так было и в старом отцовском доме. Задняя часть дома пряталась в тени садовых деревьев. Большую часть первого этажа занимала просторная гостиная, так же там были ванная комната, уборная и холл. В гостиной стояла резная кровать, украшенная в изголовье двумя мраморными русалками и черный рояль напротив. Рядом стоял письменный столик, на нем лежал включенный ноутбук. На стене возле входа висела картина, подаренная ему знакомым художником. На ней красовался длинный желтый Мерседес, на капоте которого лежала молодая обнаженная девушка. За машиной раскинулся Большой каньон - красный, как и закат над ним.
Картина нравилась Алексею своей противоречивостью. С одной стороны лежащая девушка и вечернее солнце навивали умиротворенность, с дрогой картина вызывала непонятное чувство движения и страсти, манила за горизонт. Она так же напоминала ему про алые вечера в горных долинах Кавказа.
Возле распахнутого окна две недели пылилась новая телевизионная панель, дожидаясь установки спутниковой тарелки. Единственное окно гостиной было открыто и смотрело на запад, где зарождалась гроза.
Поперек кровати, раскинув лапки, дремал кот. Из раскрытого окна тянуло прохладой и сладким запахом спелых яблок.
Быстро темнело.
Алексей перебирал отчеты на заваленном бумагами столе, стоявшем рядом с диваном. В пальцах правой руки тлела сигарета Marlboro. На полу валялись несколько пустых пивных бутылок. Из ванной раздался нежный женский голосок: «Леш я все».
Кот дернул ушами и забил хвостом, понимая, что кровать скоро окажется не в его власти.
- Посмотри, какой сюрприз я тебе приготовил, - сказал Алексей и, подумав, добавил, – Катюша.
- День рождения же у тебя, глупый! – засмеялась Катя.
Он любил ее смех.
Кот спрыгнул с кровати и начал тереться о ноги хозяина, видимо показывая, что он не хуже какой-то Кати, но, подумав, прыгнул на крышку рояля, там и устроился.
Алексей открыл шкаф, где висел завернутый в пленку подарок - длинное вечернее платье, с глубоким разрезом и алой розой на левой груди.
- Леш, закрой окно, у меня мокрые волосы, - сказала Катя, снимая полотенце с головы.
Красоты девушка была убийственной. Она игриво забралась на диван и уткнулась носом в подушку, начав ее кусать. Ее красивые длинные ноги, раскинувшиеся на красном одеяле, говорили сами за себя. Девушка олицетворяла истинную ценность вещей и прелесть молодости.
Два месяца назад они познакомились в ночном клубе «Залп». Алексей заметил ее целующейся с подружкой в центре танцпола. Зрелище было потрясающим, пропитанным порывом страсти и похоти. Он подошел к ней, обнял за талию и слился с танцем до самого утра. Они приехали к нему ранним утром. Клубная музыка еще долго играла у него в голове.
Он повернулся к ней, - высокий и тусклый с небольшой залысиной, улыбнулся и присел рядом. Его рука легла на ее теплую грудь.
- Подарок в шкафу, - сказал Алексей, поглаживая ее сосок. - Я хочу увидеть тебя такой.
Катя улыбнулась, запрокинув голову, промурлыкала: «ну, хорошо».
Они быстро поцеловались. Ее пальчики игриво пробежались по его шее. Он уже давно не целовал женщину по ее согласию только проституток. Но старался не задумываться, почему так делает, боялся, что возненавидит себя еще больше. Люди часто желают не того, чего хотят на самом деле. Эта была его последняя встреча с Катей.
Он взял сигареты и вышел из гостиной, закрыв дверь. Окно осталось открытым.
Прихожая была просторной, из окна виднелось шоссе Москва-Рига. Во дворе шумели садовые деревья, накрапывал дождь.
- Ах, дорогой, какая прелесть! – радостно крикнула из-за двери Катя, - какая прелесть!
