• Us And Them: новости из мира Pink Floyd и Роджера Уотерса
• Remember A Day: 31 октября в истории группы
• Main Theme: "Материалы о Ричарде Райте из журнала Mojo, 2008 год"

В эфир телеканала BBC2 вышла программа «HARDtalk» с Роджером Уотерсом. Помимо прочего, Роджер сказал, что сожалеет о том, что затеял судебную тяжбу с коллегами после своего ухода из Pink Floyd.

Роджер пояснил: «Это было преимущественно коммерческим решением. Также в итоге эта история стала одним из тех редких случаев, когда юристы сумели научить меня чему-то важному. Я приходил к ним и начинал доказывать, что с того момента, как мы разошлись, никаких Pink Floyd больше не существует, а они отвечали мне: "Что ты имеешь в виду? Ваши разборки неважны, Pink Floyd — это бренд, и у него есть коммерческая ценность... И что бы ты об этом ни думал, так оно и будет"».

Кроме того, Роджер высоко оценил путь, пройденный группой: «У нас была потрясающая карьера. Я оглядываюсь назад с гордостью и даже иногда удивлением — как нам удалось сделать эту большую работу. И я не хочу никого ни в чем винить».

Фрагмент интервью доступен на сайте BBC.

По материалам: Lenta.ru, ContactMusic

На YouTube была опубликована полная версия программы HARDtalk с Роджером Уотерсом, о которой мы писали двумя днями ранее. Роджер подробно рассказал о своем отношении к отцу и о том, как оно сказалось на альбоме «The Wall», нынешнем шоу и его взглядах на жизнь в целом, обсудил объединение с коллегами по Pink Floyd на одной сцене в 2005, а также в очередной раз высказался о своих политических убеждениях.

Также вчера Уотерс отыграл последний концерт турне «The Wall Live». Шоу, ставшее 219‑м в туре, длившемся три года и охватившем Европу, Северную и Южную Америки, Австралию и Новую Зеландию, прошло в Париже, на стадионе Stade de France. Примечательно, что этот концерт посетил Ник Мэйсон — правда, только в качестве зрителя.

Наконец, по сообщению Brain Damage, во вторник Роджер принял участие в церемонии «Ambassador of Conscience», организованной «Международной амнистией», на которой вручил специальную премию американскому певцу Гарри Белафонте (Harry Belafonte).

13-14 ноября в Нью-Йорке пройдет десятая конференция «Bilboard Touring Conference» — встреча, традиционно сопровождающая церемонию вручения наград журнала Billboard «Bilboard Touring Awards». В ходе мероприятия Роджер Уотерс даст большое интервью.

Рей Уоддел, который будет интервьюировать Роджера, рассказывает: «Роджер Уотерс один из самых ярких персонажей из тех, с кем мне перепало иметь дело, и его предстоящее появление на нашей конференции очень волнует меня. Он обладает огромным жизненным опытом и влиянием на музыкальный мир, а его интересы выходят далеко за рамки музыкального бизнеса. Встреча обещает быть интересной».

Напомним, что в прошлом году Роджер Уотерс с турне «The Wall Live» был номинирован в четырех категориях — «Top Tour», «Top Draw», «Top Boxscore», «Top Manager», и выиграл в двух из них.

По материалам: Billboard.biz

В скором времени состоятся две выставки работ Сторма Торгерсона, прославляющие и самого дизайнера, скончавшегося в этом году, и новую книгу, The Gathering Storm, которая выйдет 22-го октября. Обе выставки откроются 23-го октября — в Лондоне и в Венеции.

Лондонская выставка будет проводиться в недавно открытом Proud Archivist – общественном центре, который совмещает в себе галерею, бар, ресторан, кафе и зал для мероприятий. Выставка продлится с 23-го октября до 1-го декабря 2013 года, вход свободный. Выставленные работы будут охватывать всю карьеру художника, начиная с ее истоков, когда Сторм стал сооснователем Hipgnosis, и до его последних работ, созданных уже в составе StormStudios; начиная с работ для таких групп, как Pink Floyd, Led Zeppelin, Biffy Clyro и Muse и заканчивая малоизвестными творениями. Все эти изображения обычно представлены лишь в форматах конверта для виниловой пластинки и обложки для CD или недостаточно качественных репродукций, но The Gathering Storm предоставит возможность увидеть их в виде высококачественной шелкографии/жикле. Также на выставке можно будет ознакомиться с рабочими моментами благодаря впервые обнародованным альбомам с набросками, фотографиям и забавным историям о той или иной съемке, которые приоткрывают занавес над процессом и невероятными усилиями, приложенными к созданию окончательных изображений.

StormStudios так прокомментировали выставку: "Мы работали над новыми способами презентации наших изображений наряду с изданием художественных репродукций ограниченным тиражом. Выставка обещает быть великолепной, и мы надеемся, что она послужит должной данью памяти нашему дорогому другу и коллеге".

Выставка в Венеции будет проводиться на 55-й Интернациональной биеннале искусства в павильоне Hall of Bangladesh. Откроется выставка 23-го октября (как и лондонская) и будет проходить до 24-го ноября каждый день, кроме понедельников. Вход свободный. Будут представлены также несколько экспонатов из коллекции культурной ассоциации Floydseum.

По материалам: Brain Damage

Darkside, драма, написанная сэром Томом Стоппардом для BBC Radio 2, в которой используется музыка из "The Dark Side of the Moon", будет выпущена на делюкс-CD издании 25-го ноября 2013 года. Изначально пьеса была написана для BBC Radio 2 в честь сорокалетия альбома "The Dark Side of the Moon" и транслировалась 26-го августа этого года.

Богато оформленное издание представляет собой книгу в твердой обложке и содержит диск с 54-минутной пьесой, в которой звучит большая часть альбома "The Dark Side of the Moon". Также в издание входит 56-страничный вкладыш в переплете со сценарием пьесы. На обложке – иллюстрация дизайнера Hipgnosis, Обри «По» Пауэлла, созданная в сотрудничестве со StormStudios и основанная на анимации, которую Aardman Animations подготовили для рекламы трансляции. Полный сценарий пьесы содержит все диалоги и сценические ремарки, а также оригинальную лирику альбома, сочиненную Роджером Уотерсом. В издание также входит дополнительный диск с переводами текста на немецкий, французский, испанский, итальянский, голландский, португальский, японский, китайский и русский языки.

