"Не пиши, не звони" - наша новая песня (стихи Леонида Васюковича, музыка Сергея Косолапова).

Здравствуйте, друзья!

Сегодня в выпуске:

|Gm6 A |Dm   |Gm6 A |Dm Dm(X)|
|Gm6 A |Dm   |Gm6 A |Dm   |

Gm6 A7+5 A7   Dm        Dm11      Dm
Одиночество - царство метельных туманов,
Gm6             A7+5 A7   Dm       Dm11    Dm
Царство белой пурги,   неуютных от холода дней.
Gm6         A7+5 A7 Dm          Dm11    Dm
И тревожат извечно,  вырывая из плена обманов,
Gm6      A7+5 A7 Dm       Dm11    Dm
Силуэты открытых  всем ветрам тополей.


Припев:
    Gm               C7 F               D11 D7
      Не пиши, не звони, не тревожь понапрасну.
    Gm           Dm      E7       A7      Dm  D7
      Догорает закат и камин прогорел и погас.
    Gm                 C7 Cm               D11 D7
      Не скажу, что легко, не скажу, что напрасно
    Gm6             Dm  E7      A7         Dm  D7
      Вырываюсь из плена колдовских твоих глаз.
    Gm6             Dm  E7      A7         Dm
      Вырываюсь из плена колдовских твоих глаз.


Ухожу налегке, багаж прошлого вовсе не нужен,
Все с листа в новой жизни придется опять начинать.
Будет солнечно в ней или будут морозы и стужи,
Я как дань неизбежности буду все принимать.

      ПР.

Не кляну, не ропщу, не пытаюсь искать виноватых, -
Не сложилось, не спелось, и потерян мотив навсегда
Наших песен весенних, бездумных, крылатых,
Их на крыльях ветров унесли в запредельность года.
      Пр.

В скобках, римской цифрой указан лад, на котором берётся аккорд.

Если Вам не понятны аккорды в песне, посмотрите на сайте раздел "Аппликатура аккордов".

Эта песня в mp3 есть на моей страничке.

Часть II
РАЗРЫВ СВЯЗКИ

26 июля 2004 г., понедельник.

“День отдыха и подготовки”. Проснулась в 07:30, когда закипела вода в чайнике и Юрий сообщил, что идет в учебную часть (в такую-то рань!..).
Задетая его вчерашним замечанием о полном отсутствии мускулатуры, наконец-то предприняла пробежку через весь лагерь до спортплощадки, где в это время как раз махала ногами секция каратэ или тхэквондо. Вообще-то в поезде я планировала, что в альплагере буду бегать и подтягиваться каждый день, но ведь бездействию всегда найдется оправдание... Размялась немного, подтянулась 5 раз. Конечно, по сравнению с джайлыковскими девочками, которые могли 10 раз на одной руке, это ничтожно мало, но, учитывая, что почти месяц вообще не бралась за турник, – неплохо. Довольная собой, примчалась обратно (благо под горку), едва не застудив уши, так как было холодно, градусов пять выше нуля.

Саша и Лариса собираются на подход под Лацгу, что хотят – не очень понятно, вроде, 3Б. Нашу неразлучную четверку, зашагавшую на завтрак, Сашка, покачав головой и усмехнувшись, проводил комментарием: “Бр-ригада!..”.

Поев, пошли в учебную часть изучать маршрут 2А на Чотчат и учиться писать маршрутный лист. Скопировав Юрин образец, мы с Вадиком и Игорюней понесли сие творение в двух экземплярах на подпись Виктору Николаевичу. Он опять долго ныл, требовал привести Юрия, чтобы тот “рассказал маршрут и показал на местности” (Чотчат хорошо виден прямо от дверей леоновской комнаты). Потом порывался немедленно отправить нас на разведку до ледника, но мы дальше речки не пошли – вернулись домой и устроили грандиозную постирушку с нагревом воды в чайнике. Слава Богу, день был, в основном, солнечный – удалось не только высушиться, но и позагорать.

Игорь, Вадим и я собирали вещи и занимались хозяйством, Юрий постоянно бегал “политиканить и бороться с бюрократией”: оказывается, Леонов заявил Порохне, что “забронхитил”, и просил, чтобы наше отделение без него на гору не выпускали.

