2к-122. "Отец Пьер"

2010-09-19 Бомбей (Индия)

В ранние семидесятые мы путешествовали на старом микроавтобусе оранжевого цвета. Весь пол внутри был заставлен маленькими коробками, в которых были книги. Только сзади у нас было место для личных нужд. Мы были все молодыми людьми. Я все еще был грихастхой. Но другие были брахмачариями. Мы путешествовали, ночью останавливались и ложились спать в прямо автобусе. У нас было семь спальных мешков. Мы были, как сардины в банке, если кто-то один переворачивался, то всем остальным приходилось тоже переворачиваться. Как Прабхупада сказал: «Плотно упакованы в сознании Кришны». Мы любили аскезы и были счастливы путешествовать, проповедуя. В снег, дождь нам было не важно, мы просто были счастливы. Когда было жарко, мы иногда спали на улице. Сложнее всего было зимой из-за снега. Мы старались, как могли, быть крутыми парнями, но иногда было очень холодно. Среди ночи нас можно было обнаружить спящими друг на дружке, так было холодно. К нам пришла идея иногда жить в монастырях, тогда бы и проповедь была бы более эффективной, мы бы не болели. Так как Франция католическая страна, там было много монастырей, где жили монахи. Всегда я выбирал какое-нибудь уединенное место и спрашивал, можно ли нам остаться на ночь. В то время наше Движение не было таким известным. «Кто вы?» - спрашивали монахи, а мы отвечали: «Мы монахи, мы только что вернулись из Индии» - «Вы верите в Иисуса?» - «Мы верим в Иисуса, Он - Спаситель» - «Хорошо, заходите». И так мы останавливались на ночь или две. Мы видели разных монахов, но я любил траппистов. Потому что их образ жизни похож на тот, который ведем мы как преданные. Они строго следуют целибату, они строгие вегетарианцы, что необычно, живут простой жизнью, у них возвышенное мышление, большую часть времени они думают о Боге и молятся. Мы предпочитали такой тип монастырей. Однажды зимой 1975 мы распространяли книги в восточной части Франции, почти рядом с Германией. Мы путешествовали уже пару месяцев. Еще была осень, но с конца лета очень быстро похолодало и мы стали замерзать. Парни сказали: «Махарадж (я тогда не был Махараджем), мы можем остаться в монастыре?»  Я объездил все вокруг и нашел монастырь на верхушке горы, где-то полтора часа езды в ближайший город, который назывался Мэдс. Я посмотрел на дистанцию и подумал: «Хорошо, я приведу парней ночью, потому что поздней ночью для них будет сложнее сказать нет, чтобы отказать нам». После санкиртаны мы прибыли около 10.30 ночи. Монахи отдыхают обычно с 8.30. Это был огромный монастырь, как замок. Там осень приходит рано, становится холодно, листья опадают, темно, дует ветер, полная луна, все выглядело немного пугающе. Я подумал: «Действительно ли это монастырь или это замок с привидениями?» Я постучался: «Бум-бум-бум!» Ничего не происходило. Парни кричали: «Стучи громче, стучи громче. Холодно!» Бум-бум-бум! Наконец сквозь глазок в двери я мог увидеть, как приближался свет издалека. Тара кара камала варе абхута шрингам! Верю ли я в приведения, я не знаю. Большая деревянная дверь начала открываться. И там был монах, он был одет в длинную рясу, у них были коричневые рясы.

- Да!

- Отец, я монах. Я только что вернулся из Индии, очень замерз и устал, могу ли здесь переночевать?

- Кто ты?

- Я монах, я практикую древнюю традицию с востока, очень похожую на вашу. Я также вегетарианец, соблюдаю целибат…

-  Ты читаешь Библию?

-  О да, каждый день...

-  Как долго ты хочешь остаться?

-  Одну-две ночи, пожалуйста.

- Ты один?

-  Не совсем, у меня семь друзей в автобусе

- Семь друзей!

Он начал закрывать дверь.

- Отец, отец, во имя Христа! Пожалуйста! Не оставляйте меня на холоде!

- Хорошо, ты можешь остаться на три ночи, не больше. Вы можете спать в подвале. Вы можете прийти на завтрак, но на завтраке не разговаривать, медитируйте на Христа!

- Да, Отец!

- Хорошо, приводи друзей.

-  Спасибо, Отец!

 Мы были одеты как преданные, мы вели себя с большим уважением, потому что этот священники дали нам прибежище, иногда разрешалось поговорить с ними, у нас были очень интересные разговоры, потому что у нас были одинаковые ценности.