Издание доступно для предзаказа на Amazon UK и Amazon.com.

По материалам: Brain Damage

11-го и 14-го октября в Монреале прошли кинопоказы Live at Pompeii, где перед широкой публикой впервые предстали недавно найденные видеозаписи дополнительных интервью с группой.

«"Беседа за устрицами" - это полная противоположность Live at Pompeii, — подытожил режиссер Адриан Мабен газете La Presse. — Я снял эти кадры с использованием накамерного света, словно для семейного кино. Здесь можно увидеть, как функционировала группа. Там много как прекрасных, так и тривиальных разговоров. О еде. О дружбе. О том, как избегать внутригрупповых конфликтов. Мы осознаем, что участники группы не обделены чувством юмора. Это – скрытая сторона Pink Floyd».

На официальном сайте Festival de Nouveau Cinema Адриан рассказывает о новом видеоматериале: «В декабре 1971-го Pink Floyd встретились в Europa Sonore, небольшой парижской студии, для работы над многодорожечным миксом Live in Pompeii, предварительно записанным Шарлем Б. Рошером (Charles B. Raucher). Затем на оригинальную запись наложили звуковые эффекты. Дэвид Гилмор и Ричард Райт перезаписали свой вокал в обеих частях Echoes. Роджер Уотерс и Ник Мэйсон сидели в комнате звукорежиссера. В полдень роуди, Крис Адамсон, был послан за пивом и несколькими дюжинами устриц в ресторан Brasserie Lorraine, расположенный неподалеку. За импровизированным обедом четверо участников группы отвечали на вопросы о своей музыке и тех схемах, которые они разработали, чтобы избегать распрей. Они подшучивали над режиссером и друг другом. Их веселый экспромт был уникальным, ведь в те годы участники группы редко рассказывали прессе о себе. Этот черно-белый фильм на 16-миллиметровой пленке является аутентичным портретом группы, какой она была за несколько месяцев до выхода первой версии Live at Pompeii. Просто чудо, что эти недавно найденные ролики до сих пор не повреждены. Эти записи прежде были неизвестными, за исключением одного десятиминутного фрагмента, ранее использовавшегося в режиссерской версии фильма. Видеоряд был отреставрирован и смонтирован при помощи и поддержке Французской синематеки».

По материалам: Brain Damage

В сентябре турецкая пианистка Aysedeniz Gokcin, уже известная поклонникам Pink Floyd как автор трибьюта «Lisztified», записала целый концерт, состоящий из «флойдовских» песен, аранжированных в духе Шопена и Рахманинова.

Запись, предваряющая выход нового альбома пианистки в ноябре этого года, была сделана на фестивале «Piano Extravaganza» в Софии и включает вариации на тему таких композиций, как Welcome to the Machine, Set the Controls for the Heart of the Sun, Another Brick in the Wall, On the Turning Away, Shine On You Crazy Diamond, Us and Them и других. Весь концерт доступен на YouTube.

По материалам: Brain Damage

11 ноября состоится релиз сингла-кавера «Careful With That Axe, Eugene», записанного российским прог-роковым коллективом Vespero.

На сингле, который будет выпущен на лейбле Fruits de Mer Records, будут представлены две «флойдовские» вещи — «Careful With That Axe, Eugene» и «One Of These Days». Официальный пресс-релиз сообщает, что группа «придала обеим композициям более современное звучание, в то же время, несомненно, отдав дань уважения оригинальным версиям».

Единственным форматом, в котором будет издана запись, станет семидюймовый винил, синий с белыми вкраплениями. Также в каждый конверт будет вложен постер 36x36 сантиметров с репродукцией картины, использовавшейся в оформлении сингла.

Тизеры предлагаемых интерпретаций «Careful With That Axe, Eugene» и «One Of These Days» доступны на YouTube; заказать сингл можно, написав на vesperohere@hotmail.com.

21 октября Роджер Уотерс и Джи.И. Смит провели репетицию сета к грядущему концерту «Stand Up for Heroes», совместную с музыкальным коллективом солдат из организации Wounded Warriors. Репетиция состоялась в медицинском центре Уолтера Рида в Вашингтоне.

На следующий день Роджер Уотерс поблагодарил у себя на странице в Facebook всех участников коллектива, добавив, что сотрудничество с ними — это самое благодарное дело из всех, которыми ему когда-либо приходилось заниматься.

Там же Роджер сообщил, что в этом году в коллективе появилось два новых персонажа — бас-гитарист и барабанщик, а также что в ходе концерта к выступающим присоединится импровизированный хор из шестерых мужчин и шести женщин — участников нью-йоркского отделения Wounded Warriors.

Концерт «Stand Up for Heroes» состоится 8 ноября в Beacon Theatre (Нью-Йорк). Напомним, что в прошлом году Роджер уже принимал участие в этом мероприятии вместе с музыкантами из Wounded Warriors.

По материалам: Facebook

В Интернет-магазине Apple AppStore, работающем в 155 странах, появилось приложение «David Gilmour In Concert» для iPhone и iPad, выход которого изначально был запланирован на 19 ноября 2012 года.

Приложение полностью вмещает в себя одноименный DVD Дэвида Гилмора. Первые 13 песен — от Shine On You Crazy Diamond до Hushabye Mountain — были сняты в HD, в то время как оставшаяся часть концерта — в стандартном качестве. Приложение открывает доступ к большому объему видео и аудиоматериала и бонусным дополнениям и может похвастаться интерактивным меню.

Приложение можно скачать в AppStore уже сейчас, цена — 299 рублей.

По материалам: Brain Damage

29 ноября в некрупных музыкальных магазинах США и Канады пройдёт второй в этом году День музыкального магазина (Record Store Day) — акция, организуемая в поддержку небольших независимых распространителей музыки.

Среди прочего, в этот день увидит свет двойной винил «Zabriskie Point» — расширенное издание, включающее в себя, помимо трех работ Pink Floyd из оригинального саундтрека («Heartbeat, Pigmeat», «Crumbling Land» and «Come In Number 51, Your Time Is Up»), ещё четыре композиции — «Country Song», «Unknown Song», «Love Scene version 6» и «Love Scene version 4».

Заметим, что аудиозаписи, вошедшие на новый винил, уже издавались ранее — сперва в 1997, а потом в 2010 году, при этом двойной CD 2010 года по-прежнему можно заказать на Amazon.com и Amazon UK.

