Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Оксана Фандера: "Мне хочется узнать о себе что-то новое"



Оксана Фандера: «Мне хочется узнать о себе что-то новое»

10 Сентября | Юрий Зубцов | PSYCHOLOGIES №77


Она соглашается на роли, только если не знает, как их играть; считает, что лишена амбиций, и радуется, когда ее не узнают на улицах. Одна из самых ярких российских кинозвезд живет, руководствуясь собственной жизненной философией.

Извините, чуть-чуть опоздала...» Оксана Фандера усаживается за столик, выкладывая на него предметы первой необходимости: ключи от машины, телефон, пачку сигарет. «Я только что со съемок, дадите мне пару минут, ладно?» Она прячет лицо в ладонях, безжалостно ероша волосы пальцами. И становится вдруг почти миниатюрной: мне всегда казалось, что она как-то больше и, уж во всяком случае – выше ростом. Пока я с присущей мужчинам сообразительностью дохожу до мысли, что в жизни раньше видел Фандеру только на каблуках, а кино и телеэкран всегда работают как увеличительные стекла, она выпрямляется и отнимает руки от лица. Тонкого, безупречно очерченного, почти сухого и почти слишком правильного – если бы не живые и смешливые карие глаза. Потом уютно устраивается на ресторанном диванчике с ногами (подтверждая мою гениальную догадку насчет каблуков, то есть их отсутствия!) и улыбается: «Ну вот, я готова».

Psychologies: Вас очень редко можно встретить на многолюдных светских мероприятиях. Оксана, вы вообще любите людей?

Оксана Фандера: Хм... Да, люблю. Они могут иногда мешать или раздражать, но ведь за каждым из них стоит... любовь. Каждого человека кто-то любит, понимаете? Мужчина, женщина, дети, родители. Надо только уметь разглядеть эту любовь за каждым человеком.

Фильм, в котором вы сейчас снимаетесь, не о любви случайно?

О. Ф.: О нет! (Смеется.) Я снимаюсь в фильме про шпионов. Это первый у меня такой опыт. 12 серий, но есть надежда, что получится качественное кино. Не сериал, а именно многосерийный телевизионный художественный фильм. Мне нравится режиссер Дмитрий Черкасов, я с ним уже работала в фильме «Долина роз». Он хорошо реагирует на мои предложения.

Для вас это важно? Говорят, многие режиссеры этого не любят.

О. Ф.: Не знаю, мне кажется, что на месте режиссеров я бы этому радовалась. Ведь творчество лучше исполнительства. Этим мне и нравится моя профессия. Мне нравится оживлять бумажные истории, делать из плоского 3D. Как в детстве – когда читаешь книжку и оживляешь в воображении ее персонажей.

Но, согласитесь, при этом экранизации редко бывают удачными.

О. Ф.: Соглашусь. Каждый представляет героев по-своему. Но я же не про экранизации говорю, я про кино вообще. Есть придуманный персонаж в сценарии. И моя задача – сделать его живым. А экранизации я, кстати, все равно люблю – как раз потому, что знаю, как это трудно. Мне всегда интересно, как режиссер и актеры справятся, что они придумают. И иногда ведь получается! Мне, например, очень нравится английский сериал «Шерлок Холмс» с Бенедиктом Камбербэтчем. Я считаю, это просто выдающаяся экранизация. Конечно, лучше Ливанова Шерлока Холмса быть не может, но этот свежий взгляд, это умение так безупречно внедрить истории столетней и даже больше давности в наше время – это потрясающая работа. И прекрасные актеры, конечно.

А из экранизаций с вашим участием какая вам нравится? Наверное, «Огни притона»?

О. Ф.: Да, у меня особые отношения с этим фильмом, я очень его люблю. И не только сам фильм, а все, что с ним связано. Хотя интересно: когда режиссеру Александру Гордону впервые предложили попробовать меня на роль, он, уже два года пытавшийся найти актрису, замахал руками: «Нет-нет, она же очень гламурная!» Но вообще, если честно, я до сих пор не видела фильм целиком, до конца. И не только его – так происходит почти со всеми моими фильмами.

Почему?

О. Ф.: Может быть, боюсь. Актер ведь никогда не знает, что получится в результате. Он знает сюжет, знает историю, он может в ходе съемок поймать какую-то свою ноту. Но совершенно не факт, что она сохранится в монтаже, что на этой ноте будет играть режиссер. Но на самом деле даже не это главное. Просто я – человек процесса, а не результата, мне важно то, что происходит сейчас. Остальное уже неинтересно.

Вы хорошо себя знаете?