Это было какое-то  особенное представление. Парни вошли, принесли спальные мешки, в подвале был жесткий каменный пол, не было окон, была только дверь, не было света, но мы легли спать. С утра к нам постучались в дверь: «Время завтракать!» Мы поднялись и пошли в столовую. Там сидело двадцать пять монахов за длинным деревянным столом, они молились. Мы сели, начали переглядываться друг с другом, я накинул свой чадр на голову: «Сарва дхармам паритья джа мам эка шаранам враджа». Я прочитал около двадцати стихов, все, что я знал, а они все еще молились. У одного парня в желудке начало что-то звучать, один из монахов сказал: «Тссс!»  Я прочитал все мои стихи около четырех раз, потом в одно и то же время монахи подняли свои руки. «Привет, ребята! Тсс!» Никто на меня даже не посмотрел. Сначала принесли суп, затем принесли главное блюдо – яблоко, это была основная еда в течение дня. Мы не ели до вечера. Когда мы пришли к ужину, там опять был суп, яблоко и маленький кусочек хлеба без масла и сыра, без ничего. Нужно было есть очень медленно, нельзя было издавать звуков, когда ешь суп или откусываешь яблоко, даже когда глотаешь. Они были очень отреченными. В конце концов, все закончили есть. Это заняло около срока минут. Все встали в одно и то же время и пошли в свои кельи медитировать целый день. Я подумал: «Да, эти монахи очень серьезные» В этот день я сказал парням, что сегодня не будет санкиртаны, мы будем целый день учиться, как эти монахи. Парни начали сразу засыпать, я сказал: «Хорошо, забудьте про это, пойдем на санкиртану.» Мы вышли на санкиртану, вернулись вечером, пообедали. Так было три дня, мы получили разрешение остаться дольше. Парни сказали: «Индра, что такое яблоко и суп? Мы должны есть что-то!» Я не знал, что делать, потому что целый день мы были заняты, нам нужно было распространить много книг. Один парень сказал:

-Вы помните вашу лекцию, как Наполеон завоевал Европу? Но он и его армия не ели один суп и по яблоку в день.

- Да ребята, я помню эту лекцию.

- У нас  после нее был большой пир!

 -  Да-да, я помню…Хорошо, что будем делать?

 У нас была печка в автобусе, кастрюли, тарелки. В один из вечеров мы пришли очень поздно и, закутав в одеяло все кухонные парферналии, перенесли их в подвал. Я бы назвал это белой ложью, ложью во спасение. На следующий день мы купили риса, потом дал, затем сабжи. Через пять-шесть дней мы встали рано утром и начали готовить. Мы закрывали дверь, чтобы не выходил запах. Знаете, если в храме готовят, то на первом и втором этажах начинают все кашлять. Поэтому мы плотно закрывали дверь. Мы начали готовить замечательный прасадам, потому что, вы знаете, это очень важно. Армия не может воевать на голодный желудок. Мы ели вкусный прасад, мы хорошо готовили, у нас была утренняя программа, утренние лекции, гуру-пуджа, пели и танцевали. Но мы должны были делать это очень тихо.

 Однажды утром к нам в дверь постучали. Мы спрятали все кастрюли, тарелки, накрыли их спальниками. Глава монастыря подошел ко мне и сказал: «Тссс, вы создаете слишком много шума». Мы знали уровень, чтобы не беспокоить монахов утром. Когда мы сидели у них на завтраке, мы выглядели сытыми. Мы приходили туда уже сытыми. Я помню, один монах посмотрел на одного парня и сказал: «О, вы делаете продвижение, вы  удовлетворены яблоком и супом». Этот парень съел около двенадцати самос перед тем, как идти туда. Это длилось около десяти дней. У нас был освежитель воздуха и после приготовления мы везде его брызгали. Затем мы ели суп, яблоко и шли на санкиртану. Но одна вещь держала в напряжении - это никаких переговоров с монахами, эти монахи были очень неразговорчивыми, я думаю, что они чувствовали, что мы можем осквернить их. Мы брили голову, у нас были длинные шикхи, шафрановая одежда, но иногда кто-нибудь бросал на нас взгляд сквозь яблоко и суп или, уходя, они оборачивались и думали: «Кто же эти монахи?» Можно сказать, что было некое любопытство. Мы были очень строги, я сказал парням: «С кухней ладно, но не общайтесь с монахами, потому что это их стиль жизни, их медитация, их дорога, мы должны уважать это, это истинная дорога, не общайтесь. Тем более, что здесь становится холоднее, а мы не хотим спать в автобусе». Мы были очень осторожны, мы иногда читали круги на улице, пока монахи медитировали, иногда мы пересекались с ними, но не было никакого взаимодействия.    

Однажды утором, на 10-12-ый день, как только я начал давать лекцию, раздался стук в дверь. Я накрыл все тарелки, везде набрызгал освежителя и открыл дверь. Там стоял старый монах, ему было где-то под восемьдесят. Он сказал по-французски: «Могу ли я войти?» - «Эээ, я не думаю, что это хорошая идея, потому что главный монах сказал, чтобы не было никакого общения». «Я знаю, я знаю,- ответил он, - Мне просто очень любопытно. Ваши люди выглядят такими счастливыми. Я живу здесь около сорока пяти лет. И это то, что я хочу». Я стал закрывать дверь: «Отец, пожалуйста, идите назад». Я закрыл дверь. Потому что я не хотел никаких беспокойств. Он все равно стучался. После десятого стука я спросил, как его зовут.

- Я отец Пьер.

 -Хорошо, отец, входи, но …

 - Я знаю, я знаю. Я никому ничего не скажу. Я только хочу посмотреть, что вы делаете.

 - Что мы делаем? Только воспеваем, танцуем и пируем, в отличие от яблока, супа и уединенной медитации каждый день. Я не думаю, что это вам надо.

- Пожалуйста, пожалуйста!

-  Хорошо, один раз, это секретно!

 -  О, да-да, очень секретно!