По материалам: Brain Damage

1966 - Группа выступает в Roundhouse в Лондоне (Англия).
1968 - Выступление Pink Floyd в клубе Tournee в Париже (Франция) было записано для телевизионной программы Tous En Forme.
1971 - Pink Floyd выступают в Огайо (США). В дальнейшем в день Хэллоуина группа концертов не давала.
1986 - Роджер Уотерс положил начало судебному разбирательству с целью окончательной ликвидации Pink Floyd.
1987 - Learning To Fly поднимается на 70 позицию в чартах США.
1991 - Ник Мэйсон занимает восьмое место в гонках La Carrera Panamericana.

Источник: Mojo, выпуск 181, декабрь 2008 года
Перевод: 3Dasha

Бесконечным слухам о воссоединении Pink Floyd пришел конец с трагической смертью их клавишника, Рика Райта. «Вряд ли мне придется полировать барабанные палочки в ближайшем будущем», — сказал Ник Мэйсон, возглавляя восьмистраничную дань памяти «тихоне» из Floyd от Mojo. Текст: Марк Блэйк.

Фильм «Live At Pompeii» 1972-го был последним свидетельством миру Pink Floyd перед тем, как The Dark Side Of The Moon навсегда изменит их жизни. Вдалеке от разрушающегося амфитеатра режиссер Адриан Мабен пытается провести интервью с группой. Занятые поглощением пива с устрицами, Pink Floyd не были расположены к серьезному разговору. Роджер Уотерс и Дэвид Гилмор уходили от ответов, обмениваясь педантичными шутками в стиле E.L. Wisty, персонажа из комиксов Питера Кука: «Эти устрицы французские?» — вопрошает Уотерс. «Я предпочитаю думать, что устрицы переступают национальные барьеры».

Мабен упорствует, пока не вмешивается Ник Мэйсон: «Адриан, — предупреждает он, — эта попытка добиться от парней беседы обречена на провал». Только один участник Pink Floyd пытается заговорить с интервьюером. «Я не понимаю, что вы имеете в виду», — вежливо отвечает Рик на вопрос, имела ли группа какие-либо трудности. «Ну ты тупой», — язвит Уотерс, слышится хихиканье. Затем Райт с мрачным видом, явно колеблясь, заявляет: «Мы отлично понимаем и переносим друг друга. Но достаточно многое остается несказанным. Иногда я чувствую это».

Как говорилось в чуть ли не в каждом некрологе, Ричард Уильям Райт был «тихоней» Pink Floyd. The Times пошли дальше: «Если бы его уровень публичности был хоть немного ниже, он мог быть объявленным пропавшим». К сожалению, образ мягкого Райта из Live At Pompeii к нему так и приклеится. Немногие интервью недавних лет обходились без упоминания трудных взаимоотношений с Уотерсом, его вынужденного ухода из Pink Floyd в 1979-м и его довольно печального поведения.

Наряду с Ником Мэйсоном Райт был еще одним лондонцем, тесно связанным с Кембриджем. Он провел свое детство в пригороде и в те годы научился играть на гитаре, фортепиано, трубе и тромбоне. В 1962-м он поступил на архитектурный факультет Политехнического института на Риджент-стрит, где познакомился с Ником Мэйсоном и Роджером Уотерсом. Райт присоединился к их любительской музыкальной группе, известной под вереницей имен, включая Sigma 6, The Abdabs и The Megadeaths. В группе время от времени участвовала и его будущая жена, Джульетт Гейл. Примечательно, что гитарист группы, Клайв Меткалф, вспомнил «очаровательную Джульетт ... но Рик был настолько застенчив, что почти не разговаривал».

Осознав, что архитектура его не интересует, Райт покинул Политех и перешел в Лондонский королевский музыкальный колледж. Этот шаг принес свои первые плоды, когда он продал одну из своих песен, You’re the Reason Why, ливерпульской поп-группе Adam, Mike & Tim. «Рик написал добротную поп-песню и продал ее, — рассказывает Ник Мэйсон. — Он написал сингл раньше, чем остальные начали собственно работать».

Когда Pink Floyd записывали свой дебютный альбом 1967-го года, The Piper at the Gates of Dawn, образование, полученное Райтом, очень помогло им в работе. «Помню, как Рик распределял вокальные партии и говорил, что кому петь, — вспоминает менеджер Floyd, Питер Дженнер. — Думаю, все, включая меня, недооценивали Рика. Это была классическая ошибка менеджера: он не доставлял беспокойств, поэтому оставался незамеченным. На виду были проблемные личности».

«Рик любил мелодичность, но не сопротивлялся другим вещам, которыми мы занимались, — добавляет Мэйсон. — Послушайте начало Astronomy Domine или Interstellar Overdrive. Он был начисто лишён всяких предрассудков относительно возможностей использования клавишных. Даже в музыкальном колледже это отношение так и не смогли выбить из него».

Склонный к экспериментальной и структурной игре, Райт был идеальным соратником для фронтмена Сида Барретта. Позже Райт признавался, что в какой-то момент даже рассматривал возможность уйти из группы, продолжив работать с Барреттом, пока не стал свидетелем стремительного заката певца. Райт написал See-Saw и Remember A Day для второго альбома Floyd, A Saucerful of Secrets 1968-го. Мэйсон охарактеризовал их так: «Задумчивые песни, вполне в барреттовской традиции». Тем не менее, See-Saw получила от группы прозвище «самая скучная песня, которую я когда-либо слышал», а Райт утверждал, что теперь Remember A Day вызывает у него отвращение. Скромному и неуверенному, ему никогда не суждено было стать фронтменом Pink Floyd.

Появление поющего чудо-гитариста Дэвида Гилмора наряду с непрестанно возрастающими амбициями Уотерса еще больше потеснили Райта на задний план. «Я люблю проводить аналогию с Джорджем Харрисоном», — говорит Мэйсон, — ведь, подобно Джорджу, Рик сочинял, он пел, он делал множество вещей, но его затмили все остальные». «Мы должны были продолжать, — объяснил Уотерс свое фактическое лидерство в Floyd. — Мне показалось, что никто больше не хочет взять на себя инициативу, поэтому это сделал я».

Естественная резкость Уотерса находила очевидную мишень в лице клавишника. Один из друзей группы вспоминает отпуск в 1966-м году: «Роджер постоянно унижал Рика, будто бы используя в качестве боксерской груши».