О. Ф.: Пожалуй... Но мне было бы любопытно узнать о себе что-то со стороны: от кого-то, кто внимательно бы за мной наблюдал, слушал, что я говорю, следил за жестами – а потом рассказал, какая я есть и почему.

А вы никогда не думали с этой целью обратиться, например, к психоанализу?

О. Ф.: Обязательно бы обратилась, вот только не считаю это свое отношение к жизни проблемой. Наоборот, мне нравится. Постойте, кажется, я нашла ключевое слово! Как все-таки здорово давать интервью психологическому журналу: узнаешь что-то новое о себе самой! (Смеется.) Так вот, ключевое слово – «амбиции». Кажется, у меня их вообще нет, я не понимаю, что это такое. А было бы интересно узнать: как с ними живут люди? Что они чувствуют? Наверное, я смогла бы в этом разобраться, если бы мне предложили роль карьеристки. Вот тогда, погрузившись в эту роль с головой, я бы все узнала. Но пока мне такой роли не предложили. И я не понимаю, к чему, по большому-то счету, надо стремиться. Много денег, много славы? И что? Ну вот мы с вами сидим в хорошем ресторане. И можем, если захотим, заказать все блюда, какие есть в меню. И наверное, если постараемся, сможем съесть хотя бы часть, хотя бы самые вкусные. А остальные – попробуем. Но потом-то мы все равно встанем и уйдем! Вы понимаете, о чем я?

Кажется, да. Будь вы амбициозны, снимались бы во много раз больше, не сходили бы с телеэкрана и страниц светских хроник…

О. Ф.: Насчет светских хроник: дело не в амбициях. Мне просто скучно на всех этих мероприятиях. Мы с Филиппом (Янковским, мужем актрисы. – Прим. ред.) и на премьеры не ходим именно поэтому. Ну, если только очень близкие друзья и очень просят поддержать. Но обычно если мы ждем какого-то фильма, то идем на следующий после премьеры день.

То есть у вас нет внутренней потребности показаться в новом платье или принять перед объективами удачную позу...

О. Ф.: Нет! Только поймите правильно: я признаю за другими право чувствовать и вести себя иначе. Моя ирония – именно по отношению ко мне самой, к тому, как я все это воспринимаю. А насчет съемок вы правы. Я уже говорила об этом в разных интервью, хотя и не думала про амбиции. Есть несколько пунктов, по которым я проверяю себя. Если я пугаюсь, если не знаю, как сыграть роль, если героиня очень далека от меня настоящей – то у такого проекта очень много шансов услышать мое «да». И чаще это как раз оказываются авторские, не очень коммерческие проекты. Мне так интереснее.

Вы – красивая, успешная женщина, у вас прекрасная семья, вы живете в достатке. Возможно, у многих появится соблазн предположить, что вы просто можете себе это позволить – делать лишь то, что хочется, играть лишь те роли, которые интересны…

О. Ф.: А знаете что я отвечу? Что я живу так, как вы описали, именно потому, что воспринимаю жизнь так, как описала я. Если человек вынужден вечно бороться и пробиваться, то он, возможно, занят не своим делом? Или страдает от тех самых слишком больших амбиций? Я верю, что каждый из нас наделен своим талантом – это мое просто железобетонное убеждение. И талант нужно реализовать. Открыть в себе возможность творить, чем бы мы ни занимались: творчество в любом деле возможно. Иначе и денег не будет, и счастливыми мы не станем. Так я это вижу, в это я верю. Ведь если нет денег – то их же нет по какой-то причине? И возможно, это просто испытание, знак того, что пора перестать метаться и биться в закрытую дверь, а вместо этого присесть перед открытым окном и подумать: чего я на самом-то деле хочу? И еще одно: если человек сердится, если ему кажется, что он один такой несчастный, а все вокруг счастливые, то лучше не станет. Так он только притягивает негатив.

А были в вашей жизни какие-то ситуации, когда все же приходилось бороться, стиснув зубы, что-то преодолевать?

О. Ф.: Странное дело, не помню. Может быть, память у меня такая услужливая, что стирает эти моменты, как ластиком… Но мне кажется, что нет. Наверное, я просто не из тех, кто сдвигает валуны с пути, а из тех, кто их обтекает, как поток. Я не поступила на актерский в свое время. И сказала себе: значит, и не надо. Будет нужно – придет. И профессия действительно пришла сама. Сначала – съемками, а потом и предложением от режиссера Анатолия Васильева, который позвал меня на свой курс в ГИТИС. И удачно выйти замуж я никогда не мечтала. Полюбила Филиппа – и вышла. Как-то так получается, что моя доморощенная философия работает.