 Я сел и парни стали готовить прямо под одеялом. Вы знаете, брахмачари могут спать везде и есть в любое время (я, конечно, не знаю о PhD брахмачари в Чоупати). Через мгновение начал идти запах, монах начал кашлять и спрашивать, что это такое.

 - Ничего, просто пыль.

 -  Пыль? Здесь нет пыли.

 – Смотри отец! Я тебе скажу что-то, но ты должен пообещать мне, что никому не скажешь. Мы готовим здесь.

 - Нет. Суп? Вы готовите ле-суп?

 - О, да, у нас есть еще несколько вещей… соль,  семена кумина,  асафетида, тмин. Мы также кладем немного риса. Мы это делаем, потому что это молодые ребята, они не просто медитируют, они распространяют послание Христа.

 -  О, да, я понимаю…

Я убрал одеяло, там было во всю приготовления. Он обернулся: «О-о!» Затем я давал лекцию. Поскольку он был там, я дал ознакомительную лекцию из Бхагавад Гиты. Я объяснил, что Бог - это личность. «Прелесть ведической культуры в том, что Бог раскрывается как личность.  На этом основывается наша традиция, потому что очень трудно любить кого-то, кого ты не знаешь.» Когда я сказал это, он кивал. Я говорил: «Как вы можете любить того, кого не знаете? Цель религии – это любить Бога. Но как вы можете любить Бога, если вы ничего не знаете о нем?» Он говорил: «О-о, да, да, да. Это правда» Я продолжал: «Чем привлекателен Господь? Своей красотой, своей личностью, играми, своим окружением».- «О, да, да! Это прекрасно! Я приду завтра еще».

- Отец Пьер, у нас договоренность!

- О, нет- нет, пожалуйста-пожалуйста!

- Хорошо, вы можешь прийти завтра, но будьте уверены, что вас никто не видит.

- Нет-нет, никто не увидит меня, я знаю этот монастырь вдоль и поперек, я здесь еще с молодости.

- Хорошо, удачного вам дня, отец.

Я надеялся, что он больше не вернется, потому что я мог поставить под угрозу всю нашу миссию здесь. Но что я мог поделать? Если кто-то интересуется посланием сознания Кришны, мы должны идти на риск.

За одну минуту до начала класса по Бхагаватам раздался стук в дверь. Я не был уверен, что это отец Пьер, поэтому накрыл все кастрюли с брахмачариями вместе одеялом, открыл дверь. Там стоял отец Пьер. Я снял одеяло с брахмачари и они продолжили готовить. Это было в течение четырех дней. Я все углублял и углублял философию: Сверхдуша, Гарбхадакашая Вишну, Кширодакашая Вишну, о творении, Голока Вриндавана, гопи. Он принимал все. Не было ничего, с чем он бы не соглашался, он был разумным. Он, должно быть, был очень разумным мальчиком, когда присоединился к церкви и применил свой разум на пути преданности. Но Христос сказал: «Я многому мог научить вас, но вы не готовы принять». Это означает, что Он дал им знание, Он знал все, Он получил это от своего отца. Христос обладал полным пониманием Бога, Кришны. Мы слышали, что Он провел время в Джаганатха-Пури. Это исторический факт. Прабхупада говорил, что Христос - истинный духовный учитель, вайшнав, который учил преданности Богу. Но место, время и обстоятельства были такими, что даже то, что он говорил людям, большая часть отвергалась. А затем Его распяли. Поэтому Он не мог открыть больше людям того времени. Это как профессор, который знает математику, алгебру, геометрию. Как он будет объяснять эти предметы новичку? Постепенно. Он должен вести от простых вещей к полному пониманию. Таково учение Иисуса Христа, который является чистым преданным Господа. Но есть люди, для которых, чтобы укрепить их веру, нужны разумные ответы на их вопросы. Для этого существует ведическая литература, предназначенная не только для людей Бхараты, она для всего мира. Сейчас по милости Махапрабху она доступна и многие люди изучают. Не обязательно менять религию, но можно становиться хорошим христианином, мусульманином, иудеем через чтение книг. У меня есть практичный опыт в этом. У людей увеличивается вера в Бога. Мы не просим их менять религию, только становиться лучшими преданными Бога. Таковы были отношения с отцом Пьером. Я позволил ему войти и слушать. Он был разумным человеком и говорил: «Это было так замечательно! Я с нетерпением жду класса по Бхагаватам каждый день!» Потом он бежал наверх, поскольку было время завтракать.

Однажды, я воспользовался шансом и спросил:

- Отец Пьер, вы можете остаться на наш завтрак?

 -Нет-нет-нет.

-Отец Пьер, это пища Господа. Эта еда освящена. Мы предлагаем ее Господу, Он принимает и по своей милости оставляет нам остатки.

- Да, это значение молитвы, но, пожалуйста, нет-нет.

- Давайте, отец, только возьмите кусочек.

- Нет-нет.