Райт угрюмо признавал, что имел место личный конфликт с Роджером... и постоянные придирки, которые начались ещё со студенческих дней. «Не думаю, что Роджер сознательно унижал окружающих, — говорит Дэвид Гилмор. — Но в нем очень сильно стремление доминировать, и он не всегда чувствует, насколько сильно это может обидеть других». «Рик мог быть очень остроумным и смешным, — добавляет Мэйсон, — но он страдал от того, что был тише». Часты были и шутки по поводу того, что Райт был более скуп, чем его коллеги. Уотерс из озорства рассказывал в интервью о том, что Рик закрывал на замок свой кухонный шкаф, когда они делили дом, или о затяжном споре о выданном счете в японском ресторане, когда Райт не заплатил за дополнительную порцию креветок за своих коллег. «Мы так и не повзрослели, мы просто стали старше, — признает Мэйсон. — Выдумав такие подколы для Рика единожды, мы просто повторяли их. И мы радовались от проделывания одной и той же шутки на протяжении сорока с лишним лет. Это никогда не наскучивает, особенно когда самого человека это раздражает».

После смерти Рика Гилмор описал рабочие отношения с ним как «телепатические». Echoes, номер, который занял вторую половину Meddle 1971-го года, был пиком для обоих; голоса Гилмора и Райта дополняли друг друга, так как они делили ведущий вокал в начальных куплетах. Экспериментируя в Abbey Road, Рик открыл характерный потусторонний звук, сейчас известный как «пинг», который стал началом Echoes. «Представьте такую картину: Рик подбирал что-то на клавишных, в то время как вокруг него шла война между остальными», — рассказывает Мэйсон. Звукооператор Meddle, Джон Леки, согласен: «Рик сидел позади и мог за несколько дней не промолвить ни слова, но его игра была кульминацией любой сессии».

Работа Райта в The Dark Side Of The Moon сочетала в себе его различные музыкальные достоинства. В 1973-м, эре волшебников клавиш Кита Эмерсона и Рика Уэйкмана, Райт предпочитал более мягкий подход. Он заключался в текстуре и звуке. «Я не хочу быть самым быстрым пианистом на планете, — рассказывал он. — Я хотел бы быть как Майлс Дэвис, который может играть одну ноту за такт». Его игра была такой же размеренной на The Great Gig In The Sky, произведении для фортепиано и женского вокала. Несмотря на это, в 1990-м, к недовольству коллег, Райт дал разрешение на использование песни в телерекламе болеутоляющих.

Работая над треком Us and Them в Abbey Road, Рик решил сыграть вдохновленную джазом последовательность аккордов песни на рояле вместо органа «Хаммонд», который он использовал ранее. Звукоинженер Алан Парсонс записывал его, пока Райт играл, ориентируясь на то, что он считал своими товарищами по группе, играющими в соседней студии, однако на самом деле это была запись, сделанная ранее. То, что изначально было нелепой выходкой, в итоге стало, по словам Парсонса, одной из лучших вещей, сделанных Риком. Уотерс назвал Us and Them, свою совместную с Райтом композицию, одной из его любимейших песен Pink Floyd и всегда, даже в разгаре распрей, восхвалял вклад Райта. Заработки «флойдов» росли, и Райт приобрел поместье The Old Rectory — шесть акров земли (1 акр = 0,4 га или 4047 м2 — прим. ред.) в деревне Терфилд, Кембриджшир. Вечеринки Рика были, как вспоминает один из гостей, «воистину легендарными». Гости вспоминают гонки на миниатюрных Бугатти и мотоциклах и ряженных в женскую одежду, которых толкали в бассейн.

Во время тура 1974-го года Floyd отказывались давать интервью, но журналист Melody Maker купил билет на концерт в Эдинбургский Usher Hall и добился интервью с Райтом. В то время как остальные участники группы жаловались, Рик сказал, что ему «было жаль этого парня». Его описание своей жизни рисовало человека, живущего в своем мирке: «Я не слушаю радио, не смотрю Top Of The Pops, не смотрю Old Grey Whistle Test. Я даже не знаю, как идут дела в рок-бизнесе».

Если Рик был, по воспоминаниям одного из флойдовских роуди, «отличным парнем, но немного не от мира сего», то его работа в Wish You Were Here 1975-го года была весьма основательной. Этот альбом, где по Welcome To The Machine и Shine On You Crazy Diamond разливается футуристический звук синтезатора VCS3, до сих пор служит демонстрацией возможностей Рика. Игра Райта на Animals 1977-го была безупречной, но в то же время у него наступил творческий кризис: «Я не работаю должным образом, у меня не появляется новых идей». Сольник 1978-го, Wet Dream, разрывается между одами острову Родос, где находился летний особняк Райта, и удручающему состоянию его отношений с женой Джульетт. Альбом не был коммерчески успешным, подтвердив, что культивированная анонимность Floyd имела обратную сторону.

Продолжающиеся трения между Райтом и Уотерсом стали критическими во время работы над их следующим альбомом, The Wall. Когда стало известно, что финансовые консультанты группы произвели некоторые неразумные капиталовложения, Floyd стали налоговыми эмигрантами. Сессии The Wall начались во Франции, с продюсером Бобом Эзрином. Райт почти не играл и, как признавался позже, чувствовал себя словно замороженным, неспособным играть. Чем больше подгонял Уотерс, тем хуже играл Рик. «Рик не из тех людей, которые хорошо работают под давлением, — объясняет Эзрин. — Он интуитивный музыкант. А Роджер не прощал никому ошибок и каждый раз, когда считал, что кто-то отдается работе не полностью, высказывался об этом со всей прямотой, иногда довольно язвительно». Даже Гилмор был вынужден признать: «Рик просто сидел и молчал, и это нас сводило с ума».

Под давлением Уотерса Райт покинул Pink Floyd, но согласился отыграть шоу The Wall в качестве сессионного музыканта. «У меня не получилось поддержать Рика, взамен я предпочел не нарываться, — рассказывал Мэйсон. — Я чувствовал себя виноватым и считаю, что это было позором». Вспоминая шоу, Райт признавал: «Я обманывал себя, думая, что если буду играть настолько хорошо, насколько способен, Роджер признает свою неправоту». Этого не произошло, но Райт заработал на туре как сессионщик, в то время как его разобщенным коллегам пришлось за свой счёт покрывать финансовые издержки.