- Хотите, убейте его, хотите, нет. Вы уже за все заплатили. Две минуты и вам принесут счет, - пробормотал Алексей отрывок из какого-то фильма и не торопясь вышел на холодную улицу. В саду уже начала скапливаться предзакатная тень.
Он вдохнул остывший воздух и посмотрел на свои босые ноги. Мягкая дворовая травка приятно щекотала стопы. Дом стоял на возвышенности и, пройдя немного на север, можно было разглядеть начинающийся сосновый бор.
Над чернеющей вдали полоской деревьев вспыхивали ярко-желтые молнии, темно-синие облака неумолимо неслись вдоль горизонта, воздух холодел, но небо над домом все еще сохраняло чистоту.
- Нужно будет сказать ей, - решил Алексей, - бизнес стабилизировался, уже несколько лет все идет гладко, можно, наконец, подумать о будущем и о себе.
Он и вправду наделся, что Катя сможет заменить ему жену и дочь, поможет забыться. Но ведь это было не так. Все мы порою тешим себя выдумками, заменяющими нам жизнь.
Вчера вечером он прибрался в доме. В подвале хранилось несколько инъекций с "Элифасом", поэтому уборщица приходила лишь в конце месяца. Раскидывая мелочёвку по углам, он вытащил на свет пакет с фотографиями его бывшей жены.
Алексей смотрел на них с минуту, затем выбросил. Под страхом смерти он бы не отрекся от той любви, что когда-то испытывал к ней. Но теперь это уже было не важно. Просто в один прекрасный день они побежали по разным дорожкам. Ну а зачем ему хранить память об еще одной не удачи прошлой жизни? Теперь все будет по-другому. Должно стать по-другому…
Раздался крик.
Алексей замер.
По спине от копчика к затылку прокатилась волна мурашек, во рту пересохло.
Показалось?
Он закрыл глаза и обострил внимание…. К голове прилила кровь….
Перед внутренним взором всплыл февральский вечер, рычание LAND ROVER-а, запах не подаренных роз….
Между ног проскочил испуганный кот, зашипел и, не останавливаясь, убежал в кусты.
- Эй, ты куда? - крикнул Алексей, - смотри гроза! Потом будешь проситься, не пущу. Странный кот…. Черт, Катя!
Молчание. Ну конечно молчание, между ними две стены и железная дверь на улицу, если что и можно услышать, то только крик на приделе голосовых связок!
Сильный порыв холодного ветра кинул ему в лицо охапку сухих листьев.
- КАТЯ! - повторил он, – ты…?
- Черт ну конечно она, дурак. Она сейчас упала и лежит на полу с разбитой головой, ее красивые ноги танцуют в воздухе, ведомые хаотичными сигналами умирающего мозга, - отчеканил внутренний голос, явно довольный произведенным эффектом.
Алексей подбежал к входной двери и замер. Почувствовав, что произошло что-то ужасное, он осознал, что не хочет входить в дом, как когда-то не хотел садиться в машину к Молчанову.
- Леша, помоги!
И словно по команде "марш!" в два прыжка он вбежал в дом и распахнул дверь в гостиную.
Ужас и изумление.
- Ну, что я говорил? - засмеялся внутренний голос.
Кожа на затылке стянулась и заледенела, кровь застыла в жилах.
Катя, одетая в вечернее платье, держалась за вспоротый живот, по платью стекала кровь. Горло сдавливал тяжелый мясной нож с красными полосами на лезвии.
- Две тысячи долларов, сладкий - прохрипела фигура в грязном комбинезоне, держащая Катю за волосы. - Иначе я перережу этой шлюхе горло, а потом разделаюсь с тобой.
Фигура замерла на мгновение, затем на отмах ударила рукояткой ножа в висок жертвы.
ДАЦ!
Сквозь шум листвы, доносившийся из распахнутого окна, Алексей расслышал треск ломающихся костей. Катя закрыла глаза и медленно присела на корточки, из правого виска потекли алые струйки крови, цвета розы на вечернем платье.