И он ушел. Несколько дней я давал лекции о прасаде. Рецепты, как это вкусно, об эффекте. Я рассказал очень много историй о прасаде. Как Рамануджа Ачарья показал могущество прасада: он съел немного риса из своей тарелки и бросил остатки в реку, рыба съела их и тут же приняла четырехрукую форму жителя Вайкунтхи, поднялась над водой на глазах у всех и улетела на цветочном корабле на Вайкунтху. И в Индии, если вы пойдете в храм… Я только что был в храме Говиндаджи в Джайпуре. Люди там принимают маленькую порцию прасада! С таким великим почтением, с молитвой едят этот прасад. У Отеца Пьера началось слюноотделение. Брахмачари начали показывать мне: «Остановись, мы голодные! Зачем ты так говоришь, когда мы хотим есть?» Я рассказывал о сладком рисе, самосах с сыром, халаве с малиной. Все уже с трудом глотали слюну. Но я говорил: «Потерпите, я делаю это с определенной целью». Я сказал отцу: «Пожалуйста, это пища Бога, а вы - преданный Бога, вы не можете отказываться». Он был настолько чистым, что ответил: «Я не могу спорить с тобой» - «Да, потому что мой духовный учитель рассказал мне эту совершенную философию».

Он был очень заинтригован. Он присел. В этот день он попробовал немного риса. Этот рис был приготовлен на гхи. Почти сорок пять лет у него было простая диета: суп, яблоко и маленький тост. Он сказал спасибо и быстро ушел.

Это был день явления Господа Баларамы. Я поехал в Париж, чтобы взять еще книг. Это заняло десять часов езды. Я приехал как раз на пир. У нас были лучшие повара в то время, поверьте мне. Я помню, матаджи были такими талантливыми! На день явления Господа Баларамы было очень много сладостей и напиток варуни. Я сказал преданным, что у меня семь брахмачари в горах во Флоренции в Эльзасе и попросил запаковать им немного прасада. Эти матаджи были очень добры и запаковали большие ведра расагул, гулабжамунов, сладкого риса, бурфи, пера, кисло-сладкого сабжи с сыром и ананасом, ананасового, томатного сабжи. Вообще я собирался поместить книги сзади. Но  у меня был эгоистичный интерес: парни должны быть счастливы. Поэтому я загрузил книги в багажник, но большую часть занимал напиток варуни. Баларама очень любил этот напиток, от него он становился пьяным.

Напиток варуни состоит из 1 часть воды, 1 часть йогурта и тонны меда. Так что это был почти один жидкий мед. Я ехал обратно. Я предупредил парней, что возвращаюсь. И хотя я приехал в два часа ночи, никто из них не спал. Я спросил, почему они не спят. Они ответили: «О, ты знаешь, день явления Господа Баларамы.. варуни…» Я сказал: «Ребята, сейчас же ложитесь спать, после лекции по Бхагаватам будет пир». Они очень расстроились. Но я сказал: «Я лидер санкиртаны, так что будете делать так, как я решил. Идите в постель». Я думал, что будет настоящая революция.

Они ушли спать и утром встали вовремя без проблем. Все сели на лекцию по Бхагаватам, как вдруг раздался стук. Это был отец Пьер. Я решил его не впускать, потому что наш пир стал бы для него большим искушением. Я сказал ему: «Отец Пьер, вы знаете, сегодня неприемный день. Может, вы сегодня не будете входить?» -«О, нет-нет...философия! Она совершенна! И у меня огромное желание ее услышать от тебя. Пожалуйста!» Я захлопнул дверь, потому что после таких слов мое сердце начало плавится. А за дверью он продолжал: «Пожалуйста! Пожалуйста!» Я отошел. Он стал проситься еще громче: «Пожалуйста! Пожалуйста!» Я подумал: «О, мой Господь, он привлекает к нам внимание, сейчас его услышит настоятель или кто-то еще! Входи-входи!» - «Пожалуйста! Эта философия совершенна!» - «Я знаю, что это совершенная философия! Я знаю это!» Он взял меня за локоть и сказал: «Присаживайся и начинай говорить». Я был очень голоден! Я планировал дать десятиминутную лекцию. Все кастрюли были сзади. Там было панирное сабжи (там не было овощей, только соус и панир!), самосы, пакоры, и много всего. Это все занимало четверть комнаты. И парни, чтобы произвести впечатление на меня, пришли на лекцию с тарелками. Они терпели около 30 минут. Отец Пьер был в экстазе. У него были вопросы. А парни говорили ему: «Не задавай никаких вопросов!» Но я все-таки ответил на один вопрос. Это был хороший вопрос, но парни начали уже стучать ложками по тарелке, как это делают заключенные. Отец Пьер был так увлечен ответом, что даже не обращал внимания на это. Он был так вовлечен в сознание Кришны, что это не влияло на него. Я думал: «Если бы у меня было такое желание слушать!» И трудно ему было не верить. Это была особая душа. Его нельзя было не полюбить. У него была вера и любовь к философии Бхагаватам. И я все глубже погружался в философию, он задавал вопросы, которые побуждали меня исследовать ее глубже. «Какие еще есть вопросы?» Через 40 минут все парни встали: «Мы должны идти на санкиртану и распространять книги! Правда? Но для этого нам надо немного поесть. Пожалуйста!» Я должен был остановить лекцию. Отец Пьер спросил: «Что случилось?» - «Понимаете, парням надо идти на санкиртану... Все остальное завтра!» Я подумал, что случится с отцом Пьером, когда мы уедем? У него возникла привязанность к философии. Кроме того, он сильно привязался к ребятам, к брахмачари. Он собрался уходить, но я не выдержал:

- Отец Пьер! Сегодня особенный день!

- Вы постоянно говорите на лекции, что каждый день особенный в вашей традиции. Что каждый день фестиваль!

