Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Владимир Высоцкий. Страницы биографии


Родом из детства

Выпуск 3. 4 октября 2010 г.

5. «УПОВАЙ, ЧЕЛОВЕЧЕ...»

(продолжение)

С 25 июня Губосовиахим начал набор в военно-техническую школу воздушного флота. Центральная комиссия при школе ВВС РККА подбирала кадры авиаремонтников. В ходе «Недели обороны» на воскресенье 29 июля 1928 года назначили общегородскую Воздушно-химическую тревогу в инсценировке ячеек Осовиахима и воинских частей гарнизона. Само действо предполагалось развернуть в районе станции Оренбург, Виадука и Продпункта Ташкентской железной дороги.

По сценарию к 13-00 у вокзала собралось до 1 000 участников, а на них глазели тысяч 10 обывателей. Ровно в 16-00 с бухарской стороны послышался рёв моторов. Эскадрилья самолётов внезапным налётом на ж/д узел Оренбурга произвела условную бомбардировку взрывчатыми и отравляющими веществами путём сбрасывания аэробомб. Самолёты шли в атаку пелинговым строем и звеньями. Кроме взрывпакетов, для куража сбросили несколько арбузов. Они эффектно лопались на путях, оставляя ярко-красные следы и разбрызгивая осколки семечек. Почти одновременно с налётом включилась цепочка оповещения об опасности в виде паровозных гудков и звона колоколов на церквах. По воздушным целям оглушительно били холостыми зарядами орудия и пулемёты. Прицельное бомбометание не обошлось без досадного казуса. Натурально вспыхнул один из служебных сараев, и в дело вступили пожарники. Кроме этого, на Первомайской площади разгорелся запланированный ружейно-пулемётный бой между десантом «синих» и «красными». Умелая оборона сочеталась с одновременной очисткой и дегазацией местности. Одного из условно-пострадавших, здоровенного мужчину, шесть санитарочек в противогазах еле-еле волокли на носилках до развёрнутого полевого госпиталя. Неразберихи и недоразумений хватало. Резко изменились цены на рынке, так как некоторых из непосвященных торговцев произведённый шум заставил развернуть оглобли вспять, а осведомлённые пользовались редким случаем отсутствия конкурентов. Ольга Александровна с подругами из женсовета наблюдала всю картину событий с виадука, а Сергей проносился по небу в звене бомбардировщиков.

Квартирный вопрос в городе пребывал в кризисном состоянии. Жильё сдавалось с оплатой за полгода или год вперёд. Под жильё приспосабливались бывшие Покровский и Вознесенский корпуса в торговых рядах на главной рыночной площади. Устраивались квартиры и в пустующих складах Баширова на ул. Володарского. Семья Серёгиных по КЭЧевской линии перебралась из очень уж тесной клетушки Ольгиного приюта в такую же коммунальную систему, но с более просторной комнатой в двухэтажный дом по бывшей улице Красноармейской, 50. Старожилы, отчасти курсистки мадам Жанколя, всё ещё ютившиеся в этом здании, звали улицу Неплюевской, по имени основателя города и края. Эта улица была неразрывно связана с историей их родного Николаевского «института благородных девиц». Произошло это осенью, когда у Сергея Максимовича прибавилось хлопот в связи с набором оренбургским Губосовиахимом будущих авиаторов — молодёжи с 18 до 25 лет, «имеющих 7-летнее образование и владеющих каким-либо ремеслом», в военно-теоретическую школу лётчиков. К тому же приказом РВС СССР № 280 от 1 октября 1928 г. в Оренбург начала перебазироваться Ленинградская высшая школа лётчиков-наблюдателей. В связи с этим ближайшее к месту дислокации школы штурманов (в бывшей Духовной Семинарии) жильё предоставлялось специа-листам-лётнабам.

Вскоре объединенной Оренбургской школе присваивается наименование: «Третья военная школа лётчиков и лётчиков-наблюдателей имени К.Е. Ворошилова». Образовался мощный учебный комбинат, готовивший кадры для ВВС. В короткие сроки в школе создаётся четыре специализированных бригады (отдела). Первая бригада, созданная на базе школы воздушного боя, готовила лётчиков-истребителей; вторая — на базе лётна-бов предназначалась для подготовки штурманов; третья и четвёртая, сформированные заново, выпускали стрелков-бомбардиров и техников по вооружению. Параллельно школа обучала кадры авиамехаников и мотористов.

Для размещения отделов, служб и личного состава школе предоставили самые крупные здания города: оба кадетских корпуса и духовную семинарию. Поскольку казарм всё ещё не было, общежитие слушателей отдела лётчиков заняло ещё одно здание на Советской улице, там, где находилось Управление оренбургской железной дорогой. Постоянный состав с семьями селился в жилых авиагородках: во 2-м кадетском корпусе (на Бе-ловке) -1-й авиагородок, в бывшем неплюевском кадетском корпусе( теперь там 3-й корпус медакадемии) — 11-й авиагородок и на территории бывшего женского монастыря — 51-й авиа­городок.