К этой философии вы пришли самостоятельно или в ней есть и вклад ваших родителей?

О. Ф.: Знаете, отца я в последний раз видела, когда мне было 14 лет, а до этого, кажется, в три года. Так что его вклад – скорее гены. А мама… Мама мне доверяла. Может быть, потому что я так вела себя, что она чувствовала: мне можно доверять. Но она никогда не контролировала меня. Довела до определенного возраста, убедилась, что я умею пользоваться вилкой и ножом, знаю, как себя нужно вести, прочла какое-то количество книг – и… Безусловно, она понимала, что есть и какие-то черты характера, которые могут мне в жизни мешать, но она была очень деликатна. Она предоставила мне свободу, и я решала сама. Сама устроилась на работу секретарем в Дом моды Зайцева в 16 лет, соврав, что мне уже 17, сама надумала участвовать в конкурсе красоты. Сама поступала на актерский – и не поступила. Свой путь, все нормально.

Ваши дети получили ту же степень свободы? Стать актерами – их решение?

О. Ф.: Да, Иван несколько лет назад поступил в РАТИ, а Лиза в этом году – в Школу-студию МХАТ. Конечно, это их решение. Просто понятно, что в актерской семье больше шансов на то, что и ребенок станет актером – хотя бы попробует стать. Разве в семье врачей или журналистов иначе? Дети растут в этой атмосфере. И если считают, что им это годится, значит, должны попробовать. Единственное, что я говорила сначала Ване, а потом и Лизе: я не мешаю. Но и не помогаю. Лиза прошла по конкурсу во все театральные вузы, куда подала документы. Выбрала МХАТ. Ну что же, теперь я посмотрю, как у нее все получится.

Когда ваш сын поступал, вы были готовы, что в случае неудачи он пойдет в армию, – вы говорили об этом в одном из интервью?

О. Ф.: Да, говорила и могу подтвердить. Это ведь тоже свой путь. Хотел поступить и знал, что будет, если не поступит. Зачем же вмешиваться? Если совсем начистоту, наверное, мне было бы трудно. И если бы так все и вышло, но в этот момент шла война где-нибудь в Афганистане или Чечне, я бы обзвонила всех друзей-знакомых и сделала все, чтобы его не отправили именно туда. Но просто пойти служить – нет, этому я бы не препятствовала. Возможно, это детство во мне до сих пор играет, но мне кажется: если ты чувствуешь себя открытым и уверенным, вряд ли что-то очень плохое может с тобой произойти. Можете считать это моей дурацкой наивностью, но мне кажется, то, чего мы боимся, с нами и происходит. Страх – такой же магнит, как и ненависть, как и зависть.

Не все же чего-то вы сами боитесь?

О. Ф.: Я боюсь летать на самолетах. И вы не представляете, как я от этого страдаю. Но интересно: когда летят мои дети, я абсолютно спокойна. Эта моя программа страха распространяется только на меня. Я давно поняла: если чего-то боишься, самое худшее – переносить свой страх на другого человека. И еще: при всем моем страхе, если что-то, не дай бог, случается у кого-то из друзей, если кому-то срочно нужно помочь – я сажусь и лечу не задумываясь.

А за что детям от вас достается?

О. Ф.: Достается, если чувствую, что они впустую и с удовольствием тратят время. Вот тогда… Я не вижу себя со стороны, но, видимо, у меня появляется очень характерный взгляд. Потому что сразу следует реакция: «Так, спокойно, что мне сделать? Книжку пойти почитать, да?» Да, почитать, послушать, подумать – что угодно, только не «тупить»! Нельзя останавливаться в развитии. Не надо бояться оступиться, свернуть не туда. Стоять на месте – вот самое страшное. Ну, и раньше иногда доставалось по денежным поводам, я с этим очень воевала. Сейчас уже победила, надеюсь, но сражения были. Помню, Ваня с папой однажды вернулись домой. В очень дорогом магазине они купили Ване кучу одежды. А Ване было лет, наверное, двенадцать. Я посмотрела на вещи, посмотрела на ценники. И спросила: «Чек сохранился?» – «Да». – «Вот и хорошо, а теперь езжайте и отвезите все обратно». Это же важно, очень важно понимать, тем более подростку: ты выделяешься и заслуживаешь уважения не одеждой.

И как к этому отнесся ваш муж?

О. Ф.: Филипп? Он усмехнулся и сказал Ване: «О! А я что тебе говорил? Поехали».


В избранное