"Ода Черной скале" - наша новая песня (стихи Леонида Васюковича, музыка Сергея Косолапова), посвящённая фестивалю "Чёрная скала".

Здравствуйте, друзья!

Лето - пора отпусков. Вот и рассылка уходит в отпуск... Всех нас ждут фестивали, походы! О некоторых фестивалях читайте в разделе "Новости". Присылайте и Вы в рассылку новые песни и свои рассказы о том, где побывали! Возможно, это будет интересно не только Вам и Вашим друзьям.

Сегодня в выпуске:

Dm        Gm6    A7          Dm
Черная скала - останец круч уральских,
              Gm    C7        F
Ты выстоял назло стихиям и векам.
   Cm     D7   Gm          A7        B
Открытый, беззащитный, с душою нараспашку,
Gm                Dm      E7  A7     Dm
Но неподвластный стужам и бешеным ветрам.

Припев:
       A7     Dm(d-d#-c-h)          Gm7  Gm6 Gm7
    Опаленные скалы, время вас не щадило,
         Gm6    A7(f-e-d-e)       Dm
    Но сумев устоять вопреки и всему,
          C7        F A7              B
    Стали символом вы стойкой воли и силы,
    Gm             Dm  E7      A7       Cm6 D7
    Души тянутся к вам, словно руки к огню.
  Gm(a#-a-g-f-e)   Dm  E7      A7       Dm
    Души тянутся к вам, словно руки к огню.


Черная скала - маяк надежд, желаний
Над морем-океаном житейских бурь, проблем.
К тебе приходим мы в плену своих метаний,
Уходим от тебя, душою просветлев.

      Пр.

Черная скала - ты храм мечты высокой,
Судья наших порывов и песенных баллад.
Пусть над тобою вечно парят в высоком небе
Мотивы наших песен, как верной дружбы стяг!

     Пр.

В скобках маленькими буквами указаны одиночные ноты, которые играются на фоне аккорда.

Если Вам не понятны аккорды в песне, посмотрите на сайте раздел "Аппликатура аккордов".

Эта песня в mp3 есть на моей страничке.

1. Фестивали:

2. На своей страничке:

04 августа 2004 г., среда.

Проснулась около 08 часов, перемыла вчерашние миски, Игорь сделал чай.

Поскольку Кочерга появился только на рассвете, их угол мы не трогали, разбудили за полчаса до завтрака. <...> По лагерю ходят какие-то смутные слухи о несчастном случае в группе, лезущей 5Б (маршрут Мальцева “Острова”) на Уллутау, но никто ничего не знает. Только слышны разговоры, будто бы группа продолжает движение вверх, и пострадавший не то идет сам, не то его поднимают. На лестнице перед столовой установлена подзорная труба, возле которой почти постоянно очередь.

В порядке тренировки на коммуникабельность вызвалась сегодня поймать Ю.И. Порохню, чтобы поставить печати в четыре альпкнижки и попросить списать новые разрядные нормы. В учебной части абсолютно случайно вместе с книжками на глаза попались леоновские характеристики на всех участников нашего отделения. Разумеется, женское любопытство сунуло туда нос и всё прочитало, в том числе ту характеристику, которую старательно скрывал ото всех Юрий. Что ж, Виктор Николаевич так и остался для меня сплошным вопросом, а ведь он мог бы подружиться с нами, если бы не пытался постоянно (и безуспешно) всех перехитрить!..

Начуч оказался совершенно неуловим и страшно занят, так что затянулось это мероприятие на несколько часов между мировоззренческими беседами с Кочергой на крыльце столовой и периодическими забеганиями в учебную часть. В итоге книжки я получила и, проверив на месте, увидела, что не хватает печатей (должно быть по количеству гор, а стоит только одна на страницу). Сразу показала это дело Юрию. Он сказал, что постарается уладить, и примерно еще через полчаса принес все книжки в нормальном виде (это ему удалось благодаря напоминанию Порохне “про Г. Старикова”). На будущее Юра предупредил, что свою книжку желательно заполнять собственноручно и лично следить за всеми записями, пусть даже это и “нескромно”.