– Заболел? Тогда езжай домой! – бросил ему Порохня. Всем известно, что на высоте простуда не лечится. Но домой Леонову явно не хотелось.
Только после обеда Кочерга добился разрешения на выход без инструктора, хотя по документам руководителем числился Леонов. Никто не расстроился, что пойдем без него. (“Но с этого дня я перестал отдыхать”, – впоследствии говорил Юрий).

На ужин снялись с питания, задумали сварить картофельное пюре из пакетиков. А моркови у нас под лавочкой – “как грязи”... Вот бы сделать вкусный салат с чесноком и майонезом, но тёрки нет. Но в программу подготовки альпиниста обязательно входит умение устанавливать контакты с местным населением, а мы стесняемся и не умеем общаться с людьми, поэтому надо тренироваться. Всё это я сбивчиво излагаю Игорюне, и мы вдвоем выходим в вечерние сумерки промышлять тёрку для овощей.

В ближайшем домике нас ждет облом, потому что хозяек дома нет. Саныч уже готов сдаться, но я предлагаю спросить еще в столовой:
– А то Кочерга опять скажет, что мы балбесы и ничего не можем без него сделать!..

Обогнув здание столовой, вычислили дверь на кухню и вскоре, страшно довольные, вернулись с добычей.

Дома дружно приготовили “острую морковку” и “растворимое пюре”, поужинали. Объелась, как Винни-Пух.

Сегодня Вадим сказал, что бисептол, которым начала его кормить почти от отчаяния победить этот жуткий кашель, кажется, помогает от бронхита. Дай-то Бог.

27 июля 2004 г., вторник.

Удачно устроила будильник на коврике, между ушами моими и Игоря. Сработал в 01:00 – услышали оба.

Встала, глянула в окно – звезды.

Пошла в другой угол, подергала за ноги Вадима и Юрия:
– Отделение, подъем!

Вскочили, поели, в 02:00 вышли. Прохладно, звезды. На выходе из альплагеря отметились у пограничников, они пожелали нам счастливого пути.

Перешли речку, держась вдоль трубопровода, потом полезли по тропе на склон. Роса.

Кусты стелющегося арчового родственника приняли сначала за камень, потом за снег. Листья рододендронов блестят в свете фонарей.

– Иваныч, – говорит Вадюля, – ну у тебя и прожектор... “шарит осторожно по пригоркам”!..

На перекурах чувствуется, как тянет прохладный ветер. Фонари выключаем, сидим в темноте под звездами. Два огонька тлеют – Вадик, Юра. Где Игорь – не разглядеть, можно только угадывать. Откидываюсь горячей спиной на рюкзак, чтобы не продуло, и так лицом к лицу с небом...

Звезда сорвалась.
Не успела.
И не надо.
Счастье – оно здесь и сейчас.

Тропа часто теряется, иногда находим ее снова, иногда нет. Один раз увидели внизу у реки автомобильные фары – не иначе лесники рванули нас ловить и обирать на 11 рублей 25 копеек с носа за вытаптывание травы! Но не догнали.

В 04 часа потеряли тропу окончательно. Впереди в темноте видны какие-то скалы. Мы сели и стали ждать рассвета.

Мир на глазах менялся.
Сначала появилась Венера – как зеленая сигнальная ракета над пиком Джайлык.
Небо чуть посветлело, звезды стали бледнее и внезапно, как по команде, разом пропали – кроме одной, Утренней.
Сумерки разошлись за несколько минут, и близкая серебристо-белая стена Уллутау стала розовой.

Мы спустились с откоса морены и вышли к первым снежникам.

Здесь (как всегда, очень “кстати”!) дала о себе знать вчерашняя неумеренная морковь – резко и сильно закрутило живот. На краю камней оделись и связались. Только пройдя в “кошках” пару сотен метров, я вспомнила, что не завязала сегодня эластичный бинт. Но пока ничего, в голеностопах не боль, а просто тупая усталость.

Шлось тяжело. Когда остановилась перешнуровать ботинки и снять свитер, Вадик с Игорем нашу связку обогнали, и потом достать ребят до общей остановки на перекур так и не удалось. Что-то со мной сегодня не то, мощности не хватает (но ведь на Тютю чувствовала себя отлично – даже голова не болела, а там же четыре тысячи!..).

Хорошо, что Юрий решил вылезать на гребень не в самом крутом месте, а чуть раньше. Он вышел вперед и тащил меня за собой на веревке внатяг. Это было не очень-то приятно, но помогало хотя бы передвигать ноги.