Однако квартир всё равно недоставало. В 1929 году часть военнослужащих объединилась в жилищно-кооперативное товарищество. В 1930 г. они получили около 80-ти квартир в трёх корпусах на углу ул. Кооперативная (ныне Кирова) и 9 Января -в 14-м авиагородке. В 1931 году рядом с учебным корпусом 2-го отдела (лётнабов) на пустыре, где ещё возвышался вал Успенского бастиона Оренбургской крепости, вырос 5-этажный корпус «А» 13-го авиагородка, именно его позже, после испанских событий, будут именовать «Мадридом».

В окрестностях Оренбурга строились аэродромы. Основной — центральный аэродром сооружался у северной окраины города. На нём расположилась авиаэскадрилья 2-го отдела лётнабов. Для практического бомбометания, воздушных стрельб оборудовали южнее города большой полигон, позже перенесённый на восток от центрального аэродрома. В целях экономии в учебном бомбометании чаще применялись отлитые цементные бомбы-муляжи с настоящими стабилизаторами. Они не всегда разрушались после падения и их использовали повторно. В Оренбурге время от времени эти «авиабомбы» всё ещё попадаются при земляных работах.

Аэродромные сооружения находились в районе посёлка Меновой Двор, на 19-м и 20-м разъездах Оренбургской железной дороги и около села Благословенка. Добираться до лётных полей приходилось на автомобилях, мотоциклах, а то и на гужевом транспорте. Поскольку в том же здании кадетского корпуса размещался ещё и эскадрон связи Кавалерийской дивизии № 4, проблем с лошадиными силами не было. Но уже в устоявшемся режиме лётчиков возили вместительные 25-местные автобусы на базе шасси «ЗИС».

Нина Максимовна: «По делам служебным Сергей приезжал иногда в Москву со своими новыми друзьями-сослуживцами. Все приходили к нам домой на Мещанскую. Костя Смирнов ухаживал за Раечкой. Волков Гриша называл меня «полунемочкой». Видимо, за мою склонность к порядку во всём, особенно если это касалось каких-либо небрежно оставленных вещей и бумаг. Вошло в шутливую поговорку понятие: «Нина убрала»... — что служило потом поводом к утомительным поискам аккуратно сложенных и пристроенных мною с глаз долой предметов их беспорядочности».

В краткий отпуск домой Сергей приехал в громадном кожаном на меху пальто. Лицо его украшала окладистая тёмная борода. По его же словам, он стал «похож на сарт», то есть на восточного, южного человека. В квартире на 1-й Мещанской, как всегда, пришлось прикреплять дверные занавеси повыше, — Сергей при высоком росте постоянно задевал их своей красивой тёмно-шатеновой шевелюрой. Сестрам не очень-то приглянулась борода, и они её в знак протеста решили подстричь, когда брат задремал на диване. Пришлось бороду сильно укоротить, подравнивая. Сергей смеялся пуще всех и уверял, что будет теперь мёрзнуть в самолёте, как «полураздетый».

Вся семья по праву гордилась Сергеем и освоенной им профессией. Мама крестилась в волнении за сына, когда он ярко, без приукрашивания рассказывал им невыдуманные случаи из жизни лётчиков. Особенно восторженно истории старшего брата о полётах над оренбургскими степями слушал 13-летний Володя. А сестры, те просто обмирали от страха, живо представляя все перипетии лётной службы.

Тепло и уют родного дома заслоняли на время заботы молодого отпускника. Но с большой тревогой возвращался Сергей в Оренбург. Одолевали печальные мысли о сестрёнке Рае, круглолицей, пухленькой, улыбчивой девушке с грустными, как у мамы, глазами. Она тяжело заболела. У неё признали туберкулёз... Он возник вследствие осложнения после перенесённого тяжёлого гриппа и воспаления лёгких. Люся, на обратном пути, пытаясь как-то помочь, вспомнила о том, что в Оренбурге целых два туберкулёзных диспансера и несколько окружных кумысолечебниц. Договорились, что летом пригласят Раечку приехать в Оренбург, чтобы поправить здоровье.

Небольшой степной городок обширной Средне-Волжской области, бывшая крепость на краю Империи, а теперь окружной центр, всё ещё имел до 30 церквей, 12 мечетей и до десятка национальных молитвенных домов. Но большинство из уцелевших в революции и гражданской войне архитектурных памятников, культовых сооружений было уже обречено очередными статьями 39, 40 и 42 Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года. Незадолго до этого Оренбург посетил народный комиссар просвещения А.В. Луначарский. 18 марта 1929 года он пламенно выступал перед курсантами и преподавателями лётной школы, посещал удивительные по красоте храмы, восхищался постройками старинного Менового Двора, что недалеко от аэродрома. Но «Его ВысокоПросвященство» ни словом не обмолвилось, что смертоносные Серп и Молот уже занесены над божественными произведениями ума и рук человеческих и лишь немногие колосья нескошенных церквей уцелеют в грядущей лютой жатве.