Увлечение Райта Грецией началось в 60-х, и уже к концу следующего десятилетия он и Гилмор владели виллами на острове Линдос. На вечеринках во время летних отпусков, помимо супругов, собиралась компания разномастных друзей и всяких праздных личностей. Для богатенькой рок-звезды там находилось множество соблазнов: алкоголь, наркотики, вечеринки всю ночь напролет, иногда чересчур много веселья. «Было жутко много кокаина, — вспоминает один из гостей, — и это не помогало». Что касается жизни Рика вне Pink Floyd, его брак был обречен, Райт все больше уходил в себя. «Он просто перестал общаться, — сказал один из приближенных к нему. — Как будто он был обманут другими».

Пройдет ещё пара лет, прежде чем Райт, отвлеченный Линдосом, своей яхтой и новой девушкой Франкой — греческой моделью, позже занявшейся дизайном, вернется к написанию музыки. Пока Уотерс и Гилмор записывали свои новые сольные альбомы с помощью Эрика Клэптона и Пита Таунсенда соотвественно, Райт объединился с Дэйвом «Ди» Харрисом, который был младше его на несколько лет (Харрис был младше Райта на 9-10 лет - прим. пер.), экс-вокалистом электро-поп группы Fashion. Они начали работать в домашней студии Райта в Кембриджшире. Поклонник Floyd, Харрис жаждал, что Райт будет играть на Хаммонде, «но попытки заставить его сделать это обернулись кошмаром». Рик хотел добиться электронного звука, чего-то, что отражало бы его любовь к Talking Heads, Питеру Гэбриэлу и Ино. «У нас был Fairlight, нашумевшая в то время игрушка, — смеется Харрис, — но все, что мы сделали, звучало слишком роботоподобно».

Райт был занят разводом, и сессии были осаждены «психологическими взлетами и падениями». Харрис часто оставался в студии один, где о нем заботился «замечательный парень по имени Пинк, который смотрел за домом Рика. Он был эдаким причудливым канадским геем, который всегда болтал по телефону с женами других участников группы. Я слышал все эти истории и думал: «Боже, это же как в полупрофессиональной группе, только с миллионерами — все эти склоки и жены, обзывающие друг друга так и сяк».

Райт и Харрис выпустили альбом Identity под именем Zee в 1984-м, но потом всё застопорилось, и Харрис ушел из дуэта ради карьеры продюсера. «Я стал заниматься совсем другими вещами, чем Рик. Досадно, ведь я очень его любил».

Поскольку Уотерс теперь ушел из Pink Floyd, Гилмор и Мэйсон хотели оставить себе имя группы. В последующей судебной передряге возвращение Райта имело смысл. Гилмор вспомнил, как новая жена Райта, Франка, подошла к нему от имени Рика и спросила, есть ли вакантное место. После этого Рик отобедал с Гилмором и Стивом О’Рурком, менеджером Floyd, и на обеде было принято решение взять Рика на испытательный срок, прежде чем принять обратно. («Они хотели убедиться, что я был в порядке»). Так в A Momentary Lapse Of Reason имя Райта оказалось в списке сессионщиков. Но во время тура, как и Мэйсона, которому теперь аккомпанировал второй перкуссионист, Райта поддерживал другой клавишник, Джон Кэрин.

Гилмор защищал использование дополнительной рабочей силы, в то же время утверждая, что и Мэйсон, и Райт «были в прекрасной форме» уже на первых концертах тура. К The Division Bell 1994-го Райт был полностью восстановлен. Его второй брак был на грани краха, но у него была новая девушка, американская модель Милли Хоббс. Поклонники и критики, которые беспрестанно спрашивали, что случилось с Риком Райтом, внимательно слушали «Wearing The Inside Out» с The Division Bell. Текст песни передавал мысли человека, потрепанного жизнью, но в конечном итоге восстанавливающего связь с окружающим миром.

Удрученный черепашьей скоростью, с которой работал Pink Floyd, после тура Division Bell Райт записал тревожно звучащий сольный альбом, Broken China, в 1996-м году. Его центральная тема заключалась во всех стадиях депрессии, испытываемой близкой подругой. Позднее Райт признался, что этой подругой была его новая супруга, Милли. Скрытым сокровищем альбома является его закрывающая песня, Breakthrough, прекрасно спетая Шинейд О’Коннор.

Как бы Райт ни стремился вернуться к созданию альбомов Pink Floyd после выхода Broken China, этому не суждено было случиться.

Воссоединение Floyd с Роджером Уотерсом для Live 8 в 2005 так и не привело к какому-либо долгосрочному сотрудничеству. Райт был естественным выбором для игры на следующем сольном альбоме Дэвида Гилмора, On An Island 2006-го, даже если, как вспоминает гитарист, «было трудно заставить его прийти в студию и действительно играть». На последовавшем за выходом альбома туре Райт вошел в родное русло, вернувшись к исполнению Echoes, Time и даже The Great Gig In The Sky. Чуть ли не на каждом концерте ему аплодировали стоя, и в продолжение тура он становился все более и более уверенным. Райт описал его как «самый счастливый тур, на котором я когда-либо был». «В семидесятые и в начале восьмидесятых было легко забыть способности Рика, потому что он сам забыл их, — рассказывал Гилмор. — Он пережил трудное время, но вернулся. Выбрался из своей раковины».

У Райта диагностировали рак в конце 2007-го, но его смерть стала шоком для всех его близких. Ник Мэйсон, участник группы, который всегда казался самым оптимистичным по поводу реюниона Pink Floyd, сейчас остроумно признает: «Вряд ли мне придется полировать барабанные палочки в ближайшем будущем». Дэвид Гилмор, который отдал дань уважения Райту после его смерти, исполнив по телевидению Remember A Day, почтил скромного флойдовского клавишника несколькими осторожно подобранными словами: «Никто не заменит Ричарда Райта».

Мое фортепиано – моя терапия

Так сказал Рик Райт. Давая свое последнее интервью Mojo, он также размышлял о ранних годах Floyd, напряжении внутри группы и своей собственной роли в их продолжающейся легенде... Текст: Марк Пайтресс

Рик Райт был забытым человеком Pink Floyd. В июле 2007-го, изучая статью Mojo о The Piper At The Gates of Dawn [Mojo 167], я понял, почему. Когда я только прибыл в перестроенный из конюшни скромный дом Райта, расположенный в тихом уголке западного Лондона, я уже ощутил, что ему есть что сказать. Двумя днями раньше Дэвид Гилмор восхвалял коллегу как «важную часть сердца и души [группы]».