– А ты не комплексуй! С каждым может случиться, что вчера чувствовал себя хорошо, сегодня – плохо...

Два жандарма обходили справа – частично по рантклюфтам, частично – по снегу ниже, на передних зубьях, придерживаясь рукой за фирновый край. Потом северо-восточный контрфорс кончился, и в 09:15 мы вышли на восточный гребень. Дальше снежные взлеты чередовались с сыпушными скалами. Снег начал подкисать, “кошки” больше не надевали. Здесь уже отдыхала первая связка, ждала нас и весело приветствовала. Посидели на скалах, перекусили.

Смотрели, как Белоярка носится впереди и валит камни. Когда эти ребятки шли с вершины, мы расходились с ними на скалах встречными курсами. Народ молодой, “борзый”, при неплохой снаряге. За три дня в горах они уже сделали “значок” и теперь до конца недели хотят выполнить III разряд. Ловко!.. Юрий зачем-то настойчиво расхваливал мне их инструктора, мастера спорта по фамилии Дубровский, но меня больше волновало другое:

– А им уже хотя бы показывали, кто такая “веревка”?..

Совершая какие-то манипуляции с рюкзаком, Игорь и Вадик, которые теперь шли позади нас, выронили пару “кошек”. Удаляющийся лязг металла по камням, растерянный возглас... Кочерга в это время здоровался со встречными и происшествия не заметил.

– Юриваныч! Потеря снаряжения!.. – валюсь на камни. Несколько минут можно никуда не идти. Можно вообще не двигаться... Сидим, ждем, пока Тукмачёв слазит на южную, сыпушную сторону гребня. Стыдно признаться, но мне в тот момент было почти всё равно, отыщет он вторую “кошку” среди камней или нет, потому что, пока они с Конниковым занимались поисками, я могла полежать, не шевелясь и не дыша, – тогда морковь чуть-чуть успокаивалась. К счастью, обе “кошки” нашлись.

В одном месте я оказалась на северной стороне гребня. Обходила участок рассыпухи, будто бы поставленной на ребро черепицы. Готовясь подниматься по хорошим ступеням и выбирая зацепку, положила руку на один из камней, еще не успела нагрузить – и вдруг мне на согнутую в колене левую ногу плавно и тяжело вышла вертикальная каменная плита, почти квадрат 50 на 50 см. Я приняла ее на бедро и задержала.

– Как ты? В порядке?
– Да!

Быстро прикидываю: из стенки больше ничего не валится, меня не ушибло, Юрий метрах в трех позади. Если сбросить плиту, она сразу уйдет по снегу прямо вниз .

– Спокойно. Просто аккуратненько перевали ее через себя, – Кочерга словно читает мои мысли.
– Хорошо.

Еще раз глазами влево: Юрий стоит чуть выше меня, Игорь с Вадюлей далеко – мои все трое в безопасности. Внизу не должно быть никого. На всякий случай сказав самой себе: “Камень!”, плавным движением свалила плиту с бедра. Сперва не спеша, но затем раскатываясь на крутом снегу, она уехала в обрыв...

Последние несколько десятков метров до вершины по-прежнему лезла первой в мутном “автопилотном” состоянии. Болит живот. Опасаюсь потерять сознание и сковырнуться с гребня, особенно сорвать за собой Кочергу. Только молилась, чтоб не “отрубиться” сразу, чтоб в случае чего успеть ему крикнуть, предупредить. Чтоб свалиться не влево и не вправо, а точно по ходу.

Внезапно гребень кончился, направо пошло резкое понижение...
– Что? Всё?..

В 10:50 отделение “НП-2” (Игорь Конников, Юрий Кочерга, Вадим Тукмачёв, Надежда Модестова) было на вершине Чотчат (3780 м, 2А к/тр.).

Ясно, солнечно, прохладный ветер. Видимость изумительная, только по горизонту кайма облаков, которые изредка показывали нам Эльбрус, но, в основном, прятали. Зато хорошо видна Тютю. Справа от нее – отдельно стоящий острый клык Джайлыка с тянущимся оттуда в нашу сторону “забором”. Прямо под нами – домики альплагеря “Уллутау”. Совсем близко Чегет. Здорово!

Долго сидели на вершине, фотографировались, писали записку, ели шоколад с печеньем.