- Да, но бывают фестивали еще фестивальнее, чем другие фестивали.

- О, вы все объясняете совершенным образом!

- Пожалуйста, еще один раз! Только присядьте и примите немного чего-нибудь!

- Вчера я взял рис.

- Как он вам?

- Очень хорошо!

- Тогда это не может быть неправильно. Так ведь, отец?

- Нет.

- Если вы возьмете немного еще, это будет еще правильнее.

- Да.

- Пожалуйста, отец! Пожалуйста! - Я использовал его технику. – Пожалуйста, присаживайтесь. Пожалуйста, ля прасад.

Он присел.

- Только немного! Меньше, чем вчера.

Я взял большую тарелку у брахмачари и положил около себя. Он спросил: «Это большая тарелка для того, чтобы положить туда много еды?» - «Да, это наша традиция. В Индии едят столько, сколько сможешь».

Отец Пьер не ел какой-либо значительной пищи около 45 лет. Я был немного смущен, опасаясь, как она может повлиять на него. Я сказал брахмачари, чтобы они немного положили для отца Пьера. Но слово «немного» для брахмачари отличается от обычного «немного». Сначала раздавали сабжи с паниром, ананасом и цветной капустой. Когда я начинаю говорить об этом, я становлюсь голодным. Йогуртовый соус, горошек. Очень много всего. Я еще раз сказал: «Только немного для отца Пьера» Было четыре вида сабжи, немного риса, пакоры. Он говорил: «Хватит, хватит!» Мы спели шарира абидья джал и приступили. У нас была такая традиция, что парни не начинали есть, пока я не начну. Я решил с ними еще немного поиграть: «Господь Баларама! Ки джая! Однажды Господь Баларама гулял по Вриндавану...» Они начали кричать: «Мы не хотим слышать никакой философии. Воспевание, танцы и пир!» - «Отец Пьер - уважаемый монах в христианской традиции. Давайте попросим его начать». Он очень смутился. А парни начали ему говорить, что это прасад, это предложено Богу, он не отличен от Господа, Господь ел эту пищу. Отец Пьер спросил: «Что?» Я сказал им: «Не проповедуйте отцу Пьеру. Отец Пьер, это милость Христа. Так Иисус был представителем Бога, он хотел, чтобы мы все стали к нему ближе и Он распространял хлеб...» - «Ну, хорошо-хорошо!» Он взял ложку и немного попробовал. «Ммммм… О-о-о!...О, Боже..» В это время брахмачари уже все проглотили, что было у них в тарелках. Отец Пьер был так сконцентрирован на прасаде, как и на философии. Затем он попросил немного еще. Потом он попросил столько же, сколько было у брахмачари. Я сказал: «Нет-нет, это молодые мужчины и они так каждый день едят.» Это был первый кусочек панира, который он съел за сорок пять лет. Я не знаю, помните ли вы, когда первый раз попробовали прасад? На западе, когда мы первый раз попробовали прасад, это было что-то вроде революции. Мы начали смеятся, нам стало так легко и радостно. Прасад был, как наркотик. Тоже самое произошло с отцом Пьером: «Я хочу еще из этой кастрюли!» - «Отец, вы съешьте сначала то, что у вас на тарелке!» Секунда - и он все съел. «Раз, два, три, четыре. Я хочу еще из всех четырех кастрюль. И на этот раз немного побольше, пожалуйста!» - «Отец, есть еще другие блюда» - «О, а что?» - «Ну, точно не как суп и яблоко».

Я дал отцу пакору. Эта была замечательная пакора с керд и цветной капустой. Он повертел ее, посмотрел со всех сторон:

- Это очень хорошо! Можно еще четыре таких?

- Нет, не четыре. Вы можете взять еще одну и попробовать еще самосу.

- Саму.. Самуму что?

- Не самуму, а самосу.

- А что это?

- Это что-то вроде тоста с овощами и специями.

- С солью?

- С куркумой, тамариндом, асафетидой...

-О, давай-давай скорее!

Это было так нехарактерно для него, он всегда был сдержанным. Парни начали удивляться: «Что случилось с отцом Пьером? Он в порядке?» Ему принесли большую самосу. Я сказал: «Нет-нет». Отец Пьер ответил: «Все хорошо!» Насколько парни быстро ели, но теперь отец Пьер ел быстрее их. Он съел три самосы за 45 секунд. Я не преувеличиваю. Как мы говорим, он просто смёл их. Он стал, как ребенок. У него на одежде было гхи, капельки дала, йогурта. А его борода стала вся разноцветной. Я думал, что делать, потому что все выходило из-под контроля. Отец Пьер намеревался попробовать весь пир:

- А что там такое?

- Это паратха, для вас будет немного тяжелой.

- Нет-нет, это для меня.

Он взял паратху и вдохновленный Сверхдушой, как и брахмачари разделил ее на кусочки и стал есть вместе с сабжи без ложки, руками. Он съел все сабжи на своей тарелке и всю паратху:

- О, замечательный суп!

- Это не суп, отец. Это похоже на то, что вы ели в шесть месяцев.

- Очень замечательно.

- Да, это замечательно, но давайте помедленнее.

- Нет!

- Отец Пьер, помедленнее!

- Нет, не буду медленнее, что следующее?

Так что мне пришлось попросить ребят спрятать кое-что. Оставшиеся сабжи и пакоры мы спрятали под одеяло. «Прячь, прячь их! Быстрее!»

