Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Сакральный мир

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 136 RSS
←   Май 2016   →
 1
 2
 3
03.05.2016
10:47:58
10:49:27
 4
04.05.2016
10:31:10
20:45:15
 5
 6
06.05.2016
11:07:04
11:09:15
 7
 8
 9
10
11
11.05.2016
22:45:01
22:46:33
12
13
13.05.2016
09:38:45
13:12:23
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Открыта: 08-04-2013

Автор
Andrew_V

Статистика

136 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Страшные истории, мистика, ужасы Ярость неистребима


Не ожидайте, что конец света однажды выскочит, как чертик из табакерки, он происходит каждый день уже долгое время.
Мэрилин Мэнсон

Часть первая. Становление.

Боль, сильнейшая боль, почти разрывала всё тело на части вкупе с проклятой слабостью. Слабость и боль, хуже мучений нет, думал совсем старенький пациент ведущего онкоинститута области после пятого сеанса химиотерапии и второго — лучевой. Облучение и химия буквально сожгли тело живьём, отняв всю силу и задор некогда весёлого и бодрого мужика. Ныне он старой развалиной лежал на больничной постели, медсёстры и их взгляды явно говорили ему о его участи, которую уготовили ему как врачи, так и родственники. За ихними, до омерзения фальшивыми, улыбками и всё чаще иронией в голосе при утешениях он видел все истинные мотивы. Когда же этот калека умрёт, чтобы можно было спокойно отнять его небольшую квартиру, принцип «хоть шерсти клок» работал тут прекрасно. Вот тебе и родственники, называется, думал в ярости старик. Все вы милые и добрые, пока даже близкий не заболеет или не попадёт в настоящую беду. А уж когда дитё знакомых проболталось, получив подзатыльник , про завещание и скорое будущее проживание в квартире деда, так тут все оптимистичные мысли мгновенно смело пламенем самого сильного чувства человека. Ненависти, ко всему и ко всем. Не тут я умру, твари, не увидите вы меня в могиле, никогда! Пока моя воля жива, я никогда не сдамся! Перемену настроения сразу же заметили все, особенно родственники, в которых мигом полетела трость при следующем посещении. «Фигу получите, а не квартиру, недоумки поганые. Посмотрите на себя, такие все здоровые и красивые. Вас всех бы так, как меня, чтоб вас всех сожрала эта зараза и радиация на закуску, как меня! Сразу познаете, что и почём на свете, без здоровья-то тяжка жизнь, да?» — прокричал старик, даже утратив мертвенную бледность к ужасу ранее довольно потиравшей ручки жены, — — ты, стерва сегодня же на развод подашь, родне своей ничего не оставлю, ни крошки! Нотариуса мне, живо сюда!".
Шокированные и посрамлённые расчётливая жена и дочь с внучкой пошли домой прочь, поняв, что старик в своём уме и теперь указ только сам себе. А в этом и есть настоящая жизнь. А дедушка благодаря именно своей ненависти и воле к жизни с правильным уходом поправился, хоть и остался тяжело больным на фоне большинства. Он так и не сказал, на кого оформил квартиру. некоторые думали, что на помогавшую ему медсестру, которой было не всё равно, выпишут его или нет, тем более, она была одинокой и уже как месяц его любовницей. Но позже выяснилось, что и это было неправдой, но жена и дочь с внучкой и дочерью так этого не узнали: старик, взявший себе имя «Мандрид», пережил их всех на десятилетия, и отмечал свой сто пятый день рождения в компании с той медсестрой.

Часть вторая. Обретение предначертания.