В 11:30 пошли на спуск. Навстречу попался московский парниша – лез один, как “черный альпинист”:
– Товарища вниз отправил, он плохо себя чувствует!..
Ниже – еще толпа поднимающихся восходителей.

Конников и Тукмачёв шли первой связкой, мы с Кочергой сразу же за ними. Ребята тормознулись на сыпушной части гребня – спуск прямо вниз не внушал доверия. Пока они раздумывали, я увидела тропу по хорошим ступенькам чуть ниже слева, мы с Юрием переглянулись и слезли там, а чтобы наши не сыпанули по нам сверху, быстро прошли чуть вперед.

Перед нами встречная группа, нас разделяет метров десять и крутая двухметровая стеночка. Оборачиваюсь к партнеру:
– Кто проходит, мы или они?
– Спускайся, они пропускают.

Трое парней сидят на гребне, машут нам, чтобы слезали. Сосредоточиваюсь, чтобы лезть надежно, не сорваться, и дурная слабость отступает. Медленно спускаюсь по стенке с верхней страховкой. Не успела оглянуться – Юрий уже рядом. Поздоровались с ребятами, спросили, откуда они. Оказалось, тоже из Москвы, товарищи “черного альпиниста”.

Мы уже проходили мимо, встречные начали вставать со своего края гребня, чтоб двигаться дальше, – как вдруг из-под среднего в их тройке обрушились камни, и пацан ссыпался за перегиб.

Первый в связке, сбитый с ног захлестнувшей его веревкой, упал и повис, лежа на перегибе, третий остался стоять столбом, бросив веревку.

Всё произошло за секунды.

Юрий крикнул:
– Надежда, спрячься! – и бросился к первому. Я метнулась в сторону и упала на камни, чтоб только убраться у него из-под ног и не мешать, потому что он уже знал, что делает, а я – еще нет.

Юрий поймал первого, придержал – и прыгнул за гребень, к тому парню.

Я сползла на полметра ниже, на каменную площадочку, где можно было страховать сидя, успев хорошо упереться ногами и держа внатяг страховочную веревку.

Что у них там происходит, видно не было.

Первый москвич, который повис в полутора метрах от меня, лежа грудью на гребне и зацепившись локтями, начал было отчаянно материться, но, видимо, получил замечание с северной стороны (мне не было слышно), потому что внезапно дико заозирался вокруг, уставился на меня и сдавленно, почти с обидой выкрикнул:

– Ну извините!.. барышня!.. если есть...

Наверно, сообразил, что вряд ли мог вогнать в краску того высокого мужика с черно-белой бородой. А я тоже в штормовке, лицо полностью скрыто за темными очками и тканевой маской, волосы спрятаны под каску – сама бы не догадалась, кто тут женщина!

– Ладно! – говорю. – Как ты там висишь, нормально?
– Нормально, только ногу веревкой захлестнуло, тянет...
– Держись, держись хорошо!..

Краем глаза увидела, что Игорь и Вадик еще только подошли к вертикальной стеночке и начинают спуск...
– Синюю выдай! – крикнул снизу Кочерга. Это мне. Ужасно плохо слышно из-за гребня!

Выдала, подождала пару секунд после того, как он перестал тянуть, и выбрала всю оставшуюся слабину.

– Выбери рыжую!

Это третьему москалю, но он ничего не делает. Смогу ли я дотянуться и выбирать одной рукой их веревку, держа другой свою?.. Не буду.

Ветерок мешает разобрать голоса из-за гребня – напряженно слушаю, чтобы не пропустить команду. Откуда-то извне приходит ощущение: всё будет хорошо.

Моя веревка начинает натягиваться.
Партнера не вижу и не слышу. Если он хочет выбрать, то почему молчит?..

Веревку не выдаю. Надо будет – скажет. Веревка натягивается всё сильнее, пробует ползти из ладоней за перегиб, но команды “Выдай!” не было... Зажимаю изо всех сил, держу.

Что у него там?! Срыв?.. Юрка, держись!..
Нелепое ощущение, будто вес на веревке увеличивается с каждым мгновением...

Понимаю, что на той стороне что-то не в порядке, но необъяснимое чувство не проходит. Напротив, становится злей, ласковей, упрямее: ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО.

В эти же застывшие секунды за гребнем грохнули камни...
ЮРКА, ДЕРЖИСЬ !!!
Долгий удаляющийся камнепад...
Не успел он затихнуть – звук второго обвала...