Тем временем Игорь и Вадик сдали на склад остатки снаряжения (в том числе мою всё еще мокрую штормовку) и договорились с другими группами про автобус на завтра.

Обед варили в комнате на газовой горелке.

Игорюня, готовясь к возвращению в цивилизацию, решил заняться своим внешним видом и отправился на крыльцо бриться. Вообще сильная половина команды Снежинска была представлена в этом сезоне всеми типами растительности на лице. Кочерга как приехал с бородой, так с ней и не расстался. Афанасьев и Тукмачёв приехали с усами и постепенно обросли. Единственный, кто брился при любой возможности, – это Конников. Причем станочек-то он, конечно, взял, а зеркало понадеялся добыть у девочек. Буквально на следующий день после приезда он обратился с этим вопросом ко мне.

– Зеркало есть, но ОЧЕНЬ маленькое, – сказала я. – Тебе в него, наверно, не побриться.
– Да ладно, сойдет! – неосмотрительно согласился Игорь. – Давай!
А зеркальце у меня – точилка для карандашей, диаметр стеклышка – два сантиметра! Саныч был в шоке. Мне оставалось лишь руками развести:
– Я предупреждала!
– Я лучше у Ларисы спрошу...
– У меня зеркало есть, конечно, только очень маленькое, – ответила ему Ларка. Игорь, уже не зная, чего ожидать, осторожно попросил показать. Ларискино зеркало оказалось размером в пол-ладони.
– Это разве маленькое?! Пойдёт!!! – с облегчением закричал Конников и с того времени пользовался ее зеркалом. Но сегодня он всё же исхитрился побриться в мой “микроскоп”.

Всё там же на крыльце, куда, похоже, по случаю затяжного ливня переместилась вся светская жизнь “Дома инструкторов”, наши с помощью альпинистки Греты общались по-английски с двумя испанцами, пожилым и молодым. Разговор зашел, естественно, о путешествиях. Юрий попросил им перевести, что у нас на Урале очень красивые старые горы, поросшие лесом, особенно Таганай. Мол, иностранцам было бы интересно туда приехать посмотреть.

Грета вышла из положения гениально. Выслушав длинное описание красот южноуральской природы, она самоуверенно кивнула, указала на Кочергу и сообщила:
– This man is from taiga!
Я взорвалась от хохота и уцепилась за косяк двери, чтобы не рухнуть. Да уж, лучше и не скажешь! В своем “двойном термо”, черный, заросший, с банданой на голове и диковатым после двадцати с лишним дней в горах взглядом – ну точно “мужчина из тайги”!..

Грета полоснула меня недовольными глазами, чем спровоцировала на новый взрыв, глушить который я, размазывая слёзы, убежала в комнату, потому что такая смеховая истерика становилась уже неприличной.

Кстати, как потом сказал Вадим, “испанцы по этому поводу совершенно не возбудились” и на Таганай не собрались. Они даже не поняли, что им вообще рассказывали про Таганай! Наши буржуйские соседи собираются на днях отчаливать на Эльбрус, но у них нет ни одной палатки. Юра и Вадик решили продать им свою двухместную (она практически “нулёвая”) и по результатам этой сделки показали себя совсем фиговыми коммерсантами.

Ливень на улице и не думал утихать.

Когда на горьком опыте Вадюли выяснилось, что невозможно добежать от домика до “шхельды” и обратно и не промокнуть насквозь, все стали использовать для вылазок “переходящий краснознамённый” голубой плащ от дождя. А увидев Юру в кроссовках на босу ногу и в этой накидке в сочетании с плавками, мы с Вадиком сразу вспомнили “историю про убийство Князя Тютюйского” и хохотали еще полчаса.