Стройный, по прежнему красивый мужчина, открывший мне двери в свое удивительно пустое жилище — никакого кофе, легкое рукопожатие, два больших белых дивана и фото в рамке собственной персоны образца 1973-го. В воображении предстает одинокий человек. Он согласился на интервью, которое трагически окажется его последним — потому что Piper был таким «особенным». Он хотел поговорить о Сиде тоже. «Вся эта история с Сидом была такой грустной и мучительной. Я не знаю, было ли больно ему, но это было достаточно тягостно для всех нас».

Несмотря на подводившую иногда память, Райт был в теплом, великодушном настроении. Он собирался вернуться на Форментеру, где была пришвартована его яхта, и было несложно представить, как он в одиночестве беззаботно ходит под парусом по Средиземному морю. Echoes, тот печальный, океанический звуковой ландшафт, запущенный водными клавишами Рика, целыми днями играла в моей голове. Теперь его нет, а музыка звучит все громче.

Мы собирались поговорить о The Piper At The Gates of Dawn...

Он необыкновенный. Это наш первый альбом, еще с Сидом, а сейчас отмечается 40 лет нашего творчества. Я послушал его недавно. Честно говоря, я не делал этого с самого его выхода. Он застиг меня врасплох. Альбом оказался намного лучше, чем я думал. Это потому, что там есть пленительная смесь замечательных песен и лирики Сида, плюс эти — нет, слово «авангард» не подходит — очень экспериментальные звуки, которые мы издавали в это время. Существует большой контраст между Astronomy Domine, которая как бы структурирована, и Pow R Toc H, о которой я вообще забыл. Мне не понравились дурацкие голоса в начале, но сама игра была интересной. Мне невероятно нравилось записывать эту пластинку. Но когда Сид ушел, или должен был уйти из-за его болезни, нам надо было сменить направление. Он был уникальным автором песен. Никто больше на этой планете не мог писать или думать как он.

Нравилось ли это вам в то время?

Да, потому, что можно было видеть его уникальный талант. Его песни причудливы, как сказочные детские стишки, и писал он их тоже необычно. Первыми к нему приходили стихи. Потом он подбирал к словам мелодию, не думая об определенной тональности. Его волновало только то, как рифмовались слова. Это усложняло нам работу, ведь ничего не было вовремя. Но это было одной из составляющих, делавших работу над его песнями такой особенной.

Трудно ли было работать с Сидом?

Нет. Начиная с Powis Gardens, где мы начали, и полностью включая первый альбом, это было совсем не сложно.

Норман Смит, продюсер Piper, не согласен...

Это было трудно для него. В те времена это было буквально так: «Вы поп-группа, вот ваш продюсер, он скажет вам, что делать». Но, конечно же, мы думали совсем иначе. Мы делали альбом не ради хитового сингла.

Откуда такая дерзкая позиция?

Она исходила ото всех нас.

Ваши амбиции простирались за пределы трехминутной поп-песни?

В клубе UFO мы выдавали довольно экстраординарный звук, доселе неслыханный, который не имел ничего общего с запоминающимся мотивом. Все было замешано на импровизации. Джаз, моя первая любовь, основан на импровизации, хотя мы импровизировали под влиянием не джаза, а рока. То есть Сид был горячим поклонником Бо Диддли. Послушайте внимательно, и вы услышите это в его гитарной игре, маленькие отрывки из песен Диддли... Я помню работу над заглавным треком на A Saucerful of Secrets, когда Норман сказал: «Вам нельзя так. Это длится 20 минут». Мы сказали: «А почему бы и нет?» Мы работали не ради трехминутных песенок для радио. Нам хотелось создать нечто иное. В конце концов он сказал: «ОК, я не могу это продюсировать». Мы ответили: «Отлично, мы сами это сделаем». Но на Piper он был нам полезен. Мы почти не бывали в четырехтрековой студии до этого, а тут мы могли производить все те звуки, что мы хотели делать. Многое игралось вживую. Я серьезно подумываю о возвращении к четырехтрековой студии для моего следующего проекта, который, вероятно, будет инструментальным сольником. Запись на пленку — это весело. Использование Pro Tools, чтобы переместить ноты на одну восьмую такта, может создать великолепно звучащие пластинки, но это трудоемко и утомительно.

Разве это не было флойдовским методом? Не были ли вы частично ответственны за легендарную медлительность и перфекционизм группы?

Хмм... Нет, я так не думаю. Вы имеете в виду то, в начале? Piper?

Нет, потом.

Хорошо, я изучал композицию и аранжировку, мне было интересно, как аккорды могут разрешаться один в другой. А еще я терпеть не мог фальшивую игру. Фальши было много поначалу. Какое-то время мне приходилось настраивать бас-гитару Роджера на сцене.

Даже он может признать, что был наименее искусным музыкантом в группе на первых порах...

Никто из нас не был техничным. Я всегда жаждал обладать техникой, чтобы стать концертным пианистом, но у меня ее не было. Все мы были самоучками. Я научился играть на фортепиано, когда мне было четыре. Я не могу сыграть гамму так, как ее надо сыграть. Это ограничило мою технику и способность играть быстро. Но это не беда, так как одной из лучших вещей, сказанных музыкантами, какие я когда-либо слышал, было высказывание Майлса Дэйвиса. Он сказал: «Имеют значение не ноты, а пространство между ними». Я всегда это чувствовал, и именно так я играю. Блюзовые гитаристы тоже понимают, что одна единственная нота может значить больше, чем тысяча.

Почему вы потянулись к фортепиано в четырехлетнем возрасте?

У нас было фортепиано дома, на нем играла моя мать. Оно зачаровало меня. Я бил по нотам и подбирал аккорды. Я уверен, что обладал музыкальным слухом для этого.

Было ли фортепиано ранним другом?

Мое фортепиано — мой лучший друг.

И всегда было им?

Ну, не лучший друг. Роль моего фортепиано больше, чем просто написание музыки с Floyd. Это было моей терапией. Если я расстроюсь или рассержусь, пока некоторые люди кричат в подушку или идут к психиатру, я сажусь за фортепиано и даю волю эмоциям.

Ваше фортепиано и гитара Сида придавали текстуру раннему звуку группы...

Между гитарой Сида и моими клавишными происходило что-то вроде игры в вопросы и ответы. Я вслушивался во все, что он делал, и отзывался. Это, и вживую, и на тех инструментальных треках на Piper'е, было доминирующим ранним звуком Floyd.