Будто специально для меня Господь создал глубокую треугольную щербину в каменной площадке – как раз под весь каблук ботинка, – уперевшись в такое “стремя”, можно сидеть тут насмерть... Веревка уходит за гребень, трение через перегиб хорошее – держать уже очень тяжело, но терпимо, нормально. Всё будет хорошо!!!

Веревка постепенно разгружается. Кочерга и прихрамывающий москвич вылезают из-за гребня. Первый в связке, который задержался на локтях, как-то успел выползти наверх – я даже не заметила. Юрий тут же осмотрел ногу парнишке – ничего страшного, просто ушиб. Попутно задал свой любимый вопрос про квалификацию их группы (II-й разряд + новичок + III-й) и сказал что-то типа “мужики, можете считать, что сегодня у всех вас второй день рождения”.

Улетевший новичок показался мне совсем мальчишкой, лет 16 – 20, не старше. Огромные от пережитого шока глаза – он их с Юрия просто не сводил!.. Явно смущаясь, спросил:
– Вы откуда?
– Челябинск.
– А вас как зовут?
– Меня Юрий зовут, – помедлив, ответил Кочерга.
И мы пошли вниз.

Тем временем Вадик и Саныч спустились со стенки и подошли к нам.

Дальше по гребню встретили Днепропетровск, которому посоветовали держаться подальше от Москвы.

Либо отравившая меня морковь имела какую-никакую совесть, либо происшествие с москвичами длилось совсем недолго, но остаточной концентрации после спуска со стенки мне хватило на то, чтоб еще на несколько минут почувствовать себя с ясной головой. Вернувшаяся способность нормально соображать меня взбодрила, и во время какой-то остановки я легкомысленно спросила Юрия:

– А что вы там делали за гребнем? Мне вообще ничего не было видно!
– Занимался любимым делом – спасал.

Спускаться решили по следам Белоярки через бергшрунд, а не пилить весь контрфорс обратно. Тем более что все следующие группы здесь и поднимались.

Делали три дюльфера с ледорубов. Оказалось, бергшрунд не один, а их два, оба забиты снегом. Пробовали взаимодействовать связками, но получается у нас это дело пока очень медленно. Снег уже подкис, иногда ноги соскальзывают и приходится рубиться. Один раз, спускаясь с нижней страховкой, срывается Кочерга, и я лихорадочно думаю, что делать, если он налетит прямо на станцию, а не проскользнет справа или слева от нее. Верхней по склону ногой наваливаюсь на полностью загнанный в снег ледоруб, переношу вес тела туда же, держу веревку и готовлюсь амортизировать столкновение (вообще-то я не знаю, что надо делать. Нас учили, как со страховкой через ледоруб останавливать сорвавшегося, но ситуация, когда участник сбивает своего же страховщика, почему-то не рассматривалась ни разу). Работать живым буфером мне не пришлось: Юрий зарубился сам, спустился до моей станции ногами и как-то необычно нервно спросил:

– А если б не остановился, ты бы меня удержала?..

Ну и вопросик! Мне что, бить себя в грудь и клясться, что “да, конечно!!”?.. Боже мой, ДА ОТКУДА Я ЗНАЮ??! И вообще, что за “проверки на вшивость”?! Нашел время!.. До сих пор что ли переживает из-за москалей?.. Даже толком посмотреть на него не могу – две пары темных светофильтров скрывают глаза друг от друга, я к тому же в своей гюльчетайской “чадре”...

– Я бы постаралась. Я бы очень старалась!!!

Потом мне стало совсем фигово.

В конце ледника желудок скрутило основательно, вниз, к реке, добрела “на зубах” и очень медленно. Кстати, тропы как таковой от начала до конца не оказалось – и не удивительно, что мы плутанули по темноте на подъеме. Ребята утомились, но ждали меня на берегу, не уходили. Юрий так вообще шел всю дорогу замыкающим. Чувствовала, что мой черепаший темп его добивает, предложила не ждать – отказался. Так все вместе и пришли в лагерь в 15:30.