Алексей заметил, что нападающая - женщина, причем наркоманка - примерно две тысячи стоит пятая доза Элифаса. В последней дозе нет тормозящих компонентов, она, как правило, становится последней для наркомана.
- Быстро!!
- У меня нет таких денег сейчас, но…
- Врешь!
- Я могу…
- Заткнись, ооох, как мне тяжело, - захрипела фигура в комбинезоне, ее душил кашель.
- Послушайте ... у меня есть Элифас. Тут дома... я могу дать Вам его, принести. Он в подвале, ключи на столе возле вас. В верхнем ящике, прошу Вас...
Женщина молчала. Она в шоке.
Истерика, депрессия и шок, - частые гости в жизни наркомана.
- Ты та тварь, что торгует ими?
- Я...нет, да, хотите принесу Вам еще?
- Сколько мне осталось? – спросила женщина, разгибая спину.
Свободной рукой она сбросила волосы с худого измученного лица. Последствия наркотика ужасны. Алексей видел их на испытуемых.
Гниющая плоть, сквозь которую проступают хрупкие кости, кожа словно изъедена муравьями. Нос сгнил и провалился, из щели на его месте сочилась мерзкая густая жидкость.
Пахнет смертью.
Больная умирающая женщина стояла перед ним и внимательно изучала, словно лягушку перед препарированием.
- Еще дозы три, - солгал он.
Напряжение свело мышцы у нее на лице, пальцы в кулаках въедались ногтями в ладони.
- Я убью ее и тебя..., - прошептала женщина.
Ее взгляд замер на изумленном лице Алексея. Он узнал наркоманку.
Сквозняк захлопнул окно, через которое грабительница прокралась в гостиную. Катя пискнула, ее залитые кровью груди затряслись, как колокольчики на новогодней елке.
- Прошу тебя, … Люба, -  прошептал Алексей, видя, как полноценная жизнь, к которой он так стремился, рушится на глазах.
- Нет, Леша… Я узнала тебя, - сказала женщина, ее взгляд стал ясным, в нем читался приговор. - Видишь, что ты со мной сделал? Я убью ее, затем тебя, а потом и сама успокоюсь в могиле.
Длинный ржавый нож рывком прошелся по Катиной шее, оставив на острие кусочек когда-то красивого тела. Рот мертвой девушке широко раскрылся. Из разреза брызнула теплая кровь. Катя упала на попу, смешно и нелепо раздвинув ноги в стороны, голова прислонилась к коленке Любы. Сверху на лицо покойницы закапала кровь. Алексей перевел взгляд на труп Кати. Ее ноги по-прежнему оставались красивыми и влекущими.
- Тебе так никто и не дал, - засмеялась Люба. Она смахнула пот со лба, словно мясник, решивший передохнуть после напряженной работы, - тварь.
Алексей оценивал ситуацию. Вдруг за головой он услышал удивительно ясный, четкий, ледяной голос.
- Размажь ей голову, - проревел голос, - быстро!
- Мямля. Ты мямля, тварь,- продолжала Люба, - когда ты занялся наркотиками?
В ее глазах дрожала скорбь, таилась ненависть, смеялось отчаяние.
- Десять лет назад, - прошептал Алексей.
Он оцепенел. Черт Катя, он ведь хотел сделать ей предложение. Ну почему всегда так? За все надо платить кровью либо своей, либо чужой. До этих пор была лишь чужая.
- А твоя дочь сделала аборт. Ты в курсе? – сказала она, улыбаясь. Ее глаза то расширялись, то сужались до точки. Подбородок дрожал от боли, называемой врачами ломкой. Большой мясной нож медленно раскачивался в руках убийцы.
- Она до сих пор в пятом классе, такая же тупая, как и ты,…Ты отнял ее у меня! Я не любила тебя, ты просто был лучшим, Лешка, ты был лучшим тогда! А я загубила все: молодость, ребенка, свою жизнь... Будь ты проклят, Леша... Слышишь? Трижды проклят!