Вечером уложили рюкзаки, кроме спальных вещей, на крыльце “Дома инструкторов” поели гречки, выпили кто водки, кто сока за то, чтобы еще сюда вернуться и быть в хорошей спортивной форме.

К ночи проясняется и холодает.

Открылись горы.

05 августа 2004 г., четверг.

Встала в 05:15 встречать рассвет.

На Скалу Спасателей решила не лезть из-за того, что еще темно и скользко. Осталась на полянке перед “Домом инструкторов”, то бродила, то сидела на бревне.

Через 15 минут небо посветлело, стало глубоко-синим, и слегка изменился цвет соседних снежных стен: Уллутау и Чегета. Последний остался стального оттенка, а снега Уллутау сделались неуловимо желтоватыми.

Потом разница цветов увеличилась, и в течение следующего часа верхняя треть Уллутау окрашивалась в нежно-розовый, потом в оранжево-морковный и наконец в золотистый.

Тогда и по восточной стороне чегетского гребня протянулся длинный солнечный погон, и при всём этом пробуждении присутствовала начинающая стариться укушенная белая луна.

За всё это время со стороны Чегета три раза грохнуло глухо и тяжело.

Тут из домика вышел Игорь, который так и не смог заткнуть мой будильник, установленный на 06:00.

Еще раз глянув на горы, пошла в наш сырой склеп дёргать за ноги Вадима с Юрой.

Встали, разогрели вчерашнюю гречку, позавтракали из общего котелка. Потом ребята таскали матрацы сдавать на склад, а я прибиралась. Юрий решил подарить свою клаву “старой альпинистской подруге Ленке, которая ходит “пятерки” с обычным котелком”. Увы, Лена была в это время со своим отделением где-то на ночевках, а те, кого он попросил клаву передать, забыли это сделать.

В 08:30 мы были уже готовы и перетаскали к воротам лагеря рюкзаки (свои плюс афанасьевский со снаряжением). Здесь же собрались попутчики, трое парней и две девочки.

С этого места хорошо был виден над березами гребень Чотчата, по которому мы прошли и который столько раз потом помянули. Щурилась на него, наводя резкость “китайским глазом”, пока вообще всё не поплыло.

...Вот оно!.. Заноза, которая цепляла меня изнутри всё это время, но само наличие которой я осознала только в разговоре с Олегом, выступила наружу еще неуловимым краешком... По секундам, в раскадровке я вспомнила ВСЕ свои мысли и действия.

Там были три человека, чьи жизни непосредственно находились в опасности: обвалившийся парень, Юра и первый москвич. Для улетевшего я сделать ничего не могла – с ним работал Кочерга, и мне было неизвестно, где эти двое и что с ними.

От меня до первого было метра полтора. Это два шага – и я схвачу его за руку. Мы только что перекинулись парой фраз – я знала, что его тянет вниз веревка. Но для того, чтобы подойти и помочь, мне пришлось бы оставить свою площадку с “мертвым” упором для ноги, выйти на верх гребня и переложить страховку Юрия в правую руку.

Случись при этом срыв обоих сразу – и у меня не будет шансов удержать ни одного.

Единственный человек во всём мире нужен был мне в эту секунду – Вадька Тукмачёв. Но только надежно застрахованный через перегиб! Тогда он мог бы подойти к москвичу и держать его хотя бы просто руками за обвязку... Я оглянулась – Вадим был далеко, слишком далеко, возле скальной стенки. Звать, торопить, объяснять, что нужно, я не могла: постоянно ловила команду из-за гребня. А Саныч, славный опытный турист Саныч так плохо видит, что ему потребовалась бы уйма времени, чтоб разобраться в ситуации... Я отвернулась и забыла о них.

У меня была секунда на принятие чудовищного решения: кого из двоих в случае срыва я буду пытаться удержать, кого – нет... Должно быть, часть души отмерла, отморозилась в тот миг, когда выбор был сделан. Самое страшное, что – мозгами. Холодно и рассудочно. Слава Богу, человек, с которым мы только что разговаривали, не уехал за гребень, глядя при этом мне в глаза и понимая, что страховочную веревку ради него я не брошу...