У пограничников нас встретил Виктор Николаевич, радостно закричал, что давно уже тут высматривает, и стал немедленно требовать отчета о восхождении. Поскольку Игорюня и Юра успели проскочить мимо него и сразу включили третью скорость, Леонов прицепился с этим “отчетом” к нам с Вадиком. Ответ “Нормально!” его никак не удовлетворял, требовались подробности, а рассказывать сил не было. Кое-как отбились. Надеюсь, не очень грубо (абсолютно не помню, что мы сказали, потому что я в это время боялась хлопнуться в обморок и мечтала быстрее попасть “на шхельду”, а Тукмачёв от усталости взвёлся и разговаривал с инструктором довольно резко).

В “Доме инструкторов” уже были Афанасьев и Веселова – вернулись за полчаса до нас. Лара предложила сходить в душ – по слухам, в 16:00 должны включить горячую воду. Собрали полотенца, влезли в тапочки. В две пары хромых ног поковыляли к душевой. Ноги выкручены и отбиты, живот воротит...

Действительно, вода была, а народу – только мы вдвоем и еще женщина, что-то стирающая под краном.

И хорошо...

Включаю большим напором одну только горячую... Обычно в помещении открыта форточка и гуляет студеный сквозняк, но сегодня окно закрыто, поэтому мне душно и холодно одновременно – никак не согреюсь... Тяжелая струя воды лупит по плечам. Отклоняюсь, чтобы не забрызгать волосы, – не до них. Как хорошо вот так стоять под сильным напором, ничего больше в жизни сейчас не надо... Становится получше... Плещу водой в лицо. Наконец-то спазмы в желудке приутихли, можно не сдерживать дыхание каждые две минуты... У меня темные руки и слабо загоревшие ноги... Потоки воды сбегают по моему телу, обнимают и греют... (В первый же визит сюда какая-то девушка, похоже, из “отдыхающих”, спросила: “Вы альпинизмом занимаетесь?..”) Если объективно, то у меня далеко не последний “рельеф” мышц в женском душе – так что пусть Кочерга не болтает, много он видел через длинные рукава!..

Внезапно пестреет в глазах, и мурашки по лицу...

Случайное воспоминание о партнере по связке отбрасывает меня на несколько часов назад, в синий полдень на гребне Чотчата, в грохот камней, в тяжелое сопротивление веревки, в глаза парня, зависшего на перегибе, в прыжок Юрия...

Страх, которого совсем не было на горе, догоняет меня здесь, в лагерной душевой. Лютый ужас, вывёртывающий все внутренности до тошноты, от которого хочется выть, прятаться и плакать... Он душит и лишает сил, тычет в глаза картинами, которых на самом деле НЕ БЫЛО... Чем сильнее гонишь этот бред от себя, стараясь НЕ ДУМАТЬ о том, что могло произойти, тем сильнее захлестывает...

“Что вы там делали?..” – “Занимался любимым делом – спасал!..”

Что у них произошло там, на северной стороне?..

Меня начинает мутить, в глазах плывет. Цепляюсь за скользкую кафельную стенку – стоять, не падать!.. Уже всё позади, всё нормально, ничего не случилось...

Сегодня Юра спас мальчишку на гребне. Это я хочу сказать Ларисе – и не могу.

Во-первых, она будет расспрашивать – а что я видела?!
Во-вторых, какой он мне “Юра” – мы в одном сугробе не зимовали!..

Однако фраза живет у меня в мозгу именно в таком виде, и в конце концов понимаю, что просто не в силах что-либо произнести. Пусть сам рассказывает. Если захочет...

Лара спрашивает, ждать ли меня, и уходит, и еще минут двадцать я мокну в полном одиночестве, покуда более-менее не успокаиваюсь и не заставляю себя выбраться из-под бегущей воды. Потом в полусознании ползу домой, у дверей падаю на бревно рядом с Афанасьевым и на вопрос, что со мной, могу только простонать: “МОРКОВЬ!!!”. Саша приносит мешочек “торфа болотного”, которого надо съесть две столовых ложки. Я с трудом осилила только одну. Давилась торфом, вспоминая из средней школы, как Гаврик заставил гимназиста Петю землю кушать...

Добралась до комнаты, упала в спальник; кажется, уснула, причем с каким-то бредом. Во рту пересохло, знобило, снилась удивительная лажа. Помню, что одна нога была нормальная, а вторая от колена просто леденела, и мне было невыносимо, до судорог холодно. Еще помню, что была гора, голубое небо, и мы куда-то пахали, и с нами почему-то оказался Сашка Афанасьев в своей желтой каске, потом какой-то высокий деревянный забор на фоне облаков, и все время кто-то рядом разговаривал, орал команды и травил анекдоты, потом как будто бы Кочерга пришел, но без каски, и спросил такую нелепую чушь, что я от удивления даже проснулась – вот примерно такой дурацкий сон.