Она зарыдала, все еще продолжая улыбаться. Нижняя челюсть тряслась, разбрызгивая слюну. Булькающие звуки с трудом пробивались из гниющего горла.
- Я же отняла у тебя лишь дешевую шлюху!
- Я любил ее!! - заорал Алексей, чувствуя, как руки наливаются силой, а лед, сковавший его, вдруг оттаял, - ты не нужна никому, потому что ты… дрянь!!
Он ринулся к ней, оглашая комнату диким криком, его обезумевшие глаза вылезли из орбит и просили лишь смерти, руки разошлись в стороны. Возможно, метров за двести показалось, что это самая счастливая встреча двух, давно разлученных влюбленных, но на деле начиналась настоящая бойня!
Люба оскалилась, обнажив свои тонкие гнилые зубы, ушла в сторону и воткнула ему нож в живот под правое ребро. Лезвие легко вошел в тело, как в пакет с мукой. От боли и одуряющей ярости Алексей с силой свел ладони на ее голове. Послышался хруст ломающихся костей. Комнату снова огласил предсмертный крик, да, теперь это была музыка смерти, апогей мучительной боли! Голова продолжала сжиматься, разрушенные наркотиком кости легко трескались, проникая в мозг. Язык вылез из-за рта и повис, руки и ноги заводили причудливые хороводы. В последний раз она подняла сохраняющие ясность глаза на безумное лицо когда-то любящего мужа, теперь ломающего ей голову. Человека, с которым она потеряла девственность и обрела счастье материнства. Голова лопнула, как арбуз в тисках. Фонтан из крови и мозгов раскинулся над ее обезглавленным телом.
- Сука, - прошептал Алексей, опуская руки.
- Сука, - согласился внутренний голос.
Все только начиналось.
Обезглавленный труп рухнул на пол.
Алексей прижал ладонь к порезу, жгучая боль резала живот чуть ниже ребер.
Он опустил трясущиеся руки, покрытые мозгами его жены, и как мог, постарался избавиться от прилипшей одежды. Правой рукой он поднял со стола лист бумаги и вытер кровь возле надреза.
- Черт, этим ножом она могла резать до меня кого угодно, - выругался он.
Рана была глубокой, но не рваной, внутренние органы не пострадали.
Перешагнув через трупы жены и несостоявшейся невесты, Алексей направился в ванную.
- Проклятье, - прошипел он, шаря рукой по стене, - включайся же.
Просторную ванну залил яркий свет, Алексей вошел в него, подошел к зеркалу, к глазам подкатили слезы.
"Я люблю тебя Леша =)", - прочел он на зеркале, чувствуя как теряет равновесие. Взгляд поплыл. Как же тяжело застучало его сердце. – Я опять остался один? – подумал он.
Алексей облизал палец и обмакнул в дыру на животе, вскрикнув от боли. Своей кровью он подписал: "я люблю тебя тоже".
В ящике под зеркалом нашлись бактерицидные салфетки, бинты, иголка и нитки. Омыв и обработав рану, он начал накладывать швы, стараясь не сводить с надписи глаз, чтобы не потерять сознание от боли.
Когда последний шов был наложен, над домом загремело. Алексей вздрогнул от испуга, ему показалось, что швы разойдутся, но он был хорошим врачом и позаботиться о себе смог. Швы прочно держали порванные ткани.
В гостиной царил полумрак. Было около десяти часов вечера. За окном проносились редкие машины.
Избавится от трупов, проблемы бы не составило, не в первый раз. Один звонок и он сможет спокойно провести эти выходные в компании нежных девушек.
- Весь город будет есть с наших рук, Леша, - сказал как-то Молчанов на заре их деятельности.
Моя дочь теперь одна, - подумал Алексей, подозревая какой ответ он получит от себя. Но ответа не было, в круг интересов его внутреннего Я проблемы дочери не входили.