- Что следующее?

- Сладости!

- О, сладости! Я с нетерпением ждал сладостей!

- Отец, давайте помедленнее…

- Нет!

- Отец Пьер, кто главный?

- Я! Вы мои гости в этом монастыре. Делайте, что я говорю!

- Да, Отец Пьер! Что мы будем делать дальше?

- Сладости.

- Хорошо.

Я попросил принести немного бурфи. Парни сзади порезали бурфи на маленькие кусочки. Нам уже становилось страшно.  Они принесли маленький кусочек бурфи, он сразу проглотил его: «Это пока лучшее. Ты сказал, что ваша жизнь становится все лучше. Что следующее?» Он стал применять философию и проповедовать мне. Ему принесли халаву. У него была маленькая миска, а у меня большая, поэтому он взял мою миску съел все оттуда. Он уже был сыт, но он смаковал эту халаву, которая плавала в гхи с кусочками фруктов. Этот вкус никогда не был ему знаком. Парни закончили халаву и посмотрели на меня: «Как насчет сладкого риса? Гулабжамунов?» Отец Пьер уже весь был в гхи. Я думал, как же мы все это  отмоем, очистим? Я сказал : «Хорошо, принесите сладкий рис» Ему даже не понадобилась ложка, он выпил его. Вы знаете, как человек, который два дня не пил, как он пьет. Отец Пьер также выпил сладкий рис, я даже не знаю, глотал ли он его, так он проглотил его. Его глаза стали стеклянными, он стал опьяненным, он начал смеяться. Бесконтрольно. Поднимите руку те, кто на воскресном пире ел много сладостей и начинал смеяться. Он смеялся бесконтрольно. Он не ел сахар 45 лет! Он был похож на пьяного человека. Затем он опять спросил: «Что следующее?» Парни обрадовались: «Отец Пьер, здорово!» Они сели поближе к нему и он начал говорить по-французски шутки. Я не говорил хорошо по-французски. Они смеялись, катались по полу. Он был священником, серьезным ученым, он контролировал себя 45 лет, а сейчас катался по полу. Я не знаю, о чем были шутки, но им было очень весело. Все брахмачари тоже катались. Я стоял и думал, что это моих рук дело, у меня монах и 7 брахмачари, катающихся по полу в экстазе. Я огляделся вокруг: все вещи были разбросаны, везде был разлит сладкий рис, комната была похожа на Хиросиму после взрыва. Я думал: «как же эти ребята пойдут сегодня на санкиртану? Но еще хуже, что же я буду делать с отцом Пьером? Мы все должны идти наверх через 20 минут, чтобы съесть яблоко». Я взмолился Кришне: «Что же мне делать? Что мне делать с отцом Пьером? Если его выпустить, то он будет идти и смеяться, весь в прасаде и пятнах гхи». Я не знал, что делать. Мы начали есть гулабжамуны. Это было еще более интересно. Я тоже лег на пол: «Хорошо, ребята!» У нас была традиция в то время: один бросает гулабжамун, а другой, держа руки за спиной, ловит его ртом. Некоторые из нас неплохо это делали. (Я не рекомендую делать это, у меня могут появиться проблемы со стороны Джи-Би-Си за то, что я рассказываю это). Но это было в старые времена, в Америке. Мы были молодыми, мы многого не знали. Итак, я подбросил гулабжамун и один парень поймал его. Отец Пьер, увидев это, сказал: «И мне!» Так как он был опьянен, я сказал ему: «Отец, Пьер, это слишком!» - «Нет, не слишком!». Тогда я подкинул ему один, он его поймал, проглотил и воскликнул: « О, это лучшее, что я пробовал!». Там стояло огромное ведро плавающих гулабжамунов и он начал их проглатывать в неограниченном количестве. Он уже не мог смотреть прямо. Потом он лег на пол: «О, мой Иисус, спасибо большое!» Затем начал еще больше шутить, стал совсем, как дикий. Потом он начал кричать:

- Философия!, философия!

- Отец Пьер, сейчас не время для философии!

- Но ты сказал: воспевание, философия, пир и танцы!

-  О, нет!

- Я слышал философию и эту песню, но я еще не танцевал!

- Вы хотите все сделать за один день?

- Пожалуйста! Пожалуйста!

Парни начали одобрительно кричать: «Да -да!»

И отец Пьер начал танцевать, имитируя брахмачари, которые тоже танцевали. Я не знаю ничего про PНD-брахмачари. Но западные брахмачари танцевали, делая «вертолет». Я посмотрел на Отца Пьера, он держал и крутил вокруг себя одного брахмачари, а затем изображал как летают птицы. Я думал: «Мой Бог, жаль, что у меня нет камеры». Отец Пьер начал кричать: «Улетаю!»  И брахмачари дали ему «улететь». И так как ему некуда было улетать, он улетел в кастрюли. Я не мог узнать отца Пьера, он  выглядел как часть сабжи. Но это его вообще не волновало, он поднялся, как ни в чем не бывало. Он начал кричать: «Иисус, Кришна! Иисус, Кришна!» И он опять «полетел» и приземлился около еще одного ведра, где был напиток варуни. Немного воды, немного  йогурта и чертовски много меда. Отец Пьер разозлился:  «Ты прятал это от меня?!» Он взял огромный стакан, зачерпнул в него напиток варини и выпил, затем еще один. Даже брахмачари были удивлены: «Давай попробуем варуни!» Я не помню, что случилось после этого. Это была трансцендентное столпотворение на протяжении получаса. Мы танцевали и пели: «Гоур Нитьянанда боло! Хари бол! Хари бол! Гоур Нитьянанда боло!» Отец Пьер кричал: «Хари бол! Хари бол!» Я подумал, что это хорошо, это  то, в чем мы нуждаемся: разорвать веревку обусловленности хорошей дозой  движения санкиртаны Гауранги Махапрабху! Люди могут думать, что это нецивилизованно, но в обществе преданных все наоборот. Так делал Мапрабху: воспевал и танцевал. Киртан был очень громким, но мы не беспокоились об этом. Отец Пьер танцевал, он  впитал в себя милость Баларамы.