Я пришла в себя оттого, что стало очень тепло – насквозь, до самых косточек. Оказывается, кто-то засунул меня прямо в спальнике в “пуховую ногу” Кочерги, а сверху еще укутали спальным мешком Конникова. Как тепло!..

В комнату влетает Ларка и ликующим голосом задает мне два вопроса, с которыми никто никогда не лезет к сильному полу: “У тебя ...? А ты не ...?”. Мысленно падаю! То, что “казачок засланный”, – очевидно, и в том, чьи смуглые уши торчат за Ларискиным визитом – никаких сомнений. На то и другое отвечаю отрицательно, потом все-таки не могу сдержаться и интересуюсь:

– Тебя что, на разведку послали?
– Ну!.. Юрка сказал, мол, “если что” – так это же святое дело...

И смешно, и трогательно до слез. Слишком неожиданная деликатность со стороны человека, во всех деталях излагавшего в поезде технологию многодневных спасательных работ! Значит, почувствовал, что если бы вынудил меня говорить с посторонним мужчиной на специфические темы, то из состояния пищевого отравления вогнал бы в состояние комы. Интуиция на грани фантастики...

На ужин, естественно, не пошла. “Завещала” ребятам разъесть мою порцию между собой на добавку, а сама решила лечиться голодом.
К вечеру стало лучше.

Когда наши вернулись, вскоре за ними примчался Виктор Николаевич с тонометром. Они на пару с Сашей так усердно измеряли мне давление, что чуть руку не отсушили. Намеряли верхнее 140, чего сроду не бывало. Но тут все уже успокоились и начали оттачивать остроумие на “морковную” тему. Афанасьев и Кочерга как-то уж слишком серьезно сцепились в споре о том, мог ли быть ребенку поставлен диагноз “кишечная палочка”.

Потом все, кроме “больных”, выпили за гору, и пошли мировоззренческие разговоры, завернутые, в основном, вокруг сегодняшнего происшествия на горе.

Я, очухавшись, обнаружила, что в душе мне в ухо набрызгалась вода. Всеми народными средствами пыталась ее вылить – не удалось. Народ уже устраивался спать. Чтобы не мешать, я вышла на улицу и около часа на подламывающихся ногах прыгала возле входа в домик, пугая гуляющих с фонарями “буржуев”, но пробка так и осталась.

Юрий вышел покурить – в результате проговорили с ним на бревне до часу ночи. Он всё спрашивал: ПОЧЕМУ? Почему именно мы в тот момент оказались в том месте? Как мы вообще очутились впереди связки Вадима и Игоря, если от самой вершины шли за ними?..

Я сказала, где и почему произошел обгон. И что если начать искать во всем этом высший смысл, то Господь знал, в какое время кого и куда направить, потому что у Него Свой план на жизнь каждого. Ни у нашей второй связки, ни у меня с другим партнером при всём желании помочь не хватило бы реакции, опыта, решимости действовать немедленно, соображать на лету. Опытный альпинист и джайлыковский спасатель Кочерга нужен был Ему именно там и именно тогда, чтобы спасти жизнь человеку. По-моему, это очевидно.

Юрий не то что не мог – скорее, как будто боялся с этим согласиться... Ему вообще показалось, что произошло всё не для пострадавшей тройки, что это было предупреждение, “звоночек”, причем не по московскому мальчишке, а ...

Я вслушалась, но не нашла внутри никаких дурных предчувствий ни на Юрия, ни на себя, ни на кого из наших. Скорее, наоборот: для какой-то Своей цели Бог привел в эту точку пространства и времени того человека, который умеет действовать. Спасатель вернулся в свои родные горы.

Иного объяснения найти не могу.

Присылайте в рассылку:

Ваши письма, рассказы, песни будут использоваться при формировании рассылки. Если Вы не хотите, чтобы Ваш E-mail появился в рассылке, скажите об этом в письме!

Буду рад конструктивной критике, Вашим пожеланиям и предложениям. От ошибок никто не застрахован. Если вдруг вы их где-то найдёте, большая просьба - сообщите об этом мне.