Никому из своего отделения я так и не смогу об этом рассказать. Пройдет месяц, пока решусь выговориться лишь одному человеку на всём белом свете. И он, Солнышко моё родное, скажет: “Ты всё сделала правильно: ни в коем случае нельзя оставлять страховку!..”. Так и есть, да разве в этом дело!..

Да, решение оказалось правильным, а через минуту за гребнем грохнуло... Но кто мне давал право решать и выбирать между двумя жизнями, ни одна из которых не была моей?!. Как мне теперь жить с этим?! Как жить дальше с ощущением, что весь мир слетает с нарезки вместе с привычными представлениями о морали, доброте, благородстве и дружбе?..

Костенея от холода, смотрю на гребень, красующийся в чистом небе, смотрю, пока совершенно не исчезает резкость в глазах...

В 09:00 вместо автобуса к нам с Вадиком приходит Юрий. Говорит, что сейчас идут двое спасов: спускают труп с Тютю (маршрут Хергиани) и есть пострадавший на Уллутау, но эта группа идет вверх. <...> Лагерь сборам помочь не может, спасотряда как такового нет.

А мы уезжаем.

В 10 часов подходит автобус, в котором уже сидит Игорюня, мы грузимся и отъезжаем.

Ясно, холодно. Болтает на камнях, ухабах и поворотах. Сижу коленями на сиденье, развернувшись и глядя через заднее стекло на Уллутау, Треугольник, ВИАтау, Койавган...

Юрий говорит:
– Не плачь, Надежда, мы еще вернемся!

Я и не плачу, просто смотрю, смотрю на всё это сквозь лица недавно практически незнакомых, а теперь таких дорогих мне людей, к которым стала относиться за это время как к любимым братьям. Еще месяц назад я и вообразить этого не могла... “В горах всё как в жизни, только очень-очень быстро...”. Снова возвращаюсь на землю со сдвигом по фазе – это со мной бывает после отдельных сезонов...

Юрий, Вадик и я хотели бы снова заехать в альплагерь минимум дней на сорок, а Игорь тоже вернулся бы с удовольствием, но без спортивных амбиций, для которых считает себя уже старым: ему интереснее радиальными походами с базы погулять по окрестностям. Я еще не знаю, что Юра уезжает с решением, обратным тому, с которым ехал сюда, – так повлияла на него одна из встреч в “Уллутау”.

Наш автобус скрывается в сосновом лесу, но снега за кормой еще видны на крутых поворотах.

Юрий вскакивает и направляется к водителю – я уже знаю, что он собирается сделать, но на сей раз у меня нет даже сил удивиться своему “предвидению”. Мне так больно, что не понимаю, ЗАЧЕМ ему это нужно... Через несколько минут автобус останавливается у ручья “Девичьи слёзки”. Короткое “Пошли!” – и мы четверо выскакиваем из дверей, бросаемся к ручью; не пережидая очереди, плещем водой себе в лицо, глотаем ее из горсти... Игорюня несколько “тормозит” и не очень участвует в повальном безумстве: вверх он ехал с Афанасьевым на машине, в этом месте не останавливался и “легенду” не слушал. Остальные попутчики смотрят на нас из окон автобуса как на тронувшихся. Но после этой выходки, действительно, сердце отпустило, и реветь расхотелось.

Только теперь я смогу развернуться на сиденье по-человечески и смотреть вперед.

Сезон окончен, возвращение состоялось.

ЭТО БЫЛО НЕЗАБЫВАЕМО, И ЭТО НЕ ПОВТОРИТСЯ.

Но с этого момента у меня будет одно Решение и одна Мечта, которые помогут жить дальше.