По захламлённому коридору медленно и хромающей походкой шёл старик с сером и старом же костюме самого дешёвого покроя. Серая и морщинистая кожа, седые брови и борода с лысой головой довершали бы картину старой развалины, если не смотреть в глаза. Старик часто прислонялся к стене и отдыхал, трость в сильно дрожащей руке била по полу. Всякий, по неосторожности встречающийся взглядом со стариком, в паническом ужасе отворачивал свои очи от пылающих ненавистью бесцветных глаз прохожего. Ибо старика поддерживала в живых самая сильная и потому не угаснувшая ещё направляющая сила. Ей была смертельная и окончательно непримиримая, ничем не ослабляемая ненависть. Ненависть ко всему, к миру, тихо бросившему его умирать на обочине, к людям, обходившим его стороной и едва не вытащившие из его карманов всё, что только можно, к равнодушию всего и вся по отношению к нему. Она одна поддерживала умирающего от облучения калеку на этом свете, по ту сторону безумия и распада, заставляла не оста навливаться на достигнутом. Он уже годы успешно подбивал народ на исследования мира, двое стали талантливыми врачами именно с его помощью, пространные речи в палатах кардиоцентра пробуждали в больных волю к жизни.
И вот, когда какой-то сутулый нищий неопределённого возраста переходил улицу, его жизни угрожал пьяный водитель, ехавший зигзагом по этой дороге, старик кинулся на место возможной трагедии и в последний миг сбил нищего с опасной траектории, а водитель врезался в столб и от удара о руль потерял и без того хлипкое сознание. Усмехаясь и кряхтя, старик поднял на ноги себя вместе с нищим. Но вопрос, который ему задал старик, обескуражил нищего, тот произнёс пространную речь на тему «с работы уволили, жена бросила, дети теперь чужие». Старик гортанно рассмеялся и тем же тоном произнёс: «Да как ты, ничего не видевший в своей жизни, смеешь вообще говорить мне, почти потерявшему самого себя, о бедах? Да я умирал много раз, страдал и терял всё, что может знать человек, терял здоровье и силы, как тебе и не снилось! Да людям в массе вообще не снились такие страдания!» На этот крик души нищий, оказавшийся сорокалетним грузчиком, сидя в прострации, тихо спросил: &la quo;Кто же ты такой на самом деле?». И ответ обрушился ударом по самой глубине души за счёт взгляда в пылающие яростью глаза старика, конечно же: «Я Мандрид, переживший смерть и потери, я Мандрид, который отомстит за все свои страдания всем виновным в них, за всех страдавших зазря!». Нищий же, ощутив реальные перемены в жизни, без колебаний и охотно присоединился к Мандриду в его миссии. Вместе они спасали людей, саботировали продажу всего хмельного и курительного, распространяли науку и прогоняли подонков общества прочь с глаз. Денег это приносило немного, пенсия восьмидесятилетнего старика и зарплата работавшего дворником нищего позволяла худо-бедно жить, благо успешный развод старика с мечтавшей о наследстве женой освободил его от докучливой родни.
Рискуя жизнью при частом спасении людей из лап мерзкой судьбы, старик лишь безжалостно смеялся в ответ на любые опасения, говоря, что «Мандрид бессмертен», ибо его задача будет выполнена любой ценой. И нищий, которого тоже некоторые отныне звали Мандридом, понимал, в чём тут дело. Мститель, как расшифровывал хромой и полный жажды справедливости старик своё имя, и правда вечен. Погибнет один, другие займут его место. И, когда Мандрид по неизвестной причине пропал без вести, а на деле ушёл творить справедливость в иные места, нищий дворник, ставший к тому времени толковым и непьющим фельдшером, принял имя и миссию своего старого учителя. Мандрид жив и будет жить, выполняя своё предназначение, несмотря ни на что!

* * *

Одинокий старик еле передвигал ноги по мостовой и спокойно посмотрел вперёд и направо, будто по «зебре» решил перейти. Небритое и грустное лицо под старой кепкой лишь дополняло облик пенсионера, опиравшегося на старую же трость, его драный пиджак и резиновые сапоги для рыбалки — тоже. Никто не обращал на хромого калеку внимания, молодёжь даже тихо обозвала «живым ископаемым» и «пережитком прошлого», но дать тростью по нахальной физиономии у несчастного деда не хватило сил.
Не рыбачить шёл человек, совсем нет. Его здоровье пошатнулось, он слабел с каждым годом, лишь ненависть росла и стана всё сильнее, она одна поддерживала бывшего работника химического производства. И вот он шёл умирать, благо сердце всё тише и тише билось в старой груди. Но он не боялся смерти, ибо его задача будет осуществлена в любом случае, он это сделал. Он сказал многим людям, что дозволено жить всем, а не только тем, у кого здоровье есть, а все погибшие от болезней и немощи это не «неизбежность», но мученики, истерзанные несправедливым и презренным обществом. И люди не умирали скоро, воля к жизни и ненависть к злу под названием «равнодушие» продлевали им время, некоторые

В избранное