Понимали ли вы с Сидом друг друга?

Я определенно думаю, что у нас было музыкальное взаимопонимание. Когда Сид присоединился к группе, он сильно на меня повлиял, потому что начал играть эти странные гитарные штуки. Я считал, что это было круто. Я не хотел выходить на сцену и играть каверы на R&B хиты. Было просто замечательно, когда пришел Сид. Все совершенно изменилось.

Был ли он лидером?

В плане музыкального вклада, его можно назвать лидером, несомненно. Но он не был лидером в принципе. Мы обычно сидели без дела до тех пор, пока в его невероятно творческий мозг не придет очередная песня и мы скажем: «Хорошо, мы сделаем это». Но он не вел нас в определенном направлении.

Был ли он движущей силой группы?

Не думаю, что была какая-то движущая сила. У нас у всех были роли. Сид писал эти удивительные песни. Роджер был напорист, как и всегда. Наверное, моей ролью было музыкально держать связь с Сидом. Не было на тот момент лидера. Зато была определенная сила внутри группы, которая не хотела подчиняться правилам игры. Вот Arnold Layne, хит- сингл, не вошел в альбом. Мы желали делать все по-своему.

Не потому ли, что все вы были смышлеными ребятами из среднего класса?

Потому что все мы были гениями! Я подозреваю что так, да. И сам факт того, что никто из нас не хотел отчаянно стать поп-звездой. Когда мы только начали выступать, мы прятались за нашим освещением...

Потому что вы были стеснительными?

Не думаю, что дело только в стеснительности. Мы хотели писать картину светом, который дополнял бы звук.

Но Сид был идеальной психоделической поп-звездой...

Да, был, нравилось ему это или нет.

Звезда поневоле?

Не думаю, что он отвергал это. Он был так взволнован походом на Top Of The Pops. Мы все были. Но он не хотел быть поп-звездой в некотором смысле. Он боготворил Джона Леннона, любил The Beatles.

А потом летом 67-го у него случился «потерянный уик-энд», вскоре после успеха See Emily Play...

Помню, как мы участвовали в шоу на радио, вполне возможно, на сессии у Джона Пила. Мы пришли, а Сид — нет. Наши менеджеры в конечном счете нашли его, сказав, что он был не в порядке. Когда я его увидел, то понял, что он совершенно изменился. Его глаза были неживыми; он просто смотрел в одну точку. Это была настолько сильная перемена, что, я подозреваю, это было отвратительной передозировкой. Я не знаю, правда это или нет. У каждого своя история о крахе и безумии Сида.

Вы говорили с ним о его проблемах?

Нет, не думаю. Каждый день все происходящее становилось все более и более странным. Когда решили посмотреть, станет ли Сид Брайаном Уилсоном Pink Floyd, моей работой было поощрять его в сочинении музыки, и я жил с ним в квартире в Ричмонде. Но стало невероятно трудно, особенно когда было решено, что не было смысла, чтобы он с нами выступал. Я не мог сказать: «Я ухожу на концерт. Прости, Сид, но ты не можешь пойти играть с нами сегодня». Поэтому я говорил что-то нелепое, вроде: «Я выскочу за сигаретами», и шел на концерт. Когда я приходил восемью часами позже, Сид спрашивал: «Ну что, купил сигареты?» Было очень страшно и очень грустно.

Его уход оставил зияющую дыру в группе.

Оставил. Что нам было теперь делать? Мы знали, что хотели продолжать, ведь, хотя мы потеряли невероятного песенника, у нас теперь был Дэвид [Гилмор], потрясающий гитарист. Это было достаточным вдохновением, чтобы я продолжал, но мы должны были сменить направление. Пока Дэйв искал почву под ногами, Роджер и я начали сочинять. Мы оба поняли, что не сможем продолжать писать как Сид.

Но вы смогли! Set The Controls... Роджера была очень сидовской.

И [моя] Paintbox. Я сказал, что нам надо было сменить направление, но, возможно, Роджер и я попытались продолжить писать в той же манере. Но мы явно не могли соперничать в лирике (смеется).

И ваша Remember A Day, все восхвалявшая детство...

Да, и See-Saw тоже. Полагаю, Роджер и я пытались заменить то, что написал бы Сид, но скоро поняли, что не справимся с этим.

Вы не были настолько продуктивным автором, как Роджер.

Ну, не настолько. Одной из причин этому является то, что я ленивая сволочь. Роджер обладал — да и сейчас, наверное, обладает — громадным количеством энергии. Он мог сказать: «Я сяду и напишу это». Я был таким музыкантом, который сказал бы: «Подожду, пока придет вдохновение». Тем не менее, я считаю, что по сочинительскому вкладу мы были более-менее равны вплоть до Animals.

Кто написал Echoes?

Я?!

Это было вашей идеей?

Да, это фортепиано в начале и структура аккордов для песни мои, поэтому большая часть была написана мной. Но она приписана и другим людям, естественно. Роджер, конечно же, написал стихи. Для большинства песен Роджер писал текст, а Дэвид и я — музыку. Не для всех, но для многих. [Роджер] также приходил со своими песнями. Money, например.

Кто был главным сторонником погружения группы в мир высоких технологий?

Я считаю, что все мы.

А насчет идеи заниматься Искусством с большой буквы?

(Пренебрежительно) Да нет. Насколько помню, это разделялось между нами тремя — говорю «тремя», ведь Ник не сочинял — вплоть до Animals. Как раз тогда Роджер начал верховодить. Но я провел замечательное время с Роджером, записывая The Dark Side Of The Moon, например. Даже Atom Heart Mother, наш худший альбом, по моему мнению. Но я до сих пор считаю Echoes одним из превосходнейших треков, когда-либо записанных Floyd. Во время тура Дэвида Гилмора все были с этим согласны. Это было кульминацией. Я брал ту самую ноту на фортепиано, и все вокруг взрывалось.

А что особенного в этой песне?

Само ее течение. Вступление перетекает в эту невероятную секцию ветра, которая на самом деле была игрой Роджера слайдом на басу. Потом этот знаменитый звук чайки Дэвида, который был ошибкой. Кто-то из роуди не так подключил педаль wah-wah, что создало эту огромную стену фидбэка. А Дэвид поиграл с этим и создал этот красивейший звук. Великолепная песня для записи в студии, и вживую ее играть одно удовольствие. Обожаю играть ее.