Неожиданно раздался громкий стук в дверь. Все замерли, кроме Отца Пьера. Брахмачари побледнели, как будто увидели привидение. В экстазе от воспевания и танцев, прасада Отец Пьер продолжал восклицать: «Иисус, Кришна! Иисус! Кришна!» Все замерли и стояли как статуи. Снова раздался стук. У меня не было выбора, я должен был открыть дверь. Я молился, может быть это еще какой-нибудь монах захотел услышать философию. «Кришна, только пошли номер два, я обещаю, что дам хорошую лекцию!» Я открыл дверь, там был главный монах, тот же самый, который встретил нас и дал нам  приют, когда мы туда приехали две с половиной недели назад. Он был с тремя-четырьмя старшими монахами. Они распахнули дверь, вошли и спросили: «Что здесь происходит?» Отец Пьер все еще танцевал. Правда, он танцевал один в комнате. Монахи стояли смущенные, парни были в шоке. Отец Пьер восклицал: «Я хочу еще этого напитка молока с медом!» Я сказал: «Отец Пьер! Оглянитесь!» Он оглянулся: «О! Привет!» Я сохранял спокойствие. Я даже не могу повторить то, что он делал… Он потерялся, он был в самадхи. Он сказал этому монаху: «Не хотите попробовать вот это?» И начал давать напиток варуни главному монаху. Главный монах остановил его и сказал: «Заберите Отца Пьера наверх!» Он всю дорогу наверх смеялся и восклицал: «Иисус, Кришна! Иисус! Кришна!» Мы не сделали ничего неправильного, в глазах Бога мы вовлекли еще кого-то в миссию санкиртаны Господа Чайтаньи, мы были молодыми и не могли потерять такой шанс. Мне было только 21. Я был смущен, но я не сделал ничего плохого. Главный монах сказал:

- Вон!

- Отец, я очень извиняюсь, что мы не подчинились вашим наставлениям, но это часть нашей традиции: воспевать, танцевать, пировать. Мы не приглашали Отца Пьера.

- Вон!

- Я только пытаюсь сказать...

- Вон!

- Так случилось, что сегодня был день явления Баларамы.

- Вон!

- Хорошо!

Мытье кастрюль и комнаты и погрузка книги в машину заняли четыре часа, хотя обычно занимает 45 минут. Что-то сломалось  в машине, она никак не заводилась, мы ждали целый день, уже стемнело, подошел монах и сказал, что мы должны уехать и никогда больше не возвращаться. Мы пошли наверх к своей машине. Один из брахмачари сказал мне: «Индра, посмотри!» В одном из окон монастыря было открыто окно, горел свет, я увидел там Отца Пьера, который махал нам рукой. Я махал ему в ответ, вспоминая его реакцию на прасад. Он, вероятно, приходил в себя после принятия прасада. Затем один монах прошел мимо меня и незаметно передал мне записку. Я схватил ее и почувствовал, что это что-то особенное, я чувствовал, что она от отца Пьера. Я ничего не сказал ребятам, потому что они были потрясены, для них он был как мальчик, как один из них. Он был, как будто инициирован в сознание Кришны, это не что-то формальное. Это вопрос сердца, вы всем сердцем предаётесь Гуру и Кришне и соглашаетесь следовать процессу. Он очень много отдал процессу за короткое время: философия, вайшнава-санга, прасад. Все мы считали его частью нашей группы. Некоторые парни даже плакали. Мы уезжали и все семеро смотрели в окно: «Отец Пьер!»

Мы спустились вниз, остановились, я припарковал машину, развели небольшой лагерь, было очень холодно. Я открыл записку: «Мои дорогие братья в Иисусе! Я хочу поблагодарить вас всех за то, что приехали дали мне замечательное общение. За  сорок пять лет, я не изучил столько, сколько от вас за последнюю неделю, я никогда не наслаждался так сильно, и не приблизился к Богу, как это было с вами. Я каждый день буду скучать по вам. Ваш брат в Иисусе, Отец Пьер».