А на периферии, как известно, подобная «уборка» завсегда велась с перевыполнениями. Ещё осенью прошлого года начали рыть котлован под электростанцию на горе Маяк, где располагался прежде Богодуховской мужской монастырь. Некоторое время спустя Сергей Максимович с огорчением будет наблюдать, как напротив 1-го учебного корпуса на ул. Советской день за днём станут разбирать немецкую лютеранскую кирху. Вряд ли кто из недоумков, отдававших и исполнявших приказ, помнил, что в эту евангелическую церковь ходил лютеранин по вероисповеданию Владимир Иванович Даль со своим дружным семейством — да не он один, а целые поколения оренбуржцев — за полтора века до этого варварства. Органные медные трубы кирхи приспособили потом большевики... в канализации, на зависть ассенизаторам всех стран.

Лётчики всегда ближе к небу, а значит, и к Богу. Но, будучи членом ВКП (б), Сергей таил в себе чувства верующего человека, воспринятые от отца с матерью ещё в детстве. Иначе в то время было невозможно. Лишь когда приезжали погостить Рая или мама, пользуясь случаем, он находил время, чтобы показать им то, что пока не было тронуто. Матушке, Евдокии Андреевне, особенно нравилось ходить в величественный Оренбургский Казанско-Богородский кафедральный собор, который, подлинно, был украшением не только города, но и страны. Он заслуженно числился третьим по красоте в России, после Исаакиевского собора и Храма Христа Спасителя.

Нина Максимовна вспоминает о своих детских впечатлениях: «На подъезде к Москве, прежде всего, в глаза бросалось золотое сиянье купола Храма Христа Спасителя, он светился как второе солнце. Мы хорошо знали эту церковь, ходили туда на церковные службы. Я хорошо помню, как всё внутри сверкало позолотой, на стенах картины на библейские темы. Я родилась 23 марта 1912 года (по старому стилю, о чём была сделана соответствующая метрическая запись) в Москве, меня крестили в церкви Всех Святых, что возле теперешней станции метро «Сокол». Моими крёстными восприемниками стали: Иван Родионович Калинин (петербуржец) и Наталья Андреевна Туманова из Подмосковья. Вообще в ту пору было принято принимать на себя звание крёстных родителей, а поскольку детей рождалось множество, то и крестников у взрослых россиян имелось немало. Например, у нашей мамы, Серёгиной Евдокии Андреевны (в девичестве Синотовой), было человек 20 крестников.

Нельзя сказать, что наши родители воспитывали нас в глубоко религиозном духе, но ходить в церковь и знать некоторые молитвы — было нашим долгом. Серёжа и Надежда учились ещё в то время, когда в школах преподавался Закон Божий. Мы же с Раисой начинали учебу уже при советской власти, на нашу долю выпало другое».

Евдокия Андреевна молила Бога о здравии детей, и особенно о болящей дочери Раисе. А как часто она говаривала, с грустью глядя на пролетавший в московском небе аэроплан: «Самолётик, пошли моему сыночку Серёженьке привет!»

(продолжение следует)

СОДЕРЖАНИЕ

1.  «Я шагал по Руси»
2.  «...И жил я, и выжил...»
3.  «Про войну будут детские игры…»
4.  «А вы в эвакуации...»
5. «Уповай, человече...»
6. « Небо этого дня — ясное...»
7. «Вот какое время было раньше...»
8.  Впервые на сцене
9.  На весах
10. «Из наших, из поляков...»
11.  Воронцовские бани
12. О «барде» в Воронцовке
13. «Откуда такое в войну...»
14.  «Здесь лапы у елей...»
15.  На улице Высоцкого в Оренбуржье
16. «...Мы, дети военных лет...»
17.«Мы многое из книжек узнаём...»
18. В Германии
19. «Сердце путает ритмы свои...»
20. «...Святой актёрский пот»
21. «Какой ни есть, а он — родня...»
22. «Не дай, Господь, чтобы война...»
23. «...В минном поле прошлого...»
24. Слово о маме
Источники информации и библиография
К читателю

Владимир Семёнович Высоцкий. Летопись жизни и творчества. Документальная повесть "Родом из детства". Страницы биографии, связанные с военными годами эвакуации в Оренбургскую область, г. Бузулук и с. Воронцовка Бузулукского района Оренбургской области, а также годами жизни в оккупированной Германии, в городе Эберсвальде.

Воспоминания родных, друзей, знакомых. О детских годах жизни Владимира Высоцкого вспоминают: мать Нина Максимовна Высоцкая, тетя Нина Максимовна, другие родственники, соседи и друзья семьи

Во второй части книги - повествование о взрослых годах жизни и творчества В.С. Высоцкого. Сюда включены воспоминания о совместной жизни с Владимиром Семёновичем первой его жены Людмилы Владимировны Абрамовой, воспоминания актеров о совместной службе в театре на Таганке, о репетициях и гастролях (М.С. Лебедев, И.С. Бортник, М.В. Полицеймако и др.). Автор - В. И. Горячок. Сайт рассылки: http://vysockij.com/


В избранное