Он подошел к шкафу и надел чистую серую футболку «Рибок». На спинке стула, стоявшего рядом, он нашел свои светло-синие джинсы, под ними лежали белые кроссовки, в которых он бегал по утрам.
Телефон стоял в коридоре на тумбочке, рядом стоял Катин зонтик.
Алексей помялся с минуту и набрал номер. Боковым зрением ему показалось, что зеркало, висящее в прихожей, наклонилось.
- туууу
Зажав трубку правым плечом, он пошел к зеркалу, чтобы поправить его.
- туууу
Зеркало было тяжелым. Со второго раза он зацепился за него и, придавливая лбом, выровнял.
- туууу
В доме замигал свет, гроза могла обесточить отдаленную деревню иногда на несколько дней.
- туууу
-Алло? Алексей?
-Да Костя, здоров, можешь говорить? - спросил он, прижимаясь головой к холодному зеркалу.
- Говори если срочно, я занят.
Незаметное движение.
- АААА... а Дьявол!!! - заорал Алексей, падая на пол, словно отброшенный током.
С зеркала на него смотрела девочка лет двенадцати. У нее были большие зеленые глаза без зрачков. На месте влагалища рваная ночная рубашка прилипала к телу и была покрыта кровью. Призрак изучал его, в этом не было сомнений. Запахло сыростью и могилой. Девочка двинулась в его сторону. В этот момент над головой раскатился удар грома. Свет пропал и призрак исчез.
- Леша, в чем дело? Ты там сам случаем Элифасом не балуешься? Ахахах,- рассмеялся Константин.
Алексей поднял выпавшую трубку и, не отводя взгляда от зеркала, прошептал, чувствуя, как покрывается ледяной коркой: «послушай, Костя … нужна твоя помощь, срочно. Дело не терпит. У меня... двое, здесь. Выручай.»
- Двое говоришь. Это ничего. Ну, ты успокойся. Ты тоже мне тогда поможешь кое в чем.
- …
- В Праге есть мой хороший знакомый, я ему передать Элифаса хочу. Езжай на поезде. Так безопасней. Его человек встретит тебя в Новосокольниках.
- Когда?
- У меня билеты есть, но мой человек не поедет, получил мечом по голове, ты выручишь меня, а к твоему приходу я наведу порядок.
- …
- Подъезжай к двум ночи на вокзал, припаркуйся за баней. Я буду там.
- Я подъеду.
Алексей отключил телефон, у них был специальный канал для экстренной связи.
- До двух еще три часа и я успею заехать к дочери, потому что я должен дойти до конца, - сказал Алексей в пустоту, - дети не должны платить за ошибки родителей. - Я должен положить этому конец, слышите, должен! И … я совершенно нормальный! Что?! - он испуганно перевел взгляд в сторону зеркала, почувствовав там движение. Его голос дрожал, - я не сошел с ума - прошептал Алексей своему мерцающему отражению, - слышишь, ты? Я не сумасшедший.
Гонимые холодным ветром грозовые тучи неслись вдоль пылающего горизонта. Черные ветви деревьев гнулись в окно и подобно слепцам ощупывали оконные рамы в поисках пищи. Раскаты грома сотрясали пол под ногами Алексея, который продолжал стоять в коридоре, вцепившись взглядом в зеркало. Дом сковал мрак.
- Я должен положить этому конец, - прошептал он.
Тело пронзал болезненный озноб.
Просторный дом озаряли вспышки молний. Пахло грозой. Алексей услышал, как булькает вода возле крыльца на входе, значит, дорога размыта, и к машине не пройти со двора. Придется зайти в гараж через черный ход. Там мрак, понадобится фонарь.
Тяжелая волна ревущего грома прокатилась над головой Алексея, напоминая о величии природы.
***
продолжение следует…

ЮРСЭЛФ 69

сайт