Эта записка для меня была священной, как тайное писание. Мы затронули сердце джентльмена, святого человека. Он был очень последователен. Все это происходило постепенно – философия, общение и замечательные лилы Господа. Только представьте Господа Чайтанью, принимающего и танцующего киртан после этого. Тут было то же самое. Я видел преобразование, преображение сердца. Я хранил это письмо годами, пока кто-то не украл мои вещи. Я писал письма Отцу Пьеру, но он никогда не отвечал. Каждые 4-5 месяцев я писал моему дорогому брату в Кришне: «Мы были рады быть в вашим обществе, потому что вы практикуетесь в своей вере так много лет. Мы были счастливы связать вас ближе с Богом через замечательный процесс, который дал Господь Чайтанья Махапрабху». И, как я говорил сегодня вечером об особенной инкарнации, об особенном послании, особенном  процессе, особенной бхаве, он понял это. Я говорил о Господе Чайтанье, согласно такому же стиху Рупы Госвами, он все принял. Через четыре-пять лет я сдался, потому что он не отвечал. Я думал, что может быть его покрыла материальная энергия или стало неинтересно.

Через шесть лет мы занимались санкиртаной в этом же районе. Было четверо новых ребят и двое, которые были в прошлый раз. И я вспомнил, что монастырь, где живет отец Пьер, находится недалеко отсюда. Был октябрь, такая же погода, холодно. Я сказал парням: «Я знаю один монастырь, может быть мы сможем там остановиться». Эти двое преданных ответили: «Махарадж, мы не можем там остаться.» В то время я уже принял саньясу. «Это правда, но я должен повидать кого-то, кто очень дорог моему сердцу. Положитесь на Кришну. Я не иду просить остаться там. Может это шанс встретить очень дорогого друга». Двое ребят поняли. Мы поехали на санкиртану, а после обеда я поехал в монастырь. Уже темнело, была осень, это было как дежа вю. Мое сердце билось, я хотел встретится с этим бхактой. Я очень хотел встретить этого человека Бога, с кем я был рад разделить Сознание Кришны, кого Чайтанья Махапрабху удивительным образом  наградил огромный желанием слушать о Нем. Я простоял около дверей где-то пять минут, перед тем как постучать, потому что я помнил, как тот главный монах сказал, чтобы я никогда больше не приходил в этот ашрам. Но я должен был попробовать. Может, я увижу Отца Пьера в окне, он будет махать мне, а я закричу: «Отец Пьер! Я писал вам на протяжении  шести лет!» А он ответит: «О, спасибо!» И этого будет достаточно. Я постучал. Никто не отвечал. Я стучался 4-5 раз. Неожиданно загорелся свет. Мои волосы стали дыбом, но не из-за экстаза. Кто-то спускался по лестнице. Я думал, что делаю это только из-за Отца Пьера, чтобы насладится мгновением общения с ним. Дверь начала открываться. Я закрыл глаза. Когда я открыл их, передо мной стоял другой монах. Это не был главный монах. Я с облегчением вздохнул. Он сказал мне:

- Я помню тебя.

- Правда?

-Да ты приходил сюда со своими  друзьями шесть лет назад. И вы жили с нами 2-3 недели.

- Да, это были мы.

- Вы сильно повлияли на отца Пьера, не так ли?

- Да, я полагаю, так.

- Вы вернулись? Хотите остаться?

- Нет, нет отец, мы не хотим остаться, я хочу только знать... Я хочу ненадолго увидеть Отца Пьера.

- Я очень сожалею, я очень сожалею. Отец Пьер умер два дня назад.

- Два дня назад?

- Его могила на том кладбище, я могу вас проводить.

- Вы можете? Я не причиню беспокойств?

- Нет, не причините. Потому что я новый главный священник, другой умер 2 недели назад.

- Он умер?

- Да.

- О, мне очень жаль слышать это.

Мы пошли к кладбищу, оно находился немного на возвышении, на холме. Я сказал:

- Отец, спасибо большое, что встретили меня и были так добры, поговорив со мной и проводив меня на могилу Отца Пьера. - Мне было сложно говорить, потому что я поднимался, -Отец Пьер… сохранил ли интерес...

- Да, он все время говорил про вас, как тот день преобразовал его жизнь, как много он узнал, как много радости он получил и как он стал ближе к Богу. Он говорил о вас все время.

-Правда!? Я посылал очень много писем, 40- 50 писем за все эти годы.

- Я знаю, но главный священник все время забирал и сжигал их. Отец Пьер никогда не знал, что вы посылали ему много писем.

- Нет, вы делаете мне больно! Вы шутите?! Не может быть!

- Но он никогда не терял интерес и веру  в вас и ваших людей. До самого конца он восхвалял своих маленьких братьев в Иисусе, которые пришли и увеличили его знание, радость и веру к Богу.

Мы  подошли к кладбищу и я увидел свежую могилку, мы постояли мгновение и я попросил отца: «Могу я остаться один на минуту?» Он ответил: «Вы не будете одни, вы будете с Отцом Пьером» Он пошел назад. В это время было уже темно. Я опустился на колени и поклонился. Я открыл свое сердце Отцу Пьеру, сказал, как я по нему скучаю, что я буду всем рассказывать, какой великой душой он был, как он столь энтузиастично принял процесс, как мы хорошо проводили время с ним, как он любил сладкий рис и халаву. Я провел там где-то 45 минут. Я  помолился Прабхупаде и Господу Чайтанье, чтобы они забрали его к своим лотосным стопам. Он заслуживал это. Он был серьезным монахом в своей традиции и он пришел к Сознанию Кришны. Я молился, чтобы он родился в семье преданных  и совершил прогресс в Сознании Кришны. Я снова принес свои уважительные поклоны и пошел назад…