Вы не считаете, что она довольно меланхолична?

Да, так и есть.

Люди связывают меланхолию с Pink Floyd. Почему?

Да, я такой! Я явно, явно меланхоличный! (смеется)

Вы всегда были таким?

Почти не сомневаюсь. То есть, сидя за фортепиано, я наигрываю весьма грустные вещи, которые находят свое место в большинстве флойдовской музыки. Думаю, что Роджер, несмотря на все его яростные антивоенные призывы, тоже такой. Даже Дэвид.

Когда я говорил с Дэвидом пару дней назад, он сказал: «Рик — душа Pink Floyd»...

Душа? То есть я не могу говорить за себя, но... Я не мог поверить, когда Роджер сказал, что он — гений Pink Floyd. Я подумал: «Как кто-либо может, не стесняясь, сказать такое?» Полная чушь! Он был частью Pink Floyd, сыграл огромную роль. Когда кто-то написал, что Роджер был двигателем, а Дэвид сердцебиением, мне показалось, что в этом было немного больше смысла. Не хочу сам себя хвалить, но я верю, безусловно, вплоть до Wish You Were Here, в сказанное Дэвидом... Я очень рад это от него услышать. Но тогда я сказал бы то же самое о Дэвиде. Он был душой Floyd после ухода Сида.

Не говорил ли Роджер однажды, что вам, Дэвиду и Нику было нечего сказать?

Говорил, но, с другой стороны, он и не предоставлял нам слова. Он не был заинтересован в этом.

Было более важно то, что он говорил?

Да. В моем случае, так было с Animals. В моей личной жизни было довольно тяжелое время, и я не мог предложить свой материал. Тем не менее, я доволен своей игрой на этой пластинке. Но в то же время думаю, что Роджер тогда решил: «Я стану писателем Pink Floyd. Я собираюсь сочинять все, а эти ребята будут музыкантами, чтобы играть мой материал». Когда вы так думаете, вы наверняка вскоре начнете отвергать работу группы. Очень горько, что так все произошло.

Было ли это моментом, когда все изменилось?

Мы с Роджером ссорились, разногласия случались по любому поводу. Он зазнался. А потом он пришел с невероятным The Wall, который Роджер буквально сел и полностью написал. Дэвид с ним сочинил Comfortably Numb и Run Like Hell, но все остальное — Роджера. Естественно, это было для него подтверждением, что он может делать все сам, а группа будет играть. Я никоим образом его не осуждаю за это, но, как личности, мы больше не могли работать вместе.

И вы полностью потеряли интерес.

Нет. Покинув Floyd, я был ужасно подавлен, зол и все такое, ведь я считал, что это было сделано несправедливо. Я был рассержен, но, с другой стороны, я думал: «Я не могу больше работать с этим парнем». В итоге он не смог работать и с Дэвидом. Он сказал: «Я хочу положить группе конец». А Дэвид ответил: «Можешь уходить, но мы с группой не завязываем», что было правильным ответом.

Вы были рады приглашению обратно, в 1987-м?

Конечно. Больше всего я скучал по Дэвиду. Когда он предложил мне поучаствовать в его сольном туре, я подумал: «Не знаю, стоит ли мне этим заниматься, ведь если я соглашусь, то это превратится в тур Pink Floyd». Потом я понял, что это было просто смешно. Забудь о Pink Floyd. Просто пойди и поиграй с ним, ведь он замечательный гитарист.

Вас удивило поведение Роджера на концерте памяти Сида в Барбикане?

Это было очень странным, ведь все, кто выступал, исполняли песни Сида, а Роджер вышел со своей. Думаю, он очень волновался.

Не было ли это проявлением неуступчивости?

Я не собираюсь об этом говорить! Пусть люди сами решают.

Призрак Сида долго обитал в музыке Floyd...

Роджер говорил, что частица Сида до сих пор с ним. Думаю, что капелька Сида есть и во мне, в самом подходе к звукам и фортепиано. Я чувствовал, что мы с Сидом близки. Мы не были близки с Дэвидом, когда он пришел, но сейчас он мне близок. Он может не чувствовать этого, но я чувствую именно это!

Как насчет Ника и его биографии группы, Inside Out? Получилось ли у него придерживаться нейтральной точки зрения из-за меньшего творческого вклада?

Нет, я так не считаю. Он не был аутсайдером, но и не был задействован в творческом процессе. Он играл на барабанах. Не поймите меня неправильно. Я считаю, что роль Ника в Floyd была превосходной. Отличный барабанщик. Как Кит Мун, он играл не так, как любой другой. Но когда в книге говорится: «Мы сделали это и мы сделали то», я думаю: «Подожди-ка. Не «мы». Это были Дэвид, Рик и Роджер, пока ты был на другом конце студии и делал записи о деталях автомобилей!» Книга не рассказывает всю историю: как группа функционировала, как сочиняла, как была устроена. Но он очень добр ко всем.

Не в этом ли весь Ник?

Именно. Он первым скажет: «Я был воспитанным парнем, который сидел в стороне». Но этого нет в книге.

И, в заключение, каково это было, быть частью культурного феномена?

Вот что у Floyd поразительно, так это громадный успех Dark Side, и то, что мы заполняли стадионы по всему миру. Наше творчество тронуло многих, но в то же время мы могли прогуливаться, оставаясь незамеченными. Тот альбом стал огромным культом. Люди проводили вечеринки Dark Side, которые длились всю ночь. Вы не можете сказать то же о многих пластинках. Но я предпочитаю Wish You Were Here. Игра намного лучше... Также, он пронзителен, ведь Shine On – о Сиде. И это возвращает к твоему предыдущему вопросу: есть ли там призрак? Он явно был.

Адрес статьи: Pink-Floyd.ru > Публикации > Статьи > Ричард Райт > Материалы о Ричарде Райте из журнала Mojo, 2008 год

Пресс-конференция Роджера Уотерса 15 ноября 2012 года, Лондон

Сторм Торгерсон 1944 – 2013

Pink Floyd Темная Сторона Луны

Марк Фишер (20.04.1947 - 25.06.2013)

Интервью с Риком Райтом, 1978 год

Ранние записи Pink Floyd

Интервью с Лорелей МакБрум

The Wall в Варшаве

Выступление Ника Мэйсона на мероприятии The Wall Street Journal Tech Cafe