Потом мы спустимся в Баксанское ущелье и будем долго ехать по нему между тучами и дождем. Увидим вдалеке Донгуз-Орун, а подумаем о том, что в “Уллутау”, наверное, пока еще солнце.

Мы приедем в Пятигорск и до позднего вечера просидим на железнодорожном вокзале. Там и родится вопрос без ответа: “Что мы тут делаем?!!”.

Мы пойдем пить чай с пирожным, и окажется, что я помню: хлеб со сгущенкой – это вкусно, а остальное забыла. На прилавке чайного ларька прочитаем смешную надпись: “НЕ УПИРАТЬСЯ!”. Мы будем есть “Наполеон” из пакета, разрывая куски ногтями и облизывая руки от крема, и при этом хохотать так, что даже подвыпивший дядька, который уже прицеливался подсесть за наш столик, предпочтет не связываться с такими некультурными психами. “Оближите мене, я уся у крэме!” – процитирует Юра, облизывая пальцы. Игорь успеет совершить экскурсию в город, а Вадика местный человек примет за кабардинца, а местный милиционер проверит документы.

– Это потому, что ты небрит! – важно заметит Кочерга.
– Иваныч, можно подумать, что ты бритый! – возмутится Тукмачёв.
– У меня борода. А ты небрит!

Но через десять минут они попадутся оба, однако Вадик догадается на всякий случай предъявить пропуск в погранзону.

Мы с Конниковым пойдем закупать продукты в поезд, причем в буфете Игорь потребует “восемь сырков и один козинак”, а через пять минут в другом ларьке – одну бутылку минеральной воды и несколько бутылок пива. Я начну возражать против такой вопиющей несправедливости, потому что минералку пьют все, а пиво – не все.

– Ну, всё правильно! – не поймет Саныч. – Ты одна – и нас четверо!..

Фраза станет хитом сезона, и всю осень в любых походных спорах Вадим, Юрий или Игорь в качестве веского аргумента станут заявлять мне: “Ты одна, а нас четверо!”.

В 21:15 мы сядем в поезд, и в нашем вагоне окажутся те же самые проводницы – мать и дочь по фамилии Герцен. Они нас тоже узнают и даже вспомнят, что туда народу нашего ехало больше, чем обратно.

Вскоре придут солдаты, обшмонают один из рюкзаков и проявят огромный интерес к нашим документам: “Чем можете доказать, что вы альпинисты?”. Книжки их не слишком впечатлят, но нас снова выручит пропуск в пограничную зону, о котором Порохня и Кочерга в свое время раздумывали: “Тебе надо? Нет? Может, выбросить?..”.

Через день мы наконец-то съедемся вчетвером в один плацкартный отсек. Вадим проявит себя мастером решения сканвордов “в одно касание”. Я напишу календарь погоды за 24 дня.

Мы будем бесконечно говорить о горах и о разных сторонах альпинизма, но так и не наговоримся.

Мы будем вспоминать и строить планы, и всю дорогу я не смогу отвязаться от мысли: “Что я делаю в этом поезде?!!”.

Днем 08 августа мы все обнимемся на прощание на Челябинском вокзале – чтобы снова встречаться на скалах и в походах.

И лишь два месяца спустя, когда на форуме “Уллутау” начнутся скандалы с разборками и обвинениями по поводу трагедии на 5Б и спасательных работ, только тогда до меня внезапно дойдет, что если бы Игорюня так категорически не возражал против “Нангапарбата”, то в ночь с 02 на 03 августа наше отделение находилось бы не на “Среднекичкидарских”, а на “Чегетских” ночевках.

Что было бы тогда – этого никто знать не может.

Присылайте в рассылку:

Ваши письма, рассказы, песни будут использоваться при формировании рассылки. Если Вы не хотите, чтобы Ваш E-mail появился в рассылке, скажите об этом в письме!

Буду рад конструктивной критике, Вашим пожеланиям и предложениям. От ошибок никто не застрахован. Если вдруг вы их где-то найдёте, большая просьба - сообщите об этом мне.